Анмай изо всей силы ударил ногой первую тварь, — она отлетела назад и сбила ещё одну. Потом напирающая вонючая масса просто опрокинула его. Он упал на спину, бешено отбиваясь сразу от нескольких гадин.
Хьютай вдруг крикнула, — так, что зазвенел воздух. Лемуры шарахнулись от неё, как от огня, и она сама бросилась на них. Несмотря на всё, Анмай невольно любовался ей — Богиня Ночи в неистовой ярости. Только белые зубы и белки громадных глаз выделялись на её смуглой коже, под которой перекатывались крепкие мускулы. Хьютай была не такой сильной, как он, но более ловкой и быстрой. Её удары были безжалостно точны, глаза страшновато блестели. Ещё семнадцатилетней девчонкой она жестоко, в кровь, избила трех парней, напавших на неё, но Анмай чувствовал, что в основе её ярости лежит страх. Очень сильный страх.
На какие-то мгновения ей удалось отогнать лемуров. Вэру успел подняться, они стали спиной к спине, отбиваясь от замкнувших кольцо тварей. Те, как безумные, бросались вперед, пытаясь схватить их за руки или вцепиться мелкими, похожими на иголки зубами. Несколько нападавших уже корчились на полу, но другие не обращали на них никакого внимания.
Анмай заметил, что их пытаются оттеснить к воде, и это очень ему не понравилось. Она волновалась всё сильнее и вдруг вспучилась куполом. Из него в облаке брызг вырвался длинный серый хлыст.
Сначала Вэру подумал, что это щупальце, но у него не было ни крючьев, ни присосок. На шею это тоже не походило, — его не венчала никакая голова. Больше всего это напоминало хобот, — нескольких метров в длину, расширяющийся к основанию. Его покрывала гладкая, глянцевито-блестящая серая кожа.
Тупой конец хобота был диаметром в голову, а основание, пожалуй, в обхват. Когда его верхушка на мгновение повернулась к Вэру, он увидел там рот, точнее, зияющее черное отверстие, похожее на трубу, — в нем не было никаких зубов. Качнувшись, хобот описал полукруг, и устремился к его голове с огромной скоростью.
Анмай действовал инстинктивно, совершенно бездумно, — схватив за руку подругу, бросился под замах, опередив смерть лишь на мгновение.
Хобот с молниеносной быстротой обрушился на лемуров, расшвыряв их, как кегли. Тем не менее, он успел схватить одного из них, и притом странным образом. Он не обернулся вокруг тела, а с удивительной точностью наделся на голову лемура. Полностью скрыв её, он застыл неподвижно, зато тело лемура пронзили страшные судороги, — казалось, его бьет током высокого напряжения. Вэру сам вздрогнул, представив, что происходит с головой несчастной твари. Рхаррит очень редко убивал тех, кто живет на суше: он как-то изменял их, превращал буквально в свои автономные органы, доставлявшие ему еду. Если они не могли этого сделать, то становились едой сами, вот как сейчас, — несколько секунд спустя чудовище и его жертва исчезли под водой. Остальные лемуры в панике бросились прочь, и пара побежала за ними.
— Там, с другой стороны, наверняка есть выход! — крикнул на бегу Анмай. — Мы должны найти его быстро, пока рхаррит не обогнал нас!
Они пробирались вдоль стены, не медля, но осторожно — лемуры всё ещё метались вокруг, иногда натыкаясь на них. Но в темноте эти твари были слепы, а босые ноги пары ступали беззвучно. Они смогли миновать эту жуткую галерею, получив всего несколько ссадин.
Внезапно Анмай наткнулся на чащу тонких шершавых колонн, стоявших так тесно, что между ними пришлось протискиваться боком. Колонны перекрывали друг друга, и, лишь миновав несколько их рядов, он увидел слабый серебристый свет, пробивавшийся откуда-то сверху. Почти отвесная ступенчатая шахта вела на вершину низкой пирамиды. Заметив их, выбравшиеся на поверхность лемуры разбежались.
— Мы просто свернули не в ту сторону, — с усмешкой сказала Хьютай.
* * *
Они осмотрелись. За пирамидой, там, где должен был быть зал, возвышался монолитный каменный блок высотой метров в двадцать. В его квадратном торце зиял проем. К нему вдоль стены вела узкая лестница.
— Давай заглянем туда, — предложила Хьютай.
— Ты не хочешь вернуться? — спросил Вэру. Из одежды у них остался лишь кодовый браслет на двоих.
— Не думаю, что нам теперь стоит бояться лемуров, — Хьютай усмехнулась. — Неужели ты никогда не шел навстречу своему страху?
Поднявшись к проему, они увидели, что от главного туннеля отходит множество других. Каждый кончался скатом-шахтой, и лишь в самом дальнем нашлась идущая вниз винтовая лестница. Она выходила на узкий уступ, обрывавшийся в пустоту, — в тот самый, сплошь покрытый бактами огромный зал-бассейн, под самым потолком.
Когда они осторожно спустились по ней, их лица окрасил зеленовато-багровый свет. Было совершенно непонятно, что заставляет бактов собираться в лишенном пищи месте. В своде зияли нижние устья шахт. Анмай не хотел представлять, кто — и чем — приманил тварей сюда.
— Здесь ест рхаррит, — тихо сказал он. — Это место построено для него. Они живут очень долго, — и, может быть, здесь никогда не было другого хозяина.
Они осмотрелись. Внизу, метрах в десяти, на воде тлели пятна светящейся смерти. Лемуры застыли на краю бассейна, словно ожидая чего-то. Глаза их были по-прежнему закрыты.
Анмай заметил, что один бакт порозовел, а затем вдруг стал уменьшаться, — его втягивала поднявшаяся снизу черная воронка. Скоро раздувшийся умхаг исчез внизу, зато показался второй. Лемуры зашлепали ладонями по воде. Едва умхаг подплыл к ним, они вцепились в него и вытащили на пол, раздирая руками и зубами ещё бьющееся тело. Но тварь не сдавалась легко: взмах могучего хвоста сбросил одного из лемуров в воду, и он немедленно попал в объятия бакта. У истощенного создания не было сил вырваться, и оно лишь билось, пронзительно визжа. Его крик был почти человеческим, но слизь обволокла его, проникла в рот, и все звуки, издаваемые несчастным, прекратились. Анмай молча смотрел, как темный силуэт, замирая, дергается внутри медленно розовеющей глыбы. Он знал, что бакт будет переваривать жертву не одну неделю.
— Жуткое место, — сказала Хьютай. Она задумчиво провела ладонью по стенке ниши. Здесь, с каждой стороны, был закругленный выступ, приходившийся на уровень её талии. — Я думаю, это очень удобно... — её насмешливые глаза не отрывались от его глаз, — глубокие, темные, ждущие...
Анмай обнял подругу, целуя её, затем приподнял, подхватив под бедра. Хьютай обвила ногами его стан, негромко вскрикнув, когда он вошел в неё. Её быстрые ладони замерли на его плечах, пятки уперлись в его зад. Её дыхание скоро стало прерывистым, грудь высоко поднялась, меж приоткрывшихся губ блеснули белые зубы. Она откинула голову. Анмай опустил ресницы, скользя губами по её горлу. Он владел любимой уже тысячи раз, но так и не смог привыкнуть до конца к этому чуду...
Вдруг Хьютай резко вздрогнула, её тело напряглось.
— Он смотрит на нас, — сказала она.
Анмай оглянулся. Прямо под ними из воды выступал гладкий серый бугор, — и на нем блестел жуткий, непроницаемо-черный глаз едва ли не в обхват его рук. Давление этого взгляда было физически ощутимым.
У Вэру похолодело в груди, по коже густо пошли мурашки. Он попробовал высвободиться, — но Хьютай вцепилась в его плечи и двинулась так резко, что он вскрикнул. Его тело невольно ответило ей, сливаясь в одном ритме с яростно-быстрыми движениями подруги. Он даже не представлял, что сможет испытывать такое дикое удовольствие, — просто потому, что оно менее всего соответствовало этому месту.
Рхаррит приподнялся. Из воды поднялась чудовищная голова, более похожая на голову насекомого, чем зверя, — глаза помещались по её бокам, глядя в разные стороны, — затем погрузилась.
А мгновением позже вверх взметнулся хобот, и струя воды, толстая и твердая, как бревно, ударила в пару, сшибив её вниз.
* * *
Падая, они успели разомкнуть объятия. Анмай вошел в воду ногами вперед, а секундой позже едва не захлебнулся, сильно ударившись спиной обо что-то гладкое и твердое, — похоже, об глаз рхаррита. Развернувшись и изо всех сил оттолкнувшись от него, он прянул в сторону, надеясь, что всплывет прямо у среза туннеля, — до него было всего метров семь.
Едва он вынырнул, что-то тяжелое и мягкое облепило его голову и плечи, не давая дышать. Анмай яростно рванулся, разорвав пленку слизи, и одним бешеным ударом ног бросил себя к туннелю. Здесь, к счастью, оказалось неглубоко, он сразу встал и осмотрелся. Хьютай не было. Сердце его замерло, но секундой позже она тоже вынырнула у входа, как тюлень. Он подхватил её, и без слов откинул назад. Они были далеко от выхода, — в туннеле с лампой, — но Анмай сомневался, что выжил бы, если бы поплыл в ту сторону. Свалившись на рхаррита, он на какие-то мгновения смутил или оглушил его. Наверное, лишь поэтому им вообще удалось спастись.
Они вместе стали медленно отступать, пятясь по колено в воде, таща свисавшие с их тел лохмотья слизи. Когда их спины уперлись в пьедестал лампы, Анмай почувствовал, что кожу снова начинает жечь.
И тут в бассейне словно разорвался снаряд. Хобот вырвался из воды прямо напротив них и устремился вперед, как копьё. Анмай смотрел, как странно медленно к его лицу приближается зияющее жерло. Он уже мог видеть покрывающие его изнутри присоски и выросты. Лишь в самое последнее мгновение он опомнился, и, рванувшись в сторону, упал. Хобот врезался в купол лампы-ловушки. Плотно обхватив её, он засветился изнутри багрянцем. Хьютай взвизгнула, далеко отпрыгнув, и неловко плюхнулась в воду. Они взглянули друг на друга, потом бросились в спасительную темноту.
Туннель круто шел вверх, но вскоре сделался горизонтальным. Там, где рхаррит уже не мог достать их, они обернулись, держась за руки. Едва видимый хобот сводили страшные судороги, — такие же, какие сводили несчастного лемура. В бассейне бурлила вода и даже пол под ними содрогался. Вдруг, после особенно яростного спазма, раздался резкий, похожий на приглушенный выстрел звук, — словно лопнуло толстое стекло, — и конец хобота сжался. Но свет не погас, он вспыхнул ярко, — даже сквозь толстый слой плоти. В то же мгновение раздался шипящий, трескучий взрыв. Хобот освободился и теперь бешено бился об стены. В ослепительном свете Вэру увидел, что жерло превратилось в обугленную кровоточащую дыру.
Свет тоже стал другим, — не мертвенное сияние, а яростный блеск вольтовой дуги, в котором всё казалось неестественно ярким и четким. Дуга угасала, уходя вглубь монолита, и пара попятилась в туннель. Хобот исчез, теперь они слышали лишь, как яростно бурлит вода в бассейне, да время от времени от беззвучных ударов содрогался пол. На месте лампы осталась дыра, в глубине которой трещало, мерцал свет. Из неё густо шел дым, потом с негромким хлопком вырвалось пламя.
Пара вновь начала отступать, и вовремя, — треск усилился, пламя из дыры столбом ударило в потолок, и через секунду грохнул взрыв, — пьедестал разлетелся, как стеклянный, по стенам защелкали осколки. Их оглушило и сбило с ног, но не задело. В туннеле зашипело, забулькала вода, затем всё стихло, и невыносимая едкая вонь заполнила всё вокруг.
Откашлявшись, они осмотрелись. Слабый блеск разлохмаченных бактов едва проникал снизу, продолжение туннеля скрывал мрак. Анмай попробовал подняться, — и не смог. Жгучая боль, сводившая бедра, сменилась онемением, он уже не чувствовал тела. Хьютай с испугом склонилась над ним, коснулась ладонью груди, — сердце билось ровно, но Вэру едва мог прикрыть глаза. Вокруг всё плыло, кожа горела, словно охваченная огнем. По ней расползалась мерцающая багрянцем слизь.
Хьютай попыталась стереть её ладонями, опомнилась, растерянно застыла, и вновь бросилась обтирать слизь, на сей раз, своими волосами, хотя на её коже тоже повсюду рдели обрывки бакта...
Анмай погрузился в багровое марево мучительной боли, но потом она стала понемногу стихать. Хьютай, сама едва двигаясь, усадила его у стены и села рядом, согревая своим телом. Он чувствовал, как она дрожит, чувствовал её страх, — она боялась, боялась, что не сможет его защитить, беспомощного... Внизу поднялась возня, что-то плескало. С другой стороны туннеля несколько раз доносился тихий шорох и свист, — всякий раз Хьютай вздрагивала, инстинктивно прижимаясь к нему.
— Это была ловушка, — вдруг тихо сказала она. — Ловушка для таких, как мы, глупых пар, решивших отпраздновать победу. Я уже второй раз подряд подвожу тебя. Но теперь мы вряд ли выберемся. А если ты сможешь... я всё равно останусь здесь. Тебе нужна другая, лучшая подруга.
Анмай протянул руку, прикоснувшись к её ступне. Он обнаружил, что снова может говорить.
— Без тебя у меня не будет жизни, ты же знаешь. Здесь нет безвыходных ловушек: не всегда можно найти выход, но он существует.
Настроение Хьютай изменилось.
— Тебе лучше? Ты скоро сможешь идти?
Он слабо улыбнулся.
— Я не знаю.
* * *
Казалось, целая вечность прошла, прежде чем Анмай вновь смог двигаться. Всё это время Хьютай сидела рядом, напряженно вглядываясь во мрак, и клочья слизи тлели в её густых волосах, словно сотни зеленых светящихся глаз.
Когда Вэру убедился, что мышцы вновь ему подчиняются, они пошли дальше, скоро оказавшись в полной темноте. Пол под их ногами круто пошел вниз, в тянущий теплом мрак, и они остановились в растерянности.
— Это не похоже на выход, — почти беззвучно произнесла Хьютай. — Я не хочу идти туда. Может быть, я и дура, но тепло — это жизнь, активность. Я бы предпочла ледяной холод. Смертельный.
— Нам нельзя больше приближаться к воде, — так же тихо ответил Анмай. — Мы ранили рхаррита, и он всё ещё здесь. И мы тоже.
Туннель сузился. Теперь это были тесные щели, они изгибались и ветвились через каждые несколько шагов. Выбирать путь тут они могли лишь наугад, а двигаться пришлось очень осторожно, — из пола и стен торчало множество коротких каменных клинков, и между ними едва хватало места для их босых ног. То и дело попадались круглые гладкие углубления, заполненные водой, — ступить хотя бы в одно, означало поскользнуться и напороться на каменные ножи. Пара мучительно медленно пробиралась во влажном непроницаемом мраке. Иногда проход становился столь узким, что можно было идти только боком. Анмай едва дыша протискивался между каменными массивами, чувствуя, как сразу множество лезвий касается его бедер, рук, живота...
С каждым шагом ощущение разлитой вокруг тайной жизни возрастало, — в воздухе висела беззвучная вибрация, она ощущалась скорее сознанием, чем телом. Эхо их слов причудливо дробилось во тьме. Иногда они попадали в крошечные залы, где в обсидиановых стенах скользили призрачные блестки цвета, не поддающегося описанию. Их обдавало странными токами густого теплого воздуха, они слышали мертвенные потрескивания, однажды — тихий свист. Пару раз Вэру казалось, что сам камень движется под ним, словно живой...
Потом проход превратился просто в бесформенную бугристую нору, где пришлось ползти на животе. Камень, что самое странное, был не холодный и не грубый, а теплый и гладкий, словно кожа. Где-то впереди виднелся смутный, таинственный свет. Затем ладони Вэру попали на гладкий склон — он не успел задержаться и поехал вниз. Проскользив всего несколько метров, он шумно влетел в теплую воду, ощутив странный, смутно приятный зуд, — через неё шел электрический ток, но несильный.
