— Ты что, никогда не пробовал пива? — Прогудел с дальнего конца стола дворф, чья борода сейчас забавно топорщилась кверху. — Это надо срочно исправить!
После этого Викару налили самый большой кубок, из которого через край хлынула белая пена и не обращая внимания на все вялые протесты парня, буквально втиснули ему в руку тяжелую чашу. Гости стали по очереди поднимать свои кубки и произносить тосты за здоровье присутствующих, за удачу в походе, за верных друзей и благосклонность богов. Надо сказать, что с каждым тостом сопротивление парня таило, ибо каждое пожелание шло от чистого сердца и говоривший ни сколько не лукавил, желая благополучия всем вокруг и конкретно Вику. Наконец, он рассудил, что раз уж все тут употребляют данное пойло и до сих пор живы, то может и с ним ничего плохого не случится. Может он даже поймет, почему этот мир столь странно прекрасен?
Сделав осторожный глоток, парень почувствовал, как прохладная ячменная горечь растеклась по горлу, тут же раздался дружный возглас одобрения. Даже женщины и те подбадривали его. У него было очень странное ощущение. С одной стороны, напиток чересчур горчил, с другой освежал, оставляя удивительно приятное послевкусие. Вик сам не заметил, как опустошил всю чарку, а ему уже наливали новую. После, предложили попробовать выжимку из вишни и настой на меду. В итоге, через некоторое время голова начала кружиться, а мир вокруг стал расплываться. Мелькнула шальная мысль, что он таки отравился и что надо срочно опорожнить желудок, но додумать её он не успел. Размытый калейдоскоп закрутился перед его глазами и светлое дерево стола больно ударило его по лбу. Последнее что он слышал, это стремительно удаляющееся эхо чужих голосов и громогласного смеха Гроина.
* * *
В себя Вик пришел от того, что в нос ударил резкий, но приятный мятный запах. Он мотнул головой, не желая всплывать из благословенного забытья, но аромат был настойчив. Лицом парень почувствовал мягкость, а вокруг приятную теплоту, последними вернулись звуки все ещё продолжавшегося праздника. Кто-то, пока он был без сознания, подложил ему под голову мягкую подушку. Он приоткрыл один глаз и сонная нега тут же оставила его.
На Вардему опустилась ночь. Вдоль улиц и в широких кронах деревьев-домов виднелись бумажные фонарики, заливавшие все вокруг яркими светом. Отовсюду слышалась звонкая музыка, а мелодии, сплетаясь друг с другом в жарком танце, создавали удивительно гармоничные этюды. Люди, окончив дневные дела, заполнили улицы, а из-за живой изгороди опоясывавшей деревушку со стороны озер, слышался плеск и игривый женский смех. Казалось, что ночь в Вардеме наполнена жизнью, даже больше чем день.
Но не это поразило Вика. Небо. Вот, чья красота была по-настоящему непередаваема. Четверть его заполнял матово-золотой диск огромного спутника Вардемы, часть которого скрывалась за далеким горизонтом. Рядом с ним, в пустоте, плыла луна поменьше. Она излучала серебряный свет, будто страж подле величественного короля. Россыпи сияющих брильянтов щедрыми горстями усыпали темный бархат небосвода, в иных местах превращаясь в настоящие звездные реки, укутанные в сапфировые и жемчужные туманы. Однако самым прекрасным был звездный водоворот. Будто застывший во времени, он оросил брызгами жемчужных капель и без того напоминавшее сокровищницу драгоценных камней небо.
Викар от удивления открыл рот и даже немного наклонил голову, глядя в высоту. Он не мог даже представить, что в природе может существовать нечто столь прекрасное. Ему вспомнила фигура девушки в алом платье у Ведьминого Моста. Сердце в тот раз билось так же восхищенно, но вот послевкусие. В тот раз оно было горьким и печальным, а сейчас напоминало волны мягкого прибоя, омывавшие целебным бальзамом душу сына Кеплера, оставляя после себя счастье и умиротворение.
— С добрым утром! — раздалось рядом
— С добрым ... чего? Утром? — Чуть не поперхнулся Викар, но едва открыв рот, он тут же закрыл его ладонью. Сглотнув подкативший к горлу ком, парень через силу спросил. — Сколько я проспал?
Рядом с ним с ним сидели трое: уже изрядно окосевший Семьян, незнакомый высокий мужчина и закинувший на стоявший рядом бочонок руку Гроин. Последний и держал речь.
— Я же говорю, весь прошлый день и вот почитай часть новонаступившего. Кто ж знал, что тебя так сморит быстро, — дворф громко рассмеялся, дружелюбно хлопнув парня по плечу. — Будто ты вообще алкоголя никогда раньше не пил, а не только пива.
— Я и не пил, — буркнул в ответ Вик, украдкой посмотрев на левую руку. К его великому облегчению, жемчужного песка в артефакте ещё было вдосталь. Ему вновь пододвинули наполненную чашу с какой-то жидкостью, но парень отказался. — С меня пожалуй хватит, а то этак я и следующий день просплю.
— Тоже верно, надо уметь остановиться, — заметил Гроин, наблюдавший за танцующими, постукивая каблуком в такт музыке и похлопывая по бочонку. — Я вон тоже решил, что хватит на сегодня азартных игр, раз можно просто наслаждаться приятной компанией и вкусной едой.
— Ага, только при этом ты умудрился проиграть почти 10 золотых, — раздалось из-за второго стола, расположенного чуть поодаль, рядом с поленницей и который появился, пока Викар находился без сознания. Компания мужчин и женщин увлеченно играла в некую игру, держа в руках разноцветные пластинки.
— Ну что сказать, я люблю хорошие ставки. Такое бывает, что иногда проигрываешь немалые деньги, — проворчал гном.
— Но не в три же кона, да ещё при первой ставки в один медяк, — снова послышался хохот играющих, а некоторые подняли полные стаканы, слегка расплескав пенную влагу вокруг и поблагодарили Гроина за сегодняшний щедрый подарок.
— Тьфу на вас, шутники. Помяните мое слово, Мастер Гроин ещё отыграется! — вступился за проигравшего крупный мужчина, сидевший в середине полукруга игроков, раздававший те самые разноцветные пластинки. Около него виднелась самая большая куча кружков золота, серебра и меди. Его голову украшал лихо скошенный на бок пухлый берет, с залихвацким пером. — К тому же, монеты не главное, особенно для сына столь почтенного и богатого клана, родом из которого наш дорогой тан.
Последние слова пришлись явно по душе дворфу и тот, пригладив рукой каштановые усы, в которых сверкнули серебром вплетенные нити, удовлетворенно хмыкнул.
Однако Викара заинтересовало другое, а именно, что такое деньги. Проведя нехитрые умозаключения, парень предположил, что деньги и есть те самые кусочки из метала, которые видимо так же назывались монетами. Судя по тому, с каким азартом игроки пытались выиграть их, эти самые кругляшки имели некую ценность. Но спрашивать в лоб было опасно. Днем выяснилось, что он не один такой странник, а следовательно отговорка, что в тех местах откуда он пришел денег нет, могла на этот раз и не сработать. Более того, в Вардеме путешественники пускаются в дорогу движимые не нуждой, а скорее жаждой приключений. Вик подумал, что будь ему больше лет, то скорее всего скептически отнесся бы к такому поводу для натирания мозолей, но он к счастью был ещё молод и прекрасно понимал, с какой силой тяга к открытиям чего-то нового может звать в путь. В любом случае, надо было как-то понять, что это за блестяшки.
— А какие монеты тут в ходу? — как бы промежду прочим, уминая за обе щеки краюху черного хлеба с луком и вкуснейшим салом, спросил Викар.
— Дак как и по всей империи, унция разного достоинства, — ответил тот, что выиграл больше всех, а потом секунду подумав, взял одну монетку из своей горки и кинул Вику. — Богини сегодня были на моей стороне, а ты явно поиздержался в дороге. Это мой тебе подарок и плата удаче за её благосклонность.
С этими словами он хлопнул себя коленям и собрав деньги откланялся, чем вызвал несколько разочарованных возгласов желавших отыграться. Викар легко поймал брошенную ему серебряную монетку и с восхищением посмотрел на искуснейшую работу гравировщика. Блестящий кружок имел идеально ровные края. На одной его стороне были выбиты одиннадцать малых кружков, обрамлявших двенадцатый, самый крупный. В каждом из них располагался некий символ, но в сумерках было не очень хорошо видно. Там изображались цветы, восходящее солнце, луны и даже тот самый звездный водоворот, что украсил небо над головами празднующих. На обратной стороне были сомкнуты три плоских наконечника копий, ну по крайне мере, так казалось на первый взгляд, а в месте их слияния находилось изображение простых щита и меча. Эта сторона была явно темнее или просто рисунок был более рельефным, отчего тени казались более глубокими. Две стороны одной монеты, но при этом различались они очень сильно.
Остаток вечера прошел под басистые подпевания Гроина и попытки местных жителей объяснить Викару суть карточной игры, название которой он даже не сумел запомнить. Когда луны скрылись за горизонтом, а холод надвигающейся зимы начал пробирать даже самых стойких гуляк, гости стали расходиться. Вик помог Кларе довести едва ворочавшего ногами Семьяна до кровати на втором этаже их домика. Длинный, изогнутый холл, являвшейся и единой комнатой первого этажа, шел вокруг винтовой лестницы, уводившей на второй этаж. Именно тут, внизу, заботливая старушка постелила гостю постель, между окном из которого дул свежий воздух и камином наполнявшем помещение теплом. Постель, сделанная в виде лодки с высокими бортами была настолько мягкой и теплой, что первые несколько секунду парень боялся, что она может проглотить его целиком. Однако этого не произошло и беспокойство отступило, оставив лишь блаженную негу.
В этот день не было ни тяжелого перехода, ни изматывающей погоды, лишь горы разнообразной и вкусной еды, доброго пива, да пол дня сна, но несмотря на все это, мысли никак не хотели выстраиваться в упорядоченную нить. Тихая, мелодичная музыка последних музыкантов, убаюкивающей трелью порхала над засыпающей деревней, окончательно выбив волю к сопротивлению и Викар уснул.
* * *
Запах чего-то вкусного витал по дому, когда юноша наконец проснулся. Он увидел, как у дальнего стола, рядом со вторым, гораздо большим камином над которым весела плоская сковорода, стоит Кара и тихо мурлыча себе под нос песенку, аккуратно кладет что-то в кипящее масло. Каждый такой момент сопровождался тихим шипением и новая волна благоухания окатывала парня.
Он несколько неуклюже перевалился через широкий борт кровати и натянув одежду, задумался что же делать дальше. Его приютили, накормили, отнеслись как к родному, нельзя было просто взять и уйти. Он выглянул в окно, сощурившись от яркого утреннего света. На голубом небе не было ни облачка. Птицы носились меж ветвей, а за околицей люди уже приступили к своим ежедневным делам, будто вчера и не праздновали всю ночь.
Это натолкнуло Викара на мысль, а сколько он вообще спал? Вчера он лег уже глубокой ночью, а сейчас было раннее утро, капли росы пестрели на листьях и роящиеся над ульями пчелы были ещё сонными и медлительными. Прошло от силы часа четыре, но чувствовал он себя так хорошо, будто бы отдыхал полдня. Да и местные жители явно не испытывали усталости после вчерашнего.
Сзади раздалось шкварчание новой порции поджариваемой еды, а от запаха уже начинали течь слюни. Тут взгляд парня упал на разбросанные по двору поленца, что вчера служили пищей для вечерних костров. Высунувшись из округлого окошка по пояс, Вик увидел почти опустевшую поленницу и несколько крупных стволов, ждущих своей очереди на распилку и колку на чурбачки. Подтянувшись руками, парень выскользнул через окно из теплого дома в утреннюю прохладу. В конце концов, он хоть уже и привык рассказывать всякие сказки, но и сила в руках у него никуда не делась, а судя по тому, как выглядела поленница, Семьяну, что среди своих земляков выглядел самым хрупким и древним, явно не помешала бы помощь.
Рядом он нашел топор, который был сделан из настоящего железа и то, что он сначала принял за тонкую, легко гнущуюся леску. Она была с двумя деревянными прихватами по разным её краям, однако присмотревшись, парень заметил, что она усеяна крохотными, но острыми зубцами. Первая мысль, посетившая Викара, была что это некое необычное оружие, но секунду погодя, он понял что этой леской можно легко перепиливать что угодно. Видимо она являла собой средство для резки. Он тут же просунул инструмент под широкую тушу первого ствола, при этом усевшись на него сверху и отмерив примерную ширину будущих поленьев начал пилить.
Дело спорилось и уже через некоторое время он полностью распилил один ствол и наколол дров, складывая их в поленницу. Ему пришлось стянуть одежду, что несмотря на прохладу, начала сыреть от его пота. Парень краем глаза видел, как некоторые девушки замедляли ход, проходя мимо двора. Он не позволял себе расслабиться, чтобы животное начало, вчера пробудившееся в нем, не приведи боги вновь не подняло голову вновь.
Вик так вошел во вкус, что не сразу заметил, как приютившая его бабушка поставила на подоконник полную чашку исходящих паром пирожков и полный кувшин буро-золотистой жидкости. Лишь запах свежей выпечки отвлек парня от работы. Он тут же провел руками по ещё влажным от росы стеблям, собирая влагу, чтобы смыть налипшие на ладони грязь и опилки, а после, с жадностью набросился на преподнесенный ему завтрак. Пирожки были с мясом, с зеленью и сладкие, их поджаренная корочка хрустела на зубах, высвобождая на волю сочный аромат начинки, а напиток оказался горьковато-сладким, ни на что не похожим, но безумно вкусным. С едой было покончено за пять минут. Вик никогда в жизни столько не ел и сейчас чувствовал себя осоловевшим, и абсолютно довольным жизнью.
Он продолжил свою работу и уже к полудню стволы исчезли со двора, а поленница была наполнена под завязку, да ещё и в три ряда. За обедом старички выглядели немного грустными и Викар решил спросить что произошло. Те лишь сказали, чтобы он не беспокоился, просто он напоминает им их собственных внуков, которые сейчас далеко, а хотелось бы видеть их почаще. Викар не знал, как утешить их, ибо как оказалось, грусть по утраченному, для него не может затмить потребностей насущных. Он все ещё переживал потерю своей семьи, но за последовавшими после событиями, у него не было особо времени оплакать их, да и не видел он в грусти смысла. Нужно было решать проблемы, из-за чего терзания как-то поблекли, а душевная боль осталась лишь неким далеким шепотом на периферии сознания. В итоге, видя что Викару тяжело поддержать разговор о семье, Семьян свел тему к дальнейшему пути молодого человека:
— Ну, так и куда ты теперь, если не секрет, — вновь закуривая, поинтересовался старичок.
— На юг, — честно ответил Викар.
— В Фиал что ли?
Вопрос заставил парня задуматься, он слышал вчера про то, что Фиал это город, но пока смутно представлял где он точно находится, поэтому ответил несколько расплывчато:
— Возможно, если будет по пути зайду.
— Ну, ежели ты на юг идешь, то в город творцов тебе зайти надо обязательно. Побывать в Краю Цветов и не посетить Фиал, это все равно, что жарким летом прийти к водоему и не захотеть зайти в воду. — Настаивал Семьян. — В общем не знаю куда уж ты путь держишь, но мой тебе совет, ежели будет возможность, ты уж посети город мастеров.
