Сын навигатора

— То есть сенатор тоже с ними???

— Вроде бы, нет. Я скорее думаю, что ее переиграли, но ей очень неудобно было это признавать.

— Я вообще ничего не понимаю. Я правильно понимаю, что формально я в розыске?

— Формально уже нет. Тебя могут доставать полицейские. Ты им покажешь браслет, они отстанут.

— Какой браслет???

— Трекер. Ты же расписалась, что должна зарегистрироваться по прибытии?

— Да.

— Когда ты будешь регистрироваться, тебе наденут браслет. Он не блокирует магию, только передает твое положение.

— И как я с ним буду летать в космос?

— Я их буду оповещать. Но по земле территорию Центра лучше не покидать, тут ты верно рассуждаешь.

— Я даже не уверена, что это лучше, чем тюрьма. Там, по крайней мере, был понятен мой юридический статус.

— Там он тоже не был понятен. Тебе же не предъявили обвинения?

— Нет.

— Значит, тебя еще позавчера должны были отпустить. Как твою сестру. Они сами не очень понимали, что с тобой делать. Этим я и воспользовалась.

— А я вам зачем?

— Я же с самого начала сказала. Летать-то некому. Правда, сейчас и летать особо некуда. Хмнс вывезли посольство с планеты, но оставили станцию, созвездие ретрансляторов, и ихний телефон, чтобы мы могли их вызвать, когда найдем Выжившую. Он в сенатской комиссии. Но у меня есть еще один телефон, чтобы они могли запрашивать траектории рандеву со станцией. У них летает пара кораблей. Как они говорят, снабжение. Я им обещала говорить о наших запусках.

— Но если летать некуда?

— Да. Вот тут начинается главное дело. Они пришли с какими-то странными пергаментами и выгнали нас из крыла Ж. Пергаменты мы пытаемся оспаривать, но пока без особого толка. И они готовят "Звездную рыбу-кита" как прыжковый корабль. Тебе твоя Выжившая ни про какие странные сны не рассказывала?

Я похолодела. В крыле Ж был отдел подготовки навигаторов. Там было все — и тестовые комплексы, и тренажеры. После потери "Звездного дракона" почти все там стояло на консервации, только иногда кого-то тестировали, но до вербовки, а значит и до тренировок, ни разу не доходило.

— Р... рассказывала. Ей снилось, как мы летим через перевал Ржн.

— Это многое объясняет. /p>

— А я тут как могу помочь?

— Твой пропуск. Тебе же его вернули?

— Да.

— Всем нашим пропускам вход в крыло Ж закрыт. Но твой в этот момент был неактивен. Полиция его велела заблокировать еще когда ты улетела. Когда мы его активируем, на нем запрета не будет. И в тех логах, которые они мониторят, это не отразится.

— Так тупо?

— Ну да. Когда нашу систему проектировали, такой вариант никому в голову не приходил.

— И что я должна сделать?

— Проникнуть туда. Если Выжившая там, то попробовать ее вытащить.

Я вспомнила, что на территории центра есть центрально управляемые блокировщики левитации. Улететь с ней я бы не смогла.

— Я не спецназовец. Не уверена, что справлюсь.

— У нас есть несколько козырей. Они заблокировали пропуска, но вся сигнализация выведена на наш пульт. И блокировщики левитации управляются с него же. В их пергаменте вообще не сказано, что мы обязаны координировать с ними охрану. Поэтому мы, теоретически до нескольких минут, можем изображать, что не понимаем, чего они хотят.

— А вы уверены, что они их не переключили?

— Про блокировщики точно уверена. Чтобы их переключить, надо канавы копать по всем газонам.

— А браслет?

— У него точность на такое не рассчитана. Он покажет, что ты на территории Центра. Но ты там и должна находиться.

— И что вы будете делать, если я ее вытащу?

— Позвоню хмнс. Мы с сенатором это обсуждали. Похоже, без вмешательства хмнс мы в тупике.

— Вы думаете, это поможет?

— Я ни в чем не уверена. Впрочем, я ни в чем не была уверена с самого прилета хмнс.

— После прилета богомолов мы можем быть уверены, что нас не закроют.

Командир сделала паузу, позволяя мне самой понять, какую глупость я ляпнула.

— Хмнс могут потребовать нас закрыть. Насколько я понимаю, они могут перекрыть нам космос полностью. Им не нужен пилот в корабле. Они могут послать управляемый снаряд в наш корабль, и это будет им стоить дюжину пудов мертвого железа и вычислитель. А железо они делают из охры, поэтому оно им ничего не стоит. Да и вычислители у них, как я поняла, довольно дешевые. И струи их двигателей... они же тебя предупреждали не попадать в них? А мне они показывали, что такая струя может сделать с их беспилотником. Запись, разумеется.

— Они не потребовали.

— После истории с Выжившей я не удивлюсь. Но это еще не все. Центр могут не закрывать. Его могут переподчинить. Как я понимаю, это и происходит в данный момент. По частям. Ты хочешь летать с дркнз, которые вербуют навигаторов силой? Думаешь, с пилотами они будут обращаться лучше?

Вопросы прозвучали как риторические.

Над горизонтом поднялись ледники и облачные флаги Небесных Гор. Мы летели над пустыней, только не совсем над той, где семь дней назад летели мы с Ккехн, а над ее продолжением по левому берегу Гтзн. Сама река выглядела равнинной, ее русло извивалось по широкой пойме, заросшей тургайными лесами. Здесь фарватер спрямляли энергичнее, тут и там на берегах можно было заметить огромные отвалы вычерпанного из русла песка.

Я вспомнила причину, по которой коммерческие драконы от столицы не выходят на сверхзвук при полетах в Порт Гтзн. Собственно круиза в таком полете получится максимум полчаса, остальное разгон, набор высоты и снижение.

Разгон сверхзвукового самолета, для меня, во всяком случае — почти чистое удовольствие. Просто тянешь изо всех сил, и он летит. А вот снижение с восемнадцати километров, да еще такое, чтобы приземлиться в заданной точке... Или, хотя бы, не промахнуться мимо этой точки на десятки километров...

Конечно, это хорошее упражнение для космонавта, которому надо выводить спутники на заданную орбиту. Но это упражнение на терпение и аккуратность. Как раз те качества, которых мне всегда не хватало.

Казалось бы, с таким запасом высоты и скорости, можно просто убрать тягу и планировать. Но сопротивление воздуха на двух с половиной махах даже в тропической стратосфере весьма ощутимое, а уже при небольшой потере скорости крылья не особенно держат. Свалиться в штопор на сверхзвуке не так уж сложно и очень страшно.

Аэродинамическое качество в паспорте написано высокое, но и полная скорость очень велика. Вертикальная скорость устоявшегося сверхзвукового планирования получается семьдесят пять метров в секунду. Не успеешь оглянуться — и ты уже в тропосфере. А тропосфера на двух махах на нашем самолете — это почти как в стенку врезаться.

Поэтому снижаться надо по тщательно рассчитанной траектории, плавно сбрасывая одновременно высоту и скорость, так, чтобы крылья все время держали, но без риска их отломать.

Богомолы говорили, что у их автопилотов есть автомат тяги, который все это вычисляет сам, так что можно просто его включить и только следить за приборами, если что-то пойдет не так. Но у них тягу дает машина, вычислитель можно подключить к ней непосредственно...

Здесь ситуация осложнялась еще тем, что, снижаясь по оптимальной траектории для выхода к Центру, мы должны были пройти слишком низко над горами. А там не только поверхность близко, но и турбулентность от проходящего между вершинами пассата.

Командир достала из бардачка и укрепила над нашими головами номограмму высот и скоростей для оптимального снижения. Потом она связалась с диспетчерской Порта Гтзн и запросила траекторию снижения выше глиссады аэропорта, с выходом в неконтролируемое небо, разворотом над океаном и входом в воздушное пространство Центра. На вопрос, согласован ли вход с Центром, она хохотнула и сказала, что она эти согласования и подписывает. Маневр был красивый, единственной проблемой в нем было то, что сама посадка происходила по ветру. Но на легком аппарате с двумя пилотами это было несложно.

Командир строго соблюдала принцип стерильной кабины: при наборе высоты и посадке — никаких посторонних разговоров. Я должна была следить за высотой и скоростью, уменьшая или увеличивая тягу, как тот автомат у богомолов, и предупреждая командира, если мы снижаемся не по графику. Мы пробежали по посадочному чеклисту и начали снижаться в трех десятках километров по горизонтали от вершин Небесных Гор.

Мы должны были пройти к северу от Порта Гтзн. Аэробусы, как и мы, не могли зайти на аэропорт по прямой, им тоже мешали горы. Стандартная траектория захода с запада подразумевала поворот над предгорьями к югу, снижение параллельно хребту и второй поворот уже возле самого аэропорта.

Был второй вариант захода, развернуться над морем и сесть с востока. Неопытные пилоты иногда предпочитали его, но по этому варианту приходилось садиться по ветру. Тоже не самое приятное занятие, особенно на тяжелом аэробусе.

Слева от нас над была видна вершина Владыки Тенгри с великолепным облачным флагом, похожим на стопку тарелок. Прямо перед нами горы были пониже, но ненамного. Турбулентная зона возле вершин была хорошо видна по облакам, и мы проходили существенно выше нее.

Перистых облаков видно не было. Я сверилась со сводкой погоды. Джет ушел к северу. Сводка обещала ламинарный противопассат ниже пятнадцати километров, поднимающийся над горами до шестнадцати. Я предложила командиру чуть прибавить скорости, чтобы плавнее войти в тропосферу. Она сказала, что не стоит: мы перед горами, и ветер здесь восходящий.

Тропическая циркуляционная ячейка устроена довольно просто. Солнце проходит в зените над какой-то областью тропиков, разной в зависимости от времени года. Там оно нагревает землю и создает восходящий поток. Более холодный воздух с севера и с юга втягивается в получившуюся область низкого давления, обычно принося с собой и влагу, формирующую дождливый сезон. Гироскопические силы отклоняют северный и южный ветра к западу, формируя устойчивый ветер, известный как пассат. К северу от эклиптики он юго-западный, к югу — северо-западный.

Поднимающийся воздух образует встречное течение в верхней части тропосферы, противопассат, который те же гироскопические силы отклоняют к востоку. Горы, континенты и слишком большие океаны могут нарушать эту структуру, но делают это предсказуемо. В отличие от субтропической и умеренной зон с их циклонами и антициклонами.

Под нами река прорезала предгорья и сам хребет узким, глубоким и почти прямым ущельем, градусов на тридцать отклонявшимся от перпендикуляра к линии хребта. Богомолы говорили мне, что называют такие реки антецедентными, и обычно считают доказательством, что река тут была раньше, чем поднялись горы.

Перед началом предгорий стояла первая из плотин, поддерживавших уровень воды в каскадах шлюзов, поэтому там река разливалась до двух километров. Даже с нашей высоты была видна очередь кораблей перед входом в шлюзы.

В тропосферу мы вошли легко. Поток был, как и обещали, почти ламинарный, и командиру пришлось лишь слегка уменьшить угол атаки, чтобы компенсировать восходящий поток, а мне уменьшить тягу. Немного более сложное приключение нас ждало за горами, где мы попадали в сочетание попутного ветра и нисходящего потока. Но в ламинарном течении это не должно было быть проблемой.

Мы прошли над вершинами. Стали видны спускающиеся к океану предгорья, глубокая губа Гтзн и чуть в стороне — гавань и небоскребы Порта Гтзн. Хорошо видно было, как мутная вода реки выходит в море. В сухом воздухе противопассата облака не формировались, поэтому турбулентность была не видна, но нас слегка тряхнуло.

Диспетчер сказала про встречный трафик на массу футов ниже. Командир подтвердила. Я нашла метку на локаторе. Она была уже над побережьем, но слишком далеко и низко, чтобы сработал TCAS. В обычных условиях на таком расстоянии визуально ее было бы плохо видно, но она шла на трансзвуковой скорости уже в пассате, и я увидела ее конденсационный конус. Судя по транспондеру, это был трансокеанский рейс. Дракон и погонщики устали, лучше их было лишний раз не напрягать.

Мы шли выше траектории захода в аэропорт, поэтому столкновение нам не угрожало. Только если они не решат уйти на второй круг. Но сработка TCAS в аэробусном коридоре, особенно на встречном курсе — уже ЧП, требует формального расследования. Я проверила наш транспондер и послала пинг. Встречная погонщица ответила.

Встречный трафик первым дошел до точки поворота и ушел с нашего курса. Она быстро сбрасывала скорость, поэтому конденсационный конус к этому моменту уже исчез.

Мы отклонились от коридора к югу, чтобы не создавать помех встречному трафику, и вышли в неконтролируемое небо над океаном. Мы все еще были в противопассате. План командира подразумевал, что мы перейдем в пассат на южном курсе, чтобы сдвиг ветра был чисто боковым.

Здесь мы уже почти планировали. Я вспомнила, как эта фаза снижения выглядела, точнее, звучала в богомольском корабле-самолете. Автомат тяги убирал обороты турбин до минимума, так что их звук становился почти неразличим на фоне шума набегающего потока. Но изредка турбина взревывала, очевидно, когда вычислитель решал, что скорость слишком низка. Я попыталась лететь так же, давая короткие импульсы тяги, когда скорость приближалась к пределам параметров. Командир покосилась на меня — все-таки нас учили летать более плавно — но ничего не сказала.

Мы быстро преодолели горизонтальное расстояние между Портом Гтзн и Центром. Командир запросила воздушный диспетчерский пункт Центра, включила посадочные маяки парковки, мы развернулись к берегу и начали заход. Я перешла на более плавное регулирование тяги, чтобы не раздражать ее на малой высоте.

Запрет на полеты над территорией самого Центра распространялся и на личный самолет командира. Мы вышли к парковке на высоте двадцать метров и путевой скорости около пятидесяти километров в час. Командир выпустила шасси, приказала переходить к левитации и резко задрала нос, чтобы сбросить воздушную скорость.

Мы плавно прикоснулись к асфальту прямо в середине посадочного круга. Комадир сама выкатила самолет к своему парковочному месту, мы вылезли, и она пристегнула экипаж к камням заговоренными веревками. Веревки были чисто символические, больше от ветра, чем от угона. Нож их, конечно, не брал, но я бы могла порвать простым телекинезом.

Кроме знакомых мне самолетов других космонавтов, на парковке стояло множество незнакомых экипажей, даже целый омнибус под шестерку драконов. Загон для драконов тоже был непривычно полон.

— Мне же надо в полиции зарегистрироваться? — вспомнила я.

— Да. Я думала, ты сначала пообедаешь хотя бы, — сказала командир.

— Не знаю, — сказала я. Хотелось бы побыстрее развязаться.

— Сказала бы, я бы тебя подвезла.

— Да что-то не сообразила. Ладно, я дракона возьму. Только... Мне бы надо сначала на кухню.

— Зачем???

— Хомяка выпросить.

— Балуешь ты их...

— Эмпатия не моя сильная сторона. А с хомяком проще. Ладно, наверное, и правда лучше поесть, а то я не завтракала