Куда я - туда и ты

— Ира? — голос Игоря был надсадным и хриплым. — Ты не ударилась? Ничего не болит?

Она только покачала головой, понимая, что в который раз заставляет Игоря нервничать и беспокоит его. Если здесь было уместно это слово. Но ничего другого ее потерянный разум не придумал.

Она повернулась, зачем-то снова уставившись на руль.

Игорь дернул ее, повернув опять к себе.

— Подушка не сработала, Игорь, — для чего-то объяснила она.

— Не важно, — казалось, брат немного расслабился. — Главное, что ты цела, — Игорь ощупывал ее лоб и голову, наверное ища шишку.

Но Ира никак не могла избавиться от этой мысли.

И вдруг отступила назад, высвобождаясь из рук брата.

Как же она сразу не поняла? Это ведь так очевидно. Как ответ на все те вопросы, которые мучили, терзали, жгли ее на протяжении всех этих месяцев.

— Ира? — Игорь вновь напрягся, шагнув за ней.

Она подняла глаза, подумав, что брату все-таки очень идет эта куртка, хорошо, что Макс показал ей ту.

Мелькнула мысль "кто же теперь будет заботиться о нем?", но Ира не смогла за нее ухватиться.

Все так просто. Так просто.

И похоже на то, что уже давно так было. Только она не понимала.

Наверное, это Ира должна была умереть тогда, когда ей было четыре года. И никто бы не мучился. Игорь не мучился бы. Он был бы свободен. Родители пережили бы, родили бы себе другого ребенка, не позорящего, не разочаровавшего их.

И Никите не пришлось бы брать на себя заботы о ней.

Это все объяснило для нее в этот момент.

Подушка не сработала потому, что Ира не должна была выжить. Ее жизнь — лишняя в жизнях этих людей, окружающих Иру. Она только мешает им.

Ей просто надо уйти. И все. Перестать существовать так же, как перестал жить ребенок внутри нее самой.

— Игорь, — Ира вдруг улыбнулась, впервые за эти месяцы обретя какое-то странное, нереальное ощущения покоя и правильности. — Все нормально, — успокоила она брата, продолжающего внимательно, тревожно вглядываться в нее. — Все нормально, — опять повторила она, не особо понимая, что именно произносят губы.

Он крепко прижал ее к себе, обняв с такой силой, что Ире нельзя было сделать вдох. Но это не важно. В последний раз можно. Ира наконец-то поняла, что именно небо от нее хочет, к чему подталкивает.

— Разрешите? Доброе утро, капитан Палин, — голос гаишника, уже успевшего подъехать на место аварии по чьему-то вызову, заставил брата ее отпустить и повернуться. — Расскажите, что произошло?

Ира с сожалением отпустила Игоря, лишь на миг задержав свою ладонь на теплой коже его затылка.

— Я люблю тебя, — прошептала Ира тихо, зная, что больше уже никогда не сможет этого сделать.

Но брат тут же обернулся и посмотрел на нее так счастливо, что не оставалось сомнений — он услышал. И только продолжающий говорить милиционер не давал ему опять обнять ее.

Ей было безумно больно, сердце, казалось, действительно треснуло. Но на душе царил все тот же глухой и темный покой.

Он будет счастливее без нее.

Ира выполнила все, что от нее требовалась, ехала туда, куда ей сказал капитан. Игорь ездил с ней. Он рассказал, что уже два месяца каждое утро дожидался ее в своей машине за двором дома Никиты и ехал сзади до самой работы, боясь за Иру.

Что ж, это только подтверждало ее страхи и самообвинения — Ира мучила единственного человека, которого ей хотелось бы сделать самым счастливым на Земле.

Получив справку в ГАИ, она попросила у Игоря разрешения уехать домой. А он, наверное слишком довольный тем, что она не отталкивает его, что разрешает ее обнимать, целовать — позволил, сказав, что завтра они все решат.

Только Ира не сомневалась, что для него же лучше, чтобы у нее уже не было завтра. И она знала, что надо делать...

Игорь не мог ничем заниматься. Отбросив документы в сторону, он уперся локтями в стол и прижал глаза пальцами. Под веками, так ярко, будто увиденная только миг назад, все еще стояла картина, как "мазда" Иры врезается в столб. Никогда в жизни он еще не испытывал такого страха.

Судорожно втянув воздух в себя, Игорь подумал, что зря отпустил сестру. И не успокаивало то, что завтра он намеревался покончить с тем абсурдом, в который превратилась их жизнь в последние месяцы. Он нуждался в ней. Ира была необходима Игорю, чтобы он мог дотронуться для нее в этот момент и убедиться, что с любимой в самом деле все хорошо, что она не пострадала в этой аварии.

Что она его любит.

Воспоминание о том, как Ира прошептала это признание ему в спину позволило Игорю сделать еще один вздох. Не важно, что там было, не имело значения, чего им обоим стоил тот ад, в котором они сейчас жили. Пока Ира его любила — он мог вынести все. И терпел только потому, что верил — еще услышит эти слова от нее. Именно из-за этой надежды почти не давал ей прохода и старался быть рядом едва ли не каждую минуту, несмотря на все попытки Иры улизнуть.

Сегодня его ожидания сбылись.

Но почему же ему так страшно, будь оно все неладно?!

Игорь резко поднялся, не заметив, с какой силой оттолкнул кресло. То с ударом врезалось в стену позади его рабочего места. Но и это не вызвало интереса. Он не смог разобрать то тягучее, пугающее выражение, которое появилось у Иры в глазах. Игорь такого еще никогда не видел у сестры. Оно казалось мирным. И в то же время, настолько нервировало, вызвало ощущение, что он что-то пропустил, просчитался где-то.

"Все будет хорошо", Игорь повторял это себе последние часа три, с тех пор, как ответил согласием на на ее путанные объяснения, что Ира не сможет высидеть в офисе и ей надо собрать вещи. "Они преодолеют все. Завтра он поговорит с Ником".

Игорь и сегодня был готов, но Ира попросила не делать этого. Может она сама хотела что-то объяснить? Он не знал. Но согласился потерпеть. Теперь же каждая минута казалась ему вечностью.

Когда оно наступит, это чертово завтра?!

За окнами уже почти полностью потемнело. Сумерки осенью рано накрывали город.

Где-то на столе заиграла мелодия мобильного. Мерцание дисплея напомнило, что он вновь забыл включить свет — так и сидел в темноте. Звонила не Ира, а Игорь не был уверен, что хочет слышать кого-то еще. Однако, отчего-то, все-таки подошел к столу, чтобы посмотреть на номер.

На экране мигало имя Никиты.

Игорь понятия не имел, что может принести этот звонок в свете предполагаемого разговора Иры с мужем. Но поднял трубку.

— Алло? — проговорил он как можно более нейтральным тоном.

— Игорь, — Ник как-то странно выговорил его имя. Словно не знал, что произнести.

— Да, — а что сказать?

— Игорь..., слушай, — казалось, Ник никак не мог начать, а Игорь не имел представления, что именно у друга на уме, потому не спешил задавать вопросы или что-то говорить. — Ты на работе?

— Да, — все так же кратко ответил Игорь.

— А..., — Ник опять замолчал. — Ира там?

Игорь напряженно застыл, почти ощущая, как лихорадочно заметались в сознании мысли, подпитываемые все тем же страхом, что он что-то не разглядел.

— Нет, она уже часа три, как домой поехала, сразу после того, как мы закончили разбираться с аварией, — медленно проговорил. — Ее еще нет?— напряжение сдавило грудь, не позволяя ему сделать вдох.

Он же сам ей такси вызвал.

— Аварии? Какой аварии? Кто в аварию попал? — растерянность и непонимание в голосе Никиты звучали на удивление искренне.

— Ира, — Игорь пока все еще ничего не понимал, думая над тем куда же она делась. — Ее не было дома, когда ты пришел? — не представляя, куда сестра могла поехать, спросил он.

— Была, — сдавленный ответ Ника вызвал у Игоря еще большее недоумение. — Черт. Черт. Черт..., — друг прохрипел в трубку. — Я ни черта не знал об аварии. Я..., — Никита выругался. — Я был уверен, что ей лучше, — как-то потерянно и опустошенно пробормотал он.

Игорь все еще мало что понял. Только сердце сжалось от слишком нехорошего предчувствия.

— Ник, — его голос прозвучал слишком жестко. Властно. Но его уже не волновало, что подумает Никита. — Где Ира?

— Я не знаю, — голос друга прозвучал жалобно. — Она была дома. Но я не знал про аварию. А потом..., — Ник снова напряженно умолк, в то время как Игорь понял, что готов заорать на парня. — Мы немного... не сошлись в планах. Я вышел на балкон, чтобы попытаться успокоиться и посмотреть на все отстранено. Черт, Игорь, я же не знал, и думал, что вправе ждать от нее хоть немного тепла, — словно оправдываясь перед ним, продолжал бормотать Ник.

Игорь чувствовал, как что-то внутри него закручивается стальной пружиной. Такой раскаленной, что внутренности жгло. Он не хотел бы понимать, о чем говорил Ник. Раньше у него великолепно выходило отстраняться от подобных мыслей. Не сейчас. Не после признания Иры.

— Где Ира? — повторил он таким тоном, от которого вода вполне застыла бы.

— Ее не было в квартире уже через пять минут, когда я зашел с балкона, — все так же жалобно признался Ник. — А на столе записка. Но я подумал, может она на работу пошла. Или к тебе... Может к родителям...

— Какая записка?! — он почти прорычал этот вопрос, понимая, что Ира в жизни не поехала бы к родителям, случись что.

— Игорь, она написала, что не будет больше никому мешать и..., — Никита нервно сглотнул. Так громко, что Игорь услышал в трубке. — Что поняла — она зря вообще родилась...

Игорь прервал его лепет ругательством. В голове, словно щелкнули переключателем, вспыхнула картинка утра и голос Иры "она не раскрылась, Игорь", когда сестра потерянно смотрела на подушку.

"Я люблю тебя", — теперь он понял, что так испугало его в ее глазах при этом признании, которого он столько месяцев ждал. Ира не вернулась — она прощалась.

— Мать твою, идиот! Ты не мог сразу сказать?! — он не сдержался, заорал на Никиту, хоть и понимал, что друг оказался просто втянут в их с Ирой поломанные жизни.

Не слушая лепет друга он нажал на отбой и принялся лихорадочно набирать номер Иры, хоть и сомневался, что сестра возьмет трубку.

Глава 17

"Она была такой трусихой", Ира смотрела на горсть таблеток в своей руке и пыталась унять сердце, колотящееся в самом горле. Или это только так казалось?

Никита выписал их, чтобы помочь Ире совладать с собой. Это не сработало. Может быть хоть теперь они помогут?

"Это единственный вариант", в который повторяла Ира про себя, но вернуть покой, который снизошел на нее утром после аварии — не получалось. Ира не могла спокойно смотреть на эти капсулы и таблетки, понимая, что убегает от жизни и от Игоря.

Он не заслуживал этого. Нет, но иного выхода Ира все еще не могла обнаружить.

А после того, что случилось несколько часов назад — у нее не осталось и сил его искать. И хоть ее побег от Никиты казался ей не меньшей трусостью, чем все остальное — Ира не придумала ничего лучше. Она должна была принять последствия своего собственного решения. Не имела права уходить после того, как так воспользовалась Никитой.

Понимание этого заставляло Иру ощущать себя еще более ничтожной.

Но она просто не могла вытерпеть его касаний! Не имела сил терпеть его губа на своей коже, своем рту. Он был чужим. Не ее. От прикосновений Ника ее мутило. Ира пыталась образумить себя. Напоминала, что тысячи человек имеют секс вовсе не с любимым людьми. Но такие мысли не сработали. Она — не тысячи. Потому и оттолкнула Ника, не выдержав ласк того, кто считался ее законным мужем.

Ира слабачка.

Устав стоять, Ира сползла спиной по толстому стволу дерева, на который опиралась и села на землю, не ощущая холода промерзлой почвы. Какая разница, что можно заболеть? Какая, вообще, разница или смысл в чем-то?

Игорь никогда бы не поступил так.

Он никогда не убегал от решений и ответственности. А она подвела его, пусть и пыталась защитить любимого. Все равно не вышло у нее держаться от него подальше. Она продолжала подвергать его жизнь опасности, хоть и обещала себе, что никогда не допустит этого.

Какой-то камешек больно впился в затылок когда Ира улеглась на землю спиной, пытаясь рассмотреть звезды. Тех не было. Небо еще днем затянули тучи.

На щеку упала мокрая капля. Ира удивилась — она не плакала. Устало подняв руку, она провела пальцами по щеке.

Следующая капля упала на лоб. На другую щеку. На губы. Они падали все чаще, начался дождь.

Холодный, мокрый, грозящий превратить ее "ложе" в чавкающую жижу.

Иру это не волновало.

Какая разница в чем она лежит, или умрет, если уж на то пошло?

Никакой.

Протянув свободную ладонь, она обхватила пальцами горлышко литровой бутылки с водой и попыталась скрутить крышку.

Капли дождя барабанили по поверхности старого пруда, отвлекая, заставляя Иру то и дело застывать, созерцая еле заметные в темноте круги на воде. Она не знала, почему пришла именно сюда. Они с Игорем так давно не бывали на этой поляне. Наверно лет пять, а может и больше. Но отчего-то, сев в такси, которое поймала на проспекте, она назвала их старый адрес. И шла пешком от дома, в котором они с братом жили в детстве сюда, в плавни.

Когда-то давно она уже бродила по этим тропинкам ночью, но сегодня ей не было страшно. Точнее, она не боялась того, что кто-то нападет на нее. Хотя, вероятно, стоило бы. А Ира в тайне почти надеялась, что кто-то другой сделает то, ради чего ноги несли ее на забытую всему поляну. У самой нее смелости становилось все меньше. Однако Ира понимала, что должна покончить со всем этим.

Мысли совершили скачок, словно вырвавшись из гипнотичного шороха капель по воде и опавшим листья.

Она была трусихой. Но тянуть некуда. И так просидела здесь уже столько часов.

Наконец-то свинтив упрямую крышку, Ира поднесла бутылку к губам и глотнула немного колючей, солоноватой воды, единственной, которая имелась в наличии в аптеке, попавшейся по пути. Во рту пересохло и она не была уверена, что сможет в таком состоянии глотнуть хоть одну пилюлю. Теперь же должно стать легче.

Облизнув губы, Ира поднесла ко рту горсть и взяла первую таблетку. Та разлилась по влажному языку горечью...

Игорь не знал куда ехать. Не имел представления, куда могла деться Ира. Он почти не сомневался в том, что задумала сестра. И в какой-то степени даже ужасался пониманию что это его не шокировало.

Нет, Игорь был в ужасе, он лихорадочно гнал свою машину по темным улицам, слишком резко поворачивал на мокром асфальте, заливаемым начавшимся дождем, и отчаянно молился, чтобы понять, где искать любимую, пусть никогда и не отличался набожностью. Но тем не менее, он вдруг осознал, что давно подспудно понимал, до чего она пытается себя довести.