Пламя юных сердец

Хорошо тебе у немцев служится? Многих наших уже успел сдать им?‖

―Не трепись! — сердито отмахнулся тот от мальчишки. — Не собираюсь никого сдавать!

Это тебе, мальцу, пока ничего не грозит, а передо мной один был выбор — или расстрел за невыполнение

приказа, или полиция... Здесь я хоть дома нахожусь, могу кому-то и помочь в случае чего‖.

―Есть ещѐ один выход, — тихо произнѐс Аркадий. — Давай выйдем из хаты, потолкуем‖.

Так завязалась и потянулась от одного звена к другому хрупкая, готовая ежеминутно

рассыпаться, цепочка вербовки служивших в немецкой полиции молодых парней в партизаны. В общей

сложности в отряд народных мстителей перешли с оружием свыше десяти бывших полицаев, которые

впоследствии честно, наравне со всеми, воевали с фашистами. С последней партией, разгромившей перед

уходом в лес полицейский участок, ушѐл и Аркадий. Костя строго-настрого приказал ему через связного

немедленно покинуть деревню, так как немцы уже заподозрили в шатающемся по округе оборванце

опасного соглядатая, организовали за ним слежку.

Тогда, с приходом Аркадия в отряд, ему была вручена перед всем партизанским строем

ценная награда — именной карабин. Сам прославленный партизанский комбриг пожал ему руку, много

хороших слов произнѐс.

Все партизаны любили шустрого, непоседливого мальчишку, с добрыми улыбками слушали его

спокойными вечерами, когда он, сидя у тѐплой, прогретой солнцем стены землянки и старательно

начищая свой карабин, пел звонким голосом свою любимую песню: ―Орлѐнок, орлѐнок, взлети выше

солнца...‖.

Мальчик пел и, конечно же, даже не предполагал, что все, о чем говорилось в песне, с лихвой

повторится и в его жизни. Что, вопреки данному ему в отряде ласковому прозвищу ―Орлѐнок‖, враги

давно уже назвали его за храбрость и отвагу ―Орлом‖, что однажды он получит тяжелейшие ранения,

но верные друзья чудом спасут его, и ―жизнь возвратится‖ к нему.

Особенно доверительные отношения сложились у Аркадия с командиром по разведке. В

затишье между боями они часто беседовали. Однажды Костя рассказал мальчику о своей морской

службе на ледоколе ―Ермак‖ и о спасении экспедиции папанинцев на Северном полюсе. У Аркадия

восторженно блестели глаза, когда он слышал, с какими почестями тысячи собравшихся у причала

ленинградцев встречали четвѐрку отважных полярников, как гремела музыка, как люди, приветствуя

каждого сходившего по трапу моряка, смеялись и плакали от радости, потому что все участники похода

вернулись живыми и были в их глазах героями.

— Знаете, Константин Павлович, — доверительно поделился с Костей Аркадий, — я всегда

мечтал быть разведчиком. Таким, как вы. А теперь... Теперь, мне кажется, — лучше стану моряком.

Увы, не довелось ему быть ни тем, ни другим... Очень не хотелось Косте посылать в тот

день Аркадия в разведку. Томило какое-то дурное предчувствие, словно бы кошки скребли на душе. Но

никому другому он не смог бы поручить то, что должен был сделать Аркадий. По сведениям агентуры, в

окрестностях появился вооружѐнный до зубов отряд карателей, необходимо было собрать полные

разведданные о его планах. Партизаны во что бы то ни стало первыми должны были нанести

разгромный удар по врагу.

Они — Аркадий и его напарник Володя Шавранский — отправились в разведку на конях

ранним утром. Держали путь на деревню Куповать, где недавно погиб, попав в засаду, легендарный

комбриг Константин Заслонов. Внезапно Аркадий почувствовал слабый запах дыма — едва уловимый

сладковатый аромат чужих сигарет. Засада! ―Не мельтешись. Отходим к реке, — тихо сказал он

Володе. — Там, в случае чего, отобьѐмся‖. Разведчики не успели развернуть коней, как грянули выстрелы.

Володя был убит сразу. Аркадий, спешившись, отстреливался из карабина до последнего патрона. Затем,

зажав в руке гранату, поднялся во весь рост, крикнул окружающим его фашистам: ―Подходите, гады!

Ну, давайте!‖ Автоматная очередь прошила его в нескольких местах, с силой отбросила в сторону.

Почти теряя сознание, он увидел подошедшего к нему офицера, направленное прямо в лоб черное дуло

пистолета. В последний момент Аркадий, не выдержав, резко отвернул голову, сквозная пуля вошла ему в

висок, выбила глаз...

В отряде услышали отзвуки дальних выстрелов, бросились на помощь. Засаду с ходу

разгромили. Костя поднял на руки безвольное, залитое кровью тело мальчика, отнѐс к подъехавшей

повозке, бережно уложил на разостланное сено. Он сам сопровождал Аркадия к вызванному с ―большой

земли‖ самолѐту, не скрывая слез, слушал невнятные восклицания метавшегося в бреду юного разведчика:

―Мама... Карабин... Где мой карабин? Ма-ама...‖. Косте не раз доводилось слышать, как даже у самых

крепких, закалѐнных боями и невзгодами мужчин последней предсмертной фразой было короткое родное

слово ―мама‖. А ведь отважному партизану Аркадию Барановскому всего-то исполнилось недавно

тринадцать лет.

Между тем партизанская жизнь шла своим чередом. По-прежнему валились под откосы

вражеские эшелоны, взлетали в воздух комендатуры, брались в плен немецкие генералы с их штабами. В

мае 44-го Костя получил серьѐзное ранение в голень и был отправлен на лечение в один из подмосковных

госпиталей. У него началась гангрена, но, к счастью, врачи сумели сохранить ногу, и через несколько

месяцев он снова появился в своѐм отряде. Однако война уже шла к концу, близился долгожданный мир.

После расформирования бригады Костя был направлен на хозяйственную работу в Выборг. Через

несколько лет он с семьѐй (к счастью, его жена и дочь остались живы) вернулся на родину, в Стрельну,

стал работать на местной электроподстанции диспетчером. Затем, получив квартиру в Ломоносове,

долгие годы, до самого выхода на пенсию, продолжал трудиться в системе ―Ленэнерго‖.

И все это время брат никогда не забывал Аркадия. В те годы в Ломоносове существовала

промартель, где работали слепые люди, изготовлявшие какие-то несложные бытовые предметы. Костя,

встречая на улицах мужчин в черных очках, неуверенно простукивающих палками края тротуаров,

внимательно присматривался к ним. А вдруг... А вдруг Аркадий все-таки выжил, и он узнает сейчас в ком-

то из них знакомые черты.

А Аркадий действительно ―всем смертям назло‖ остался жив, и пути двух народных

мстителей пересеклись ещѐ раз. Как-то в середине 70-х годов Константин неожиданно получил письмо

из Белоруссии от пионеров дружины имени Бориса Петрова. Юные следопыты просили его рассказать о

героических действиях партизанской бригады номер два и о его, заместителя командира бригады по

разведке, личных подвигах. Брат ответил им, что рассказывать ему о себе нечего, — мол, воевал, как

считал нужным, а посоветовал ребятам разыскать, если, конечно, тот жив, настоящего героя, в ту

пору их сверстника, Аркадия Барановского. Каково же было его удивление, когда он читал полученное от

следопытов второе письмо: ―У нас большая радость. Мы отыскали героя, о котором вы нам писали‖. К

письму прилагался и адрес Аркадия.

Завязалась переписка. Вот что написал Аркадий Константину: ―...Когда меня доставили в

госпиталь, мне нужна была срочная операция, но врачи были в сомнении — вряд ли выживу и перенесу

наркоз. Меня осмотрел хирург и сказал, что хотя я серьѐзно истощѐн кровью, зато сердце исключительно

крепкое. Остатки правого глаза мне удалили сразу же... Через три недели сделали другую операцию,

потом ещѐ одну...‖.

Строки из другого письма: ―...Вы спрашиваете, какие я имею награды? Стыжусь я отвечать

на этот вопрос. Я даже вам солгал, Константин Павлович, что у меня есть медаль партизана Великой

Отечественной войны. Нет еѐ у меня. Но я за это не обижаюсь, потому что некогда было в то время

этим заниматься...‖.

Забегая вперѐд, надо сказать, что впоследствии Аркадий Филиппович Барановский получил не

только причитающуюся ему партизанскую медаль, но и все положенные от государства льготы.

Весть о переписке двух бывших партизан и о том, как они нашли друг друга, достигла

редакции газеты ―Известия‖. На еѐ страницах был опубликован большой очерк, вызвавший целый поток

писем от читателей в адреса А. Ф. Барановского и К. П. Федорова. А вскоре они оба получили

приглашение в Москву на Центральное телевидение, где предполагалось сделать о них передачу...

Поднимаясь по лестнице в указанный в его пропуске павильон, Константин увидел сидящего на

подоконнике невысокого, в тѐмном костюме человека с чѐрной повязкой на правом глазу. Внезапно больно

кольнуло сердце. Аркадий? А тот уже по-мальчишески ловко соскочил с подоконника, стремительно

подошѐл к нему: ―Константин Павлович! Наконец-то...‖

Они оба, вытирая покрасневшие глаза, делились друг с другом событиями прожитых лет,

когда вышедшая из дверей павильона сердитая редакторша в досаде уставилась на них: ―Господи, вы

уже вместе?! Вы же все испортили! Мы планировали показать зрителям внезапную вашу встречу, ведь в

этой-то внезапности — вся соль передачи!‖

Рассказывает

М.Е.Чулкова,

Ответственный

секретарь пионерской организации Волгоградской

области

Первым из Сталинградских мальчишек принял бой на границе воспитанник музвзвода Петя

Васильев. Его 333-й стрелковый полк защищал Брестскую крепость. Стойко встретил массированную

бомбѐжку юный музыкант, плотный артобстрел и пулеметно-стрелковый огонь наступающих пьяно

орущих фашистов. 27 июня 1941 г. в очередном штурме здания крепостной церкви Петя заменил убитого

пулемѐтчика. Метким огнѐм помог бойцам в отражении многочисленных яростных атак врага. Только к

вечеру защитникам подошла помощь. Красноармейцы увидели смертельно раненого Петра около

разбитого «максима». «Отвоевался… — шептал он, — рано. Нельзя пропустить фашистов. Родным в

Сталинграде… сталинградцам передайте…» Не успел досказать своей последней просьбы юный

музыкант из Сталинграда. Ему было 17 лет.

14-летний пионер Жора Акулов с отцом — шофѐром вывозил в бекетовский госпиталь из

горящего Сталинграда раненых жителей и красноармейцев. В самый страшный день бомбѐжки 23

августа 1942 года они вывезли 83 человека. За мужество и отвагу Жора награждѐн медалями «За боевые

заслуги» и «За оборону Сталинграда». (Адрес не известен)

Более 500 старшеклассников и пионеров были подносчиками снарядов артиллеристам и

миномѐтчикам в уличных боях в Сталинграде. Причем, патриотические поступки совершались ими без

каких-либо приказов из вне — исключительно инициативно.

12-летний мальчик из х. Медведи Иловлинского района Павлик Архипов без устали под

бомбѐжкой подвозил на санях и подводах стройматериалы, продукты, воду, письма строителям

оборонительных сооружений на ближних к Сталинграду рубежах обороны. (К сожалению, умер)

О подвиге Миши Романова из Котельниковского района писатель Г.И.Притчин

рассказывает: «В тихое утро холодного ноябрьского дня партизанский отряд котельниковцев окружили

враги. На бруствере окопа сидел мальчик лет 13 — это Миша. В отряде его прозвали «дубок». Воевал он

вместе с отцом Зиновием Афиногеновичем. Хутор сожгли фашисты. Неизвестно, что стало с матерью

и сестрѐнкой. Третью атаку предпринимает противник. Партизаны плохо вооружены, но фашисты не

могут преодолеть сопротивление партизан. Убит командир, погибло много боевых товарищей.

Последним замолк пулемѐт отца. Силы неравные, враги подступили вплотную. Мальчик остался один. Он

встал во весь рост на край окопа и стал ждать. Увидев мальчика, немцы остолбенели от удивления.

Миша в последний раз взглянул на погибшего отца, схватил в обе руки по связке гранат и метнул их в

толпу окруживших его гитлеровцев. Раздался оглушительный взрыв, а через секунду был сражѐн

автоматной очередью сын донского казака, воспитанник пионерской организации Миша Романов».

Володя Дубинин — юный разведчик действовал в Серафимовичском и Клетском районах

(тѐзка и однофамилец керченскому пионеру Володе Дубинину). Под видом беспризорника бродил по

хуторам и станицам, всѐ, что видел и слышал точно фиксировал в памяти и докладывал командиру

части. Благодаря его данным наша артиллерия подавила огневые точки немецкой дивизии, рвавшейся

летом 1942 г. к Сталинграду. В декабре того же года награждѐн орденом Красной Звезды.

Серѐжа Солнышкин — его неоднократно вместе с ранеными солдатами 385-го стрелкового

полка пытались переправить через Волгу. Но мальчик убегал снова в полк. По пути вѐл разведку в

Мечѐтке. Из окружения вышел вместе с полком.

Мотя Барсова — на х. Ляпичев помогла уничтожить 20 фашистских солдат, пробившихся из

окружения под Сталинградом. Голодные солдаты угрожали еѐ семье, вынудили хозяйку приготовить

пищу. Еды в доме не было. Мотя, сославшись на отсутствие воды, побежала в школу, в сельсовет, и