| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ваша покойная матушка традицию продолжила. Уж так она батюшку вашего любила, ни на шаг от себя не отпускала, всюду следовала по пятам. Ее даже прозвали за то Леди-тень. Велением короля для ее величества ставили на кресло балконе. Придет королева, сядет за рукоделие, головку на бок склонит, меж пальцев игла мелькает, уста сомкнуты — ни словечка, ни смешинки. Тиха, скромна. На нее и перестали обращать внимание.
Только раз на одном из заседаний случился спор между лордами Келаром и Артено. Король принял сторону последнего. Лорд Келар возьми и обидься: "Что же, этот Артено священный жеребец какой, коли его советы принимаются точно откровение свыше?!". Ох, и хохотал же сир Максимилиан, когда королева вручила Артено гобелен, где их лордство иглой да нитью изображен был как живой: в начищенных доспехах, с фамильным клинком на поясе и даже с печаткой на пальце. Спросите, что же в том смешного? Да ведь на плечах у лорда сидела конская голова: грива в косицы убрана и лентами перевита — зелеными с серебром, цветов Артено. Не будь дурак, лорд споро повесил гобелен себе за спиной — еще бы, подарок, сделанный рукой королевы, а также намек на протекцию короля. Коли хотите знать, жеребец тот ныне красуется на гербе рода Артено.
Ручаюсь, ваша малютка-принцесса не откажет вам в просьбе. Вот и распорядитесь поставить для нее стульчик на балконе. Таким манером вы и Совету ее ненавязчиво представите, и сама бедняжка развеется. Совсем ведь истосковалась на чужбине! А мы с Браго тем временем подумаем, как рыцарей принцессы в зале распределить.
Браго идея насчет рыцарей очень понравилась:
— Этим, пожалуй, я займусь. Пускай постоят, голубчики, погремят доспехами, рожи страшные состряпают на пользу делу.
— Скажи, Драко, — не выдержал я. — Откуда ты так хорошо все знаешь: про советников, и про жеребца священного, и про традиции?
Воин не стал отпираться:
— Как же не знать, коли я почитай уже семь лет, как род Драконов в Совете представляю. Да и папаша мой, стыдно признаться, до песен менестрелей слабость имел.
В придворном мире, где все символично, своею волей ввести иноземку в святая святых означало не только представить ее членам Совета, но и прилюдно подтвердить намерение вступить с нею в брак, признав ее больше принадлежащей королевству, нежели северу. Правда, тогда я этого не понял. Слова Драко породили у меня чувство вины. Под влиянием новых забот я совсем позабыл о Нинедетт. Подле нее, такой изысканной и благородной, я чувствовал себя неловко и рад был избавиться от этой неловкости, перепоручив заботу о принцессе дворцовой челяди. Движимый виною, я вызвался передать Нинедетт приглашение.
Я застал принцессу в компании Лукреция Орли. Она благосклонно принимала знаки внимания, что оказывал ей красавчик-маркиз, и отнюдь не выглядела тоскующей. Покои Нинедетт озарялись отблесками пламени от камина да парой свечей в серебряном шандале. Искрилось золотое шитье гобеленов. Посверкивали драгоценные камни на одеждах и в оправе украшений. На изящном столике между говорившими стояли два начищенных кубка да красовался букет роз, таких белых, что они светились в полумраке. Легкое недовольство кольнуло меня, но я тотчас себя одернул: вправе ли я быть недовольным, если сам не уделяю гостье внимания. Мне бы радоваться, что нашелся человек, скрашивающий ее будни! Однако Лукреций Орли определенно не был тем человеком, какого хотел бы я видеть подле Нинедетт. Мне не нравился расчетливый прищур маркиза, не нравилось, как поглаживает он свой железный перстень, не нравился аромат мускуса и амбры, исходивший от роз.
— Оставьте нас наедине, — сказал я ему.
Орли кинул на меня долгий взгляд, будто некая тайна связывала нас. Замешкался близ дверей, словно невзначай коснувшись моей руки, обжигая холодом перстня. Я понадеялся, что Нинедетт не придаст значения поведению маркиза. Мне казалось неловким объясняться за эти знаки внимания.
— Как вы находите ваши покои? — поспешил я спросить, едва дверь за Орли захлопнулась. Я уже уяснил, что при дворе не принято начинать разговор напрямик.
— Благодарю за заботу, они очень милы.
— Если вы нуждаетесь в чем-то, только скажите.
— У меня есть все необходимое. Присядьте, ваше высочество. Желаете вина?
Я представил, как буду допивать за красавчиком Орли, и поспешил отказаться.
— Я пришел к вам с просьбой... с предложением. Быть может, оно будет вам интересно. В Къертанкъярне вас не касались государственные заботы... не подумайте, будто я не уважаю традиции вашей родины... и ни в коем случае не хочу обременить вас вопреки вашей воле ... но, как говорят, моя бабка сидела на балконе. Ну, на том, что в бывшем Бальном зале. И моя матушка, она тоже...
Принцесса терпеливо ждала, пока я путался в словах.
— Хотите посмотреть, как проходят заседания Королевского совета? — выпалил я, наплевав на этикет.
Улыбка озарила лицо Нинедетт:
— Почту за честь, ваше высочество.
Итак, согласие принцессы было получено, заседание устроено, и я, скрестив пальцы на удачу, отправился выставлять себя напоказ. Драко и Браго постарались на славу. Рыцари принцессы Нинедет с копьями наголо замерли у расписанных красочными сюжетами стен. С головы до пят закованные в стальную броню, в шлемах с опущенными забралами, они казались равнодушными статуями, однако там, под шлемами, глаза северян зорко следили за происходящим.
Я не возьмусь утомлять вас описанием присутствующих лиц, многие из которые ныне живы лишь на растрескавшихся полотнах в Портретных галереях своих родовых гнезд, под пылью и паутиной. Иных я знал по рассказам Браго и Драко, иных встречал во дворце, с другими, прибывшими из отдаленных земель, был незнаком. Из тех, о ком я уже упоминал по ходу повествования, в число советников входили герцог Орли, граф Бью Легойя, лорд Эсток, к моему изумлению недавний сумасшедший — лорд Валентайн, ну и конечно же Драко, мой дракон (а теперь я могу называть его так). Все эти люди, богатые и знатные, большей частью имевшие по несколько детей, а то и внуков, видели во мне будущего сюзерена, а оттого опасались меня. А я — я до дрожи боялся их, но не подавал виду. Только неведение о действительной их значимости помогало мне держаться с ними на равных. Когда в полной тишине я прошествовал к высокому креслу во главе стола, лицо мое не выражало ничего.
Сперва все шло именно так, как предсказывал Драко. Лорд Марвет из Дневных земель, седой и благообразный, долго и утомительно рассуждал о покупке гвинотских скакунов, дабы скрестить их со своими кобылами, положив начало новой породе:
— Мы назовем их Марветские.
— Покупайте, — пожал я плечами, не вполне понимая смысл этих долгих речей.
— Ваше высочество, помилосердствуйте, — взвизгнул лорд. — Я старый человек, обремененный долгами и наследниками-кровопивцами. Моих средств едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Однако вдумайтесь, какую славу Марветская порода принесет королевству! Соседи выстроятся в очередь, чтобы купить их! Золото потечет рекой!
Несмотря на увещевания, я никак не мог ухватить связь между приобретением скакунов для конюшен лорда Марвета и славой королевства. Я отнес это на свою неосведомленность в вопросах коневодства. Я хотел было порекомендовать лорду обратиться к моему конюшему, казавшемуся человеком сведущим, как тут вмешался Альдескин Ларго из Приграничья Вечерних земель:
— Очнитесь, Марвет, вы погребли себя заживо в родовом замке, вы ведать не ведаете, что творится за его стенами. С тех пор, как покойный король наш принял свой эдикт, гвинотские скакуны абсолютно недосягаемы. Отношения с кочевниками портятся год от года, и все из-за запрета жертвоприношений. Не время ли задуматься об отмене эдикта...
Лорд Ирленгильд из Ночных провинций твердил о расширении западных границ:
— К чертям гвинотов с их лошадьми! Земли — вот подлинное богатство! Западные земли известны своими чудесами. Там на просторах, покрытых шелковой травой, пасутся белоснежные единороги, там крохотные медоносные птицы пьют цветочный нектар, а в ночных небесах одновременно восходят два светила: наша луна и луна тех мест, отчего ночи на западе никогда не бывают темны. Под лучами обеих лун произрастают цветы и травы, обладающие чудотворными свойствами — они возвращают молодость и наделяют мужчин небывалой силой.
Чтобы вернуть молодость, лорду Ирленгильду не хватило бы и стога чудодейственной травы. Судя по всему, он лишился волос еще тогда, когда я родился на свет, а зубов — и того раньше.
Я вспомнил синевласых кружевниц с камнями смарагдами и спросил:
— Вы свидетельствовали эти чудеса собственными глазами?
— Сию диковинную страну неустанно поют менестрели.
— И ведомы их песнями, вы готовы устремиться на поиски чуда? Ваша решимость восхищает. Искренне желаю вам удачи.
— Как вы сказали, ваше высочество? Незадача? Простите, годы уже не те, слух подводит меня...
Я повторил. Лицо Ночного лорда вытянулось.
— Но я полагал, ваше высочество изыщет возможность снарядить экспедицию. Я стар, обременен долгами и наследниками-кровопивцами, а моя юная, точно весна, супруга жаждет свершений в ее честь, каковые давно мне не по летам.
— К чему нам западные земли? Чтобы Ирленгильд присоединил их к своим владениям? И кто выигрывает от этого помимо него? На королевские копи в Кобальтовых горах люди нужны, — хмуро процедил лорд Реголас из Утренних провинций.
Соседство с копями сделало род Реголаса одним из богатейших в королевстве, что накладывало отпечаток на его манеру держаться и разговаривать. А уж одежды лорда своею роскошью могли потягаться с моим парадным платьем!
— Туда направляют заключенных, — возразил Реголасу кто-то из Дневных владык, чье имя как назло вылетело у меня из головы.
— Хилые они, мрут как мухи. И хоронят их, смею заметить, на моих землях, будто у меня своих покойников недобор!
— Но позвольте, грешно отправлять на рудники невинных людей!
— Не беда. Выдумаем парочку новых преступлений, и невинные быстро сделаются виноватыми. Магия тоже не всегда каралась смертью.
— А ведь касаемо магии вы правы. Как полагаете, лорд Реголас, долго ли протянут колдуны, коли приставить их к извлечению из земли кобальтовых руд?
Судя по всему, споры велись не первый год. Я чувствовал, как постепенно вязну в мелких дрязгях, а между тем до окончания Совета было далеко. Кресло подо мною становилось все жестче, ноги немилосердно затекли. Под расшитым серебряной нитью воротом дублета чесалась шея. Поддавшись на уговоры Сагитты притвориться принцем, я грезил о деньгах и благополучии, о теплой одежде и сытной пище, о слугах, готовых исполнить любую мою прихоть. На деле же я метался между приемами, спорами высокородных графьев и баронов, докладами советников о бедах, в решении которых ровным счетом ничего не смыслил.
При мысли о колдунье меня захлестнула тоска. Судьба Сагитты по-прежнему оставалось сокрытой. От гонцов не приходило вестей. Вспоминая насмешки арла Теодорикта, я постепенно убедил себя в том, что северянин держит колдунью в плену. Я цеплялся за эту уверенность изо всех сил, поскольку она давала мне хоть какую-то надежду. Я разжигал в себе ненависть к Теодорикту. Всего один шаг отделял меня от войны.
— Любезные господа, избранные среди равных! — провозгласил я, и мой голос вознесся высоко под своды Зала совета, перекрикивая спорящих. Воцарилась тишина. — Мой отец и ваш король ясно выразил свою последнюю волю, однако до сих пор она не свершилась. Вы ждете, что я решу ваши споры, однако не даровали мне самого главного — своего доверия. Прошу отринуть разногласия и определить день, который положит начало моему царствованию в ином, высочайшем качестве. Я говорю о дне коронации.
Я не ждал, что мое выступление будет встречено всеобщим ликованием. Исходя из услышанного на Совете, лорды вовсе не торопились ставить над собой сюзерена. Сложившееся положение, где на словах радея за благо короны, каждый исподволь решал собственные дела, устраивало большинство присутствующих. На моей стороне были лишь воля короля Максимилиана да те самые традиции, о которых упоминал Драко.
По правую руку от меня поднялся герцог Орли. Увидев его среди собравшихся, я подспудно ждал каверзы. Так и получилось.
— Не кажется ли вам, дорогой племянник, что вы чересчур торопитесь? Осмотритесь, вникните в дела королевства и провинций. Я внимательно слушал ваши ответы высочайшим лордам, и они вызвали у меня некоторые опасения. Да-да, опасения. Для управления страной необходимы жизненный опыт и мудрость, что приходит с годами, — герцог развернулся так, чтобы охватить взглядом большинство присутствующих и заговорил, уже обращаясь не ко мне, а к ним. — В памяти многих еще свежи последние печальные мгновения жизни нашего бедного короля. Нам, допущенным к одру, приходилось склоняться к его устам, чтобы ловить его шепот. Могло ли случиться такое, чтобы мы истолковали волю нашего государя превратно? Действительно ли он хотел видеть наследником сына или превыше родства ставил благо королевства?
Власть короля — от самого Создателя, и прямое тому подтверждение королевский дар. Не зря слова пророчества выбиты в камне над главными воротами столицы: "Покуда короли владеют даром, королевство нерушимо". Нерушимо! Дара не было у короля Кира, и на наши земли обрушился мор. Дар не проявился у короля Максимилиана — и мы погрязли в распрях с гвинотами. Быть может, сие есть знак прервать отжившую традицию короновать по праву родства? Ведь в слепом следовании ей мы уподобляемся животным — вместо того, чтобы двигаться дальше, мы сидим, точно слепые щенки подле мертвой суки, и дергаем за давно пересохшие сосцы. Я призываю вас задуматься, да задуматься, а не нужно ли повременить с коронацией, определив пока регента из числа членов Совета, чтобы он помог юному принцу. Мы могли бы назначить вас, лорд Марвет, с вашей непревзойденной мудростью, или вас, лорд Легойя, с вашим не знающим поражения военным гением.
Орли нельзя было отказать в красноречии. Он заставил себя слушать. Пока герцог говорил, остальные молчали, зато когда закончил, — загомонили разом.
— Королевский дар — старая байка!
— Благодаря этой байке прежние короли одерживали победу за победой, нам же остались лишь тусклые отблески славы. Завоевания сделались достоянием былого.
— Но его величество Максимилиан...
— Уже год как мертв.
Мне на помощь попытался прийти Драко:
— Как можно судить о наличии или отсутствии у его высочества Королевского дара, если дар проявляется только при коронации?
Но его попытка пропала втуне.
— При коронации мы можем понять, что совершили непростительную ошибку, возложив венец не на ту голову!
Краем глаза я заметил, как из-за стола поднимается лорд Валентайн. Что он собирается сказать? Неужели о своих подозрениях? Как жаль, что я не убил этого человека, пока у меня была такая возможность! Похоже, я променял здравомыслие на благородное платье. Предпринимать что-либо теперь было поздно.
Резким движением наставник принца Ариовиста выхватил из ножен клинок. Сидящие рядом советники отпрянули. Не обращая внимания на их испуг, лорд Валентайн приложился устами к обнаженной стали.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
