Однако большее впечатление на меня произвело присутствие совершенно другого лица. Абелия Форе, собственной персоной, одетая в серебристое платье дивной красоты, вышла на сцену в сопровождении музыкантов и начала исполнять одну из своих берущих за душу песен.
— Ты это видел?! — обернулась я к Альберту.
Оруженосец мрачно кивнул.
— Откуда она здесь?
— Говорят, её пригласил сам маркиз, — ответил он. — Наверное, счёл, что лучшей исполнительницы ему не найти.
— А что эрл? Он уже с ней встречался? — нахмурилась я.
— Да, если это можно назвать встречей. Они столкнулись в коридоре, почти нос к носу. Он только один раз взглянул на неё, даже не поздоровался и прошёл мимо.
Я промолчала, принимая информацию к сведению. Может быть, это даже хорошо, что певица приехала сюда. Всё больше и больше подозреваемых собиралось во дворце у маркиза, а это означало, что, возможно, мне против ожидания не придётся скучать.
Затем моё внимание привлекла молодая девушка, сидевшая на скамье между двумя сопровождавшими её женщинами постарше. Несмотря на это, а, может, напротив, именно поэтому, она казалась очень одинокой. Её лицо было бы довольно красивым, если бы его не портили излишняя бледность и напряжённость, а также залегшие под глазами круги, проявлявшиеся даже сквозь макияж. Женщина была одета значительно теплее всех остальных в зале, но ей как будто даже несмотря на это было холодно: она всё время куталась в длинную светло-голубую шаль.
— А это кто? — спросила я, оборачиваясь к Альберту.
— Не знаю, — покачал головой оруженосец. — Впервые её вижу.
— Это графиня Сен-Рени, — ответил приблизившийся к нам невысокий молодой человек со светлыми волосами и синими глазами. — Она тяжело больна и почти никогда не выходит в свет.
— Вот как? Надеюсь, её болезнь не заразна? — проговорила я, наблюдая за тем, как Родриг усаживается напротив графини.
— Предполагаю, что нет, — улыбнулся молодой человек. — Альберт, представишь меня своей прекрасной спутнице?
— Ах, да. Дениза, позволь тебе представить Бастиана Корди, секретаря барона Сентолена.
— Очень рад знакомству, — улыбнулся Бастиан, целуя мне руку.
— Взаимно, — кивнула я, тоже мило улыбнувшись, а затем вновь устремила взгляд на виконта.
Он всё ещё сидел возле графини и вёл с ней негромкий разговор. Говорил по большей части Родриг, графиня лишь изредка отвечала. Услышать я всё равно ничего бы отсюда не смогла, поэтому вновь переключила внимание на своего нового знакомого.
— Вы давно приехали во дворец, Бастиан? — осведомилась я.
— О, можно сказать, что очень давно! Целых шесть дней назад, — рассмеялся он. — Барон прибыл к маркизу на торжество одним из первых.
— Выходит, вы тут практически старожил! — обрадовалась я. — Стало быть, вы успели всех здесь узнать и разведать всё интересное? Поделитесь с нами своими знаниями?
— Постараюсь вас не разочаровать, — пообещал Бастиан. — Хотите вина?
Он полуобернулся в сторону столика с кубками.
— Почему бы и нет? — Я едва заметно повела плечом. — Вино здесь, конечно, значительно хуже, чем у вельмож, но что попишешь? Такая наша доля.
— Откуда вы знаете, какое вино подают вельможам? — с усмешкой подловил меня секретарь.
Я многозначительно причмокнула языком.
— Тёмной-тёмной ночью пробралась в спальню к эрлу специально для того, чтобы выкрасть бутылку, — прошептала я таинственным голосом.
— Женщины, пробирающиеся тёмной ночью в спальню к эрлу, одним вином не отделываются, — фыркнул Альберт.
— Я уже говорила тебе, чтобы ты не завидовал? — беззаботно отозвалась я, заставив Бастиана рассмеяться.
— На самом деле для того, чтобы раздобыть господское вино, вовсе необязательно пробираться к кому бы то ни было в спальню, — заверил он. — Достаточно быть знакомым с нужными людьми. Хотите докажу?
— Попробуйте, — хмыкнула я. — Только имейте в виду: обмануть меня не получится. Я с лёгкостью отличу господское вино от того пойла, которое здесь подаётся всякому сброду вроде нас.
— А что мне будет, если через пять минут я принесу сюда два кубка с самым лучшим вином? — прищурился Бастиан.
— Вам за это будет большое человеческое спасибо, — душевно пообещала я.
Секретарь помедлил, взвешивая, стоит ли овчинка выделки.
— Ну ладно, — смирился он, наконец. — Можете засекать время.
Он поспешно покинул нашу часть зала, а я, пожав плечами, снова принялась наблюдать за гостями. Посмотрим, получится ли у него. Если получится, я буду только за. Люблю по-настоящему хорошее вино.
Виконту, похоже, удалось разговорить графиню. Во всяком случае теперь она отвечала ему более охотно, а на её щеках даже появилось слабое подобие румянца. Я без особого интереса скользнула взглядом по позавчерашней баронессе, потом понаблюдала за тем, как Дюран беседует о чём-то со своим местным коллегой. Уж не убийство ли инквизитора они обсуждают?
— Что за фрукт этот секретарь? — поинтересовалась я у Альберта, по-прежнему следя глазами за помощником шерифа.
Оруженосец пожал плечами.
— Парень, как парень, — отозвался он.
— Ясно, — хмыкнула я.
Отсутствие информации — это тоже информация.
А между тем предмет нашего не слишком бурного обсуждения как раз возвращался в зал, неся в руках два наполненных до краёв кубка. Он шёл медленно, чтобы не расплескать вино, и оттого выглядел слегка неуклюже.
— Достал! — торжественно сообщил он, протягивая мне один кубок. — На брудершафт?
— Лучше не стоит, — скривилась я. — Боюсь расплескать и запачкать платье.
Ну да, сейчас я буду пить на брудершафт неизвестно с кем.
— А как же я? — обиженно спросил Альберт.
— Извини. — Бастиан попытался развести руками, но сообразил, что у него в них ценный груз, и вовремя остановился. — Я мог донести только два кубка. Так что ты в пролёте.
Оруженосец разочарованно вздохнул, мол, ну вот, всегда так.
Я пригубила вино, распробовала, затем отпила ещё.
— Да, должна признать, это действительно то самое господское вино, — вынесла свой вердикт я.
Именно такое я пила вчера с Раймондом.
— Может быть, мне всё-таки причитается какой-нибудь приз? — осведомился Бастиан после того, как с содержимым наших кубков было покончено.
Я рассмеялась. Какой, однако, настойчивый!
— И какой же приз вы хотели бы получить? — поинтересовалась я.
— К примеру, возможность угостить вас ещё каким-нибудь вином в таверне неподалёку отсюда сегодня вечером, после приёма, — нагло заявил он.
Я с показным сомнением поджала губы, но затем снова рассмеялась.
— Ладно, посмотрим. Смотря как пойдёт вечер.
Собственно, почему бы и нет? Имею я право на какую-то личную жизнь и позитивные эмоции, после всех свалившихся на меня неприятностей?
— Договорились.
— Расскажите о себе, — предложила я. — Как вы попали к барону в секретари?
— О, это долгая история.
— Ну и что? По-моему, у нас куча времени.
Мне и правда было любопытно.
— Вообще-то мой отец баронет, но в силу обстоятельств, в том числе после Смуты, ему пришлось продать поместье. Большая часть денег ушла на уплату долгов. Словом, мы были вынуждены радикально поменять уклад жизни.
Я сочувственно покивала: подобные ситуации после Смуты не редкость. Выходит, он дворянин, вынужденный после войны вести жизнь простого человека. А что, в этом есть нечто романтичное.
Потом Бастиан долго рассказывал про то, как искал себе новое место в жизни, как перепробовал несколько разных мест работы и в конечном счёте оказался у барона. История выходила иногда смешной, иногда немного грустной, но неизменно интересной, и время летело незаметно. Правда, я пару раз замечала, что Альберт слушает секретаря с не слишком довольным видом, зевает и даже многозначительно закатывает глаза, но предпочла не обращать на эти знаки особого внимания. Постепенно оруженосец просто отошёл от нас и предпочёл присоединиться к другой компании.
Бастиан оказался одним из тех людей, с которыми интересно говорить практически на любую тему. Даже скучные темы вроде охоты и цен на чернильницы, как правило навевавшие на меня дремоту, при общении с ним оказывались забавными и приобретали новые краски.
В результате вечер летел быстро. Периодически я поглядывала в зал и находила глазами интересующих меня людей. Видела, как, где-то в середине вечера, покинула приём графиня Сен-Рени, и видела, сколь разочарованным выглядел при этом виконт. А также не смогла пропустить того, как в зале появилось новое действующее лицо.
Впрочем, сомневаюсь, что появление юной госпожи Жоли ле Дастиньи, четвёртой дочери барона ле Дастиньи, прошло незамеченным хоть для кого-нибудь на этом празднике жизни. Если кто-то из гостей и имел неосторожность поначалу не заметить эту юную леди, она впоследствии сделала всё возможное, чтобы привлечь к себе его внимание. Девушка была чрезвычайно молода, неугомонна и неутомима, а, главное — чрезвычайно любила себя. Вообще-то я считаю, что любовь к себе — чувство весьма похвальное, особенно при условии, что она взаимна. Но в некоторых случаях она переходит границы пристойного и приобретает масштабы извращения. Именно такое нам и пришлось наблюдать.
Раймонд, Родриг, Дюран и местный городской шериф оживлённо обсуждали способы совместной борьбы с преступностью, когда Жоли вклинилась в беседу, чуть ли расталкивая участников локтями.
— Господа, ну, как вам не совестно разговаривать на такие скучные темы на балу? — воскликнула она так громко, что многие гости подняли головы, прислушиваясь.
В нашей части зала мы с Бастианом стояли ближе всех к компании шерифа, поэтому Альберт с его новыми приятелями — ещё одним оруженосцем и молоденькой девочкой-камеристкой — поспешили присоединиться к нам.
— А о чём именно, по-вашему, нам следовало бы разговаривать, юная леди? — вежливо осведомился шериф.
Раймонд глядел на дочку барона с плохо скрываемым раздражением. Виконт, в свою очередь, смотрел на неё с хорошо скрываемым раздражением.
— Ну, не знаю... — надула губки девушка. — Например, о присутствующих здесь дамах. Это было бы намного более галантно.
— Например, о вас? — чуть насмешливо спросил Дюран.
Мы рассмеялись, впрочем, стараясь делать это как можно тише. Мне припомнилось то, как когда-то Абелия подобным образом вмешалась в беседу Раймонда с Родригом. В тот раз ярко выраженные признаки раздражения проявил именно виконт. Однако эти две ситуации существенно отличались одна от другой, и различие было несомненно в пользу Абелии. Всё-таки певица была на тот момент почти хозяйкой дома; по сути, Раймонд для того и привёл её в свой замок, чтобы её женское вмешательство несколько сглаживало сугубо холостяцкий досуг. Жоли же, не считая того, что являлась дочкой дворянина, не была для присутствующих никем, и не успела заслужить права вмешиваться в чужие разговоры и задавать тон. Однако девочка явно считала, что имеет это право по умолчанию, и заслуживать его вовсе не нужно.
— Почему бы и не обо мне? — кокетливо отозвалась она, игнорируя, а вернее всего, просто не замечая насмешку Дюрана.
— Действительно, как же это раньше не пришло нам в голову? — немного расстроенно пробормотал Раймонд.
Мы с оруженосцами и камеристкой снова стали сдержанно хихикать.
— Лучше поздно, чем никогда, — наставительно сообщила юная леди, и я зажала рот рукой.
— И вообще, не могу понять, зачем так много разговаривать о разбойниках, — продолжала рассуждать Жоли. — Их надо просто единожды всех переловить, и всё тут. Никогда не поверю, что такие мужчины, как вы, если как следует постараются, не смогут этого сделать.
— Альберт, ты готов в случае чего придержать эрла? — шёпотом спросила я. — Мне только кажется, или он её сейчас придушит?
— Его виконт удержит, — шепнул в ответ Альберт.
— Не уверена, мне кажется, виконт сейчас начнёт ему помогать. Особенно если она ещё раз вот так стрельнёт глазками.
— Вы совершенно правы, леди, — произнёс между тем Дюран. — До сих пор мы недостаточно сильно старались. Нам просто не хватало стимула. Возможно, вы могли бы обеспечить нам какое-нибудь поощрение?
— Ради того, кто перебьёт всех разбойников, она встанет на стул и прочтёт стишок, — шепнул нам коллега Альберта.
Жоли кокетливо постреляла глазками.
— Так и быть. Могу пообещать поцелуй тому, кто переловит больше всех разбойников, — заявила она.
— О Боже! — схватилась за голову я. — Нас ожидает небывалый разгул преступности. Теперь все будут бояться поймать или убить хотя бы одного разбойника. Даже столкнувшись нос к носу, будут обходить стороной и стараться на них не дышать.
— Не будь такой пессимисткой, — возразил Альберт. — Во всём надо искать хорошую сторону. Мы можем использовать её в качестве оружия против всё тех же разбойников. Если она станет гоняться за ними по лесам, чтобы поцеловать, леса очень скоро опустеют.
— Причём даже от деревьев, — продолжила развивать мысль камеристка.
Наше внимание привлекло негромкое, но настойчивое покашливание. Пока мы были поглощены обсуждением борьбы с бандитизмом при помощи отдельно взятой девушки, виконт приблизился к нашей компании и теперь стоял, положив руку на низкое ограждение, отделяющее нашу часть зала от гостевой.
— Молодые люди, — спокойно произнёс он, — я понимаю, что вам очень весело, но не могли бы вы вести себя несколько потише? Вы выходите за рамки приличий.
Альберт и камеристка смешались, другие просто опустили глаза долу, отдавая дань тем самым приличиям.
— Простите, господин виконт. Обещаю, мы больше не будем, — искренне сказала я, прижимая руку к груди. — Ну, если только она не отчебучит что-нибудь совсем уж сверхъестественное...
Эти слова были встречены очередным взрывом хохота.
Родриг чрезвычайно неодобрительно покачал головой, но это не произвело на меня особого впечатления: я отлично видела, что он и сам смеялся краешками губ.
Тем не менее можно сказать, что остаток вечера виконту было не до смеха. Видимо, Жоли сочла их с эрлом наиболее перспективными неженатыми мужчинами на этом приёме, поскольку отходила от них крайне редко. Правда, я не могла бы сказать, кому именно из этих двоих она оказывала предпочтение. В любом случае предполагаю, что о Клодетт они оба вспоминали сейчас с большой теплотой.
Когда же, ближе к девяти часам вечера, гости стали расходиться, я подошла к Раймонду.
— Я вам сегодня больше не понадоблюсь, господин эрл? — осведомилась я.
Он бросил мрачный взгляд сначала на меня, а потом на сопровождавшего меня Бастиана.
— А что, у тебя есть какие-то планы на вечер? — спросил он в ответ, сверля глазами секретаря.
— Будут, если я смогу быть свободна.
Раймонд с трудом отцепился взглядом от Бастиана и снова переключился на меня.
— Ты свободна, — бесстрастно произнёс он.
И, развернувшись, пошёл искать виконта.
Что ж, так даже лучше, подумалось мне. Именно так правильней всего. У нас всё равно ничего не могло бы получиться. И, кажется, я уже переставала переживать по этому поводу. Правда, что-то внутри кольнуло, но только совсем чуть-чуть. Почти незаметно.
