Никогда не прощу! (Чужой свободы господин))

И вот результат...

— Накормить. Переодеть. Определить в жилые помещения, — бросил мимоходом и ушел в дом, чтобы не видеть этого жалкого зрелища.

Если б знать раньше, что магов так мало... В ходе битвы их бы просто оглушали и брали в плен. Такой ценный материал для возрождения бывшего величия нашей расы — и такая фатальная ошибка.

А если копнуть дальше и предположить, что переговоры с магами я провел бы сам, не возлагая надежду на советников,.. Да, как ни прискорбно об этом думать, но мы бы не теряли теперь огромные территории почти каждый день.

"Думаешь? — голос был, как никогда прежде, задумчивым. — Разве не могло быть у неведомого врага своих целей? Независящих от магов?". На секунду возникло сомнение, а не мое ли это собственное подсознание говорит со мной? Уж очень стремился голос меня оправдать. А ведь я был серьезно виноват! Я — правитель. И вся ответственность на мне. Но подобно тому, как Лукас увлекся развлечениями, я с головой нырнул в свое помешательство по имени Рина, упустив главное. Упустив время! И теперь не спал ночами в бесплодных попытках его нагнать.

Я сидел в кресле, постукивая рукояткой плети по голенищу сапога. Где-то по углам большой обеденной залы жалось огромное количество народу, пытаясь слиться с голубыми стенами. Стряхнув с себя оцепенение задумчивости, обвел рассеянным взглядом роскошное убранство комнаты, разодетых в ливреи слуг... Рассеянно отметил, что, очевидно, лорд Гарий больше времени уделял удовлетворению собственных потребностей, а не нуждам своей провинции. Тут же вспомнились слухи о том, что он чересчур часто наведывается в Фальвы с целью приобретения новых элитных слуг и рабынь.

Теперь уже, нехорошо прищурившись, я смотрел непосредственно на лорда. Тот сжался и сменил привычный, бледный окрас кожи на зеленый, который, надо сказать, лучше гармонировал с белоснежными волосами.

— Твое счастье, червь, что на кону стоит судьба королевства, — от моего спокойного холодного голоса у лорда задрожали колени и, не спрашивая дозволения, он опустился на ближайший стул, едва не рухнув мимо него. — За эту высочайшую милость к концу войны ты выведешь Аккору на второе место после Фальв... по всем показателям.

Гарий, часто-часто закивал, чем только вызвал волну презрения. Ладно. Отвлеклись — и хватит.

— Привести сюда того, кто среди магов главный... главная.

Демон! Придется общаться с перепуганной женщиной. Надеюсь, она от смущения не спалит своего короля...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Все оказалось еще отвратительней, чем я думал. Женщин оказалось две. Очевидно, они не смогли поделить между собой лидерство над той ватагой, что притащилась сюда. К моему удивлению, они оказались несколько старше, чем выглядели. Как мало мы знаем о магах! Только теперь выяснилось, что продолжительность их жизни едва ли не превышает продолжительность жизни вампиров.

Это же какие перспективы!..

Оборвав себя на этой несвоевременной мысли, я вернулся к главному, когда в комнату ввели неоперившегося юнца. На мой вопрос навир ответил, что малец, как старший "мужчина" в этом курятнике, претендует на роль вожака.

Это было бы смешно, если бы не было так нелепо.

Однако вскоре пришлось сказать "спасибо" чересчур старательному навиру, ведь только излишне любопытный мальчишка сумел раскрыть мне глаза на союзника магов. Оказывается, он подслушал полночный разговор старших магов, которые говорили о драконах.

И если две магички, перебивая друг друга, могли только кричать о том, что вокруг все горит, что в Джаре (что это такое никто внятно объяснить не мог) они все погибнут, то мальчишка просто сказал: "Это все дракон".

Дракон. Все знают, что драконов не существуют. И тут мне в голову пришла догадка. Не знаю, как я не подумал об этом сразу. Ведь жечь мои земли вполне может какой-нибудь свихнувшийся маг. Возможно, что и сами маги не знают, кто это. Да, скорее всего, так и есть. Это объясняет перерывы между нападениями и их хаотичность. Сильный маг вполне может произвести неконтролируемый выброс силы, потом ему, скорее всего нужно будет восстановить резерв. За это время он вполне может переместиться на другое место.

Все просто! И никаких драконов.

У меня сразу же отлегло от сердца.

Пора заканчивать с этим безобразием.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Рина

Движение — это вечная и изначальная потребность всего живого. Движение невосполнимо. Будь то ходьба, бег, рост, тяга к знаниям, взросление, любовь... Движение многолико и разнообразно. Застывший, обездвиженный живой организм обречен на деградацию и умирание.

Движение — это смысл жизни.

Все это понимаешь, когда лишаешься главного — возможности двигаться куда-либо.

— Госпожа, вам нужно поесть, — они сменили мне не только комнату, но и служанку. Теперь со мной разговаривали, заменив обращение "рабыня" на более уважительное и нейтральное "госпожа".

Обо мне беспокоились и заботились, таская туда-сюда переполненные подносы с едой, каждый день меня белье на кровати, проветривая выделенные три комнаты... Только этого было мало, чтобы вернуть меня к жизни.

Только теперь я поняла, что фраза вампира о том, что он получил от меня все, что хотел, была с двойным дном.

Он знал. Он знал! Я сходила с ума от этой мысли.

Как же так? С первого раза. С самого первого проклятого раза!

Первое время я даже не могла заставить себя сформировать до конца эту мысль. Только к концу второго месяца пришло окончательное осознание: я беременна!

У меня будет ребенок! Ребенок от вампира! Ребенок от одного из существ, которые сразу после рождения разлучают детей с матерью!

Этот ужас заставил оцепенеть мое тело. Если прежде время в моих снах было статично, то теперь я застыла наяву. Во сне же я все время, не переставая двигалась. Я бежала, летела, шла, ползла, сбивая руки-ноги в кровь. Но каждый раз я выбиралась из своей золотой клетки, испытывая при этом беспредельное счастье.

После этого я просыпалась в полном бессилии и не могла заставить себя даже стереть жгучие дорожки слез с лица. Тогда подходила приветливая служанка и делала это за меня.

Глупые! Они жалели меня, не зная причину моего несчастья. Они думали, что я скучаю по Виру! По этому гаду ползучему! По этому кровопийце! По отцу моего ребенка, наконец!

Ненавижу его! Вот теперь я точно ненавижу его.

В конце концов есть все же пришлось. Голодовка даже сделала хорошее дело — она помогла мне пережить плохое самочувствие в начале беременности. И теперь есть хотелось жутко, прямо до дрожи. Слабость стала постоянной моей спутницей. Даже возникло справедливое сомнение: а смогла бы я выжить, сбежав отсюда?

А еще все время хотелось на воздух. Эти стены душили меня. Несмотря ни на что, я решила скрывать свое "интересное" положение до последнего. А вдруг я ошиблась, и Вир ничего не знает? Слабо верилось, но ведь все возможно.

Третий месяц. Живота совсем не видно. Но я определенно меняюсь. Меняюсь внутренне. Вся моя гордость, все мои принципы слетают с меня, как шелуха с луковицы.

Я понимаю, что вся моя жизнь отныне и навсегда подчинена маленькому существу внутри меня. Я понимаю, что еще не совсем, но вот уже почти готова валяться в ногах Вира, лишь бы он позволил мне быть рядом с ней.

Почему с ней? Просто чувствую и знаю. Мое сердечко...

И еще я знаю, что не смогу стать кукушкой, как те. Без нее я просто не смогу жить... И не буду!

А потом я стала злиться. Снова все вокруг летело кувырком, и снова в этом был виноват он. Почему-то иногда в мыслях проскальзывало что-то вроде: "Получил, что хотел, обрюхатил — и исчез! Скотина!". Да, больше всего меня почему-то стал злить именно этот факт. В смысле, то, что вампир исчез, сделав свое подлое дело.

К моменту, когда наш папочка все же изволил появиться, я накрутила себя до такой степени, что едва ли огонь не выдувала из ноздрей.

А вот увидела его и застыла, беспомощная, растерянная. Внезапно накатило сожаление, что не дала забрать себя духу реки, там, в Безымянной реке. Смалодушничала и предложила в качестве выкупа Триумвиор. Дух заглотил подарок гномов и не подавился! Эх, мне б его сейчас...

— Глупая! — и это вместо приветствия! Вампир в один шаг оказался рядом со мной. Боги! Какой же он огромный! От него пахло дорогой и лошадями. А еще исходили волны какого-то дикого удовольствия.

— Зачем ты изводишь себя? — меня сжали в могучих объятьях.

— Что? Это я извожу себя? Это ты уже довел меня совсем! — вот только истерики не хватало.

— Чего ты боишься? — он пытливо заглядывал мне в глаза, очевидно, пытаясь прочесть мысли. — Того, что я отберу ребенка?

Вот зря он это сказал. У меня словно крышу снесло. Я орала, как буйно помешанная, избивая его кулаками и выплескивая все накопившееся за три месяца неизвестности и смятения. Я вопила и проклинала его. Называла уродом, сволочью и демоном бездны. А он терпеливо сносил эту истерику до тех пор, пока моя нога не согнулась, врезавшись в самое чувствительно место не только у людей, но, как выяснилось, и у вампиров.

— Сядь, — сдавленно прохрипел Вир, чуть сжав колени и согнувшись.

Я, было, взбрыкнула, испытывая ничем не передаваемое торжество, но ощутив на себе тяжелый взгляд поверженного короля, чинно опустилась на край кровати. Затем медленно расправила сбившийся халат и принялась сверлить вампира злобным взглядом.

А он вывез что-то уж совсем удивительное:

— Сейчас. Я отойду — и сможешь продолжить, — я в шоке! — Я заслужил это. Забыл распорядиться, чтобы тебя выгуливали два раза в день. Слуги боялись делать это без моего разрешения..

Выгуливать. Как про лошадь сказал!

— Не боишься повторения? — я злорадно кивнула куда-то в низ его живота, успешно подавив сладкую боль внизу своего. Скотина! Он еще и желание во мне вызывает!

— Матери моего ребенка простительно, — довольно осклабился этот гад.

— Ты знал? Конечно, ты знал! Скотина!

— Вампиры чувствуют, когда это происходит, — теперь дурацкая улыбка не сходила с ли... морды моего личного врага.

— Но с самого первого раза, Рина! — он покачал головой, словно до конца не веря самому себе и все также сияя, словно начищенный медяк. — Ты создана для меня.

— Скотина! — что еще я могла сказать? Скотина и есть.

— Я не отберу у тебя ребенка, — а может, не такая уж и скотина... Последняя фраза звучала волшебной музыкой, но я не спешила радоваться, все также настороженно взирая на него.

— Ну, вернее, навсегда не отберу.

— Нет, все же ты сволочь! — взвилась я, но тут же притихла, с тоской заглядывая ему в глаза. А внутренне готовилась ползать перед ним на коленях. Все, что угодно! Все! — Не надо. Прошу.

Проникся, но неумолимо покачал головой.

— Нельзя. Первое время с ребенком могут находиться лишь вампиры.

— Собой покончу, — пригрозила.

— Врешь, — Вир ухмылялся самодовольно, как-то по-мальчишески.

"Соблазню, а кольцо выкраду и выкину", — пришло вдруг в голову, и я даже испугалась таких коварных планов, не свойственных мне. А в животе снова сладко тянуло. Да что ж это такое?

Вир прошелся по комнате, а потом уселся на тахту, что стояла у окна, у которого я обычно "гуляла".

— Рина, что ты знаешь о детях вампиров?

Я задумалась. Действительно, что? Покопавшись в памяти, поняла, за все время в Фальвах видела только одного ребенка. Ту девочку у дома с "кукушками". Как же ее звали? Она еще хотела убежать со мной.

Подумала и твердо ответила:

— Только то, что вы их разлучаете с матерями. И они от этого страдают.

— С человеческими матерями, — со значением поправил вампир.

— Ах, да! Мы ведь недостойны. Подарили ребенка — и можем гулять. Как там? Если я решу остаться, то все, что смогу — это наблюдать со стороны, работая служанкой, а если нет — то вернусь в Лестеду?

— Никакой Лестеды! — кажется, я впервые видела побагровевшего вампира. — Я. Никогда. Не отпущу тебя.

Я должна была расстроиться. Отнюдь. Сердце радостно забилось в робкой надежде.

— Может, ты позволишь...

— С трех лет.

— Почему?!

— До трех лет маленькие вампиры чересчур кровожадны. И ненасытны. Он тебя съест и не заметит.

Вскочив, я заметалась по комнате, периодически ударяясь о некстати подворачивающуюся мебель.

— Как же так. До трех лет. А что я буду делать эти три года? Как я без нее? — Вир неправ. Это материнское сердце ненасытно. Еще миг назад оно переживало о том, что меня могут разлучить с ребенком, теперь же и три года казались вечностью.

— Может, и меньше, чем три года, — как-то он это сказал... настороженно.

Я замерла, почуяв здесь какой-то подвох.

— Ты же сказал, что нельзя.

— Не думай об этом, — снова эта мальчишеская улыбка, преображающая такое холодное лицо. — Ты совсем не о том сейчас думаешь. Гулять хочешь?

— Да! — я засуетилась, едва не начав при нем переодеваться. Пусть выгуливает! Пусть, как лошадь. Пусть. Я на все согласна. Со всем смирюсь. Только бы не думать, что меня могли в очередной раз мастерски обмануть. Только не думать.

Осень ударила в лицо прохладой. Голова закружилась от влажного аромата прибитой дождем пыли. А я и не знала, что сегодня был дождь. Хотя именно в этот момент очень хотелось, чтобы тугие струи сильно хлестали по волосам, по лицу, смывая затхлый запах неволи. Как по заказу, в небе забурлили тучи такие густые и такие низкие в этом краю. Здесь вообще было как-то прохладней, чем дома.

Замок стоял на вершине холма, но часть его огромным выползком спускалась по его пологому краю в долину, окружая серые домики небольшой деревушки, как паук добычу. Неровная крепостная стена, похожая на причудливую паутину, довершала образ.

Неудивительно, что меня неудержимо тянуло наружу. Вперед по вымощенной гладким камнем дорожке, через подвесной мост и дальше. В своем стремлении молчаливый сопровождающий был почти забыт, но он и не препятствовал моему порыву.

И если выходила я почти крадучись, то по дорожке и мосту шла быстро-быстро, а по склону уже почти бежала. Вир спокойно мог меня обогнать, но предпочитал неслышно следовать сзади, ничем не напоминая о себе. А я предпочитала делать вид, что его вовсе нет. Хотя природное любопытство подталкивало засыпать вампира такими важными и волнительными вопросами, так что приходилось все время сдерживаться.

Конечно, хотелось бы знать, где находится замок, сколько я здесь пробуду, смогу ли хоть иногда видеть ребенка, но внезапно проснувшаяся во мне мудрая женщина (даже более того! Мать!) предпочитала помалкивать и выжидать. Надо решать проблемы по мере их поступления.

А пока ноги сами собой шли мимо маленьких, словно игрушечных, домиков, поближе к редкому лесочку, что скрывал русло небольшой реки. Ступни в мягких туфлях с наслаждением погрузились в ворох опавших листьев, шуршащих при каждом шаге. Не раздумывая, наклонилась, набирая букет. И этот момент вдруг пошел дождь. Чистый, свежий, он смывал все горести и смятение. Вот так, стоя на берегу быстрой реки, сжимая в руках букет из разноцветных листьев, под проливным дождем я поняла, что мне нужно делать дальше. Раз не получается бороться и действовать, как воин, буду действовать, как женщина. Как дождевая вода, что обтекает и укутывает, освежает и дает жизнь. Она может больно хлестать, но тогда несет разрушение. Это не мой вариант.