Тонкс улыбнулась, ее подбородок лежал на его груди, когда она наклонила голову, чтобы посмотреть на него.
— Кнат, о чем ты думаешь?
Он улыбнулся и нежно отвел локон от ее лица. Ее волосы были завиты, длиннее, чем обычно, и уложены вокруг лица, чтобы соответствовать модному черному платью, которое она надела для вечеринки. Она выглядела просто потрясающе.
— Я просто думаю о том, как мне нравится быть с тобой.
Она улыбнулась и поцеловала его в подбородок.
— Я чувствую то же самое. Ты делаешь меня невероятно счастливой, Римус.
Именно она делала его счастливым.
Он не мог перестать улыбаться. Ему стало легче, и впервые за тридцать два года он задумался о будущем. Его подруга была здесь, перед ним. Красивая, умная и волевая, и мысль о том, что она будет рядом с ним, превосходила все его ожидания.
Он снова поцеловал ее, любовь к ней бурлила в нем, и он прошептал, что пора идти домой. Они вернулись в ее квартиру, и он медленно занимался с ней любовью в ее постели, прижимая ее к себе, пока ее тело дрожало и трепетало.
И когда сон навалился на него, он понял, что уже слишком поздно, чтобы остановить его.
Было больно. Боже, как больно. Иногда казалось, что волк хочет разорвать его на части, разорвать его мышцы и носить их как вторую кожу. Его кости ломались, а сердцебиение учащалось. По мере формирования морды его обоняние обострилось, и он уловил знакомый медный привкус. Он хотел крови.
И она была там, махала ему рукой, манила его вперед.
Она пахла знакомым запахом полевых цветов и меда с легким привкусом жвачки, но кровь все громче пульсировала в его ушах. Когда она протянула руку, ее глаза загорелись смехом, он набросился на нее.
Когда он вырвал ей яремную вену, сладкий вкус крови, хлынувшей ему в рот прежде, чем она успела закричать, заставил волка удовлетворенно вздохнуть, а мужчину закричать от ужаса.
Его глаза распахнулись, сердце заколотилось от страха.
Он попытался выровнять дыхание, когда Тонкс переместилась с места, где ее голова покоилась на его груди. Она провела рукой по его прессу и подняла голову, чтобы поцеловать его в щеку, взяла его руку в свою и положила ее на сердце.
— Мое сердце бьется так же быстро, как и твое. Я чувствую твой страх, — удивленно прошептала она. Казалось, она поймала себя на мысли, потому что села. — Это был всего лишь сон, Римус. — Она поцеловала его, и он почувствовал утешение.
— Я... э... я пойду домой. Я не очень устал, и я...
Тонкс просто накрыла ее губы своими.
— Почему ты всегда пытаешься убежать после того, как тебе приснился плохой сон? В этом нет ничего постыдного.
— Я не стыжусь, просто не хочу мешать тебе спать.
Тонкс прижалась ближе, положив голову ему на плечо.
— Ты не будешь. Я хочу, чтобы ты остался, я хочу отвлечь тебя от ужасных снов, которые тебе постоянно снятся. Ты можешь рассказать мне о них, знаешь, это поможет.
Римус покачал головой. Рассказать ей о них? О да, мне снился сон, в котором я выслеживаю тебя и разрываю зубами твою шею. Кстати, я оборотень... да, точно, подумал он.
— Нет, я... не помню.
Она улыбнулась ему, целуя место над его сердцем, а ее пальцы нежно играли с пружинистыми белокурыми локонами на его груди.
— Угу, лжец.
— Я не... Я просто не хочу говорить об этом.
Тонкс кивнула, ее пальцы продолжали играть с его вьющимися волосами на груди.
— Все в порядке, ты не обязан говорить мне, если не хочешь. Это и так плохо, что ты таинственно исчезаешь несколько ночей в месяц.
Римус сглотнул.
— Я же сказал тебе, есть вещи, о которых я должен позаботиться...
— Угу, — повторила она, целуя его подбородок. — Я не собираюсь лезть не в свое дело, во всяком случае, пока. Но в данный момент, Римус Люпин, ты точно не покинешь эту кровать.
— О, я не уйду, да? — спросил он с небольшой улыбкой, когда его сердцебиение наконец-то пришло в норму.
— Неа, — сказала она. — Я уверена, что мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь вам снова заснуть.
Ремус провел пальцами по ее волосам. Меньше всего ему хотелось прикасаться к ней после такого сна. Страх причинить боль все еще был слишком близко к поверхности.
— Расскажи мне о некоторых неприятностях, в которые ты попадала, когда училась в школе.
Она улыбнулась, прижавшись к его груди.
— Это может занять несколько часов.
— Тогда прекрасно, — сказал он с улыбкой, целуя ее в макушку.
Тонкс вытянула ноги, перекинув одну через его ноги, когда придвинулась ближе.
— Ну, начнем с того, что я сделала с Филчем. Я когда-нибудь говорила тебе, что на первом курсе я постоянно меняла свою внешность, чтобы выглядеть как МакГонагалл и читать Филчу лекции о надлежащем уважении к студентам?
Ремус захихикал, переплетая свою ногу с ее.
— Нет, я не верю, что ты это делала.
И пока она говорила, он слушал и с каждым словом влюблялся в нее все больше и больше, и это пугало его до глубины души. Когда она узнала правду о нем и неизбежно поняла, что он чудовище, он знал, что это сломит его, и впервые в жизни — он ужаснулся за этого человека.
Теперь, когда он знал, что такое обладание ею, он без сомнения понимал, что жизнь без нее будет немыслима.
Она владела его сердцем и душой и даже не представляла, какую власть она имеет над ним. Он слушал, как она говорит, на его лице появилась улыбка, и он вздохнул с удовлетворением. С ней он был завершен, он знал, что ее сердце бьется в такт с его, и это заставляло его чувствовать себя целым.
Но его кровь гудела от желания завладеть ею; прикусить ее кожу и поставить на ней метку, но он проигнорировал это желание.
Еще не время.
Еще не время.
А завтра была ночь перед полнолунием.
У него были другие заботы.
* * *
На следующий вечер Гарри поспешил спуститься в подземелья, поглядывая на часы, чтобы сверить время, беспокоясь, что опоздает. Он буквально вбежал в кабинет Снейпа, едва не столкнувшись с дверной рамой, когда пробирался внутрь, а Снейп лишь поднял на него одну жирную бровь.
— Поттер, как жаль видеть вас здесь.
Гарри решил проигнорировать его.
— Дядя Римус уже приходил за своим зельем?
— Нет.
Гарри кивнул, довольный.
— Хорошо. Мне нужно с ним поговорить.
Снейп осторожно перелил дымящееся зелье из походного котла в кубок.
— Значит, ты можешь разговаривать со змеями.
Это был не вопрос, и от этого у Гарри заколотилось сердце, но он пожал плечами.
— Да, я могу.
— Но все же директор достаточно глуп, чтобы оставить вас в школе. Улики в подавляющем большинстве против тебя, Поттер.
Гарри посмотрел на него.
— Я ни на кого не нападал, и вы это знаете! Зачем мне нападать на магглорожденных, кошек и призраков? Это не имеет никакого смысла.
— Чтобы привлечь внимание? Локхарт постоянно говорит персоналу, какой ты искатель внимания, стремящийся любым способом повысить свой статус знаменитости. Дуэльный клуб только доказал, как сильно ты присматриваешься к этому человеку.
Гнев вспыхнул в Гарри.
— Я — я — не — ищу — внимания! Этот придурок — сумасшедший!
Снейп ухмыльнулся, когда камин позади него загорелся зеленым светом, и Римус вышел, сдувая сажу со своей мантии.
— Гарри, — удивленно произнес он.
Гарри засиял.
— Дядя Рем! Я хотел тебя увидеть.
Римус кивнул, тепло улыбаясь.
— Боюсь, у меня не так много времени.
— Я знаю, — сказал Гарри, глядя на Снейпа. — Мне нужно всего несколько минут.
— Конечно. Северус, может быть, мы могли бы занять ваш кабинет на несколько минут?
Глаза Снейпа опасно сверкнули.
— Нет.
Римус добродушно улыбнулся и кивнул.
— Конечно. Веди, Гарри.
Гарри повернулся, чтобы выйти из кабинета Снейпа, и повел Римуса в пустую классную комнату по соседству. Как только за ними закрылась дверь, Гарри крепко обнял Римуса.
Римус обнял его с мягкой улыбкой, наклонившись, чтобы положить подбородок на макушку головы сына.
— Эй, ты в порядке, маленький Олень?
Гарри улыбнулся прозвищу, отстраняясь, чтобы встретиться с глазами Римуса.
— Я просто... скучал по тебе.
Римус улыбнулся и обнял его во второй раз.
— Я тоже скучаю по тебе. Представляю, как тяжело в этом году в школе из-за страшилок о Тайной комнате.
— И я думал о... Питере.
Ремус кивнул, встретившись взглядом с ясными зелеными глазами Гарри.
— Я тоже.
— Почему он следил за дядей Бродягой?
Римус пожал плечами и вздохнул.
— Это очень хороший вопрос. У меня нет ответа. Будем надеяться, что на суде мы это узнаем.
— Когда будет суд?
— Учитывая приближающиеся каникулы, Кингсли сказал, что, скорее всего, все выяснится не раньше января. Авроры допрашивают его и пытаются узнать, где он был и чем занимался последние десять лет. Его держат в подземельях Министерства магии, пока не будет назначена дата суда.
Гарри кивнул.
Ремус погладил его по подбородку.
— Гарри, его хорошо охраняют авроры и дементоры, и он не причинит тебе вреда.
— Он мог бы навредить дяде Бродяге.
Ремус вздохнул, поняв, чего боится Гарри.
— Он не сделал этого, и я не думаю, что сделал бы. Питер... он всегда был немного трусом, храбрым, когда хотел, но в прямых ситуациях, особенно в тех, где речь шла о его собственной жизни, он ценил прежде всего свою собственную жизнь. Он никогда не поставил бы себя в ситуацию, когда ему пришлось бы сражаться с Сириусом один на один, потому что он проиграл бы, и он это знает.
— Тогда почему он следил за ним?
— Честно говоря, я не знаю. Вспоминая того мальчика, которого я знал, моя первая мысль была, что он пытался извиниться, но... я понятия не имею.
Гарри кивнул, отодвигаясь от Римуса, и сел на одну из парт.
— Я хочу пойти на суд.
— Когда мы узнаем больше о том, когда это будет, ты, дядя Сириус и я поговорим об этом, — сказал ему Римус, наблюдая за ним некоторое время. — Гарри, у тебя есть что-то еще на уме?
Гарри пожал плечами.
— Просто... все думают, что это я открыл Тайную комнату. Они все винят меня и... Снейп говорит, что меня нужно исключить.
— Эй, тебя не исключат. Мы с Сириусом никогда бы этого не допустили. Мы знаем, что ты этого не делал, Гарри. — Он подошел и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. — Я думал, Снейп перестал доставлять тебе столько хлопот?
Гарри пожал плечами.
— Зависит от его настроения. Мои зелья были слишком хороши, чтобы он их критиковал, но по крайней мере раз в неделю я получаю ноль, потому что он "случайно" уронил мою работу. А на прошлой неделе он снял баллы, потому что я слишком громко дышал.
Ремус нахмурился на это.
— Ну, это определенно прекратится. А Локхарт хоть немного улучшился?
Гарри закатил глаза.
— Я думаю, ему стало хуже. Хотя та книга, которую ты мне дал, очень помогла.
— Хорошо. — Ремус взглянул на часы. — Прости, маленький Олень, мне пора идти.
Гарри кивнул.
— Я знаю. Не забудь принять зелье.
Римус усмехнулся.
— Не забуду. Я и так с трудом добрался сюда сегодня.
— Почему?
— Нимфадора.
Гарри нахмурился.
— Ты все еще не сказал ей?
— Не смотри на меня так, — сказал Ремус, не сводя глаз с Гарри.
Гарри фыркнул.
— Я не смотрю на тебя. Я просто не понимаю, почему ты думаешь, что ей будет все равно. Она любит тебя, дядя Муни.
От этих слов сердце Ремуса сжалось. Никто из них еще не говорил друг другу таких слов.
— Ей будет не все равно, Гарри.
Гарри закатил глаза.
— Да, она будет злиться, что ты ей не сказал.
Римус вздохнул.
— Я не собираюсь спорить с тобой об этом. Я еще не готов сказать ей. А сейчас мне нужно идти. Пожалуйста, постарайся держаться подальше от неприятностей. Увидимся через две недели на Рождество. Я люблю тебя.
Гарри смотрел, как его отец поспешно выходит из класса, и вздохнул. Разговор с ним не принес ему облегчения, но на сердце все равно стало легче.
Глава 89: Та, в которой Сириус говорит "Я люблю тебя"
Прошло несколько дней, когда Гермиона попросила Гарри отвлечь их на уроке зелий. Им нужно было чем-то отвлечь внимание, чтобы достать остальные ингредиенты для оборотного зелья, и Гарри начал сомневаться, действительно ли Малфой способен нападать на других студентов. Дамблдор утверждал, что второй курс недостаточно силен для выполнения подобных заданий, а Сириус и Римус, похоже, были уверены, что он не виновен. Но в то же время Гарри не мог придумать никого другого, кто хотел бы причинить вред магглорожденным в школе.
Гермиона решила, что именно она должна заняться кражей ингредиентов для зелья. Они решили, что украсть их — лучшая идея, так как, заказав ингредиенты вместе, кто-нибудь обязательно узнает, что они варят оборотное зелье, а им меньше всего хотелось, чтобы кто-то узнал об этом.
Гарри согласился быть отвлекающим маневром и быстро бросил фейерверк в котел Крэбба посреди урока зелий, что вызвало небольшой взрыв, и зелье разлетелось во все стороны. Они готовили Разбухающий раствор, и лицо Крэббла распухло, а руки надулись, как у иглобрюха.
После урока Гарри был уверен, что Снейп знал, что это был он, но он не мог этого доказать, и это была единственная причина, по которой Гарри удалось избежать задержания, потери баллов или угрозы исключения.
Гарри поспешил за Гермионой, чтобы помочь ей доделать зелье. Он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы помочь ей, и был вполне доволен результатами, когда Гермиона сказала, что, по ее мнению, зелье должно быть готово как раз к их отъезду на рождественские каникулы.
Рождественские каникулы стремительно приближались, и студенты стекались домой; все стремились избежать опасностей, связанных с угрозой комнаты. Гарри был удивлен, узнав, что Малфой планирует провести Рождество в Хогвартсе.
— Почему он не едет домой? — спросил он Рона, когда они готовились ко сну в тот вечер. — Он всегда хвастается о больших вечеринках, о количестве подарков, которые он получает, и тому подобное. Почему он остается здесь?
— Не знаю, — сказал Рон, забираясь в свою кровать. — Не могу тебе сказать. Но он явно в безопасности, чистокровный и все такое.
Но у Гарри было слишком много мыслей, поскольку он услышал, как Рон начал храпеть, и стал ворочаться. Наконец в два часа он взял зеркало и спустился в пустынную общую комнату Гриффиндора. Он удобно устроился в большом кресле у камина и на мгновение уставился в зеркало.
Было уже поздно.
Но потом он тряхнул головой, поднес зеркало ко рту и произнес имя своего крестного отца.
Прошла почти минута, прежде чем появилось всклокоченное лицо Сириуса. Его волосы слегка торчали вверх, и по выражению серых глаз крестного Гарри понял, что тот, вероятно, разбудил его от ночного кошмара.
— Гарри, — хрипло сказал Сириус. — Привет, вовремя, Сохатик.
Гарри улыбнулся ему.
— Плохой сон?
— Худшее. Не о чем беспокоиться. Я давно от тебя ничего не слышал, все в порядке? Конечно, не в порядке, сейчас два часа ночи. Что случилось?
