И тут я поняла столь резкую перемену в настроении Хранителя. Как же, ведь драконами, так гордившимися чистотой крови, правил полукровка! Действительно смешно. Как же они, должно быть, ненавидели своего Хранителя.
— Выходит Хранителями не рождаются? — вспомнила я его слова про Тироуна.
— Ты еще не поняла? — обернулся ко мне мужчина, смотря с легким укором и насмешкой. — А разве ты сама родилась с этим даром? Нет, Меллани, у всех нас была иная судьба до того момента, как миру потребовались Хранители.
— Но почему я? Ведь вы дети богов, а я простой человек.
— Стечение обстоятельств, не более. Во-первых, других братьев и сестер у нас нет, появление еще одного полубога мы бы почувствовали, а во-вторых, тебе удалось побывать на Грани и вернуться назад, а возвращение из подобного места не может пройти без последствий. Да и видоизмененная сила, которую получила от ребенка, сделала свое дело. Это всего лишь случайность, девочка.
Случайность, полностью изменившая мою жизнь. С другой стороны, что было бы, уйди я вслед за сыном? Во-первых, Аллан бы погиб, не исполнив клятвы, а во-вторых, неизвестно, когда Хранители узнали бы про артефакты. В том, что они непременно бы узнали, я не сомневалась, но жертв за это время стало бы еще больше. Да и неупокоенные души... Мне было их жаль. Именно мне, Меллани, которой я стала на то время, что проводила рядом с Кайлланом.
— А Даррен? — спросила, желая узнать продолжение истории от очевидца тех событий.
— Стал Хранителем, когда появились люди. Темные Земли населяют старшие расы, а, как ты знаешь, любой из них в десятки раз сильнее обычного человека, чем они и стали пользоваться, пытаясь сделать из людей, кто-то рабов, а кто-то и простой обед. Хранитель нужен был, чтобы держать их в узде, направлять, контролировать. А самым последним появился Заккари, чей удел — защищать Срединные Земли.
— Так почему он ничего не заметил? — сердце сжалось от боли и глухой злости, и я еще раз поразилась возвратившимся эмоциям, слишком отвыкнув от подобных ощущений. — Почему позволил этому случиться? Где был, когда эти ублюдки убивали детей?
— Зак слишком молод, лишь недавно разменял первое тысячелетие, ему все еще интересен этот и соседние миры, он путешествует, развивается, познает новое. Что такое несколько лет для того, кто живет вечно? Он наполовину человек, а вам свойственно любопытство.
— Так его просто не было на Землях?
— Его и сейчас нет, — никак не отреагировал на мой гневный взгляд Хранитель. — Его вообще нет в нашем мире, и нам пока не удалось с ним связаться, поэтому зачистку и начали с Темных Земель.
— Но...
— Мы не вмешиваемся в дела братьев, Меллани, — спокойно произнес Кайллан, прекрасно поняв, что я хотела спросить. — Это негласное правило, установленное между Хранителями. Мы можем посещать любые Земли, но наводить свои порядки, карать, проводить расследования или еще что-то без согласия хозяина не имеем права.
— То есть пока не вернется Заккари, убийства будут продолжаться, и вы ничего не сделаете?
— Мы найдем его очень скоро, поверь мне, девочка.
— Вы... вы...
Голова закружилась от нехватки воздуха, и я опустилась на заснеженный каменный пол, не удержавшись на ногах. Безудержная ярость мешала сделать вдох, затуманила разум, а ненависть к тем, кто вместо того, чтобы спасти, кого еще возможно, ждал прихода младшего Хранителя, увеличивалась с каждой секундой.
— Оживаешь, — с непонятным выражением протянул Кайллан, глядя на меня сверху вниз.
Он не пытался подойти и успокоить, не бросился, чтобы помочь подняться, как сделал бы любой другой из моего прежнего окружения. Просто смотрел и ждал, когда успокоюсь, когда самостоятельно возьму себя в руки и пойму, как нелепы порой эмоции. И я поняла. Как можно злиться на тех, кому несколько тысяч лет? Как можно требовать от них порывистых, решительных действий? Сколько таких же "артефакторов" они уже пережили, сколько заговоров раскрыли, сколько войн прошли? Им на самом деле не важно, что станет с Потенциалами, не важно, сколько людей погибнет, все, что могло волновать Хранителей — чтобы не менялся установленный порядок, чтобы исполнялась воля богов, и дар оставался у тех, кто был с ним рожден. Невольно вспомнила себя такой, какой была еще вчера, холодной и равнодушной. Неужели навсегда останусь такой, и лишь рядом с Кайлланом, каким-то невероятный образом, буду становиться прежней?
— Такая юная, такая страстная... — задумчиво протянул мужчина. — Как тебе удалось остаться такой в высшем свете? Как удалось остаться чистой изнутри?
Чистой? Это окончательно помогло прийти в себя. Он не мог знать моего прошлого, того, что произошло за месяцы путешествия на Закрытые Земли. Мы не читали друг друга. И это хорошо. Потому что вспоминать, как хладнокровно разрешала Аллану убивать очередных встреченных на пути разбойников, я не хотела. Но даже сейчас, когда эмоции вернулись, я не сожалела о подобных решениях, на руках тех людей было слишком много крови и еще больше пролилось бы, не встреть они нас. Однако "чистой" я уже не была, невозможно сохранить невинность, когда в твоей власти решать судьбы других.
— Вы сказали, что я оживаю, — поднявшись на ноги, я с удовлетворением поняла, что вновь стала абсолютно спокойной. — А вы? Вы когда-нибудь сможете "ожить"? Неужели вам никогда не хотелось вновь почувствовать жизнь?
— Видимо скоро почувствую, — усмехнувшись, он вновь отвернулся. — Смогу, Меллани, даже я смогу, при определенных условиях, разумеется. А теперь давай начнем то, для чего здесь собрались.
Последующие шесть дней слились для меня в единый миг. С утра до вечера я проводила в башне, пытаясь "осознать" силу и "понять" людей, даже после того, как уходил Кайллан. Будь моя воля — вообще не покидала бы эту ледяную площадку. Удивительно, но мне здесь нравилось, действительно нравилось. Оставаясь одна на этом кусочке обледеневшего каменного выступа, я впервые за последнее время чувствовала себя спокойно. Не отстраненно-равнодушно, а именно спокойно и умиротворенно.
Наблюдать за жителями Харланда оказалось на удивление интересно. Я не могла их разглядеть с высоты восточной башни, однако на третий день, когда Кайллан просто завязал мне глаза черным непрозрачным шарфом, поняла, что могла чувствовать. Обучение Хранителя сводилось к молчаливому наблюдению за тем, как я силилась по его указанию "ощутить" город. Однако, единственное, что ощущала — его присутствие, раздражение и отголоски страха, оставшиеся после очередного кошмара, преследовавшего меня теперь каждую ночь. Но стоило ему уйди и заняться собственными делами — мгновенно успокаивалась, буквально растворяясь в тишине, морозной свежести, пении ветра и ледяном умиротворении. Именно в подобном состоянии я чувствовала их — заполонивших город мертвых.
Они были повсюду, скитались по улицам, бродили по домам, задумчиво разглядывали живых. Наверное, это выглядело жутко, возможно раньше я испугалась бы подобной картины. Но не теперь. С появлением в моей жизни Хранителя Закрытых Земель, эмоциональное состояние приходило в норму, однако так было лишь, когда он находился в непосредственной близости от меня, все остальное время я ощущала холод и отрешенность от мира. Но и от прежнего состояния нынешнее разительно отличалось. Да, я все еще была холодна, однако испытывала искренний интерес или беспокойство, просто более хладнокровно воспринимала действительность. Например, совершенно спокойно отреагировала на новость о том, что на Темных Землях были уничтожены все, кто хоть как-то был причастен к исчезновению Потенциалов, в том числе и артефактор. Не было суда или казни, их просто перебили в собственных домах, вместе с семьями, вытащив из постели, не пощадили ни слуг, ни детей. Прошлая Меллани ужаснулась бы, та, кем я была после смерти, едва обратила бы на это внимание, нынешняя же — выслушала и уточнила, была ли необходимость в подобной жестокости.
— Мы не люди, Мел, — сказал мне в тот раз Даррен, неожиданно появившийся на рассвете, когда я привычно наблюдала за жителями. — Хранителям нельзя показывать слабость.
— Но ведь милосердие — не слабость.
— Для людей — возможно, но не для остальных рас. К тому же, представь, что будет, когда потомки тех, кто участвовал в этой истории, вырастут. Они будут мстить, а значит, будет еще больше бессмысленных жертв. Детям ведь не важно, виновен их отец или мать, или нет, для них они просто родители, которые дали жизнь, которые всегда оберегали и любили, им нет дела до того, что их родные когда-то купались в крови невинных. Ты слишком юна, чтобы это понять, слишком человек, чтобы рассуждать, не опираясь на чувства.
Я поняла, что он хотел сказать. Поняла и приняла. В этом и было главное отличие той, кем я стала, от той, кем была когда-то. Сейчас я могла сопереживать, испытывала желание помочь, сочувствовала, злилась, мне даже иногда становилось смешно, но ничего из этого не мешало теперь принимать решения или адекватно оценивать поступки и действия, как других, так и свои собственные.
— Уверена, что на самом деле пытаешься разглядеть людей? За неделю никаких сдвигов. Не ожидал от тебя такого результата, Меллани.
Лежа на полу, я невидяще пялилась в каменный потолок, не в силах даже пошевелиться, чтобы посмотреть на Кайллана. Какого демона, да простит меня Даррен, я согласилась на эти вечерние тренировки? Если каждое утро мне действительно ничего не приходилось делать физически, лишь наблюдать за городом и познавать свой дар, то каждый день после заката становился настоящим мучением. Теперь стало ясно, с какой целью он упомянул, чтобы в этот огромный зал я приходила в брючном костюме — Хранитель словно поставил себе цель сделать из меня одного из своих воинов. Меня, бывшую герцогиню, самой большой физической нагрузкой которой была верховая езда.
Естественно, ничего подобного Кайллан не планировал, однако в первый же вечер объяснил, что одного дара мало, и я должна уметь постоять за себя в любой ситуации. Поэтому каждый день теперь заканчивался часовой пробежкой по огромному залу и упражнениями, благодаря которым, по его словам, я должна была стать немного сильнее физически и более выносливой, не важно, хотела я этого или нет.
— Ты меня слышишь? — раздался над головой раздраженный голос Хранителя.
— Слышу, — едва выдохнула, переводя дыхание.
— Так ты действительно считаешь, что прилагаешь все усилия?
— Меня не интересуют живые, ваша светлость, — открыв глаза, я поднялась и села, чуть поморщившись от боли в теле. — Абсолютно не интересуют. Я каждый день пытаюсь их понять, но все больше обращаю внимание на неупокоенных. Именно они меня беспокоят. Мертвые, а не живые. Рискуя вызвать ваше неудовольствие, отмечу, что не считаю правильным тратить время на тех, кто не имеет ко мне отношения.
— Тебя действительно стали привлекать души? — от былого раздражения во взгляде мужчины не осталось и следа, скорее в нем теперь читалось удивление и заинтересованность.
— С тех пор, как перестала смотреть глазами.
— Видишь их сквозь повязку? И многих?
— Всех.
— Занятно, — едва слышно протянул Кайллан, а после подал мне руку, помогая подняться. — В таком случае предлагаю сегодня немного изменить программу и прогуляться.
— В город? — весьма удивилась, так как никогда еще за пределы замка он меня не приглашал.
— Именно. Бери плащ и идем.
— Я не мерзну.
— Плащ, Меллани, — обернулся ко мне уже направившийся к выходу Хранитель, и так посмотрел, что все возражения отпали сами собой. — Кажется, я ясно выразился. Мы и так будем привлекать достаточно внимания.
Понимание правдивости его слов пришло лишь тогда, когда вышли на одну из улиц. Был глубокий вечер и многие жители прогуливались после работы, кто-то спешил в ближайший трактир, кто-то возвращался домой после тяжелого дня, кто-то просто наслаждался тихим вечером последнего зимнего месяца. От каменных мостовых веяло спокойствием и умиротворением, от которого не осталось и следа, стоило нам попасться на глаза прохожим. Они не бежали и не прятались, как могло было быть в Срединных Землях при появлении правителя, лишь застывали на месте и почтительно склоняли головы, ожидая, пока мы скроемся за ближайшим поворотом. И затаенный страх и некая обреченность, что я прекрасно ощущала от этих существ, сказали больше любых слов. Нас боялись. Именно нас, не одного лишь Хранителя.
— Почему?
О чем именно спрашивала, уточнять не стала, прекрасно зная, что он поймет.
— Я редко сюда выбираюсь, — ответил Кайллан, уверенно идя вперед. — Обычно подобные рейды означают наказание. Ты ведь не думала, что здесь все живут в мире? Да, стычки, которые могут привлечь мое внимание, крайне редки, однако их последствия помнят абсолютно все.
— Смерть.
— Это жестокие Земли, девочка, здесь не пансионат для благородных девиц и не приют для бездомных. Здесь обитают те, кто еще не совсем прогнил изнутри, но уже ступил на этот путь, и, к сожалению, не у всех хватает сил начать новую жизнь.
— Но ведь я им ничего не сделала.
— Это пока, — парировал он. — Однако каждый из них чувствует, что ты страшнее любого из нас с братьями. Мы можем лишь убить, в твоих же силах оставить их без посмертия. Согласись, это страшно, осознавать, что после смерти вместо покоя на Грани или же дальнейшего перерождения, ты просто исчезнешь. Или будешь обречен на ежедневные муки, бродя по миру неприкаянной душой.
— Я действительно это смогу?
— Как только освоишь дар Хранительницы.
Дальше мы шли молча. И все же я не могла до конца поверить в то, что когда-нибудь смогу обладать подобной силой. Для того, кто всегда был слишком слаб, чтобы сопротивляться, чтобы как-то изменить свою жизнь, подобное слишком тяжело осознать. Но Кайллану не было смысла лгать, да и знаний о том, что возможно, а что нет, у него явно было больше. Следуя за этим удивительным мужчиной, способного принять у себя даже серийного убийцу, способного понять, что толкнуло его на преступления, если тот искренне решил измениться, искренне раскаялся в содеянном, я невольно почувствовала уважение и восхищение. Не каждому дано мужество понять отступников, далеко не каждый может принять другого таким, каков он есть на самом деле, без прикрас. Мне вдруг захотелось что-нибудь сказать, как-то выразить то, что чувствовала в данный момент. А потом увидела ее.
Женщина, стоявшая в конце переулка, прижимаясь к серой кладке дома, не могла быть живой. Мне не требовался свет, чтобы разглядеть в ее глазах холод и пустоту, не требовалось подходить ближе, чтобы ощутить ауру смерти и обреченности. Сколько уже она странствовала по миру, не в силах обрести покоя? Что удерживало ее среди живых? Мне впервые удалось увидеть духа так близко, впервые смогла различить не размытый силуэт, а человека из плоти и крови, откуда-то зная, что, кроме меня, на подобное были способны лишь Хранители. Когда-то она была весьма красива. Не стара, но и не молода, и не человек. Демоница? Нет, несмотря на то, что демоническую форму видела лишь у Даррена, я была уверена, что стоявшая напротив неупокоенная к его расе не принадлежала. Было в ней что-то звериное, нечто знакомое. Оборотень. Как она умерла? Почему не отправилась за Грань?
