Аукцион Грез

Оллэна выглядела так искренне, так честно... и еще... я теперь знал, что именно ощущала Оллэна. Минуту... да нет, наверное, полминуты, но она была моей эни. Энифяне правы, — это дорогого стоит... стоит того, чтобы изменить свою судьбу.

И все же.

— Я зверски устал, — сказал я от души. — Я никому не верю. Я-то вас не чувствую, Оллэна. Один раз не считается.

— Да неужто? — лукаво спросила Оллэна. — Если вам так дорога эта вещица, — не нервничайте. Уберите поглубже и расслабьтесь. Леронт придет в себя? Или вы сломали ему шею?

— Вы знаете графа Изо?

— Кто же не знает графа Изо. Бывало, спали. Вот намедни, скажем. Вы возражаете?

— Эээ...

— Полетите со мной в Град? Бассейн. Ужин...

— Машину посмотреть? — пробормотал я.

— О, вы расстроены? Да, мне не удалось задержать Джека. Он, знаете ли, весьма увлечен вашей подругой. Боевым товарищем. — Оллэна теперь открыто издевалась, старалась сделать мне больнее. Леронт, не поднимая головы, нехорошо зашарил рукой в снегу; я отбросил его шпагу подальше и ребром ладони успокоил графа. Третьего собеседника здесь не требовалось, а услышать его мнение относительно поединка я не жаждал.

— Эээ...

— Он поел, искупался, с наслаждением привел мой глайдер в полный порядок, побродил по Граду, посетил центр связи и немедленно запросился домой. То есть на Грезу. Я решила, раз я не вывезла его, как вы просили, то останусь, пожалуй, и сама. И видите — не прогадала. Такая встреча... такое редкое зрелище...

— Центр связи? Оллэна... а с Джеком вы спали?

— Вы перебарщиваете с вопросами, Крис. — Оллэна посмотрела на меня чуть свысока, но быстро смягчилась. — Нет. Была бы не против, он очарователен. Он отказался. Невнятно, сбиваясь, наверняка сожалея, но совершенно определенно.

— О, — я ощутил озарение, — и это вас обидело?

Оллэна посмотрела под ноги.

— Есть немного... но я начинаю привыкать. Вот граф, между прочим, истинный кавалер. Я, с вашего позволения, отправлюсь в Град. Так как насчет того, чтобы составить мне компанию?..

У меня даже тело зачесалось, так захотелось в бассейн, в постель, поспать, поесть...

— Нет, Нэна. Не сейчас. Вы же видите, — я показал коробочку. — Мне необходимо разобраться с этим.

— Как скажете, — Оллэна посмотрела мне в глаза, и улыбнулась. Подошла ближе. Потянулась с поцелуем... поцеловала. О да. Тут эни быть и не надо.

Одновременно я отвел руку с коробочкой за спину, а Оллэна попробовала ее цапнуть, как кошка бантик. Не удалось; я отступил на шаг и показал вещь из своих рук. Покрутил. Внутри ничего не шуршало и не перекатывалось. Но сделано красиво, кто бы спорил — очень старое, чуть потемневшее, но не раскрошившееся и не рассохшееся дерево, и золото...

Оллэна покачала головой, неожиданно весело прыснула, и пошла к глайдеру. Тот и впрямь сиял, как витрина ювелирного бутика.

— Хорошего дня, Крис.

— И вам, Оллэна.

Женщина начала готовиться к старту; я нагнулся глянуть, что с Леронтом. Тот был надежно вырублен. Я автоматически потер грудь, слегка пнул графа ногой. Не до синяка. Я знал, что граф догадается. Для того и делалось.

Я на месте Леронта взял бы с собой муляж, дубликат. Но это, насколько я могу судить, был подлинник. Излишняя уверенность, господа!..

Я начал растягивать эластичный карман на бедре сьюта, чтобы понадежнее спрятать вещь. И тут на яркий, ослепительный снег упала крылатая тень.

В моменты острой опасности я всегда переходил на некий мультифункциональный режим. Действовал и думал одновременно. Богомол был на Грезе еще до моего приезда. О богомоле спросил Ворон. Именно богомол мог быть той страшной опасностью, от которой весьма экзотичным образом меня выручил Пирр, так как только это трехметровое крылатое создание могло бороться со слотом и настичь туристический модуль. А, возможно, и настигло; кто знает, чего не заметила Анджела, и что видел Пирр, поскольку знал, куда смотреть?..

Трудно оценивать привычные вещи с новых точек зрения.

Мое ощущение опасности в снегах между Секундой и Палестрой.

Моя нелюбовь к насекомым, за исключением бабочек и мотыльков.

Сомнений не было — пастырь прибыл к месту поединка не с добрыми намерениями.

...Острые, зазубренные конечности богомола глубоко воткнулись в наст вокруг меня. Сейчас три пары его крыльев были раскрыты и звенели; я чуть не зажал руками уши, но тут снова пришел на выручку сьют Триады, уплотнившись и скорректировав силу звука. Ну и башка, ужас...

— Отдааай! Мне это нааадо!

— Мне это тоже надо, — я не шевелился, потому что насекомая пакость воткнула свои шипастые сучки мне между ног и по бокам, после того, как слету сбила; зато я наставил на отвратную башку станнер.

— Отдааай! Ты не знаешь, что держиииишь! — речевой имплант богомола работал не слишком четко, но смысл передать позволял.

— Расскажи, ты же пастырь, — я порядком разозлился.

— Отдааай! Убьююююю!

— А как же ваши принципы? Ненасилие и так далее?..

— Наша цивилизация будет жжжыыыыыть! Мы начнем ззззаново, и тогда это у насссс будут сотни миров! — Богомол потянул свои оставшиеся невоткнутыми хваталки, и я понял — без шансов. Против этой штуки не устоять, хоть она и плохо видит.

— Волей Рока! — крикнул я, стреляя.

Было бы проще стрелять по туману. Я не попал — это слабо сказано; секунда — и богомол, оплот примирения и наставничества, полосовал меня своими ходулями. Вот оно, нарушение Дуэльного Кодекса; считается, что преступника непременно ждет кара.

Я извивался; только успел заметить, как клочьями разлетается сьют, и ручьями брызнула кровь... отстреливался; и вдруг внезапно ощутил поддержку.

— Крис! Замри! — кричала Оллэна, врубив внешние динамики. Полосой взметнулись фонтанчики снега; пулевое оружие, оружие для браконьерской охоты... Богомол взлетел, бросив меня; я свернулся в кольцо вокруг коробочки.

Оллэна на своей розовой леталке со стразами приняла решение мгновенно, и атаковала сверху, как настоящий ас. Она не давала богомолу набрать высоту, буквально повиснув у него на спине, и полосовала пулеметными очередями. От верхних твердых хитиновых крыльев расходились веера рикошетов. И кто бы мог подумать, что у мадам есть бортовой пулемет?..

Я схватил коробочку и бросился к глайдеру Анджелы. Бросился, насколько смог... точнее сказать — потащился... ладно, травмы оценю потом... способность двигаться сохранилась.

Снова зашевелился Леронт. Вот крепкий череп...

Я вытащил мощную пушку Анджи. С трудом взял приклад на плечо. Это было в самом деле серьезное, очень серьезное оружие...

Примерно в тот же миг богомол развернулся в воздухе, оказавшись маневреннее машины; разорвал своими длинными манипуляторами глайдер Оллэны. Я вскрикнул, и выстрелил, но было поздно; тонкая желтая фигурка на один миг повисла на острых когтях, и даже в это мгновение стреляла по врагу из небольшого бластера, который, видимо, был у нее в кобуре на бедре. А затем богомол, подкинув женщину вверх, рассек ее на части крыльями, словно лопастями вертолета...

Это плато больше не было белым. И никогда не будет.

Я стрелял до тех пор, пока от богомола хоть что-то оставалось в воздухе. Потом с трудом доковылял до останков на земле, пятная снег и своей кровью, которая смешивалась с кровью и плотью Оллэны.

Башка еще жила. С насекомыми это бывает.

— Так значит пастыри? — грозно спросил я.

— Ты не понимаааешь... придет другой и заберет... людям это не надо... не смогут использовать... только мы... — богомол щелкал жвалами. — Мы не жжжелаем вам злаааа... Но это шшшанс... ссссвой путь, не вашшшш...

— Расскажи-ка, — спросил я, присаживаясь на корточки. Богомол скрипнул, и сдох окончательно. Я всадил два заряда в башку, и попробовал встать. В идее братства теплокровных все же кроется что-то весьма здравое... тоже мне, пастыри нашлись...

Так. Плохо дело.

Качаясь, я все же поднялся.

Дурацкая коробка валялась около глайдера Анджи.

Леронт сидел на снегу, обхватив голову руками.

— Что же вы, Саммарель... Такое шоу, а я пропустил... какая неделикатность...

— Идите в задницу, граф, — я по мере сил, начал продвижение к глайдеру. Леронту тоже было как-то нехорошо — очнувшись после простого удара по голове, я был бы уже около коробочки. А, понятно; Оллэна ненамеренно достала его с воздуха. Вокруг ног Леронта расплывалось пятно крови.

Оллэна... Оллэна, Оллэна...

Тонкий-тонкий лед, который отделяет понимание от незнания...

Стиснув зубы, я ввалился в глайдер. Сунул коробку, порядком измазанную кровью, в бардачок. Под вторым сидением нашел запасной комбинезон Анджи, не новый и не слишком современный. Там же была бортовая аптечка. Только вот... смогу ли переодеться?..

Я с некоторым трепетом посмотрел на ручейки крови, начавшие скапливаться на полу под сидением в лужицы.

— Граф, вы сами справитесь? Боюсь, я вам помощи оказать не смогу...

— Сосунок...

— Полагаю, это "да"...

— Вы бросите женщину здесь? Вот так?.. — спросил Леронт.

— Я вернусь... позже, — я стиснул зубы, подумав о той работе, которая мне предстояла.

— Никакого воспитания... — Леронт ползком добрался до своего глайдера, и подтянулся. Секунда; щелкнуло оружие; два дула смотрели друг на друга. Мультиган Анджелы — на Леронта, его собственный дальнобойный бластер — на меня.

Я перевел дух.

— Я стреляю лучше, граф. И при данном вооружении — эффективнее.

Леронт огляделся. Оценил клочки разнесенного в мусор богомола. Неохотно убрал бластер, демонстративно поставив на предохранитель.

Я, не отводя от него взгляда, забрался на водительское сидение. Мне надо было долететь, не вырубившись; я вогнал пару уколов из аптечки. Так продержусь. Сколько крови из меня вылилось? Летучая пакость... не зря все-таки многие люди им интуитивно не доверяли...

Я все-таки вырубился. Но только тогда, когда прилепил глайдер в ту же щель, откуда взял.

Я еще ощутил, теряя сознание, как тяжело повис на ремнях безопасности, которые так редко на себе застегивал... а ведь полезная, а общем-то, штука...

...боли не было. Но большого желания открывать глаза также не возникало. И все же в этом была настоятельная потребность.

Открыв глаза, я ощутил скованность, стянутость во всем теле. Хотя лежал я удобно; но ощущения были знакомы — швы. Хорошо обезболенные швы.

Взгляд не фокусировался. Но обоняние подсказало, что я нахожусь в палатке Джека. Опять в палатке Джека.

Наконец, я смог сконцентрироваться, и увидел, что от вены отходит тонкая трубочка с красной жидкостью. Я проследил за трубочкой, — она заканчивалась на руке Джека. Естественно, имелись все приспособления, нужные для прямого переливания крови; но, Великий Рок, это же каменный век... должна была быть очень большая необходимость...

Еще минута мне потребовалась, чтобы понять, что это его кровь вливают мне. Мне подходила любая кровь.

Анджела стерла пот с моего лба прохладной влажной салфеткой.

— Ожил?

— Пока не слишком. — Я сам не узнал своего голоса. — Каковы травмы?

— Завтра встанешь. Крови потерял много. Двигался после ранения?

— Двигался. — И тут я вспомнил, где и как именно. Минута, две; я сглатывал подступавшие к горлу слезы, и наконец, зарыдал. Тяжело, с трудом; именно так плакал вчера Джек, явившись под утро в свою собственную палатку; именно поэтому я встал на вахту, чтобы их никто не тревожил...

— Крис...

Да. Анджи, пожалуй, и не знала, что я — умею...

— Крис... — Анджела положила широкую, плотную ладонь на мое плечо. — Что случилось?

Я задавил рыдания. Не надо.

— Марита... Джек... Оллэна погибла. — И чуть было не добавил — по моей вине...

— Оллэна? — с ужасом спросил Джек. — Что могло случиться?.. Она такая... такая сильная. Такая уверенная!

— Богомол убил...

— Богомолы никого не трогают! И никогда не трогали!

Анджи помолчала. Потом сказала:

— Теперь понимаю, откуда такие раны. На холодное оружие непохоже. Да, Джек, это был богомол, — и принялась отсоединять моего новоявленного побратима от станции прямого переливания крови. Надо же, что у напарницы в загашнике водится... недаром она каждый год проходила медицинскую переподготовку.

Я сосредоточенно дышал, успокаивая трепыхающийся пульс. Слезы оказались непосильной физической нагрузкой... Вдох, выдох, вдох; выдох короткими ступеньками — раз, два, три. Вдох. Четыре выдоха-ступеньки.

Когда я сделал вдох и восемь коротких, выталкивающих воздух выдохов, то ощутил, что восстановлен. Коридоры... да.

Потом сел и начал ощупывать тело. Богомол чудом не повредил ни одного крупного сустава, ни одной кости. Все остальное — мелочи. Даже такие длинные и рваные ранения мягких тканей — мелочи...

— Анджи, как ты сняла пояс сьюта?

— Просунула руку в... дырку. Ощупала пояс изнутри, и он открылся. — Анджи показала рукой куда-то в угол. Я повернул голову — там лежало нечто вроде окровавленного куска серого шелка. Если ткань сьюта поднять, то кровь с нее стечет или осыплется. Но теперь это совершенно неважно.

— Марита... надо слетать, собрать останки.

— Ты сейчас никуда не полетишь. Я тоже не полечу.

— Занесет... снегом ведь занесет... а где лот? Я клал его в бардачок глайдера...

— Спрятала, — решительно сказала Анджела.

— И слава богу, — я откинулся назад и расслабился. В теле пульсировали точки — те, в которых положено было бы копиться боли. Анджела приподняла мне голову и подала в руки стакан дымящегося отвара.

— Я принесла твой комбинезон. Сейчас немного восстановишься. Я еще раз проклею швы на твоей шкуре, и оденешься.

Я глотнул раз, два. Потом посмотрел на побратима. Джек, сгорбившись, сидел на своей шубе.

— Ну, а у тебя что стряслось?

Джек молчал.

— Крис... У Джека мама умерла. Сердце после операции не выдержало, — негромко сказала Анджела. — Он воспользовался полетом на Град, позвонил. Ему послали уведомление, но оно бы еще долго шло. Это тебе не мгновенный перевод денег.

— Да прекратите вы, — раздраженно сказал я. — Мама, мама... эта версия себя исчерпала. Контракт прекратили? Не страшно...

— Крис, — снова терпеливо повторила Анджела. — Джек никогда не работал ни на одну контору. Он прилетел сюда заработать денег маме на операцию, потому что случайно выиграл старательский билет в лотерее.

— Я должен сделать вид, что верю в этот бред?— устало спросил я.

— Почему бы и нет? — подал голос Джек. Голос был хриплым. Еще бы, столько времени слезу точить. Не знаю, как насчет меня, а Анджелу Джек убедил. И она была готова его защищать. Раскол в группе — нехорошо.

— Хорошо. Верю. Джек, мои соболезнования.

Я допил настой дядюшки Ашо. Силы возвращались, одновременно стабилизировалось и настроение. Насколько это было возможно.

Анджела подала такую же дымящуюся чашку Джеку. Ну понятно, сыночку теперь надо нос вытирать, зло подумал я. Впрочем... впрочем, он отдал мне свою кровь. Видимо, приличное ее количество. Мне не жалко для него бесценного настоя; я же не жлоб какой-то.