Зверь лютый. Книга 37. Дедовщина

В перв. трети 16 в. на Руси самопроизвольно проходит "остернизация" — переход на "турецкий оружейный комплекс". Оружие (и кони) "подгоняется" не "по руке" воина, а по его кошельку.

Петр I формировал по европейскому образцу и кавалерию. Образец строевой лошади — голштинцы, ширококостные, высокие, плотного сложения кони. Таких лошадей имели шведы.

Лорд Витворт:

"В царской армии кавалерии практически нет. Русские драгуны ездят на легких татарских лошадях, и сомнительно, чтобы они могли устоять против шведских рейтаров".

"Дама сдавала в багаж

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку

И маленькую собачонку.

...

Однако

За время пути

Собака

Могла подрасти!".

За время Северной войны русские драгунские кони "подросли": рост 136-146 см.

Основная часть моих воинов — "драгуны". Это неправда, но назовём так, поскольку прямого аналога нет.

"Акулы" соответствуют "кирасирам". Тоже... приблизительно.

Кирасирам требовались рослые кони, не менее 160 см в холке. Для первых русских кирасирских полков закупили лошадей за границей. "Забугровая" кирасирская лошадь в три раза дороже драгунской.

"Немцы" плохо переносили русский климат: простужались, болели. Питаться травой и соломой отказывались, кормить — отборным овсом, который тоже покупать в Германии. Дорого. Вместо запланированных десяти полков — три.

При Екатерине II установлено, что конский состав полка пополняется раз в год статными плотными широкогрудыми лошадьми возрастом 4-6 лет. Кирасирские лошади — рост не ниже 150 см, драгунские и гусарские — не менее 142 см.

На рубеже XVIII-XIX веков любители "дончаков" скрещивали их с другими породами, что, при сохранении достоинств, значительно улучшило экстерьер и стать (рост 160-165 см).

В Великобритании в пер. пол. XVIII в. вывели "чистокровную верховую": скрестили местных с ахалтекинцами и арабами. Получили породу, более сильную, чем восточные, более резвую, чем европейские. "Англичанки": рост 155-170 см, длинная шея, развитая мускулатура, сильные сухие ноги. Их сразу начали закупать в России.

Ставшая очень популярной среди кавалеристов "русская верховая" (от скрещивания "дончаков" и "англичанок") получилась высокой (165-170 см), резвой, выносливой, красивой, с крепким здоровьем. К началу Отечественной войны 1812 года именно этими лошадями была укомплектована основная часть русской кавалерии.

При этом устав русских кирасир 19 в. запрещает на марше рысь: "лошади худеют".

* * *

Ничего этого нет. "Англичанки", "русская верховая", голштинцы, дончаки... — можно мечтать.

Если с техническими прибамбасами я могу придумать, научить, приказать, то инновации с биологическими объектами требует поколений. При наличии подходящего исходного материала.

Коллегам-попандопулам мои страдания покажутся... странными. Но без коня здесь не живут. Четырёхкопытная самоходная табуретка — условие существования.

На "Святой Руси" без коней — нищие на паперти, калики перехожие и монахи. Всё. Хочешь жить хорошо — имей хорошего коня.

Насчёт важности коней я понял, когда с "людоловского хутора" на Десне выбирался. Кабы ни добрая разумная лошадка, там бы наши с Марьяшой похождения и закончились.

Факеншит! Весь мировой прогресс зависел от норова одной крестьянской лошади!

И так не у меня одного. "Коня! Коня! Полцарства за коня!" — в истории человечества неоднократно.

А вы говорите марксизм... Да, важен. Между прочими... лошадьми.

Конезаводчик из меня... слово слышал. Но едва я затихарился в Пердуновке, как начал... нет, коллеги, не покрывать кобыл. Для этого жеребцы получше меня есть. Начал учиться.

Попандопуле учиться у аборигенов? — Не верю!

Про других — не знаю, а мне учиться, что с горы катиться. Тем более, когда учителя толковые.

Ивашко. Всяк добрый гридень в конях понимает. А уж когда и Чарджи разговорился... Как он меня учил на реку смотреть — рассказывал? Коней в Степи много больше, чем рек, во всяк час перед глазами. Ежели человеку свойственно смотреть и видеть — очень много интересного понимаешь.

Первые результаты мы получили ещё в Пердуновке. Как я переживал за жеребят, когда их на Стрелку везли! А как меня "били по рукам" — нельзя, рано! Ставить лошадь под седло с четырёх-шести лет. А времени нет, всё горит...

Покупали. Поштучно. Воровали. Угоняли. Скрещивали. Отбраковывали.

Из позитивного? — М-м-м... у нас изначально было мало "русской крестьянки". А тарпаны генетически более "отзычивы". И их стало много.

Наше коневодство впрямую зависит от военных успехов. Есть контакт с эмиром? — Пошли табуны из Волжской Булгарии. Вышли на Каспий? — Ахалтекинцев привезли! Пару фарей выторговали!

Коллеги! Вы представляете коней, выведенных ещё Дариями для их "бессмертных"? Уже "подкрашенных" "арабами", но не "монголами". Сокровище! Драгоценность. Я уж не говорю про красоту.

Резкий скачок после взятия Киева: две тысячи голов людских и четыре — конских. Позволили улучшить племенную работу, дать качественное пополнение в войско.

Тогда, у Полоцка, я даже и не задумывался о том, что "сила вещей", цепочка следствий ещё не начавшегося польского крестового похода даст нам через десятилетие тысячи прекрасных коней. Что сделает нашу конницу лучшей среди соседей. А, поскольку армии конные, то лучшей армией. Что через три десятилетия мы существенно потесним "русскую крестьянку", поднимем производительность труда, энерговооружённость крестьянина.

* * *

Люди... Объездчиков киевских чуть не поубивал. А то они в духе императорской армии 1812 г.:

"Обычные приёмы выездки... на дикую лошадь накладывали с чрезвычайными усилиями, иногда валя её, мешки с песком, от 5 до 6 пудов весом и гоняли на корде с тяжёлым капцуном до изнеможения.... с целью поскорее усмирить дикарку. Дня через 2 её засёдлывали, переваливали через седло те же мешки и повторяли гоньбу на корде.

...засёдланную лошадь выводили на выгон... всадник, вооружившись плетью, мгновенно вспрыгивал в седло и, подняв лошади голову и не давая опомниться, начинал хлестать её плетью и пускал во весь опор до полного изнурения лошади. Тогда всадник уменьшал вольт по направлению к конюшне, не переставая, однако, действовать плетью. Лошадь, потеряв последние силы и бодрость, переходила на рысь и шаг, а всадник слезал с неё не раньше, как дотащившись до конюшни. Точно та же проделка повторялась иногда и на другой день... на этом кончался курс выездки: лошадь считалась достаточно приезженной и ставилась во фронт.

...подобная приездка кончалась тем, что животное сразу разбивалось на ноги, или надрывалось и получало запал, так что в полках того времени большинство коней шло в брак... Кроме того, многие лошади носили, а некоторые опрокидывались".

Не о роли ли подобного объездчика мечтает А.С. Пушкин в известном стихотворении "Кобылица молодая..."?

"Погоди; тебя заставлю

Я смириться подо мной:

В мерный круг твой бег направлю

Укороченной уздой".

Хочется надеяться, что та великосветская дама, которую "наше всё" имеет ввиду в данном творении, всего лишь "опрокинулась", а не разбилась на ноги, не надорвалась и не получила запал.

Конский аналог известной фразы: "Фельдфебель! Вот тебе три рекрута, сделай из них одного солдата".

Странно: что коней, что рекрутов предварительно отбирали по внешним признакам. Т.е. "годные — 1/3" — от чисто между ушами, от личного характера, стереотипов поведения.

У нас не так, а любители воспринять "вершины прогресса" и "передовые образцы" из "столичной жизни"... арыки в тайге ждут вас.

* * *

— Смотри, Салман. Один "акулёнок" стоит втрое-вчетверо против драгуна. Можно кормить учителя, врача, строителя, драгуна. Четверых. Или — одного "акулёнка".

— Сахиби! Мы прорвём любой строй! Враг будет повержен! К твоим ногам!

— Очень хорошо. Я верю. Чей строй ты собираешься прорывать?

— Лубой! Какой скажеш!

— И какой я укажу? По твоему мнению?

— Э-э-э... Я нэ знаю.

Судя по тому, как усилился акцент — сильно волнуется.

Я и сам не знаю ответа на свой вопрос.

"Все уставы предусматривали рассыпную атаку в кирасирских полках только в случае преследования опрокинутого противника или налёта на артиллерийскую батарею; при любых других обстоятельствах атака производилась сомкнутым строем".

Создавая подразделение, я предполагал, в качестве противников, русские княжеские дружины или гвардию эмира "белых булгар". После Киевской победы дружины отпали, с эмиром у нас мир. Прочный. Поскольку ему сильно и долго не до нас. Большое зеркало в женской бане действует не менее разрушительно, чем многочисленная армия. Трупов меньше.

Брать крепости... не могут, бить степняков... фиг догонишь, лесовики... тяжёлая конница на лесных тропинках...

— Мы — полезные! Да! Мы... как это по-русски... Мы красивые! Люди смотрят и радуются. "Зверь Лютый" — великий воин! У него... как это... могучий! Да! Могучий войск!

"Могучий войск" и "вынесенный моск"... есть в этом созвучии какая-то сермяжная правда.

Для Салмана, при его внешности, командовать самым красивым отрядом...? Не задумывался. Мне-то, как тому кирпичу — лишь бы человек хороший. А для него — важно.

Он прав. Марш "акул" внушает. Кому страх, кому гордость, кому восторг. Всем — уважение к правителю. Который имеет такое красивое войско.

Красота. Демонстрация. Показуха.

"Хождение за три моря", султан Бидара:

"...выезжает на прогулку с матерью да с женою, то за ним всадников десять тысяч следует да пеших пятьдесят тысяч, а слонов выводят двести и все в золоченых доспехах, и перед ним — трубачей сто человек, да плясунов сто человек, да ведут триста коней верховых в золотой сбруе, да сто обезьян, да сто наложниц".

Вот это красота! Супердемонструхизация! Любой сосед завидует и пришипливается! Уровень!

Мне не грозит: где я столько слонов найду? А обезьян?

Военные парады делают для двух категорий зрителей.

Внешние. Послы и подсылы. Цель: сигнал соседям, войско — обученное, экзерцисы — умеет.

Не наш случай: "железный занавес". Ни послов, ни купцов, ни прочих... "путешественников" дальше границы не пускают. Только переселенцы. Их, наоборот, не выпускают.

Внутренние. Обыватели смотрят и радуются: Мы не зря платим налоги!

Не у нас. У нас нет налогов.

Вариант: во какая силища! Защитники!

Не актуально. Защита обеспечивается формированиями в приграничных областях. "Чувство уверенности в завтрашнем дне" — пропагандой и опытом жизни.

Я против милитаризации общества. Достаточно исконно-посконного восторга перед воином, который они приносят из своих родо-племенных общин.

Исключение: земли, где парад воспринимается аборигенами как угроза. "Мявкнешь — растопчу".

Глава 756

— "Люди смотрят и радуются". Значит... надо быть там, где люди. Наибольшая польза — где прежде такого не видели.

— Э-э-э... Сахиби... Это где?

— В новых землях. Там вас не видели. Там моя власть ещё слаба. Ваш вид укрепит её в душах тамошних жителей.

Так появился замысел "показательного марша". По сути: вариации "сказочников Хотена". Донести до аборигенов некоторые идеи, понятия и представления. Наглядно. Если "акулам" не с кем воевать на поле битвы — пусть воюют на "поле между ушей".

Марш — это... дурдом. Я уже вспоминал, как в Российской империи легко-кавалерийские полки (в полторы тысячи человек) каждые два-три года переходили на новое место. Искренне сочувствую ком.составу. Сдвинуть с места даже один эскадрон...

Масса мелочей, которые не видны на стоянке, вдруг стали проблемами. Выход всё откладывался. Когда они двинулись — я был уже на Двинце. Были бы они под рукой — многое выглядело бы иначе.

"Акулы" задачу выполнили: произвели впечатление. Даже повоевали: под Ржевом наскочили на разбойников на льду Волги и пяток посекли. Один слух об их присутствии действовал на аборигенов умиротворяюще. А на чиновников — возбуждающе. Обеспечить прохождение такого воинского отряда... надо шевелиться. Следующим за Салманом группам было легче: местные власти смирились — "пожар был, есть и будет".

Ледоход "акулы" переждали в Велиже, где и получили мой приказ выдвигаться к Полоцку.

Сомнительная идея. Гнать их штурмовать город — глупость. Охранные, конвойные, полицейские функции... не их. Необходимость мощного копейного удара сомкнутым строем не просматривается. При том отряд несёт небоевые потери. В конях, людях, амуниции. Всё слабое, негожее — порвалось-сломалось-потерялось. Или — умерло.

— Вестовой, коня! Поедем с акулами почеломкаемся.

К моей радости, "акулы" выглядели пристойно. На Двине их догнала маршевая турма, коней добирали из боярских конюшен в Витебске. От барахла, которым обрастает всякая воинская часть на стоянке, избавлялись дважды — во Всеволжске и в Велиже. Пообтрепались малость, кони похудели, люди обветрились, сёдла повытерлись... Но клинки без ржавчины, тряпочек-верёвочек не болтается...

— Сапожника с собой везёшь?

— Да, сахиби. И кузнеца.

Вижу. И сапоги целые, и кони кованы все, на четыре копыта, лёгкими летними подковами.

Этого всего, как и многого другого, свежий брат-попандопуло, или, там, сестра, не видит. Надо здесь пожить, здешней тюри похлебать. И чтобы были толковые учителя. Потому что своим умом до всего доходить — никакого ума не хватит.

— Очень хорошо. Воины! Благодарю за службу!

— Ура!

И кричат слаженно. Молодцы.

— Развернуть знамя. Парадной колонной вдоль берега. Во-он туда. Напротив острова. Сеунчей покажет. Обустроиться. Предполагая нападение с реки. Посторонних не пускать, наблюдение по всем сторонам. Да чего я тебя, Салман, учу? Ты и сам всё знаешь.

Разулыбался "Чёрный ужас". Доволен. Было бы фото — я бы придуркам в городе картинку его улыбки показал. Разбежались бы с ускорением. Хоть и недалеко, до сортира.

"Шёл отряд по берегу, шёл издалека...".

Марш "акул" мимо города произвёл впечатление. На стены народ выперся. Понимаю: прохождение кирасирского эскадрона на лёгкой рыси, под знаменем, колонной... стоит посмотреть.

Разные подсылы забегали:

— А эт хто пришедши? Нешто рати смоленские подошедши?

— Разуй очи, бестолочь. Чёрта на тарелке видишь?

— Чёрта?! На тарелке?! Где?!!

— А вона. Знак Всеволжска-города и всея тамая земли. Чё, не знали? Ну тупые...

Не только лазутчики. Игумен Иоанна Предтечи на лодочке заявивши. Прежде Нечародей его в гости зазывал — не шёл. Ныне сам пригрёб. Монастырёк на островке, а островок не маленький. Иван Грозный, при взятии Полоцка, там стрелецкий полк разместил. Важная позиция.

Только мы начали игумена "на троих", в смысле: на троих князей, разговаривать да расспрашивать, ещё волокут.

Молодые парни, повязанные и побитые.

— Гонцов с города переяли! Во грамотка ихняя.