Но чета Делакур, хоть и вынуждена была согласиться — альтернативы были куда хуже — не готова была вот так просто отказаться от дочери. Новая Флёр не отказала им в беседе после испытания, и сейчас они сидели в её комнате в карете Шармбатона, но не могли найти слов. Их Флёр была высокомерной, но эмоциональной, открытой девушкой. Сейчас же перед ними сидела взрослая, сдержанная женщина. Ни капли заносчивости, ни крохи эмоций. Спокойствие и уверенность в своих силах, еще более ярко проявленная вейловская аура, и вежливый интерес — вы хотели поговорить, вот она я, говорите. Словно их дочка повзрослела на несколько десятилетий за прошедшие пару месяцев.

Пьер Делакур пребывал в глубокой задумчивости от увиденного. Флёр разительно переменилась, но эти перемены, на его взгляд, были скорее позитивными. Но ему очень хотелось бы думать, что её семья не перестала иметь для неё значение. Прежняя Флёр обожала родителей и сестру, хотя сестре старалась виду не подавать — несолидно! Для новой Флёр они были чужими, это Пьер чувствовал отчетливо, но есть ли шансы восстановить теплые отношения? Изначально, попытки дочери окрутить Вебера Пьер воспринимал с благосклонностью: юноша мог стать ценным политическим союзником, если продолжит линию своего опекуна, а брак с Флёр только укрепил бы этот возможный союз. И более всего Пьера волновал вопрос, сохранилась ли возможность союза? Станет ли новая Флёр способствовать этому союзу или предпочтет нейтралитет? Убедить можно каждого, полагал Пьер, но для этого надо подобрать слова. А чтобы их подобрать, необходимо понять, что человек представляет из себя.

Мадам Делакур поддерживала разговор на отвлеченные темы, видя задумчивость мужа, но Флёр отвечала ей весьма кратко, практически неохотно. Напряжение отчетливо накапливалось вокруг: чета Делакур пыталась вытянуть из Флёр нечто большее, нежели просто общие фразы и вежливую беседу, Флёр явно не желала вообще поддерживать разговор.

Но на хлопнувшую дверь обернулись все.

— Флёр! — и плевать Габриэль хотела на все родительские заморочки. Это её любимая старшая сестренка, и она будет ходить к сестренке, когда захочет! Девочка бегом бросилась к Флёр.

* * *

Карину несколько утомила настойчивость четы Делакур — она предпочла бы не общаться с ними. В конце концов, она уже давно выросла из того возраста, когда нуждалась в родителях. Но бросившуюся к ней Габриэль почти рефлекторно поймала, обняла и устроила у себя на коленях, но вид имела при том несколько растерянный. Ведь девочку тоже должны были предупредить, что её сестренка уже совсем не та, что раньше. Но Габриэль, кажется, было наплевать. Она весело тараторила, рассказывая Карине о домашних делах, новом платье и уроках бабушки. Карина тихо заулыбалась, слушая по-детски непосредственную Габриэль. Девочка болтала без всякого двойного смысла и молчаливого оценивания, она просто прибежала поделиться с сестрой новостями. Карина слушала, улыбалась и мягко комментировала радость девочки.

Мадам Делакур, напрягшаяся было при появлении младшей дочери, отчетливо расслабилась. Хотя новая Флёр не симпатизировала им с Пьером, Габри своей непосредственностью растопила этот лед. Это было хорошо, и мадам Делакур потянула мужа за руку, поднимаясь.

— Девочки, мы вас оставим. Удачи в разгадывании подсказки ко второму туру, дорогая, — чинно распрощался Пьер Делакур и вместе с женой оставил "сестер" наедине.

Габри же наболтавшись о своих делах, принялась расспрашивать Карину о драконе, о том, было ли ей страшно и быстро ли она придумала, что делать. Карина рассказывала и тихо умилялась очаровательному ребенку. Хотя она не сможет воспринимать Габриэль как сестру, но от такой дочки не отказалась бы. Определенно, стоит наладить с ней отношения. Ведь дети — это прекрасно!

Глава 66. Праздничные хлопоты

До Святочного бала оставалась неделя. Каникулы уже начались, а потому Гермиона, Луна и Карина сидели в Хогсмиде, в кафе мадам Паддифут, и обсуждали окончательные варианты нарядов. Гермиона уже познакомила Луну с Кариной, попутно пояснив про "переехавших лунопухов", а Луна оказалась весьма понятливой и талантливой девушкой, которую Карина с удовольствием взялась учить разным мелочам. Заказанные платья уже пришли всем троим, но платье — это даже не половина дела. Прическа, аксессуары, макияж, и, конечно, наряд партнера, с которым всё должно сочетаться.

Гарри выбрал себе (с небольшой помощью Сириуса) тёмную, бутылочно-зеленую мантию /*#327000*/ под цвет глаз, строгую на вид и с высоким воротником. Гермиона же подобрала для себя багровое /*#780600*/ атласное платье с открытыми плечами, рукавами в три четверти и длинной струящейся юбкой с верхним слоем из шифона. Сириус, приезжавший в Хогсмид пару дней назад повидать Гарри с Гермионой и увидев набросок предполагаемого наряда, заявил, что Гермиона в нем чертовски похожа на молодую Беллу, и именно на этом девушка и решила сыграть. Благо, чары для укладки волос ей были хорошо известны, и уж ради бала она уложит торчащие во все стороны волосы Поттера в гладкую прическу. Будет, чем шокировать общественность.

Спор велся из-за перчаток — Гермиона хотела черные перчатки до локтя, Карина полагала, что с рукавами в три четверти перчатки не смотрятся вовсе, лучше озаботиться маникюром и украшениями, советуя тонкий гранатовый браслет или кольцо. Луна хихикала, наученная Кариной творить простенькие иллюзии, и создавала фигурку Гермионы в предполагаемом наряде, корректируя его согласно поступающим предложениям, но не убирая предыдущие варианты, в результате чего иллюзорная Гермиона щеголяла в десятке пар перчаток, а все её пальца унизывали разнообразные кольца. Карина на баловство Луны смотрела сквозь пальцы — хорошая и безопасная тренировка нового навыка же.

В противоположность тяжелому и торжественному наряду Гермионы, Луна выбрала для себя легкое и короткое платье из блестящего белого шелка, расписанное радужными причудливо сплетенными цветами, открывавшее спину и плечи. Пригласившему её Невиллу бабушка выбрала плотную белую мантию, вышитую по подолу, вороту и рукавам золотой нитью. Невиллу выбранный бабушкой наряд не слишком нравился — он выглядел в нем даже более пухлым, чем обычно, являя яркий контраст со своей воздушной партнершей. Но Луна уверяла его, что так даже лучше, и что она представляет себя бабочкой, вьющейся у красивого цветка, чем изрядно Невилла смущала.

О своем же наряде Карина отмалчивалась, отвечая лишь, что он копирует её свадебное платье из прошлой жизни. Гермиона подозревала, что это должно быть нечто невероятно пышное и пурпурное.

Сойдясь на широком серебряном браслете, Карина и Гермиона продолжили обсуждение, перейдя на прическу. Карина предлагала заплести Гермионе волосы в сложные косы и уложить их в цветок на затылке. Гермиона не хотела никому показывать прическу до бала, а если прибегать к помощи Карины, то ей пришлось бы пройтись с прической от кареты Шармбатона до башни Гриффиндора. Луна же попросила Карину сначала зайти к ним и сделать им прически и помочь ей с макияжем, а потом идти к себе и украшать себя.

— Ведь ты успеешь всё, да, Флёр? Тебе лунопухи помогут, а ты поможешь нам.

— Разумеется, Луна, но тогда мне придется прийти к вам пораньше, чтобы всё успеть, а вам — долго сидеть в своих спальнях.

— Думаю, мы сумеем, да, Гермиона?

— Наверное. Не хотелось бы сидеть долго в одной комнате с Лавандой. Она идет с Роном, фу, кошмар. Я видела его парадную мантию — она даже на половую тряпку не годится!

— Ужас, — покачала головой Карина, — Как можно? О чем только думают его родители?

Девушки синхронно пожали плечами. Ход мыслей Молли Уизли был непонятен им обеим.

— Луна, а что за прическу ты хочешь? — уточнила Карина.

— Я хочу свободную косу и венок из цветов, как на платье. Буду феей для Невилла!

— Коса это несложно, а венок ты откуда возьмешь?

— Мне папа обещал прислать в день бала, чтобы цветы не увяли, — жизнерадостно улыбнулась Луна, — А серьги он уже прислал, вот смотрите.

Луна достала из мешочка крупные серебряные розы, покрытые эмалью. Каждый лепесток — своего цвета.

— Я думаю, мне пойдет! И к общему стилю наряда, и просто так. А босоножки у меня будут плоские, из тонких ремешков, чтобы я могла танцевать весь вечер и не уставать.

— А у Гермионы зачарованные лодочки в тон платью, сидят на ноге как вторая кожа, — улыбнулась Карина, — Я же не могу о ней не позаботиться?

— А у тебя? — тут же заинтересовалась Луна.

— И у меня зачарованные лодочки, но на высоком каблуке, — хитро улыбнулась Карина, — И вот что я вам скажу, девочки: мы с вами затмим всех на этом балу. Это я вам обещаю.

Луна и Гермиона весело засмеялись, уже представляя себе в красках грядущий бал.

Глава 67. Бал

Бал! Как много в этом слове!

Рождественское утро выдалось солнечным, но морозным. Двор Хогвартса покрывал пушистый снег, и в этом снегу колдовала профессор Спраут напару с директором Макгонагалл, создавая лабиринт розовых кустов, защищенный от снега и холода, дабы уставшие от танцев студенты могли пойти и передохнуть в красивом и романтичном антураже. В Большом Зале красовалась громадная ель, переливающаяся огоньками гирлянд. В самых неожиданных местах замковых коридоров появились венки омелы, под которыми нередко можно было увидеть целующиеся парочки. Атмосфера праздника близилась к своему апогею.

Девочки и девушки всех возрастов после обеда засели в своих спальнях, готовя наряды, колдуя над прическами и макияжем, и, конечно, безумно переживая — успеют ли, понравятся ли кавалерам, впечатлят ли подружек своим нарядом?

Карина, как и обещала, сначала зашла к Луне, а после и к Гермионе, помогла ученицам с прическами и косметикой. Венок, обещанный Луне Лавгудом-старшим, прибыл аккурат к обеду, и его свежие цветы умопомрачительно пахли. Соседки Луны по спальне на Карину, лично причесывающую "Полоумную Лавгуд" косились с откровенным непониманием и завистью — чем, дескать, Полоумная заслужила такой приз?

Когда же Карина пришла помогать Гермионе, Лаванда же от завистливых взглядов попыталась перейти к делу и попросила Карину помочь и ей тоже, а получив отказ — попыталась испортить прическу Гермионе. Гермиона, впрочем, была к такому повороту событий готова, а потому чары облысения, которыми запустила в неё Лаванда, вернулись отправительнице с процентами в виде россыпи ярких прыщей.

Карина же спокойно вернулась к себе и с помощью Габриэль, уговорившей родителей оставить её на попечение сестры, занялась своим нарядом.

Гладкий пурпурный атлас лифа без рукавов, вышитый по краю золотой нитью, перетекал в пышную юбку из множества слоев шелка — чем выше слой, тем короче, создавая впечатление пурпурных волн, спускающихся к полу. Талию украшал крупный цветок из шелковых лент и золотой филиграни. Несколько более мелких цветков крепились к слоям юбки, словно качаясь на волнах. Волосы Карина убрала в высокую прическу с диадемой, позволив нескольким небрежно вьющимся прядям падать на открытые шею и плечи, оттеняя вычурное золотое ожерелье с крылом феникса.

Габриэль помогла сестре затянуть корсет и восхищенно вздохнула.

— Ты просто королева, Флёр!

Карина мягко улыбнулась. Когда она в прошлый раз надела такое платье, она действительно стала королевой. И в честь первого бала со дня воссоединения с супругом стоило вспомнить именно тот день.

Карина бросила на себя в зеркало последний взгляд и вышла из комнаты в центральный зал. Сетиан уже ждал её, и, увидев её наряд, одобрительно усмехнулся.

— Ты великолепна, моя дорогая, — он подал ей руку, помог спуститься и повел по тропинке к замку. Время начала бала близилось.

Чемпионы и их партнеры должны были открывать бал. Карина и Сетиан пришли первыми из чемпионских пар, а потому первыми и шагнули в Большой Зал, на этот вечер превратившийся в бальный. За ними шли Седрик Диггори и его девушка Чжоу Чанг, за Седриком — Виктор Крам и какая-то его болгарская коллега, за Виктором — Гарри и Гермиона. Чемпионы вышли в центр зала под первые звуки вальса. Святочный Бал начался.

Стоило начаться танцу, как Карина перестала замечать что-либо вокруг, кроме своего возлюбленного супруга. Слишком долго они были разлучены, слишком давно она не танцевала для него, слишком много условностей общества приходится соблюдать пока что. Щиты её разума ослабели, позволяя вихрю эмоций выплеснуться на волю. И не только её — Сетиан тоже позволил себе немного забыться, и их эмоции сплетались, усиливая друг друга и расползаясь по залу и накладываясь на собственные чувства окружающих.

Размеренный и чинный вальс перетек в быструю и чувственную мелодию, заставляющую забыться и остальных. И вот уже весь зал закружился в общем танце, забывая социальные условности, смывая шелуху этикета, обнажая первобытные чувственные желания и стремления.

Гермиона сумела почувствовать неладное, определить причину и осторожно вывести Гарри из толпы на край зала, а после и из зала вовсе, на улицу, в лабиринт розовых кустов. Гарри с некоторым трудом пришел в себя, осознавая где он и что делает.

— Эмоции присягнувших Хаосу заразительны. Обычно, наставница прячет их под мощными щитами, но, видимо, она забылась и позволила щитам ослабнуть. И щедро поделилась с окружающими своей любовью и страстью.

— Получается, это был как бы не я?

— Почему же, ты. Просто твои чувства усилились в несколько раз от её присутствия.

— Будем считать, что я понял, — Гарри улыбнулся, оглядываясь вокруг. Не увидев никого, он обнял Гермиону за талию и, зажмурившись, поцеловал. И девушка ответила на его поцелуй.

Тем временем общий танец в зале постепенно превращался в общую оргию, не миновав и пару в его эпицентре. Воланы пурпурной юбки разлетались в мелкую пыль, но Карина лишь смеялась этой свободе. Впрочем, собственнические инстинкты Сетиана все же взяли верх, и он предпочел подхватить супругу на руки и унести из зала, дабы продолжить вечер в более уединенном месте.

А в большом зале после их ухода плавно стихла музыка, и воцарился хаос, полный девичьего визга, пощечин и надсадных криков Макгонагалл, безуспешно пытающейся навести порядок в перепуганной, возмущенной и растерянной толпе.

Глава 68. Искусство фотографии

Юный папарацци Колин Криви был чертовски расстроен, когда понял, что на бал ему не попасть просто по возрасту и нежеланию старших девушек провести его как своего партнера. Настолько расстроен, что решил попытать счастья даже у иностранных гостей, за чем его и заметил Кадиан. Любопытство взяло верх, и Кадиан поинтересовался у Колина, на что мелкий вообще надеялся, приглашая на бал семнадцатилетних девушек. Колин поделился своей печалью: бал заснять хочется неимоверно, но по возрасту туда не попасть, кроме как со старшей партнершей.

Кадиан хорошо знал своих родителей и отлично понимал: на балу действительно будет что фотографировать. А потому неделю перед балом они вдвоем тщательно исследовали все углы и закоулки около Большого Зала, и в результате нашли секретный проход в скрытую галерею, из которой великолепно просматривался весь зал. Колин пообещал проявлять фото вместе со своим нежданным благодетелем, а Кадиан пообещал в случае чего прикрыть от недовольных.