Путники быстро переглянулись.
— Иди, — сказал Ганс Паулю.
— А чего я-то? — возмутился тот.
— Я кашеварил, а Юрген в прошлый раз ходил.
— И то верно, — поддержал Юрген, собирая со дна миски остатки похлёбки. — Иди-иди, делом займись.
— Да чтоб вам пусто было!
Рыжего Рольфа подобное пренебрежение окончательно вывело из себя. Его всегда бесили те, кто смел так хорохориться. Одно слово — горожане. Вот деревенские либо сразу всё отдают, либо в драку лезут — и то хоть какое-то уважение.
— А ну! — рявкнул он и бросился вперёд.
Только противник оказался не в пример проворнее: Пауль резко вскочил на ноги и выхватил из-под лежащего на земле плаща обоюдоострый тесак, какими орудуют королевские матросы или пираты южных морей в тесноте кровавых абордажных схваток. Завязавшийся бой оказался до обидного коротким и позорным для семерых бандитов.
Рыжий даже не успел замахнуться, когда деревянная рукоять врезалась ему в челюсть, выбив зубы и отправив в короткий полёт к земле. Следом за ним на проворного бойца попытался навалиться крепкий широкоплечий здоровяк со смуглым лицом и плоским сломанным носом. Он успел один раз махнуть дубиной, однако тут же лишился и дубины, и пальцев на руке, филигранно срезанных коротким взмахом тесака. Схватившись за окровавленную ладонь, он завыл и бросился наутёк, однако споткнулся о тело Рольфа, и кубарем покатился по траве.
Пауль, пресекая попытку бандитов окружить себя, отскочил на несколько шагов назад, успев ранить троих из них, и те с воплями рухнули на землю, орошая её кровью из рассечённых лиц, тел и конечностей. Оставшаяся парочка решила не испытывать судьбу и дать дёру, однако Пауль настиг их в несколько прыжков и сбил с ног — одного пинком под колено, второго кулаком по затылку. Последний, неловко взмахнув руками, ударился в падении о большую корягу, лежавшую на его пути — раздался хруст позвонков, и несчастный тут же затих и обмяк, так что сразу стало ясно — не жилец.
Чертыхаясь, Пауль отволок уцелевшего бандита обратно на поляну и крепко связал, не обращая внимания на плач, стоны и проклятья. Вскоре к нему присоединились остальные подельники, хотя один из них так быстро истекал кровью из колотой раны в животе, что и его уже можно было списывать со счетов.
Рыжий Рольф, придя в себя, сплюнул на землю осколки зубов и в ужасе уставился злобного мясника, обтиравшего ветошью тесак.
— Мужички, — жалобно промямлил он, переводя взгляд с одного путника на другого. — Да кто ж вы такие-то?
Ганс посмотрел на него и кивнул в сторону ружей, которые при избиении разбойников так и не понадобились.
— Браконьеры мы, — ответил он. — Сам же сказал.
Бродяга сидел у крепостной стены, выставив перед собой треснутую деревянную плашку. Побираться в рабочих кварталах на южной окраине было практически бессмысленно — местные и без того едва сводили концы с концами, — однако это не смущало ни бродягу, ни прохожих.
Стараниями барона Отто фон Вальца и начальника городской стражи Лукаса Кобба вся сомнительная публика, включая нищих, попрошаек, мелких воришек и прочих им подобных, была выдворена в трущобы, где и пребывала по сей день. Альтернативой выступали переполненная тюрьма или виселица, и иногда казалось, что только кары, нависшие над нарушителями порядка, могли заставить всех этих людей вести себя прилично.
Проживавшие в этой части города рабочие появлению нескольких тысяч оборванцев не обрадовались, однако и большого шума поднимать не стали, поскольку кровом своим их делиться никто не заставлял — пустых домов за последние месяцы прибавилось изрядно. Здесь, в отличие от других районов, кровяная лихорадка собрала знатный урожай. Жили люди скученно, воды чистой, как и достойного пропитания, почти не видели. В рабочих кварталах даже в лучшие годы каждое лето объявлялась холера, а каждую зиму чахотка и стылая глотка, которые изрядно сокращали количество городской бедноты. Впрочем, на приток людей извне Вальцберг никогда не жаловался, а мастеровым, торговцам и прочим деловым горожанам не было никакого дела до судеб своих сезонных рабочих.
Справа от бродяги сидел старик и бормотал что-то себе под нос. Периодически он громко харкал, сплёвывая под густые бордовые капли, а выступавшую на губах кровавую пену вытирал грязным рукавом. Бродяга прикинул, что старик болен уже дня три или четыре. До утра вряд ли дотянет. Неподалёку, словно подтверждая его догадку, в нетерпении копошились крысы.
'У кого-то нынче ночью будет добрый пир', — подумал бродяга, усмехнувшись. Сам он, несмотря на окружавший его тошнотворный запах, прекрасно себя чувствовал.
На улице близ городской стены, где он расположился, уже не осталось домов, не помеченных чёрными крестами. Кровянка свирепствовала во всех окрестных дворах, мортусы приходили по три-четыре раза в день, но люди продолжали там жить. Идти им всё равно было некуда. За городом не прокормишься, а дороги, судя по слухам, перекрыли.
К ужасам эпидемии здесь, казалось бы, стали привыкать, хотя до полного безразличия было ещё далеко. Больные умирали каждый день, обезумевшие от боли, они громко вопили и порой даже бросались на окружающих, если на то у них ещё оставались силы. Рыдали по ночам вдовы и сироты, а каждое утро, вторя скорбному набату, раздавался стук плотницких молотков, коими заколачивали очередную лачугу, откуда молчаливые мортусы методично стаскивали к своим телегам завёрнутые в плотные саваны тела. Тащили бесцеремонно, орудуя длинными шестами с крюками, и саваны успевали пропитаться кровью, оставляя в пыли грязные бордовые следы. Тех же, кто был ещё жив, отправляли под конвоем в госпиталь близ капеллы святого Глеба, впавших в беспамятство и неспособных самостоятельно передвигаться вывозили на отдельных телегах, поскольку многих из них было легко перепутать с трупами, да и негоже размещать живого человека рядом с мертвецами.
Широкоплечий человек в тяжелом кожаном плаще появился на улочке в полдень. Прошествовав мимо безразличных ко всему нищих, он встал в нескольких шагах от бродяги, опершись о старую косую коновязь. Достав из кармана пригоршню рубленых корешков, он закинул их в рот, задумчиво прожевал и сплюнул себе под ноги молочно-белую кашицу.
Бродяга, узнав резкий сладковатый запах ласса, искоса посмотрел на пришедшего.
— Не думал, что ты сюда сунешься.
— А что ты предлагаешь мне делать? — сердито фыркнул Фройд. — Собрать оставшихся парней и сдаться страже? Мне за это, поди, петельку помягче подсуропят.
— Не шути. Даже здесь есть посторонние уши.
Бандит откинул полу плаща и продемонстрировал бродяге увесистый охотничий нож за голенищем сапога.
— Мне есть, чем эти уши отрезать. И если не хочешь, чтобы я начал с тебя, то передай своему хозяину, что без дополнительной платы мы с ребятами работать не будем. Из-за этого Блюгера я потерял почти всё, кроме башки и пары золотых. В Вальцберг он, конечно, ещё не дотянулся, но это вопрос времени. А я терпеть не могу, когда меня загоняют в угол, словно долбанного оленя.
— Пусть твои ребята перебираются в город и делают, что им скажут, а про Блюгера не волнуйся — он больше не твоя забота.
— Ты ещё про деньги забыл сказать, — ехидно напомнил Фройд, сплюнув под ноги, после чего закинул в рот свежую горсть рубленого корня. — Я жду награду, вонючка, так и передай фарфоровой маске. Иначе старина Фройд найдёт способ спеть о вас песенку кому надо. Господину агенту, например.
Бродяга хрипло рассмеялся, так что крысы, что подбирались к умирающему старику, испуганно прыснули врассыпную. Фройд, откинув носком сапога одного из зазевавшихся грызунов, брезгливо скривился.
— Насчёт награды не беспокойся, — заверил его бродяга, всё ещё содрогаясь от последних судорожных смешков. — Господин щедр. Его милости хватит на всех.
Фройд в ответ что-то неразборчиво прокряхтел, швырнул в миску бродяги гнутый медяк и ушёл прочь, оставив того наедине с его остротами.
— Мы не жадные, Фройд, — добавил бродяга, глядя вслед удаляющемуся бандиту. — Ты в этом скоро убедишься.
Влад стоял на крыльце покосившейся бедняцкой лачуги в окружении двух десятков мортусов и ждал. Один из слуг Доктора облачил его в защитную робу и теперь возился с креплениями маски. Через несколько минут он закончил и, натянув на Влада капюшон, предложил ему пройти в дом.
Доктор встретил его усталым взглядом серых глаз, едва видимых через мутные окуляры. Он сидел у кровати, на которой лежала мёртвая девочка лет двенадцати. Подушка, простынь и скомканное одеяльце, едва прикрывавшее наготу, были пропитаны кровью. Тело имело неестественно бледный цвет; она лежала в странной позе, словно брошенная ребёнком игрушка.
— Что скажете, господин Де'Сенд? — проскрипел Доктор из-под дыхательной маски.
— Хотите, чтобы я осмотрел тело? — удивился Влад. — Что ж, хотя я и не врач...
Приблизившись, он перевернул несчастную на спину, и голова её тут же запрокинулась, открыв взгляду аккуратные разрезы на шее. Невольно взгляд Влада скользнул к её лодыжкам, и он увидел то, что и ожидал увидеть: опоясывающие гематомы, кое-где кожа была содрана до крови.
— Даже если она и была больна, то умерла явно не от болезни, — констатировал очевидное Влад, накрывая девочку одеялом. — Ей выпустили кровь. Подвесили вниз головой и перерезали горло.
— Аккуратно рассекли яремную вену, — уточнил Доктор.— Умерла она далеко не сразу.
Влад стиснул зубы, сдерживая непрошенное ругательство. По долгу службы он успел насмотреться всякого, однако к некоторым вещам так и не научился относиться с должным хладнокровием. К такому попросту нельзя привыкнуть.
— Профессор Леендерц знает об этой находке? — спросил он, поборов сиюминутную слабость.
— Да. Он-то и настоял на том, чтобы я показал это вам. Не знаю уж, о чём вы там сговорились за моей спиной, но Фабиану привык доверять, так что будьте любезны оправдать его чаяния.
— Сделаю всё возможное, — со всей серьёзностью заверил Влад. — Здесь налицо убийство, док, и, скорее всего, ритуальное. Что насчёт стражи, вы уже сообщили им?
— Нет, я ждал вас.
— А ваши мортусы? У них ведь есть определённые предписания.
— В первую очередь они должны обо всём докладывать мне. Я же велел им молчать, и, будьте уверены, они не ослушаются. А теперь идёмте со мной — я вам покажу кое-что не менее интересное.
Влад кивнул. Доктор встал с табуретки и жестом предложил следовать за ним. Вместе они прошли коридор, спустились по узкой лесенке в тесный погреб, а оттуда по лазу, закрытому гнилой доской, пробрались в просторное помещение, вырытое под домом, с укрепленным земляным потолком, утоптанным полом и стенами с кирпичной кладкой, в которую в определённых местах были вбиты металлические штыри с укреплёнными на них цепями.
— Похоже на каземат, — прокомментировал Влад.
Доктор показал пальцем на потолок, где болтался на толстой перекладине обрывок веревки.
— Полагаю, что здесь её и подвесили, — сказал он.
— Вы нашли родителей или кого-то ещё из родственников?
— Все мертвы. Кровянка.
— С соседями говорили?
— Я не рискнул, не хотелось бы вызвать панику. Я сообщил Фабиану, а потом послал за вами.
— Здесь есть ещё что-то?
— Именно. Посмотрите на пол.
Доктор поднял повыше масляный фонарь, которым освещал их путь, и подвесил его на крючок, вбитый в одну из балок. Центр помещения оказался аккуратно выложен ровной белой плиткой, стыки были тщательно забиты известкой и выровнены, так что получилась почти идеальная восьмиугольная площадка, которая на данный момент была плотно исписана чёрными каракулями, от вида которых у Влада тут же зарябило в глазах.
С трудом подавив отвращение, он подошёл к одной из подпорок и нацарапал на ней при помощи подобранного с пола гвоздя 'Всевидящее око'. Прокалывать или резать себе палец в заражённом месте он не стал, поэтому просто прикусил нижнюю губу. Воздух под маской тут же пропитался запахом крови. Тёплая струйка медленно сползла по подбородку за воротник. Зато перестали плясать перед глазами мерзкие чёрные загогулины.
Доктор угрюмо покосился на 'Око' и проскрежетал:
— Никогда не любил эту мистику. А до знакомства с Фабианом и вовсе не верил, что это работает.
— В мистику и впрямь верить не надо, — согласился Влад. — А что до всех этих манипуляций: профессор Леендерц — учёный муж, он способен дать рациональное объяснение.
— Жертвоприношению?
— Не трактуйте увиденное в религиозном ключе.
Влад ползал по периметру белого восьмиугольника, придирчиво разглядывая начертанную на нём фигуру. Среди множества символов различного свойства и силы он сразу же отыскал 'Мор' и 'Вестника', остальные были ему малознакомы. Доктор наблюдал за ним, водя из стороны в сторону длинным клювом.
— Это не жертвоприношение? Вы так считаете?
— Не в том понимании, какое заложено у суеверных обывателей, — ответил Влад, собирая с плит чёрную субстанцию, который были нарисованы сигилы. — Рисовали углем, и никаких следов крови.
— Кровь собрали в ведро, — бесстрастно сообщил Доктор. — Это и впрямь нетипично для языческих культов, а уж я с этой темой знаком: если кровь пускают, то она обязательно идёт в ход, ей что-нибудь рисуют, себя мажут, пьют, в конце концов. А тут просто собрали и поставили в стороне, словно она отработала своё.
— Так и есть, — подтвердил Влад.
— Поясните.
— Пока жертва теряла кровь, она отдавала то, что им было нужно, но как только она испустила дух, пропала и надобность в ней.
— Смысл в пытке?
— Именно. А у вас железные нервы, док.
Из-под маски донёсся смешок.
— Я всякое видел. Впрочем, лучше понимать людей, способных на такое, я не стал.
Влад неспешно поднялся с пола — защитный костюм сильно сковывал движения — и пристально посмотрел на рисунок. Знак 'Всевидящего ока' светился едва заметно при наличии фонаря, однако, судя по лёгкому дымку, исходившему от балки, работал в полную силу.
— Фигура была заряжена до отказа, — сказал Влад. — 'Око' поглощает огромное количество энергии.
— Сам вижу. Но что бы это значило?
— Лучше вашего коллеги не ответит никто. Я зарисую эту фигуру и покажу ему при первой же возможности.
— До вашего прихода она постоянно меняла очертания. Как вы её зафиксировали? — поинтересовался Доктор.
Влад пожал плечами.
— В присутствии 'Ока' мы видим всё необходимое. Этого достаточно. Как только закончу, велите смыть здесь всё борной кислотой, а потом завалите подвал.
Доктор молча кивнул. Несмотря на все ужасы, которые ему довелось увидеть за свою карьеру, это место наводило на него какую-то сверхъестественную жуть. Жуть и жгучее желание добраться до тех, кто имел наглость заниматься подобными изуверствами. Подавив приступ гнева, он тяжело выдохнул и направился к своим подчинённым. Сначала работа, думал он, а возмездие подождёт.
Вскоре Влад уже был в лаборатории, однако Леендерца там не застал. Там же ему сообщили, что у ратуши царит переполох, профессор отправился туда, а самого Де'Сенда разыскивал барон. Лаборант Айгнера, молодой худощавый парнишка, тараторил так быстро и сумбурно, что Владу пришлось перебить его.
