— Ага, вижу... Ну, что же! Милости просим! Welcome to Odessa!
Окончательно рассвело, и из Карантинной гавани хорошо видны выстроившиеся в линию девять вражеских пароходофрегатов. Как и в моей истории, они занимают позицию на расстоянии около одной мили до берега напротив Практической гавани. Перед кораблями вперед выходят шлюпки. Вскоре с них взмывают в небо ракеты, оставляя за собой дымный шлейф, и устремляются к городу. В Копенгагене у англичан варварский не прицельный обстрел города прошел успешно. Да только сейчас джентльмены в Лондоне не учли, что Одесса — это не Копенгаген...
После первых пусков ракет гремит залп из четырех древних пушек шестой батареи. Прапорщик Щеголев все делает, как условились. Личный состав шестой батареи не отсвечивает на виду у противника, а быстро и скрытно покидает батарею, полностью выполнившую свою задачу — стать приманкой для вражеского флота. А что же их визави? Не обманули наших ожиданий! Гремит ответный залп, и пароходофрегаты противника окутываются дымом. Дело чести по-английски началось.
Сразу же за открытием огня противником отвечает наша "засадная" седьмая батарея. Отставной фельдфебель Проскурин снова подтвердил свое высокое мастерство. Дистанция для нарезных орудий небольшая, и три снаряда впиваются в борт французского пароходофрегата "Декарт", оказавшегося как раз напротив батареи. Один попадает в кожух гребного колеса, два других чуть ближе к носу. Взрывы, летят во все стороны деревянные обломки, и "Декарт" рыскает в сторону. В дело включается наша "хулиганская флотилия". Рядом гремят выстрелы "Измаила" и "Скадовска". Ведут огонь также остальные пароходы. Наше кормовое орудие послало фугасный снаряд по ближайшей цели — "Тайгеру". И попадает в борт в районе палубы. Взрыв разворачивает в нем пробоину приличных размеров, но увы, — выше ватерлинии. А вот теперь мой выход. В общем веселье никто не заметит, почему на в с е х пароходах противника в ходе боя поражаются котлы и машины.
Прицел ложится на участок борта, где находится машина "Тайгера". Ганс еще в Варне самым тщательным образом осмотрел все вражеские пароходы и выяснил их самые уязвимые места. Во всяком случае все, что можно было выяснить путем наружного наблюдения, а также поиском в архивных материалах. И теперь это дает результат. Болванка бьет в борт "Тайгера", который тут же окутывается паром. Взрыва котла не произошло, но пар выходит в атмосферу со страшной силой. Либо поврежден паропровод, либо пробит цилиндр. Все, "Тайгер" не жилец. Перевожу прицел на следующую цель — английский пароходофрегат "Террибл". Выстрел, болванка бьет в борт, и на "Террибле" воцаряется ад. Попадание пришлось прямо в котел. В центральной части корпуса сильный взрыв, в разные стороны летят обломки, и все скрывается в облаке пара. Когда пар рассеялся, "Террибл" представлял жуткое зрелище. Корпус в средней части разворочен, разгорается пожар. О "деле чести" там уже никто не думает.
Расчет орудия работает слаженно и споро, развив максимальную скорострельность. Болванки летят к цели одна за другой, но не всегда удается сразу попасть в машину, или в котел. То, что касается прицеливания и подачи команды на выстрел, с этим Ганс справляется успешно. Да вот только погрешности в изготовлении снарядов и зарядов пороха никуда не делись.
Противник не стоит на месте, а поняв, что ему здесь не рады, начал маневрировать. Точность его огня оставляет желать лучшего как из-за заметной качки, так и резкого шараханья в сторону в попытке выйти из-под обстрела. Поэтому удаленные пароходы получается поразить в нужное место только с третьего, а то и с четвертого выстрела. Но на конечный результат это не повлияло. Все корабли противника, подошедшие к Практической гавани и начавшие обстрел Одессы, лишились хода. Если бы там вовремя среагировали и постарались сразу же отойти, то кому-то бы может и удалось спастись. Но англичан и французов подвела шаблонность мышления. Они действовали согласно принятым сейчас правилам тактики, исходя из существующих реалий. Когда бомбардировка города "ядерным" оружием и дуэль с береговыми батареями может вестись часами, но так и не привести к нужному результату. Они не допускали мысли, что можно о д н и м выстрелом на дистанции в милю уничтожить корабль, либо лишить его хода. Очевидно, быструю гибель "Мечидие" на рейде Синопа многие сочли случайной. А победу в бою у мыса Пицунда приписывали "Флоре", не обладающей артиллерией нового типа. Бой наших пароходофрегатов с турецкой эскадрой возле Босфора на первый взгляд тоже не особо отличался от привычной картины морского боя. Во всяком случае, наблюдателей европейцев на турецких кораблях не было. А спасшиеся турки рассказывали такие ужасы, что в Европе им просто не поверили, сочтя явным преувеличением. Поэтому англичане и французы сами полезли в ловушку, не предполагая такого б ы с т р о г о развития событий. Когда исход боя решают не часы, а секунды.
На английских пароходофрегатах "Террибл" и "Самсон" взорвались котлы, что привело к сильным повреждениям корпуса и быстрому затоплению. А вот английским "Тайгер", "Ретрибьюшн" и "Фьюриос", а также французским "Могадор", "Вобан", "Декарт" и "Катон" повезло несколько больше. У них вышли из строя машины в результате попадания болванок, а механики, надо отдать им должное, вовремя смогли стравить пар и не допустить взрыва котлов. Поэтому пароходы вскоре после начала боя превратились в неподвижные мишени для седьмой батареи и батареи на мысе Ланжерон, точности огня которых мог бы позавидовать любой сегодняшний артиллерист. Попытки поставить паруса и выйти из-под обстрела, разорвав дистанцию, успеха не имели. Корабли противника тонули раньше, чем успевали это сделать.
Вскоре все пришло к логическому завершению. Последний из пришедших выполнить "дело чести", английский пароходофрегат "Фьюриос", отправился в последнее плавание — на дно Одесского залива. Вся акватория перед портом была покрыта деревянными обломками, за которые цеплялись уцелевшие моряки. Часть шлюпок "ракетчиков" тоже попала под раздачу. Хоть по ним специально не стреляли, но некоторые оказались слишком близко к пароходам и пострадали от взрывов снарядов. Остальные удрали на якорную стоянку, поставив паруса и воспользовавшись попутным ветром. Дело чести по-английски закончилось несколько не так, как планировалось.
Возле Пересыпи события стали разворачиваться тоже не по плану. Турецкие парусные суденышки с десантом на борту и четыре турецких пароходофрегата выдвинулись к месту высадки заранее, и с началом обстрела города попытались провести высадку. Как я и предполагал, мелкосидящие фелюги и шебеки рванули к берегу, поставив все паруса. Пароходофрегаты шли следом, готовые оказать огневую поддержку десанту, но берег молчал. Когда между турецкими десантными плавсредствами и береговой чертой осталось менее сотни метров, по ним неожиданно ударили замаскированные пулеметы. А учитывая то, что турецкие солдаты находились скученно на палубах, это сразу же привело к громадным потерям, поскольку пули пробивали сразу по несколько человек. В дело вступила также замаскированная батарея полевых орудий, дав залп картечью, что тоже добавило туркам лучшего понимания ситуации. Уцелевшие аскеры все поняли правильно, и сделали попытку сбежать. Им помогло то, что дул свежий зюйд-вест со стороны берега, поэтому выполнить поворот и выйти из-под обстрела удалось без особых проблем. А вот двум турецким пароходофрегатам не повезло. С момента открытия пулеметного огня береговая батарея наших пушек, находящаяся на удобной возвышенности, с первого же залпа поразила ближайший "Карпаз". Один снаряд угодил в кожух гребного колеса, другой в борт в носовой части возле ватерлинии, сделав большую пробоину, через которую стала захлестывать вода. Пароход сразу же осел носом и уперся им в грунт, поскольку запаса воды под килем было от силы метр. Три других парохода не стали геройствовать и тут же бросились наутек. Но уйти удалось только "Эссер-Иджедид" и "Мельтем". А вот "Мизрак" не смог. Поняв, что упершийся носом в грунт "Карпаз" уже никуда не денется, батарея Шахурина перенесла огонь на оказавшийся ближайшим "Мизрак", нанеся ему такие повреждения, что из-за образовавшейся течи пароход тоже сел на грунт, не успев выйти из мелководного района. Команды "Карпаз" и "Мизрак" не проявили должного рвения в борьбе с неверными, а попытались удрать на уцелевших шлюпках. Полевые пушки пальнули им вдогонку картечью, но без особого успеха. Так закончился, толком и не начавшись, десант в районе Пересыпи. Ни один турецкий аскер даже не ступил на берег. А сколько их полегло от пулеметного огня на палубах, и сколько еще отправится к Аллаху от полученных ранений, ведомо лишь ему одному.
Ну а я под шумок решил проверить, что же получилось у Яши Розенблюма. Когда добивали последние цели возле Практической гавани, сделал выстрел по английскому стодвадцатипушечному линейному кораблю "Трафальгар". Дистанция почти четыре мили, далековато.... Да и ракурс неудобный — корабль стоит на якоре, развернувшись ко мне носом. Недолет. Второй выстрел. Опять недолет, но уже ближе. Третий выстрел. Есть! Снаряд попадает в скулу в районе нижней батарейной палубы. Еще пять выстрелов, три из которых попадают в цель. Вот и дымок из орудийных портов пошел! Стоящие рядом корабли спешно снимаются с якоря и стараются побыстрее выйти из опасной зоны. Из орудийных портов "Трафальгара" уже кое-где вырываются языки пламени. Команда в панике. Оно и понятно, такие "зажигалки" водой из ведра не зальешь. Оставшиеся снаряды выпускаю по ближайшей цели — английскому фрегату "Аретьюза". Не все попали, но нужный эффект все же достигнут. На рейде Одессы полыхают два огромных костра, над которыми поднимаются клубы черного дыма, и уходят в ясное апрельское небо. Молодец, Яша! Хорошую вещь придумал!
Уцелевшие корабли флота Антанты, пожертвовав якорями и не соблюдая строй, удирали в море. Операция по выманиванию Черноморского флота из Севастополя и созданию паники в российских приморских городах прошла не совсем так, как планировали в Лондоне и Париже. А "дело чести" превратилось для его исполнителей в большой гембель, как говорят в Одессе.
Вскоре "Трафальгар" и "Аретьюза" благополучно взлетели на воздух, огонь добрался до крюйт-камер. Быстро поняв, что справиться с пожаром нет никакой возможности, команды покинули обреченные корабли, и были подобраны находящимися рядом английскими фрегатами. Какими бы мерзавцами не были лайми, но следовало отдать им должное, — своих они не бросали. Судя по количеству спасшихся, потери на "Трафальгаре" и "Аретьюзе" если и были, то небольшие. Спасся в том числе и адмирал Дандас, чтоб ему пусто было. Ганс обнаружил его в отходящей от "Трафальгара" шлюпке. И судя по тому, как его превосходительство выглядел, кроме злости на русских варваров, никаких других неприятностей он не получил.
Однако, это не касалось тех, кто сейчас принимал "морские ванны" неподалеку от порта. Новосильцев не захотел упускать возможность взять пленных, поэтому все пароходы "хулиганской флотилии" во главе с "Измаилом" один за другим отошли от причала, и поспешили на рейд вылавливать из воды тех, кому повезло уцелеть в ходе "дела чести". Вряд ли там найдется кто-то из большого начальства, но для пропагандистских целей и простые матросы сойдут. А если еще удастся выловить "ракетчиков", то вообще прекрасно. Представляю заголовки завтрашних одесских газет. И спустя какое-то время петербургских и московских. А уж какой вой в Европе поднимется! Но это дела несколько отдаленного будущего. Сейчас будем разбираться с настоящим.
Чтобы не отрываться от коллектива, пришлось тоже принять участие в спасении утопающих. Хоть и в своих корыстных целях. Среди цепляющихся за деревянные обломки англичан и французов могут найтись мало мальски осведомленные персонажи, отдавать которых одесскому начальству мне совершенно не хочется. Во всяком случае, сразу. Сначала сам с ними побеседую. И окажу достойное гостеприимство. Хе-хе... Вместе с Гансом...
Вообще-то, для меня такое поведение аборигенов непривычно. На своей прежней службе выловил бы пару десятков пленных "пожирнее" для допроса из нескольких сотен, а остальных сразу в расход. Тех, кого выловили, после допроса в зависимости от результатов оного. Либо тоже в расход, либо оставить в пригодном для употребления виде, если наметится что-то интересное. И все мои подчиненные были такого же мнения. Пленные ради пленных нам были не нужны. Но здесь...
Наши господа офицеры и генералы все пытаются быть святее Папы Римского. Играют в цивилизованность и гуманизЪм, всячески подстраиваясь под "просвещенную" Европу. Упуская из виду, что там гуманизЪм воспринимается, как само собой разумеющееся, только по отношению к себе любимым. Но уж никак не по отношению к русским варварам и всяким прочим "туземцам". Однако, пытаться их переубедить, — пустая затея. Поэтому, чтобы не привлекать внимание, и не нажить себе репутацию "мясника" (хватит с меня пока что боя у Пицунды), придется тоже проявлять гуманизЪм. По крайней мере, для виду.
Срываться с места и выводить "Лебедь" на рейд я не стал. Ограничились спуском на воду двух катеров с правого борта. Командирам катеров и старшим групп силовой поддержки из "спецназеров" озвучил приказ, не допускающий двоякого толкования.
— Братцы, все видели, что англичане с французами здесь хотели натворить?
— Видели, Ваше благородие. Жаль, что не всех утопили. Одно дело, если бы в море встретились. Но по городу палить...
— Вот и я о том же. Поэтому, не буду против, если в ходе спасательных работ вы мало кого спасете. Покрутитесь на рейде, изобразите бурную деятельность, но сами высматривайте ценную добычу. Желательно офицеры чином повыше. Если в больших чинах никого не найдете, то мичманов с лейтенантами. Если вообще офицеров не найдете, то тогда хоть кого-нибудь. Брать на борт, дать хлебнуть для сугреву, обращаться вежливо, но в пределах разумного. Если сэры, или мусью окажутся неблагодарными свиньями, и вместо благодарности за спасение начнут хамить и буянить, разрешаю применить физическое воздействие.
— Это как, Ваше благородие?
— Можете им в рыло дать и связать. Не поможет — дайте по башке так, чтобы сомлели. Лишь бы живые остались и способные к беседе.
— Это можно! Но только, они ведь жаловаться начнут, когда до высокого начальства доберутся. А их у нас, как пить дать, все равно заберут.
— Пусть жалуются. С высоким начальством я буду сам разбираться. И скажу, что вы действовали по моему приказу с целью сохранения жизни пленникам. Поскольку они специально провоцировали вас на применение оружия, чтобы только не попасть в плен к русским варварам.
— Мудрено, Ваше благородие... Но не сумлевайтесь, сделаем!
Когда наши "спасатели" вышли из Карантинной гавани и отправились на поиск подходящих "языков", я призадумался. Что делать дальше? В Одессе теперь наступит затишье, это к бабке не ходи. После такого облома сюда никто до конца войны не сунется. Флот Антанты уйдет в Варну, и вряд ли будет проявлять активность в ближайшее время. Вскоре начнется грызня между армейским командованием союзников с одной стороны, и адмиралами с другой. Дандас и Гамелен будут категорически против крымской авантюры. Они были против даже в моей истории, когда при обстреле Одессы не понесли таких больших потерь. Теперь же и подавно. Упрутся всеми четырьмя, только бы не лезть в Крым. Но их все же додавят. Вплоть до того, что сместят Дандаса и Гамелена, и поставят на их место более сговорчивых. То есть, с высокой долей вероятности, высадка десанта союзников в Крыму здесь все же состоится. И наше командование в Крыму в лице князя Меншикова н и ч е г о не предпримет, чтобы этому помешать. Чем дольше я наблюдаю за поведением князюшки, тем больше у меня возникает вопросов... Но парадоксальность ситуации в том, что мне н е в ы г о д н о срывать высадку десанта в Крыму. Поэтому пусть все идет, как идет. Англичане и французы с а м и залезут в ловушку. А вот тогда и зайдем с козырей.
