| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну план понятен, — задумчиво произнёс Стрельцов, — Но есть нюанс, за столько времени, создать армию, способную полностью разгромить тысяч сорок войск невозможно.
И услышав это Давыдова с вызовом произнесла, выпрямив спину и с надменно посмотрев на Конева:
— Да! Раз так, то надо мириться!
— Это если только в мирное время, — уточнил Конев, — В военное же время, обучить войска, можно быстрее. Особенно если проводить боевые действия малой интенсивности. Неся незначительны потери, и давая людям на практике всё осознать. И напомню главные силы турок на Дунае. Ещё одни значительный контингент, причём чуть ли не лучших войск, в Крыму. На востоке Турции сил мало. И я предлагаю с помощью флота занять регион от Синопа и до Трапезунда. Заодно восстановив факторию в Батуми. При этом одновременно обучив войска, восстанавливая их потери из представителей местного христианского населения. Получив имеющиеся там ресурсы.
— Я понял, Клим Саныч, — поморщился Стрельцов, — Ты хочешь быстро натаскать войска во второстепенных боях. Ну и заодно получить людские и материальные ресурсы. Пользуясь тем что главные силы турок оттуда далеко. А перебросить силы они из-за отсутствия флота быстро не смогут. Но ты представляешь какой мы там получим линию соприкосновения с турками.
— Да вообще то не очень то и большая там будет линия соприкосновения, непосредственно с турецкой территорией, Игорь Иванович. От Синопа и до Самсуна. Километров двести. Южнее Трапезунда там уже скорее союзная нам территория будет. Где можно будет нанять воинов. Плюс на восток там уже одно из грузинских княжеств. Где тоже можно будет нанять наёмников. И ими прикрыть границу, послав их в рейд по Турции.
— Ну хорошо, допустим получить, а что дальше?
— После чего необходимо вернуться в Крым. И пользуясь, тем, что противник будет занят осадой Мангупа развернуть не менее двух тысяч стрелков, с полусотней полевых орудий. При обшей численности армии в десяток тысяч, — стал было говорить Конев, но его прервала Давыдова. Поспешившая вставить своё замечание, произнеся:
— Что то мало, по сравнению с силами турок? Неужели хватит?
Конев посмотрел было, на молодую женщину, и ответил:
— Организация силу всегда ломит. А мы пытаемся создать армию, отстоящую от сегодняшней на пару веков. Плюс я очень надеюсь на Игоря Ивановича. Что он справиться с управлением, — при этих словах Давыдова гордо вскинула голову, посмотрела на Стрельцова и со значительным взглядом обвела остальных, а Конев продолжил, — Но, это я оцениваю, как необходимый минимум, с меньшими силами на турок и татар выступать и не стоит. И после создания такой армии, нам следует разгромить войска противника тут, в Крыму. Полностью лишив противника возможности реализовать свои планы. Ну и потом до начала сезона штормов, нам необходимо будет совершить флотом и армией набег на район проливов. Захватив район с углём. И постараться взять с турок налог кровью. Пограбить их и обязательно уничтожить ещё византийские верфи, с запасом древесины, в бухте Золотой Рог. Дабы лишить их двух верфей, из трёх. И возможности восстановить флот в следующем году. И главное оттуда надо успеть вернуться назад в Крым. Причём желательно до начала сезона штормов, на Русском море. Во второй половине ноября.
— Да что там они всё быстро восстановят, что там из дерева строить, — махнул рукой Стрельцов, вызвав усмешку на губах командующего флотом, капитана первого ранга Хроменкова. Который произнёс:
— Иваныч, ты не прав! Если разрушить верфи и лишить противника запаса корабельной древесины, специально высушенной, так что бы она с момента как её срубят, ни то, что воды, земли не касалась, то флот быстро не воссоздать. После битвы при Лепанто, турки, пользуясь тем, что у них были верфи, мастера и запас древесины, воссоздали флот за год. А если делать корабли из свежесрубленной древесины, то они через год рассохнуться и начнут течь, а через несколько лет сгниют на столько, что в порту сами тонуть начнут. Так что если противника лишить базы для воссоздания флота, то мы, в Крыму, со стороны моря, будем в безопасности с десяток лет. Пока они лес заготовят, пока высушат, пока попилят, да новые корабли построят и команды обучат. Так что да. Рейд такой нужен будет.
— Ну допустим, — сначала недовольно буркнул Стрельцов, а потом, посмотрев на Конева, спросил уже у него, — Но что ждёт нас дальше? Я слышал, что тут на юго-запад есть замки. И мы их что все брать будем?
— Немного всё будет не так, Игорь Иванович, — покачал головой Конев, — Начнём с того что четыре года назад в Ялте было землетрясение, все постройки там оказались разрушены. А от Судака и дальше, до Балаклавы, все селения оказались сожжены жителями при подходе турок. Бои были в крепости Фуна. Это в горах, в девяти километрах, на север, от Алушты. Ну и в Балаклаве. Там должен быть турецкий гарнизон. Так как эту крепость турки использовали и позднее. Плюс там, в бухте одно время находился турецкий флот. Который сейчас находиться или там, или же в Севастопольской бухте. И тут не знаю можно ли под три сотни кораблей и барж в Балаклавской бухте разместить. Но в любом случае до Балаклавы мы должны будем дойти без боёв. Ну единственное осматривая укрепления. На возможность их использования. Я думаю нам необходимо будет после этого похода оставить сильный гарнизон в Балаклаве. Поддерживая его флотом. А для нормальной работы женщин, и тех специалистов, что демобилизуем, в Керчи, Феодосии и Судаке необходимо развернуть войска прикрытия на линии Алушта — Фуна и в Старом Крыму. Высылая конные дозоры. Но всё это должны быть местные войска.
При последних словах Конева, Давыдова стала улыбаться, но ничего не сказать не успела. С низу послышался шум и на лестнице, ведущей снизу, показалась одна из двух девушек, капитанов кораблей. Которая тянула за собой одного из явно матросов. Которому коротко и бросила:
— Рассказывай!
А тот, увидев Конева, бухнулся перед ним на колени и, гнусавя срывающимся голосом заголосил:
— Батюшка, деспот, не вели казнить, вели слово молвить!
Конев поморщился и произнёс:
— Поднимись на ноги и докладывай чётко, как тебя научить должны были.
А пришедшая с матросом девушка зашипела и, пиная его в бок, стала приговаривать:
— Не срами, меня, перед деспотом! Не срами!
Матрос встал на ноги и срывающимся голосом стал рассказывать историю про оборону, от турок в порту, что случилась раньше. На что Конев скривился и, закрыв лицо одной рукой произнёс:
— Как же я мог забыть про легенду, о последнем консуле Солдайи. Правда, в записях, она появилась только лет через сто, после этих событий. Но похоже у нас завтра будет сложный день. Необходимо будет отдать должные почести погибшим. И для начала надо потребовать, у местного ювелира, знаки различия Георгиевского креста, четвёртой степени.
Интерлюдия 4
Это утро так же начиналось с рассвета. Но хотя бы получилось утром ещё и поесть. Благо дети, насытившись её молоком спокойно спали. А то ведь было время, что им явно не хватала того, что она могла дать. Но вчерашний обед, который устроили эти странные пришельцы, для всех жителей города, позволил её молоку снова стать сытным, для детей. Да и потом она получила очень много, по сегодняшним меркам еды. И зерно, и рис, и сыр, и овощи, и финики, и даже оливковое масло. Которым она наполнила давно стоявший пустым кувшин для масла. И вечером она намолола на ручном жернове грубой муки и испекла пресные лепёшки. А сегодня надо было сделать ещё муки и поставить тесто, чтобы испечь настоящий хлеб.
И быстро перекусив луковицей, с оставшимися со вчерашнего дня лепёшками, тщательно вытерев остатки оливкового масла изнутри миски, в которой она его принесла. А потом, чувствуя себя сытой, как когда-то давно, села крутить жернов, подсыпая в него зерно и наблюдая как в городе снова, что-то начало происходить. Вчера она не стала участвовать, в собрании горожан, что происходило, когда ещё штурмовали Девичью башню на вершины горы. И как объявили, эти новые пришельцы, там должны были выбрать новый городской совет, судью и начальника городской стражи, ответственного за порядок в городе. Но кто же станет слушать нищую вдову, которую, к тому же, турки изгнали из её же дома, после смерти мужа и захвата города. При этом турки даже не позволили похоронить её мужа. Когда в церкви и башне где они приняли бой, прикрывая уход тех из жителей, что оправились вдоль моря, погас пожар, то турки заложили новой кладкой входы и окна, как в церковь Двенадцати Апостолов, так и в башню Фредерика Астагвера. Запретив хоронить погибших там.
А там, в их старом доме, поселился какой-то важный турок, изгнав её, с детьми, ударами палок. Разрешив взять только то, что она смогла унести. И она поселилась в бывшем домике родителей, на окраине Солдайе. Отец погиб весной, уйдя на рыбалку. А мама не пережила это событие. И домик опустил. Как и многие последние время. И за время пока в домике никто не жил, то он успел обветшать. И в нём если в нём что-то и оставалось, то если только старые миски, кувшины и старые жернова, которыми делала муку ещё бабушка. И вот сидя рядом с каменным жерновом и вращая деревянной ручкой верхний камень, она наблюдала, как в крепости снова что начиналось. Но это не было похоже на военную тревогу. Суматохи не было. Но и на то, что войска собираются уходить, тоже было не похоже. Хотя, что-то связанное с войсками, в городе, и происходило. Их явно для чего собирали.
И тут она увидела, что к её домику быстро приближается городской стражник. Когда-то он служил в страже с её мужем. Но в день, когда в город вошли турки, его с ними не было. И он выжил, появившись в Солдайе, потом. Но сейчас он снова был с копьём, щитом в шлеме и его щите был нанесён косой синий крест, на красном фоне. И увидев, её он ещё издалека стал кричать:
— Паола, собирайся скорее. Там собираются ломать, те стены, что турки построили в дверях и окнах церкви Двенадцати Апостолов и башни Фредерика Астагвера. Они хотят похоронить погибших там. И приказали всем их родственникам прийти туда. Так что бросай всё и пошли.
Услышав это, захотелось броситься в порт, но, жизнь заставила быть более благоразумной. И собрав муку, она прикрыла миску с ней доской. Собрала и убрала остатки зерна. И только после этого накинув на голову чёрный платок, и прихватив спящих детей, она, вместе со стражником, направилась в порт. Выслушивая его тираду о том, что, новые власти, вчера на собрании, распорядились вернуть всё отнятое турками их хозяевам. И об этом говорилось на собрании. И поэтому он сначала и пошёл к их старому, с мужем, дому. Но там её не оказалось. И поэтому он так долго её искал.
И когда они подошли к порту, то там уже была толпа народа. И она не рискнула пробираться с детьми, на руках, через толпу. Так и оставшись стоять позади толпы, и вытягивая шею, старалась рассмотреть, что происходит возле церкви и башни. Где пленные турки, включая и их пашу, ломали стены. Которыми были заложены входы и окна, в закопчённых церкви и башне. А вокруг стояли ровными рядами воины, над головами которых колыхались знамёна. А перед ними, рядом с богатыми, покрытыми балдахином носилками, стояли богато одетые явно командиры пришельцев, с разноцветными перьями на головных уборах. И их женщины. Которые так же были в доспехах и при оружии. Но на них была дорогая, очень качественно сшитая одежда, из шерсти, хлопка, щёлка. И это всё было крашено, различные цвета, в отличие от её одежды изо льна. Его природного цвета. Да и украшения, с камнями, были там у всех, сверкая на Солнце. Об их богатстве говорила и их кожаная обувь. И не смотря на то что обувь различалась по виду, у всех пришельцев обувь была внешне схожая, хотя и сделанная под разные ноги, левую и правую. Но было видно, что это были сделанная мастерами, судя по ровным швам, пары обуви. В отличие от её обуви, сделанной из одного куска конопляной дерюги. Раскроенной так, чтобы сшить её можно было одном швом. И одевать её можно было на любую ногу. И рядом с пришельцами находились родственники тех, кто был в тот день с её мужем. И тут она увидела, что от этих людей, через расступающуюся перед ним толпу, в её сторону шёл молодой человек, с белым султаном над шлемом. Перед которым толпу отодвигали, что бы молодой человек прошёл, два городских стражника. И он направлялся прямо к ней. И подойдя практически вплотную, к ней, этот молодой человек произнёс на понятном, хотя и несколько необычном для неё языке:
— Синьора, там кто-то из ваших родственников?
И она произнесла в ответ, решив что перед ней явно аристократ:
— Да, ваша светлость, там должен быть мой муж.
— Тогда синьора ваше место не тут, а там, — молодой человек указал рукой на стоявших возле носилок, — прошу, следуйте за мной.
Молодой человек развернулся и повёл её сквозь расступающуюся, перед ними, толпу. И она оказалась прямо перед входом церкви. Совсем рядом с иконой, на которой, на досках, была изображена, богородица, с младенцем на коленях. При этом на голове у Санта-Марии была корона, а в руках она сжимала скипетр и державу. И икона казалось очень древней. Но именно эта икона, покоилась под навесом, на богато украшенных носилках, стоявших перед всеми. И пока она рассматривала икону, украдкой коснувшись, пусть и явно православное, но изображение пришедшей ей на помощь заступницы, турки сломали стену. Открыв проход. И турки стали убирать рухнувшие камни. А стоявший во главе всех круглолицый, крупный мужчина, на три головы выше неё, с обрамлявшими рот усами и клинышка бородки, на выбритой голове, снял шлем с красным султаном и перекрестившись, направился к входу в церковь. И она вместе со всеми поспешила следом.
3
Как говориться это надо не мёртвым, это надо живым. Штурм крепости, даже такой относительно лёгкий штурм, не обошёлся без потерь. Хотя безвозвратные потери оказались только среди, так сказать, хроноаборигенов. Да раненые, среди попавших, в это время, и имелись. Но погибших избежать удалось. Плюс пошли и весьма специфические потери. Так капитан "Елены Глинской" оказалась не праздна. Пришлось переводить воздухоплавательный парк на "Зинаиду Романову". А "Елену Глинскую", до возвращения флота, было решено использовать для охраны рейда Судака. Ну и для контроля окрестностей. Ну а пока её команда обеспечивала организацию похорон, как своих погибших при штурме, так и тех защитников, крепости которых турки замуровали в их укреплениях и запретили хоронить. И пришлось ждать, когда пленники сломают то, что по приказу, принимавшего участие в работах, турецкого паши, возвели в дверях и оконных проёмах церкви и башни.
И стоявший перед церковью Конев заметил, что позади собравшейся толпы горожан стоит молодая женщина. С чёрной накидкой на голове, с двумя младенцами в руках и вытягивая шею, с печальным взглядом, в больших карих глазах, пытается рассмотреть, что происходит возле церкви. Хотя всех родственников последних защитников Солдайи и разместили с другой стороны находящейся тут же, прямо напротив замурованного входа в церковь, расположенной в красивых носилках, под парчовым балдахином, Державной иконы. И в ней он узнал, по описанию, ту самую женщину, муж которой погиб, обороняя город. Пришлось послать одного из адъютантов, с парой стражников уточнить она ли это. И если её муж действительно в церкви, то и привести её, так сказать, в первые ряды. В конце, концов, это делалось не только показать преемственность власти в городе. Но и помочь живым обрести душевный покой. И действительно женщину привели к родственникам, расположив рядом с иконой. И как раз вовремя. Пленники пробили проход в, замурованную было, дверь церкви. И пришлось, сняв шлем, попытку зайти в церковь в шлеме тут не поняли бы, направиться в церковь. Судя по архитектуре, построенную ещё во время владычества в городе византийцев. Пусть и закопчённую, даже снаружи, и лишённую сейчас сгоревшего убранства. Внутри всё выгорело и только несколько десятков обгорелых тел лежали, разбросанными по внутреннему пространству церкви. Похоже, турки не стали тушить пожар, а быстро собрав трофеи и бросив тела защитников, поспешили ретироваться. А потом просто заделали все входы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
