Может, я ошибаюсь — с надеждой подумал Савелий — и это не страна красных кхмеров в период правления Салот Сара, но его сверхвозможности, недоступные обычному человеку, говорили, что он не ошибается. Личный сканер утверждал, обнаружив в двух километрах от точки перехода, скопление людей, и эти люди общались на мон-кхмерском языке. Савелий поморщился: этот язык он легко узнал, так как, в отличие от соседних говоров, этот язык не являлся тональным языком, как китайский или вьетнамский. Он состоял из смеси санскрита, языка пали и французского. Сева когда-то обучился понимать штук сто слов, а вот местное письмо это что-то: 72 буквы-абугиды, однако, которые складываются в слова без падежных окончаний, без спряжений и флексий.
Сканер показывал, что в двух километрах находится группа людей: некоторые перемещаются, а большинство сидит в куче, чуть ли не друг на друге. Говорили только те, кто перемещался.
Сева не придумал ничего лучшего, кроме как начать бесшумно перемещаться между растениями, так, чтобы не колыхнуть ни единой веточкой, не спугнуть ни одну дурную птичку. Вскоре он добрался до места, где устроил наблюдательный пункт. Открывшаяся картина была решительно не для слабонервных людей.
Среди дурной экзотики, являющейся для Севы только декорацией, перемещались худенькие тщедушные люди, совсем ещё дети — девчонки и патсаны. Они носили на себе одинаковые черные хлопковые костюмы, состоящие из штанов и рубашки. Это понятно: здесь все одевались одинаково, будь ты хоть членом правительства, хоть прогрессивным крестьянином, хоть врагом народа из "апрельских людей", хоть солдатом. Между мужской и женской одеждой разницы не наблюдалось.
То, что Сева наткнулся на этих детишек, было плохим знаком, совсем плохим. А то, чем они там занимались, совсем не укладывалось в голове нормального человека. Эти детки утилизировали человек пятьдесят ещё живых людей. Пришелец сосчитал, что мелких бойцов обоего пола здесь находилось девять человек, если этих упырей можно назвать людьми. Трое самых мелких, лет десяти на вид, занимались убийством связанных людей, ещё трое, но уже постарше, занимались разделкой убитых, а ещё трое спало в шалаше. Умаялись, наверное, от такой работы. Только большое самообладание и колоссальный опыт не позволили Савелию блевануть от картины убийств и разделки людей, как на конвейере, только в условиях джунглей, на больших пальмовых листьях. Зачем они это делают Сева тоже знал. Более взрослые патсаны, острейшими ножами срезали с тел убитых тонкие пласты мяса. Затем это мясо погружалось в какую-то жидкость, затем посыпалось приправами и вывешивалось сушиться. Приправы были такими ядрёными, что даже вездесущие насекомые не лезли на человечину. Получалось что-то похожее на коричневую тряпку, которую поедали солдаты в боевом походе на коротких привалах. Именно так: человечина плюс немного риса — незаменимая вещь в походе.
Как из ребёнка сделать упыря? А очень просто — по отработанной методике. Режим Салот Сара забирал детей в возрасте пяти лет у родителей и отправлял в специальные детские поселения, где детям засирали мозги революционными лозунгами и примитивной националистической пропагандой, во имя высших идеалов, разумеется. Деток немного учили сельскому труду и обучали выживанию в условиях джунглей. В одиннадцать лет дети подлежали призыву в армию, невзирая на пол. К этому времени такие детки были уже по уши заляпаны в крови. Крови они уже не боялись, о смерти не думали, чужую жизнь не ценили. У такого малолетнего бойца ничего за душой не было, только звериная ненависть ко всем окружающим народам, да в голове сидела парочка изречений вождя.
Пришелец совершенно не обольщался, глядя на щупленьких и тоненьких малолетних бойцов. К этим лучше не подходить — это матёрые убийцы, каждый из которых имел на счету загубленных жизней больше, чем на своём счету имел такой душегуб, как Сева.
Савелий чуть в голос не завыл: "Вот зачем мне Высшие подбросили то, о чём я старался забыть? Зачем мне такой экзамен?". И не отвертишься. Как таковой альтернативы нет — уйти нельзя. Высшие просто вынуждают, чтобы он сделал свой выбор — убить малолетних упырей, как исполнителей изуверских приказов.
Собственно, на таких малолетках-убийцах и держится режим Салот Сара. Их жизнь Салот Сар довёл до окончательного примитивизма: кормились правильные подданные все сообща за длинными столами, если не ходили по джунглям ловить неправильных людей. В брак надлежало вступать по воле начальства, которое комбинировало подходящие пары. Врачами назначались малолетки из числа уже призванных в армию. Все болезни такие врачи лечили методами народной медицины, ведь народ всегда прав и мудр. Когда-то в стране имелись врачи, учителя и даже инженеры, но вождь Салот Сар ненавидел всю эту публику совершенно звериной страстью. Этих выродков и врагов народа даже не причисляли к "людям апреля". Все эти врачи и учителя являлись официальными врагами режима, которым запрещалось всё: жениться и работать по специальности, их использовали на самых тяжелых работах, а тех, кто оказался слишком слаб или болен, особенно рьяно забивали мотыгами. Убить человека, только подозреваемого в том, что он скрывает свою образованность, надлежало даже без согласования с начальством. Единственное, что строго запрещалось, так это тратить на такую буржуазную дрянь ценные патроны, поэтому правильные малолетние бойцы должны уметь проламывать головы врагов мотыгами или перерезать горло врагов пальмовым листом.
Действовать мотыгой или пальмовым листом десятилетний Нуон Ясит научился уже давно. Савелий, наблюдая над кровавой работой малолетнего убийцы, не совсем точно определил его возраст. Думал, что патсану лет девять, а Нуон Ясит точно знал, что ему уже десять лет — столько, сколько пальцев на руках. Несмотря на такой возраст, он уже являлся бойцом революционной армии, что радовало, ибо вне армии жизнь совершенно неинтересная. Получилось так, что в детский лагерь Нуон Ясит попал не в пять лет, а в четыре года. Конечно, в лагере жилось голодно и трудно, но над ним взял шефство Сом Савонг, которому тогда исполнилось одиннадцать лет. Благодаря Сом Савонгу, малолетний Нуон Ясит худо-бедно, но освоился в лагере и не сдох, как некоторые. Через год Сома отправили в революционную армию, но Нуон уже и сам знал многие премудрости выживания, как в джунглях, так и среди людей. Умирали в лагере часто, каждые несколько дней кто-нибудь да умирал. Дети не выдерживали физических и моральных нагрузок, болели какими-то болезнями. Больных загоняли в строй палками, так как считалось, что революционный боец не должен болеть на радость врагам. Вы же не хотите радовать врагов? Тогда — в строй, бегом. Кто уже совсем не мог ходить, тех убивали наставники, показывая подопечным, как лучше убить человека. Вот тогда Нуон Ясит и узнал, что внутри человека. Ничего интересного. Нуону даже нравилось наблюдать, как убивают больных, которые позорят революцию.
В девять лет Нуон Ясит уже работал в лагере перевоспитания "людей апреля". Его задачей было понукание врагов народа лучше работать на рисовых полях. Понукать полагалось длинной палкой, что Нуону нравилось, а врагам народа не нравилось. Его даже отмечал наставник Косал Мил. Этот же наставник читал им раз в десять дней газету "Революция". Очень интересно читал о нашем будущем. Рассказывал, что скоро будет выдаваться каждому два сладких кушанья в неделю, через год — одно сладкое кушанье каждый второй день. А ещё через год сладкие блюда будут выдавать каждому ежедневно. Это говорило о том, что страна бурно развивается под руководством Брата Номер Один Салот Сара. Ещё говорилось, что страна будет импортировать болты, гайки и более сложную технику. Интересно, что сложнее болта? Наверное, только американская штурмовая винтовка. Вскоре информацию стали слушать по радио, так как политинформации Косал Мил читать прекратил по причине того, что его арестовали и отправили в тюрьму S-21. Собственно, это и правильно, так как возникал вопрос — как этот Косал Мил научился читать? Ведь сказано — кто читает — тот враг народа. Поговаривали ещё, что Косал Мила арестовали из-за его мягкотелости и неправильного отношения к "людям апреля". С гнильцой оказался товарищ Косал Мил. Вот старший в лагере по перевоспитанию врагов народа, товарищ Фи Нарин спуску врагам не даёт. Теперь и Нуон Яситу приходилось махать палкой в два раза чаще, обрушивая её на спины врагов. Фи Нарин требовал, чтобы правильные люди жёстко относились к врагам. При нём каждый день несколько "людей апреля" наказывались "колесом", и Фи очень огорчался, когда надсмотрщики не докладывали ему о провинностях врагов. Он орал, что такого не может быть. Приходилось отправлять на "колесо" хоть одного из врагов. Честно говоря, Нуону работать экзекутором на "колесе" нравилось. Дело простое. Устройство состояло из двух деревянных колёс в два человеческих рота, а между колёсами сделана лежанка для наказуемого. Наказуемого, невзирая на пол, раздевали догола и привязывали к лежанке пузом кверху. Устройство должны толкать от одного края площади до другого края родственники наказуемого, или его близкие друзья. Чем быстрее они прокатят колесо, тем меньше их родственник получит палок. За колесом шёл экзекутор с длинной палкой в руке и колотил по наказуемому, то есть перевоспитывал его. Человек внутри колеса вращался, следуя вращению устройства. Как только его тело показывалось перед палачом, то он получал удары палкой, и "отдыхал", когда скрывался от палача. Вот только уставшие родственники толкали колесо медленно, поэтому не каждый наказуемый доезжал до конца площадки живым. Нуону Яситу нравилось таким образом "перевоспитывать" врагов, но, однажды он дал непростительную слабину. Так получилось, что на колесо попала девушка лет пятнадцати по имени Кунти То. Нуону, почему-то эта девушка была симпатична, хоть и происходила она из врагов народа. Поэтому он вызвался "перевоспитывать" Кунти То на колесе, но наносил удары, стараясь здорово не покалечить девушку. Увы, но от товарища Фи Нарина такое поведение экзекутора, которого он выделял среди других, не укрылось. С побелевшими от гнева глазами старший товарищ приказал Нуону тащить голую девушку в джунгли, а сам, избив и прогнав её причитающих родственников, зашагал следом за Нуоном в джунгли, начинающиеся сразу за лагерем.
— Это враг Брата Номер Один, — шипел он на Нуона. — Значит, и наш враг. А врагов мы уничтожаем. Ты понял Нуон Ясит? Убей её. Забыл, что сказал Брат Номер Один: "Мы выжжем старую траву, чтобы выросла новая трава".
Нуон Ясит осознавал, что врагов Брата Номер Один надо уничтожать, но как-то рука не поднималась убить именно эту девушку. Опытный Фи Нарин прекрасно понимал состояние своего подчинённого и причину его колебаний. Здесь и сейчас решится судьба малолетнего палача: или он останется в стае, или перейдёт в разряд помощников врагов, а это тюрьма для таких изменников, как он. И отправится товарищ Нуон Ясит в тюрьму S-21вслед за изменником Косал Милом, а из S-21 никто ещё не возвращался.
Фи Нарин протянул Нуон Яситу свою любимую заострённую палку, выточенную из твёрдого дерева. Палка имела длину с руку взрослого человека: с одной стороны она была заострена, с другой стороны имелась рукоять. Поговаривали, что этой палкой старший товарищ протыкал как врагов из "людей апреля", так и отступников из правильных людей. Теперь у Нуон Ясита был выбор — таким способом убить девчонку или самому сдохнуть от заострённой палки старшего товарища сейчас или потом в тюрьме. Нуон сделал выбор — пусть сдохнет девчонка. Схватив дрожащей рукой пыточный инструмент, он начал бить девчонку по голове и по телу. Та верещала и каталась по пальмовым листьям, пытаясь отползти от мучителей, но обмякла, когда Фи Нарин помог Нуону, ударив Кунти То ногой по голове.
— Засунь ей в дырку и загони по рукоятку, — распорядился старший товарищ.
Что было дальше, Нуон старался не вспоминать. Почему-то после лютой экзекуции девчонка ещё жила минут тридцать. Всё это время её били предсмертные судороги. Старший товарищ не отпускал палача до самой смерти Кунти То, заставляя его смотреть на окровавленное тело из которого извергалась не только кровь, а ещё какая-то вонючая дрянь.
Нуон представил, что его тело могло вот так валяться сейчас в дерьме и крови: у Фи Нарина рука бы не дрогнула убить Нуона за отказ выполнить приказ.
— Можешь идти, — отправил Нуона старший товарищ в расположение лагеря, а сам почему-то остался рядом с трупом.
В лагерь вернулся уже совершенно другой Нуон Ясит: не малолетний экзекутор, а матёрый палач с полностью выжженной душой. Вскоре его перевели в отряд Сом Савонга. Весь отряд Сома состоял из проверенных бойцов революции, и его главная задача состояла в искоренении врагов, не поддающихся перевоспитанию. Работать приходилось много из-за того, что половина населения страны оказалась врагами. Здесь, в спецотряде, Нуон Ясит в совершенстве овладел умением резать глотки врагам пальмовым листом, или забивать врага мотыгой. Но мотыга — это для тёмных крестьян, а Нуон Ясит уже профессионал — он предпочитать уничтожать врагов специальной дубиной. Сом Савонг не возражал, но не тогда, когда их отряд занимался заготовкой провианта, для товарищей, идущих на сопредельную территорию, "за Меконг", ведь надо нести революционные идеи крестьянского коммунизма во Вьетнам, Лаос и Таиланд. Вот мясо врагов и послужит делу крестьянской революции. Вот только Сом настаивал, чтобы перед разделкой врага, тому сливали кровь, поэтому приходилось махать дубиной и резать глотки пальмовым или тростниковым листом. Плохо поступали те товарищи, которые скармливали врагов крокодилам.
Сегодня Нуон Ясит трудился забойщиком, а подносчиками тел ещё живых врагов занимались две соратницы — Самнанг Эк и ещё одна девчонка, но эту соратницу Нуон Ясит старался не замечать, так как девчонка была откровенно некрасивая, да и в голове у неё водились крокодилы. Нуон знал, что, несмотря на её сумасшествие, командир Сом использует её, как женщину. Сам же Нуон, после случая с Кунти То, к женским прелестям был полностью равнодушен.
Сегодня кровавый конвейер работал, как часы, вот только Нуон не знал, что такое конвейер, да и часы пока ещё не держал в руках. Да и зачем? Он обычное дитё джунглей: он в них не ходил погулять, он в них жил, и был частью этих джунглей. Вокруг заливались птички, попискивало какое-то мелкое зверьё, привлечённое запахом крови. Это говорило Нуону, что всё спокойно, врагов рядом нет, можно спокойно работать. Вот только сегодня его что-то смущало.
Узким местом конвейера являлась разделка тел. Сейчас разделкой занимался сам командир Сом Савонг и два его помощника. Ещё три соратника спали в шалаше, так как отработали свою смену. Разделка требовала времени, поэтому Нуон мог несколько минут отдохнуть, а не убивать врагов "впрок", ведь Сом Савонг предпочитал разделывать врагов свеженьких. Сидя на кочке, Нуон сегодня чувствовал себя немного скованно: как будто кто-то за ним наблюдал из джунглей. Но, как он не всматривался в джунгли, не мог уследить, откуда ведётся наблюдение. В сторонке сидели соратница Самнанг и та полоумная замухрышка: Самнанг смотрела на джунгли, а замухрышку интересовал процесс разделки тел. И не боится духов умерших — вяло подумал Нуон, хотя он сам не отличался суевериями и духов не боялся. К нему ещё никогда не являлись духи убитых им людей, никогда. Только ночью во сне, изредка, он видел некоторых убитых им людей. Живые ему не снились, потому как в своей жизни Нуон, наверное, видел больше мёртвых людей, чем знал живых.
