Широ. Нарушая законы...

Было раннее утро, и дети ещё спали в своих кроватях — красноволосые шиноби прекрасно знали, как важен здоровый сон, а 'их' день начнется спустя всего пару часов. На улицах уже встречались люди, и Джирайя с интересом провожал их взглядом, награждая каждого встречного своей обычной улыбкой. Только у самого выхода он заметил группу шиноби — четверо красноволосых и два молодых парня с желтой и белой шевелюрами...

— Доброе утро, ... — Джирайя всегда предпочитал одинокие прогулки с размышлениями, групповым путешествиям с разговорами 'ни о чём', но что-то в этом блондине показалось ему знакомым и саннин поспешил удовлетворить своё любопытство.

* * *

Пару дней, на протяжении которых заключённых держали без сознания под капельницами сильнодействующих транквилизаторов, в доме главы Узумаки царила суета, вызванная появлением-возвращением пропавшего восемнадцать лет назад Казуки. Парня осмотрели ирьенины — Кано и Ашина озаботились его здоровьем в первую очередь, и на их радость отклонений обнаружено не было. Затем, не став тянуть резину, Казуки сообщили о почти двадцатилетнем отсутствии, и эта новость выбила у парня почву из-под ног, а в довершение его познакомили с новой родней — Ханой и Хару. Встреча с мачехой и сводным братишкой проходила в лёгком шоке для обеих сторон и даже вечно неугомонный Хару находился в лёгкой прострации от обретения старшего брата. Кано никогда не говорил о нём, упомянув лишь однажды, что старший сын пропал во время Второй мировой войны, не желая таким образом примиряться с мыслью о его смерти, и Хана не стала мучить его расспросами, показав лишний раз, что ум и красота вполне сочетаемые 'вещи'. Ещё одним потрясением для него стали его приятели — Казуки испытывал сложную гамму чувств, когда встречал знакомые лица пришедших к нему подруг и друзей, во внешности которых стала проглядываться основательность, взрослость и красноречивей всего были их взгляды — в них ещё было веселье, но не то, что горело обычно в глазах двадцатилетних. Парень понял, что если приятелями они и останутся, то прежних взаимоотношений уже не будет.

Себя он осознал лишь к концу второго дня, сидящим за низким столом в компании прадеда и отца, который на протяжении всего времени старался не выпускать парня из своего поля зрения, отвлекаясь только на решение неотложных вопросов.

— Ну что, пришёл в себя? — улыбнулся Кано, наливая ему горячий чай в чашку.

— Кажется да, — неуверенно отозвался Казуки, переводя взгляд со стола на деда и отца. Парень хлопнул себя по лицу двумя руками и встряхнул головой, — фу-у-ух, — тяжело выдохнул после глубокого вдоха.

— Эк тебя, — подал голос дед, — ну чего ты? — рассматривал старик немного растерянный вид парня, — никто же не умер, и жизнь продолжается.

— Ну хоть ты остаёшься всё тем же, — пока ещё слабо улыбнулся Казуки, — всё такой же непробиваемый, и даже морщинами новыми не обзавелся!

— Ты, я смотрю, уму-разуму там не набрался, времени то было много?! — подтрунивал старик, прекрасно разбираясь в его текущем состоянии.

— А с каких пор ты шутить научился?! — не остался в долгу Казуки.

— Пока ты там, 'на изнанке', прохлаждался, мне тут пришлось с остальными нянчиться, а к вам же без юмора относиться нельзя, с ума сойдешь! — разговорился старик, намеренно не смотря на собеседника, — ты там, кстати, ничьих божественных обнажённых ног не узрел?!

— Да деда, ты тут явно в ударе, что-то я раньше за тобой подобного не замечал! — улыбался Казуки своей белозубой улыбкой.

— Я тебе потом почитать кое-что дам и картинки интересные посмотреть, — да не смотри ты на меня так! — отмахнулся от удивленного взгляда Ашина, — не журналы какие-нибудь — из жизни всё, из жизни! Извращенцев нынче пруд пруди! — старик поставил чашку и подался вперед, — даже у Хирузена, поговаривают, техника есть для подглядывания! — Казуки перевёл взгляд на молчавшего всё это время отца и задал немой вопрос, на что получил короткий утвердительный кивок головой.

— Ну вы тут даёте! — засмеялся парень и откинулся назад, облокотившись на выставленные позади руки. Отсмеявшись, Казуки выпил содержимое чашки и перевёл разговор в другую плоскость:

— Как часто Кушина вас навещает?

— Раньше — раз в два три месяца, сейчас реже — в положении она... — отозвался отец.

— Почему так рано? — удивленно смотрел парень, — ей же сейчас чуть больше двадцати!

— У неё муж не из нашего клана, — попивая чай, спокойно ответил Кано, у которого было больше времени принять сложившуюся ситуацию, — и по меркам остального мира она как раз подходит для семейных отношений.

— Эта мелкая пигалица сейчас, кстати, старше тебя, — снова поддел дед, соответствуя своему образу балагура-весельчака.

— А вот на это мне совершенно всё равно! — нахохлился парень, — от того, что она меня опередила в возрасте, титула 'старшая сестра' она не заслужила!

— Кажется у нас теперь два не повзрослевших ребёнка, — обращаясь к внуку, улыбнулся на слова Казуки дед.

— Кхм, — пытался сдержать рвущийся наружу смех Кано, который вот уже второй день был безмерно счастлив и безрезультатно старался скрыть свою радость, сверкая наполненными жизнью темными глазами.

Мужчины ещё долго просидели, разговаривая на несерьёзные темы, проводя время в кругу семьи как много лет назад. Алкоголь на их столе так и не появился — Ашина всегда считал, что заливать проблему спиртным — это способ отсрочить её, а не решить.

Глава 44

На следующее утро Ашина, Кано и Казуки, которому так и не были заданы вопросы, дабы позволить ему прийти в себя, спустились в камеру, где содержались недавние пленники.

— Так вот ты какой, — рассматривал лежащего на наклонном столе бессознательного беловолосого парня в обычной медицинской одежде пациентов, к которому были подведены различные провода, снимающих показания приборов, а его состояние обеспечивала капельница, установленного рядом штатива. Слева от него в подобных же обстоятельствах находился и второй пленник. В комнате кроме них находился ирьенин, контролировавший состояние заключённых, снимавший показания приборов и вносивший их в лежащие на столе журналы. Обычно Узумаки так со своими пленниками не поступали, но в этот раз вопрос семьи был поставлен выше и допрос отложили на более поздний срок, дав медикам время собрать информацию и сделать свои заключения.

— Для начала, — прошёлся взглядом по комнате Ашина, — скажи-ка Казуки, с кем из них ты столкнулся?

— Я не могу говорить с уверенностью, сами понимаете, как там всё было, но когда появился в пещере, то напротив меня стоял вот этот парень, — указал на беловолосого 'пациента' Казуки, — а блондин стоял справа.

— Предположим, что напал на тебя именно он, — размышлял вслух Ашина, поглаживая свою ровную бородку, — судя по восстановленной картине событий тех лет, этот парень был один, а не двое в разных местах одновременно... — Ашина, начавший медленно прохаживаться по комнате, остановился и всмотрелся в лицо беззаботно спящего парня, на щеке которого на мгновение сверкнула сеточка разрядов, — да, кхм, похоже мы не ошибаемся... — старик сбился с мысли и обратился к находящемуся здесь ирьенину: — Дайчи-сан, а что вы нам о нём расскажете?

— Во-первых, это человек, точнее шиноби, но весьма необычный, — отвлекся ирьенин от своей работы, — крайне живучий организм, — на непонимающий взгляд Кано лекарь пояснил, — его устойчивость к лекарствам поражает, — я заливаю в него концентрированный состав снотворного, которого бы хватило на пятерых взрослых Узумаки, — Казуки лишь присвистнул от удивления, — я того же мнения, молодой человек, — поддержал парня ирьенин, — и возможно дело в сильном сродстве со стихией 'Молнии' — его тело вырабатывает именно такую чакру, и наверняка он испытывает сложности при создании техник не связанных с его родной стихией.

— Возможно ли, что это Кеккей-Генкай? — подал голос Кано.

— Требуется более глубокое изучение, но по предварительным данным могу сказать, что это не устойчивый передающийся признак — гены действительно изменены, но эти изменения имеют характер мутации, иными словами он пока первый такой. Если это чей-то эксперимент, то снимаю перед ним шляпу — это ювелирная работа...

— А что по второму? — Казуки в отличие от мужчин, не над чем было задумываться.

— А этот парень должен быть еще интереснее именно для вас, — замолчал ирьенин, давая время старшим Узумаки сосредоточиться на его словах, — этот парень, несомненно, ваш родственник... — повисла тишина.

— Дайчи-сан, если это шутка, то весьма неуместная, — заговорил первым Ашина.

— Он поступил ко мне полностью запечатанным, как джинчурики... — ирьенин прервался, а старший и средний Узумаки переглянулись.

— Я передал свитки с приказом полностью проверить и запечатать обоих, — пояснил деду Кано, — не думал, что один из них окажется джинчурики.

— Дальше Дайчи-сан, — обратился к медику старик, кивнув на слова внука.

— Когда я обнаружил в его ДНК маркеры генов Узумаки, то с учётом известной информации о Вашей дочери, Кано-сан, я просто сделал предположение и оно подтвердилось. Данные по образцам крови Кушины-сан и Минато-сана есть в нашем 'Банке данных' и мне оставалось только сравнить их и имеющийся образец — с уверенностью могу сказать, что перед вами их сын и, вероятно, Джинчурики Девятихвостого, но проверить последнее утверждение можно с помощью сенсора.

— Может ли быть так, что это удачная 'подделка'? — Кано решил развеять все сомнения или укрепится в них окончательно, взгляд Ашина стал сосредоточенным, отражая работу мысли, а Казуки просто с интересом рассматривал блондина, подойдя к нему поближе.

— К сожалению, такая вероятность есть, если они оба, — указал на спящих парней ирьенин, — вышли из одной лаборатории, то исключить подобного я не могу. Но даже если это 'подделка', то весьма качественная, именно поэтому я с такой уверенностью говорю о том, что он ваш родственник.

— Всё интереснее и интереснее, — усмехнулся Казуки, — я оказывается уже и дядя, — рассматривал лицо блондина 'новоиспечённый родственник', а Ашина и Кано увлечённо размышляли, полностью погрузившись в себя.

— Может быть, спросим у них и вы, наконец, перестанете хмурить лица и морщить носы?! — не удержался Казуки.

— И откуда ты такой нетерпеливый, — вздохнул Кано, — думаешь, мы об этом сами не знаем, дай нам всего пару минут спокойно подумать, тебе бы, кстати, тоже следовало продумывать варианты и их последствия.

— Для меня пока слишком мало информации, — откликнулся Казуки.

Спустя всего несколько минут оба старших Узумаки 'вернулись в реальность', а младший к этому времени успел не только изучить лицо парня, и по памяти сравнить его с лицом на фотографии дома, где Куши-чан, обнимала голубоглазого блондина, но и заглянуть к нему под футболку. На белом животе парня не было фуиндзюцу, но это не обмануло мастера печатей и после короткого прикосновения на коже проступили тёмные символы, заставившие Казуки издать удивлённо-восхищённый возглас:

— Оу, а здесь целое киндзюцу (запрещённые техники) — 'Шики Фууджин' (Печать души Демона)! — привлёк внимание старших Узумаки парень.

— Пожертвовали душу, чтобы запечатать в нём биджу, — помассировал висок Кано, — если кто-то и планировал отправить его сюда, то проделал немалую работу.

— У меня есть догадка, — задумчиво проговорил старик, — но для этого нам действительно нужен сенсор, — глава клана обратился к правнуку, — Казуки будь так добр, в конце коридора есть комната, там по моему распоряжению уже несколько дней должен дежурить человек с таким талантом.

— Ещё и посыльным сделали, — пробурчал парень, покинув помещение.

— Пусть обвыкнется, и я с новым усердием примусь за его воспитание, — Кано смотрел в опустевший проход, озвучивая обещание деду.

— Мелкого воспитывай, а с этим только палку перегнёшь, — предостерёг от ошибки Ашина, — одёргивать, конечно, стоит, но в его случае время — лучший учитель.

Чуть позже Казуки вернулся вместе со среднего роста куноичи, имевшей короткие красные волосы и одетую в спокойных тонов жилет, поверх майки, и свободные штаны.

— Доброе утро, Ашина-доно, Кано-сан, — поклонилась девушка.

— Доброе утро, Чизу-чан, — откликнулись оба.

— Оцени, пожалуйста, вот этого парня, — указал на блондина Ашина.

Девушка, сложив печати, сосредоточилась и погрузилась в понятный и привычный для неё мир ощущений. Рядом колыхались два объёмных источника главы клана и его внука, неподалёку от них втрое меньший младшего члена правящей семьи, здесь же был мягкий источник ирьенина, имевший лишь половинный объём Узукаге и, наконец, её цель — слабый источник, на треть уступавший объёму правнука главы клана. Но вот она 'прислушалась' и ощутила злобу и ярость агрессивной чакры, объёмы которой превосходили объёмы главы в десять раз. Она узнала её сразу, не смотря на то, что чакра была чуть менее 'злой' — такая же чакра была у Джинчурики Девятихвостого, Узумаки Кушины. Но если от правнучки главы клана ощущения были как от 'океана', заточённого в горошину, то здесь больше подходила аналогия с пересыхающим прудом, помещённым в точно такую же горошину. Чизу вынырнула из своих ощущений и стёрла выступивший пот со лба, затем, озвучив свои ощущения, удалилась.

— И-и-и? — не утерпел первым Казуки, но Кано прекрасно понимал его состояние, сам испытывая сильное любопытство.

— Как вы знаете, для путешествия сквозь время потребовалось бы просто огромное количество чакры, — не стал тянуть резину Ашина, — поэтому ни один шиноби не способен на такие 'прыжки'. — Кано и Казуки кивнули, подтверждая его слова. — Согласно моему предположению, блондин стал необходимым 'питанием' для 'скачка' и он же стал своего рода якорем, не давшим завершить переход вот ему, — указал на беловолосого парня старик, — и если бы не наш появившийся так вовремя Казуки, ставший якорем с этой стороны и провалившийся вместе с 'пришельцами' в пространственно-временную дыру, то самостоятельно они бы уже оттуда не вылезли никогда. А попали они к нам, скорее всего, случайно и этот мальчишка действительно твой внук, Кано. Это лишь предположение, но у меня сильное предчувствие в его верности.

— Красиво излагаешь, — помассировал переносицу Кано.

— Чего только в жизни не бывает, — отозвался старик.

— Давайте спросим их, — почесал макушку Казуки, — это последняя часть нашей головоломки.

— У меня другое предложение, — прищурился Кано, — Дайчи-сан, убирайте всё, пусть пробуждаются. Когда из помещения исчезло всё лишнее, а ирьенин удалился следом за Чизу, Кано сложил печать и хлопнул по полу...

Глава 45

Пробуждение оказалось не самым приятным: в голове стоял звон, в глазах играли тени и блики, устроив настоящий хаос, тело ныло так, как будто чрезмерно долго пролежало в одной позе без движения. К счастью для Широ, это состояние проходило довольно быстро — звон постепенно затих, картина окружающей обстановки прекратила 'плавиться' и 'течь', обретая четкость. Когда вернулась ясность ума, пришло осознание того, что он — пленник, первые же попытки пошевелиться потерпели фиаско и каких бы усилий не прилагал, результат был один, но, что было неприятнее всего — даже безотказные молнии не желали появляться. Широ осмотрелся вокруг, насколько ему позволяли это сделать стягивающие ремни, удерживающие не только руки и ноги, но также ограничивающие движение головы, и первое, что бросилось в глаза — это бессознательный Наруто в точно таком же положении. Блондин, одетый в простые рубаху и штаны светлых оттенков, был прикован к наклонному столу, как понял Широ — это было сделано специально, чтобы они могли видеть друг друга... Убедившись по ровно вздымающейся грудной клетке, что приятель действительно спит, а не изображает манекен, парень перевёл внимание на помещение, в котором они находились, но всё что могло привлечь внимание — это тёмные символы печати, змеящейся по всему полу. Комната или точнее камера, в которой они находились, была пуста, во всяком случае, в видимой из этого положения части, достаточно просторна — до противоположной стены Широ оценил расстояние в метров семь-восемь, и имела высокий потолок с хорошим освещением. 'Где это я? — пронеслась в голове мысль, — что вообще произошло?!' — мозг усилено заработал, пытаясь воссоздать цепочку событий, приведших к сложившейся ситуации. К мыслительному процессу подключилась память, восстанавливая картину событий, но затем, как это часто бывает, разум выкинул свою 'шутку' — произошёл скачок в более ранний период, детские воспоминания, и Широ 'увидел' то, что когда-то сознательно подавлял и позабыл. Отрывочные и окрашенные сильными эмоциями 'картины' слабо походили на набирающие в последнее время популярность фильмы, но даже так стали для парня настоящим откровением. Он обратил внимание, что вызывавшие бурю чувств, смерти близких и дорогих сердцу людей, жизни, отнятые его собственными руками, месть и всё, что с ней связано, сейчас воспринимались им спокойно, как будто 'разум пришёл к согласию с душой'. И, если трагические потери он принял как свершившиеся факты, изменить которые ему не подвластно, то многочисленные убийства прошлого в его понимании были ненужными, избыточными и одновременно логичными для того эмоционально нестабильного 'себя'. Широ понял, что нынешний он никогда бы не совершил того, что, к сожалению, уже им совершено — осознание ценности человеческой жизни пришло слишком поздно, но также парень отдавал себе отчёт в том, что убийство себе подобного не является табу и, если потребуется, он без зазрения совести и колебаний сделает необходимое — Мир давно установил свои правила, и либо ты им следуешь, либо будешь убит.