Республиканец

Вторая дивизия крейсеров сразу попала в тяжелое положение. Корабли прибыли в систему с почти израсходованным боезапасом, особенно противокорабельными ракетами, и ограниченным запасом топлива. Все, что им удалось сделать, так это уничтожить два подвернувшихся десантных транспорта, к сожалению уже пустых. А потом за них взялись всерьез. Попавшая в правый борт "Грифа" ракета заклинила орудие, вторая снесла пилон того же борта, к счастью пустой еще с Ортонера. После уничтожения базы пополнить боезапас было негде, да и некогда. Еще через несколько минут тяжелая противокорабельная ракета проломила злосчастный правый борт, вызвав обширные разрушения прилегающих к месту попадания отсеков. Капитан Диксон, покинув рубку крейсера, руководил борьбой за живучесть корабля. Стало ясно, что еще одного такого попадания крейсер не переживет.

— Уходим! — принял решение капитан Санчес. — Штурман рассчитывай курс на Астгартус.

— Готово!

Буквально через секунду доложил Вольдемар. Едва попав в систему Варена и оценив ситуацию, он тут же рассчитал траекторию ухода и прыжка к Астгартусу. А куда еще прикажете смываться из столь горячего местечка, каким стал Варен. А на Астгартусе самая мощная ремонтная база, поэтому лучше сразу попасть к ней поближе. Оценив рассчитанный штурманом маршрут, командир ни сказав, ни слова, начал следовать его рекомендациям. И только уже на Астгартусе, когда опасность осталась позади, он обратился к штурману.

— Молодец! Я себя не самым худшим штурманом считал, но Ваш курс ухода просто шедевр. Ни одной ошибки. "Грифу" просто повезло, что Вы на него попали.

— Благодарю за высокую оценку моих действий, господин капитан второго ранга! — ответил на похвалу начальства Вольдемар.

Крейсеру может, и повезло, что в этом бою кресло штурмана занимал младший лейтенант Дескин, но не повезло самому младшему лейтенанту. Но это выяснится позже, а пока все радовались удачному уходу с минимально возможными потерями. После таких повреждений крейсеру светили полгода серьезного ремонта, как минимум.

Сутки спустя после ухода, а точнее бегства второй дивизии крейсеров от Варена последовала реакция республиканского командования. В систему была переброшена эскадра, имеющая в своем составе два линкора. Однако многочисленные крейсеры имперцев и их коалиционных союзников, несмотря на тяжелые потери, смогли удержаться в системе. Спустя еще двое суток на планету были переброшены дополнительные части сухопутных сил республики. Несмотря на ожесточенные бои, на поверхности планеты, ни одной из сторон не удалось достигнуть серьезных успехов. И на планете и в космосе сложилось шаткое равновесие сил, противники зализывали раны и копили силы для новых боев.

Ремонт "Грифа" подходил к концу, по крайней мере, отведенный для этого срок истекал. Обласканный, в последнее время, прямым и непосредственным начальством, штурман крейсера "Гриф" младший лейтенант Дескин прогонял последние тесты астронавигационных программ бортового компьютера. Все было в порядке, электронщики поработали на славу. Когда в рубке появился капитан второго ранга Диксон, по его лицу было видно, что новости он принес хорошие и ему просто не терпится ими поделится.

— Здравия желаю, господин капитан второго ранга!

— Здравия желаю, господин лейтенант, — ответил Диксон. — Кстати, теперь когда к тебе обращаются "господин лейтенант", это уже не является грубой лестью.

— Что? Неужели?! И ты молчал?!

— А ты думал! Срок выслуги месяц назад истек, Санчес на следующий день представление написал, только, что из штаба ответ пришел, твое новое звание утвердили. Так, что крути дырки в погонах и готовься к банкету.

— Да не потянуть мне банкет, — огорчился Вольдемар.

— Не кисни. Знаю я на Астгартусе одно местечко, вполне прилично и дешево, офицерам существенная скидка полагается. Штабные там по вечерам частенько зависают, ну и мы посидим. Кого приглашать будешь?

— Тебя, естественно.

— Ну это не обсуждается. Кого еще?

— Командира.

— Старик не пойдет, кто-то из нас двоих должен оставаться на корабле.

— Понятно. Второго артиллериста, электронщика, обоих мехов.

— Шестеро. — подвел итог Диксон. — Годится. В конце недели катер идет на планету, готовься.

— Всегда готов! — откликнулся Вольдемар.

Ресторанчик, разведанный Диксоном, оказался небольшим и довольно уютным полуподвальным помещением. Оформление в стиле милитари. Простенько, но со вкусом, чувствовалась рука хорошего дизайнера. Кроме компании офицеров с "Грифа" было несколько пар, военные и гражданские.

Вечер удался. Сегодня впервые в жизни Вольдемар выпил рюмку. Водка ему не понравилась, и от второй рюмки он отказался. Но впервые за много лет Вольдемар оказался в компании друзей. А друзей ему всегда так не хватало. Суровая судьба последних лет то и дело убивала одних и разлучала с другими, с одними он успевал сойтись ближе, других едва успевал узнать, как тут же терял. И вот, почти год на одном месте, год почти спокойной размеренной жизни, минимум неприятностей и никаких потерь, если не считать капитана Шейсберга, но уж о нем Вольдемар стал сожалеть в последнюю очередь, а точнее совсем не стал бы. А сейчас Вольдемару Дескину было хорошо, он был счастлив, ну почти счастлив. Играла негромкая музыка, на плечах лежали новые погоны, будущее было светлым и безоблачным.

Ближе к ночи народа в ресторанчике прибавилось. Соседний столик заняла компания из четырех офицеров, судя по виду штабных. Мундиры из дорогого материала, полное отсутствие нашивок за ранения и куцые орденские планки за беспорочную службу в теплом штабе. Особенно выделялся среди них красавчик капитан третьего ранга, мундир на нем выглядел как дорогой изысканный фрак для светских приемов, внешность безупречная, волосы идеально уложены, но было в нем какое-то отсутствие внутреннего стержня. Именно он и был лидером в этой компании и сейчас что-то увлеченно рассказывал своим приятелям.

Судя по всему, вновь прибывшие были завсегдатаями этого заведения, обслуживали их быстро и по уже привычной для них схеме. Вольдемар перестал обращать внимание на вновь прибывших и уже слушал Диксона, травящего истории из своей службы на борту "Проксимы", когда громко произнесенное за соседним столиком имя заставило насторожиться. Конечно это красавчик капитан, Вольдемар постарался прислушаться и вникнуть в смысл произносимых слов сквозь звучащую музыку и разговоры посетителей.

— Подкатываюсь я к ней, дескать, не скрасите ли вечер одинокому защитнику отечества, остро нуждающемуся в женском понимании. А она мне, я не такая: я вся из себя порядочная. Ах, ты, думаю стерва, знаем мы о твоей порядочности, столица слухами полниться. Тогда я прибегаю к обходному маневру. А не желаете ли, предлагаю, шампусика по чуть-чуть. Она: ах, ах мне нельзя, я когда выпью, за себя не отвечаю. Ну, мне-то того и надо, но в слух это я, естественно не говорю, а подзываю халдея и бокальчик ей протягиваю. По чуть-чуть, для поднятия настроения, и уговорил таки. Смотрю, глазки забегали, щечки порозовели, ну где первый, там и второй. Потом я вино чего покрепче подмешал, а она уже и не заметила. Короче, приблизительно через час поплыла, красавица, а через полтора с ней уже все, что угодно делать можно было. Ну, мы с Алексом...

— Это который из оперативного отдела? — уточнил один из слушателей.

— Из оперативного, не перебивай, а то мысль потеряю, — ответил красавчик. — Так вот, берем мы ее с Алексом под ручки, сажаем в такси и везем к нему на квартиру. И там всю ночь жарим эту сучку Кагершем в два смычка. А утром...

Что было утром, красавчик капитан рассказать не успел. Когда Вольдемар Дескин пришел в себя, капитан без сознания лежал в проходе между столами, и красавчиком он уже не был. На плечах Вольдемар висел Диксон, а на руках оба меха.

Глава 14. Штрафник

Тупая лопата с трудом вгрызалась в сухую плотную почву. Наточить бы, но ни инструмента под рукой, ни времени не было. В данном случае время это даже не деньги, время это жизнь. Чем глубже окоп, тем длиннее жизнь. Рядовой четвертого взвода штрафной роты, приданной сто четырнадцатому пехотному полку, Вольдемар Дескин продолжал кромсать грунт тупой лопатой. А что? В общем, легко отделался. За телесные повреждения средней тяжести, именно так квалифицировали сломанную в двух местах челюсть, четыре выбитых зуба и легкое сотрясение мозга, суд дал Лейтенанту Дескину три года тюрьмы с лишением воинского звания, но потом наказание заменили годом штрафной роты с возможностью восстановления в прежнем звании. Оставалось только прожить этот год.

Имперская механизированная группа прорвала фронт, и сейчас пыталась выйти в тыл республиканской группировке, удерживающей имперцев на полуострове, отделенном от основного материка четырехсоткилометровым перешейком. Если имперцы выйдут на оперативный простор, то удержать их будет очень сложно, практически невозможно. На затыкание прорыва и был брошен сто четырнадцатый пехотный полк. Но для развертывания полку необходимо было время, это время и пыталась выиграть штрафная рота, спешно окапывающаяся в двух километрах перед основными позициями. Именно она должна была принять первый удар бронированного кулака. Орудуя штыковыми лопатами и пехотными лопатками, ломами и кирками штрафная рота вгрызалась в небольшую высотку у слияния двух дорог.

Вместо флотского мундира на Вольдемаре был старый выцветший камуфляж с крохотной дырочкой на груди. Крови, правда, не было, но раны, наносимые лазерным лучом, много крови не дают. Оставалось надеяться, что прежний хозяин камуфляжа все-таки выжил в госпитале, если бы его убили, то так в форме и закопали бы. А если форму сняли, то значит, до госпиталя довезли. Хорошо хоть лопату нормальную удалось достать. Скрипела вгоняемая в грунт лопата, хрустела на зубах ржаво-коричневая пыль, едкий пот заливал глаза. Раскаленное небо Варена старалось вовсю, гонка со временем продолжалась.

Через два часа после полудня в небе заметили имперский беспилотный разведчик. Покрутившись несколько минут над позициями роты, аппарат улетел дальше, в направлении позиций пехотного полка. Обратно уже не вернулся, то ли выбрал другой маршрут, то ли его достал полковой комплекс ПВО. Обнаружение роты добавило трудового энтузиазма штрафникам, противник был уже близко, еще недавно гремевшая канонада стихла. Над дорогой с ревом прошла шестерка республиканских штурмовиков. Цель, выбранная ими для атаки, скрывалась за цепочкой невысоких холмов, но грохот взрывов был слышен довольно отчетливо, а потом к небу потянулось несколько дымовых столбов. Пятерка республиканских штурмовиков с ревом прошла обратно.

По команде "к бою", Вольдемар отложил лопату и, взяв в руки винтовку, привычным движением снял ее с предохранителя, сколько времени прошло, а руки помнят. Клубы пыли на дороге уже были видны невооруженным глазом. Времени замаскировать окопы, уже не было, позиции роты были своевременно обнаружены противником с воздуха. Ротный опорный пункт можно было и обойти, но окружающая местность была иссечена множеством небольших оврагов, колесные машины по ней не пройдут, а ровную дорогу перекрывала штрафная рота. В километре от позиций роты вражеская колонна притормозила и начала расползаться в ширину, между машин встали первые разрывы, казавшиеся совсем безобидными на таком расстоянии, полковая артиллерийская группа открыла огонь.

— В укрытие! Ложись!

Вольдемар успел упасть на дно траншеи до того как первый "чемодан" взорвался перед бруствером, основательно тряхнув землю. Несколько минут высотку обрабатывала артиллерия передового отряда имперской механизированной дивизии. Однако количественно она существенно уступала артиллерии республиканского пехотного полка, для контрбатарейной борьбы ей просто не хватало количества стволов. Поэтому когда в атаку пошли танки и мотопехота, их встретил сильный и точный огонь республиканской артиллерии.

— Огонь!

Вольдемар выставил винтовку в амбразуру, вырезанную в бруствере окопа и, прежде, чем нажать на спуск взглянул на открывшуюся картину. Несмотря на длинную военную биографию, в правильном общевойсковом бою он участвовал впервые. Ровное поле перед высоткой и лента дороги уже были основательно перепаханы полковой артиллерией, пушки били часто и довольно точно, а экономить снаряды необходимости, видимо, не было. Один танк, развороченный внутренним взрывом, стоял в трехстах метрах перед позициями роты, его башня просто исчезла. Второй без видимых повреждений, замер у самой дороги. Горели несколько колесных и гусеничных машин. Имперская пехота, под прикрытием дымовой завесы, попыталась сблизиться с позициями роты, именно ее и давили огнем штрафники. Взвод Вольдемара находился на правом фланге роты, основной прорыв намечался существенно левее. Выбрав цель, Вольдемар открыл огонь.

Ответный огонь был не слишком эффективен, танковые снаряды то и дело проносились над головами или рвались в десятке метров перед бруствером, попасть в сам бруствер было очень трудно. Гораздо эффективнее был огонь малокалиберных автоматических орудий, установленных на имперских БМП. Буквально в десятке метров очередь из БМП смела несколько метров бруствера вместе с укрывавшимися за ним штрафниками.

Танковый снаряд просвистел, казалось, над самой головой, подкосив ноги даже у самых храбрых. Вольдемар уже хотел опять подняться к амбразуре, но команда "прекратить огонь" оставила его на месте. Уцелевшие бронемашины противника, пятясь назад, выходили из боя, республиканская артиллерия прекратила огонь. Попытка с ходу смахнуть штрафную роту с высотки не удалась.

Ко второй атаке, подошедшие подразделения имперского механизированного полка, подготовились более основательно. Сначала позиции роты смешали с землей артиллерийским огнем в течение десяти минут, затем накрыли из реактивных установок, а потом снова обработали артиллерией. Под прикрытием артиллерийского огня в атаку пошло десять танков и не меньше батальона пехоты на БМП. Огонь республиканской артиллерии, на этот раз, был гораздо менее точным. Во-первых имперская артиллерия начала контрбатарейную борьбу, а во-вторых корректировщик не пережил имперскую артподготовку.

Во время второй атаки штрафная рота продержалась всего пятнадцать минут, после чего ее позиции были проутюжены имперскими танками, а потом зачищены подошедшей пехотой. Однако гибель роты не была напрасной, она задержала передовой полк имперской механизированной дивизии и заставила его преждевременно развернуться из походного порядка в боевой. Выиграв тем самым для республиканского полка еще почти два часа времени на подготовку и укрепление позиций.

В небольшом овраге, поросшем мелким кустарником, собралось десятка полтора штрафников, все кому удалось ускользнуть из под танковых гусениц, еще до того, как остатки окопов были зачищены пехотой. От роты остались самые опытные или самые везучие, почти все из четвертого взвода и пара человек из третьего. На второй взвод пришелся основной удар, а позиции первого выходили к дороге, укрыться там было негде. Стремясь снизить потери своей пехоты, имперцы на последнем этапе поставили дымовую завесу. Зря они это сделали, а может и не зря, это с какой стороны смотреть. После артподготовки сопротивление штрафной роты носило символический характер, а дым позволил некоторым счастливчикам незаметно выбраться с разрушенных позиций.