Квантунская рапсодия

Более того, оказался под большим вопросом судьба двух других броненосных крейсеров построенных на верфях Италии в 1903 году. Спущенные на воду и оснащенные по самому последнему слову техники и вооружения, эти дорогостоящие игрушки смерти в один момент превратились в 'мертвый капитал'.

Торговые агенты лихорадочно искали на них новых покупателей, но все было тщетно. Европа наслаждалась миром, нищей Азии покупка крейсеров была откровенно не по карману, а Америка Теодора Рузвельта сама штамповала один боевой корабль за другим.

Однако господь Бог услышал мольбы и стоны представителей военно-промышленного комплекса. Вспыхнувшая между Россией и Японией война, позволила владельцам крейсеров не только возвратить свои кровные средства, но даже и получить небольшую выгоду. Мир барышей и наживы напрягся в предвкушении скорых торгов на их изделия, но грозный рык британского льва, стоявшего за спиной японского хищника нагнал на них сильного страха.

Не желая дать русскому флоту ни единого шанса в противостоянии с флотом микадо, Лондон сделал все, чтобы два первоклассных корабля не достались Петербургу. Благодаря экстренному денежному вливанию со стороны мистера Джона Буля и дядюшки Сэма, японцы смогли перекупить аргентинские крейсера, дав им гордые имена 'Касуга' и 'Ниссин'.

Однако это была лишь верхушка антирусского айсберга сотворенного кудесниками из Форин офиса. Оказывая беспрецедентный нажим на Чили и Аргентину, англичане добились того, что американские синьоры отказались продавать свои крейсера, несмотря на то, что русские предлагали им хорошие деньги за ставшие вдруг ненужными корабли.

Певчий мост разразился лавиной протестов и недовольства позицией Сантьяго и Буэнос-Айреса, справедливо ссылаясь на предварительную договоренность о продаже крейсеров России. Посланники потомков инков и испанцев с грустью кивали головами в ответ и сокрушенно разводили руками, но никак не могли противостоять открытому диктату лондонского Сити и закулисному нажиму Уолл-стрит. Семь броненосных крейсеров способных разом поставить жирную точку на агрессивных планах японцев, так и не пополнили список кораблей русского флота.

Столь неожиданный поворот в вопросе покупки латиноамериканских кораблей очень расстроил русское Адмиралтейство и великого князя. Попав с началом войны под гневную критику газет о провале программы подготовки русского флота к войне, они стремились столь необычным образом, доказать правоту своих действий.

Проглотив горькую пилюлю, Авелан доложил государю об этой неудаче, чем вызвал у императора двойственное чувство. Как патриот своей страны он был огорчен подобным результатом переговоров, но как молодой представитель семейства Романовых, очень обрадовался дядиной неудачи. И тут, к императору явился Алексей Михайлович Абаза с гениальной по простоте идеей. Скромно потупив свои честные очи, контр-адмирал изложил царю суть своей задумки.

Если южноамериканцы не могут продать свои корабли России, пусть их купит подставная европейская фирма, за которой будет стоять близкий и преданный государю человек, в лице самого Алексея Михайловича. Он прекрасно знает весь торгово-промышленный мир Европы, и найти третичного посредника для выполнения столь важной для России миссии, ему было парой пустяков.

— У этих торгашей, государь, все продается и покупается! Мать родную продадут! Всё от цены только от одной цены зависит! — пылко заверил Абаза императора, преданно поедая его глазами.

Стоит ли говорить, какой восторг вызвали слова моряка в сердце молодого человека. Ах, как все прекрасно и замечательно сходилось, и корабли приобретались и 'дяди Алеши' ловко утирали нос. Но как не заманчива была нарисованная Абазом картина, государь прекрасно понимал, как длинна и долга дорога по воплощению благих намерений в жизнь.

Николай поблагодарил контр-адмирала за его замечательную идею, однако приступать к её немедленной реализации не стал, опасаясь, что поспешными и непродуманными действиями позволит Алексею Александровичу перехватить инициативу. Царь прождал чуть более месяца пока, по его мнению, не настал момент к действию.

— Услугами фирмы, какой страны вы намерены воспользоваться, Алексей Михайлович, для реализации нашего секретного проекта? Немецкой, французской, итальянской, голландской или какой-либо иной? — спрашивал Николай своего секретного посланца, с видом строгого маститого экзаменатора принимавшего зачет у студента.

— Перебрав все свои многочисленные связи в Европе, я считаю, что для решения наших задач, нам следует опираться в первую очередь на французов или испанцев, ваше величество. На нынешний момент Франция самая дружественная к нам из всех европейских держав, а у испанцев традиционно крепкие связи со своими бывшими западными колониями. Думаю, что фирмы господ Монтелье, Берни, Симонсена или Кироса будут рады помочь нам разрешить наши проблемы за твердо гарантированный процент от сделки.

— А почему в вашем списке я не вижу германских представителей? Разве немцы в этой войне менее дружественны нам, чем французы? — искренне удивился царь.

— Никак нет, ваше величество! Немецкие фирмы стараются оказать нам всестороннюю помощь, — поспешил уточник Абаза, чутко уловив скрытую подоплеку заданного вопроса, — но вся беда в том, что англичане отслеживают все контакты немецкой стороны, с ещё большим вниманием, чем наши. Ведь именно в морском флоте Германии они видят главную угрозу для своих мировых колоний, а не в нас, только пытающихся защитить свои приморские земли от врагов.

— А итальянцы и голландцы. Почему они выпали из вашего списка?

— После столь неожиданной продажи итальянских крейсеров японцам, я с большой опаской отношусь к макаронникам, ваше величество. Вне всякого сомнения, там основательно правят бал англичане и любые наши действия в этой стране обречены на быстрый и оглушительный провал, — решительно вынес свой вердикт Абаза. — Что же касается голландцев, то при наличии у них фигового флота, интерес к южноамериканским крейсерам, сразу вызовет подозрение со стороны англичан. Нет, ваше величество, только французские и испанские фирмы подходят для выполнения нашего секретного проекта.

Сказанные собеседником слова, вызвали радостную улыбку на лице императора.

— Ваша решимость и убежденность, лучше всяких слов, говорит о том, что вы серьезно подошли к делу, Алексей Михайлович. И я вижу в этом залог успешного выполнения вашей миссии. Однако вы должны понимать, какие трудности у вас на пути в виде не только английских, но и американских палок. Североамериканские штаты, гадят нам не столь открыто как британцы, но все же весьма чувствительно. Я недавно получил письмо от нашего посла в Вашингтоне. Он пишет, что покупка японцами итальянских крейсеров была осуществлена благодаря исключительно финансовой помощи американского банкира Джейкоба Шиффа.

— Я знаю, этого господина, и ничуть не удивлюсь, что и в отказе Аргентины продать нам крейсера, были замешаны его деньги и связи. Этот Шифф очень близок к президенту Рузвельту, благодаря чему активно тормозит размещение на американском рынке наших займов.

— Поэтому, я призываю вас, Алексей Михайлович, соблюдать строжайшую секретность в этом деле. В этой войне у нас очень много сильных врагов, которые сделают все, чтобы сорвать покупку крейсеров, а они так важны нашему флоту и адмиралу Макарову. Может поговорить с военными и дипломатами, и вам в помощь дадут несколько проверенных делом людей? — озабоченно спросил Николай.

— Увы, ваше величество, в этом деле я руководствуюсь старой немецкой поговоркой о том, что знают двое, знает свинья. Чем меньше людей будут знать о моей миссии, тем только будет лучше для дела! — воспротивился Абаза, и царь не стал настаивать.

-Что же, вам конечно виднее понимающе молвил император и, помолчав, добавил. — Когда мне ждать от вас результата? В столь важном деле не должно быть торопливости, но вместе с тем недопустимо и промедление.

Абаза только и ждал этого вопроса. Подняв свои маслянистые глаза к потолку царского кабинета, он со всем своим старание стал производить одни ему ведомые вычисления в уме. Так продолжалось с полминуты, прежде чем Абаза торжественно изрек.

— Я думаю, что месяца через два, максимум три, три с половиной, я смогу доложить о результатах своей миссии. Отлично понимаю, что время не ждет, но быстрота бывает хорошо только в двух случаях, ваше величество.

— Это когда же? — удивленно спросил император. — На скачках и в вальсе?

— Никак нет, ваше величество. При ловле блох и при поносе. Так меня моя бабушка, Александра Иосифовна учила. Большой души был человек — сказал Абаза и перекрестился. Император тоже последовал его примеру, затем встал из кресла и, подойдя к моряку, сказал:

— Помните, вы куете победный меч России, а значит, расходов не жалеть. С Богом — и торжественно обнял Абаза, которому предстояла нелегкая миссия в далеком Париже и Мадриде