Система пещер в Рыжих горах была одним из самых надежных убежищ на юге континента. В ней постоянно жили около тысячи человек, гостили еще несколько сотен. В ней были склады продовольствия и оружейные мастерские, конюшни и детский сад, больница и многое другое. В потаенных горных ущельях стояли войска. В ближайшем лесу жила волчья боевая Стая.
В главной пещере всегда горел камин. Именно там обычно княгиня Гритр принимала гостей.
Как раз сегодня прибыл воин-северянин с посланием от горного короля. Он был ранен, но эта рана его, похоже, не слишком беспокоила.
Гритр его внимательно выслушала и пообещала к завтрашнему утру подготовить ответ. А потом поручила своим девушкам позаботиться о госте: перевязать, принести воду для умывания, накормить. И, вообще, исполнить любую его просьбу.
К огорчению многих из них, просьб у гонца не оказалось. Утолив голод, северянин сел в углу, обвел внимательным глазом зал. Он был полон людей и волков. Воины, свободные от службы и семейных уз, мастера, закончившие свой дневной труд, слуги — все они проводили свободное время в главной пещере. Кто-то спал, кто-то неспешно разговаривал с друзьями, кто-то пил пиво, которое как раз вчера доставили из Бравезы. Гонец обратил внимание на девочку лет двенадцати, сидевшую у камина. Обратил внимание потому, что других детей в зале не было.
-Спой что-нибудь, девочка! Пожалуйста! — неожиданно для себя попросил он.
-Я похожа на скальда? — усмехнулась девочка.
-Нет, маленькая, не очень. Но я не хочу песен скальда. Спой ты.
-Что же тебе спеть? — наморщила нос девочка.
-Все равно, — устало буркнул воин и откинулся к стене.
-Ну, ладно... Только, чур! Не ругаться! Я говорила, что я не скальд.
И девочка запела.
... О золотой осени. О ковре опавших листьев под ногами. О криках перелетных птиц, прощающихся с родными лесами. Золотисто-красный лист, кружась, опускается в воду и несет его река... Куда?
Она пела. И разглаживались лица воинов. И появлялись на них совершенно неуместные улыбки.
... О ласковом море. О прогулках на яхте. О солнечных бликах в воде, слепящих глаза. О волне, набегающей на песчаный пляж, шлепающей борта корабля. О мачтах, трещащих под напором жестокого северного ветра. О женах, ждущих своих мужей в порту и не ведающих, что они уже вдовы.
Она пела. И вздыхали слушатели, вспоминая что-то свое.
...О горящих селах. О кольях вдоль дорог; тысячах кольев, среди которых уже сто сорок лет не бывает пустых. О мужестве. О полях былых сражений, усыпанных скелетами. О крови, впитывающейся в землю.
Она пела. И руки воинов до боли стискивали рукояти клинков. И каменели их лица.
...О любви. О ночных прогулках по лесу. О поцелуях, отражающихся в глади лесных озер. О ковыльных степях и синем небе над головой. О горьком аромате степных трав. О вольном степном ветре. Взбеги на древний курган, раскинь руки, закрой глаза... Вдохни ветер полной грудью! Почувствуй себя птицей!
Она пела. И раненые в госпитале переставали стонать и спокойно засыпали.
...О боевом братстве. О клинке товарища, отбивающем рушащийся на тебя черный меч. О кровавом тумане в глазах, о крови, капающей с твоих клыков. О солоноватом, неповторимом, несравнимом ни с чем вкусе человеческой крови... О потерях. О том, как выть хочется от мысли, что никогда уже не увидишь ребят, еще утром таких веселых, таких живых...
Она пела. И зал молчал. Слушал.
Воин не сразу обратил внимание, что песня смолкла.
-Спасибо, маленькая.
Гритр подошла поближе и спросила:
-Как тебе показалась моя дочь?
-Дочь? — переспросил воин и вскочил на ноги. К потолку взметнулся его клинок.
-Боги мои! Какие церемонии! — усмехнулась Урсула дотГритр. — Я же еще маленькая.
Но гость не смутился:
-Да, княжна. Ты еще маленькая. Это свидетельствуют мои глаза. Но мои уши уверяют меня, что ты — полководец. Умный и талантливый полководец. О твоем северном рейде до сих пор говорят.
-Это все тебе говорят? И ты веришь? Ну посмотри на меня еще раз. Какой же я полководец? — поинтересовалась девочка.
-Мой брат там сражался под твоим началом. Ему я верю.
-А-а-а! — обрадовалась княжна. — А я-то голову ломаю, — откуда это мне твое лицо знакомо? Так Торольв — твой брат? Похож. Только он чуть повыше. И постарше немного, верно?
-Верно. Ну и память у тебя, княжна.
-Девичья! — ухмыльнулась княжна. — Но тот рейд помню так, словно вчера из него вернулись. И то! Всего месяц прошел с тех пор. Ох, и солоно нам тогда пришлось. Пятый армейский корпус вцепился в наш арьергард, как гончая в задницу. С флангов торчали ополчения двух провинций. А с севера нам наперерез спешила тяжелая конница черных. Успей они в срок — все. Нам — амбец. Но они не успели.
-Урсула! Что за выражения? — укорила ее Гритр.
-Прости, мама. Очень уж ярко это все припомнилось. А в бою выражений не выбирают, ты же знаешь.
-Знаю, — непонятно улыбнулась княгиня.
Кто-то из гостей поинтересовался:
-Как же вам удалось прорваться-то?
-Случайно, — объяснила княжна.
-Как же, случайно! — хохотнул один из вейров охраны. — Я тоже там был. Мы обалдели, когда хозяйка приказала разделить дивизию. Думали, — свихнулась от страха. А она бросила обе бригады на фланги, против ополчений. Тем глюкнулось, что вся дивизия на них прет, и они так чесанули, что верхами не догнать. А с полпути она нас повернула на север. И мы перехватили конницу черных за полсотни лиг до места стрелки. Перехватили и взяли в клещи. И — все. Был амбец нам, а стал амбец им... А тут и пятый армейский поспел. Двадцать пять тысяч против наших шести. Да только Урсула им сюрприз приготовила. Навалили за ночь две кучи голов. Одну — из конских. Другую из человеческих. И вызвала ихнего командира на базар.
-Погодь! Дай мне досказать! — влезла княжна. — Представь себе: две кучи отрубленных голов! А между ними стоит соплячка от горшка два вершка — ну, я, значит — и нагло так заявляет, что куча человеческих голов маловата. И что она собирается недостающие головы собрать в пятом армейском. И они отступили! Представляешь? Их же было вчетверо против нашего!
-Наглость — второе счастье. Но второй раз может не пройти, — заметила княгиня.
-А, ерунда! Еще что-нибудь придумаю! — отмахнулась девчонка.
И снова повернулась к гонцу с севера:
-Как тебе наше убежище?
-Очень надежное. Я тут был года два назад.
-Ну-у-у! Меня тогда еще и на свете не было, — огорчилась юная княжна.
Воин вдруг насупился.
-Эй! Ты чего? — не поняла Урсула.
-Да так. Ты родилась год назад. И что видела в жизни? Войну. И все! И так продолжается уже сто сорок лет! Пой почаще, девочка. Ты даже не представляешь силу своей песни. Она заставляет думать. Вспоминать. Любить и ненавидеть. Твоя песня делает людей сильнее.
-А о чем думал ты?
-О дочери. Ей двенадцать лет, как и тебе. Но она еще ребенок. В куклы играет.
-Куклы? А как в них играют? У меня нет не одной. Расскажи-и-и! — заныла Урсула, сразу став ребенком.
-Да я сам не знаю. Как-то не обращал внимания... Если хочешь, я спрошу у дочки. И в следующий раз куклу тебе привезу. Хочешь?
-Хочу! — радостно завопила княжна, хлопая в ладоши. И продолжила тише:
-Честно? Привезешь? Слушай! Ты скажи дочке: я отдам. Правда, отдам. Я немного поиграю и отдам.
-Честно. Обещаю.
Рядом с Урсулой возник вейр ее гвардии и прошептал что-то на ухо.
Девочка вскочила на табуретку и весело объявила:
-Эй! Кто тут из моего полка? На выход. Сорок вторая дивизия черных через час попадет в нашу ловушку. Мама! Поможешь?
Гритр переспросила:
-Ты что, со своей тысячей решила разгромить восемь тысяч черных?
-Нет. Не с тысячей. В броквурском бору семь тысяч волков ждут сигнала. Если ты пошлешь своих воинов обрушить мост через Горбатую и затем ударишь в левый фланг черных, мы их положим всех.
-Дельно, дочка. Помогу.
И княгиня пошла по залу, на ходу раздавая приказы. Забегали люди.
Девочка повернулась к северянину.
-Пойдешь с нами?
-С тобой — хоть на край света, — улыбнулся воин. — А почему полк? Ты ж в рейде дивизией командовала?
-В рейде — другое дело. Там командир погиб в самом начале, потому я командование и приняла. А теперь... Ну сам посуди! Какой из меня командир дивизии, если сама на коня с трудом залезаю...
-Это не важно, маленькая княжна! Чтобы командовать — рост не нужен. Брюньольв Старый, пятый горный король, был еще пониже тебя. А правил умело, войсками командовал решительно и талантливо. И роста не стеснялся. Жена его, Хильдигерд, была на две головы выше его, сыновья — еще выше. И ничего. Хоть бы раз огорчился король. А мечом, говорят, владел! Залюбуешься...
-Спасибо, Гренн, — улыбнулась девочка. — Я тоже не очень стесняюсь. Но сам посуди! Каково мне приказывать взрослым волкам и людям?
-Ничего, маленькая княжна. Юность — это тот недостаток, который проходит сам собой.
-Ладно. Подожду. Пошли, друг. Нам еще скакать и скакать до места. — И, без паузы сменив тему, пожаловалась: — Ох и не люблю я верхом ездить! Вся задница от этого в синяках...
-Научишься, Урсула.
-Надеюсь. Только бы не слишком поздно. Жалко же... — И опять сменила тему: — Ты осторожнее в бою-то! Не погибни, часом! Ты ж мне куклу обещал...
-Я помню...
Но война распоряжается человеком по-своему. Вернувшись в часть, он был тяжело ранен, затем горный король послал его с поручением к степному повелителю. Шли месяцы...За это время Урсула успела принять под командование бригаду, дивизию, корпус. Выиграла еще три сражения. Водила бригаду в рейды...
Почему бригаду? А в те времена в рейды корпуса еще не водили. Да и дивизии... Не всегда имеет смысл посылать в рейд крупные силы. Порой хватает сотни или полка. Если, к примеру, рейд разведывательный, то не имеет смысла привлекать внимание имперских войск излишней численностью. Сотня часто проскочит там, где застрянет корпус. Если имперская разведка на хвост не сядет.
Очень нескоро Гренн-северянин снова попал в рыжегорское убежище.
И через год он стоял и плакал у могилы княгини Урсулы дотГритр, сжимая в руках бесполезную куклу.
-Почему так, маленькая моя княгиня? Почему тебя нет, а я — здоровый мужик — живой? Почему дети умеют фехтовать и держаться в седле, но не умеют играть в куклы? Почему дети принимают власть и командование войсками, даже не успев вырасти? Смотри, маленькая! Я сдержал слово и привез тебе куклу! Ее тебе дарит моя дочь...
Кто-то положил ему руку на плечо. Повернув голову, он увидел Урхра тонАхра — лейтенанта гвардии.
-Я тоже спрашиваю: почему? Почему она отправила с ребенком именно меня? За что она покарала меня жизнью? Погибли все. Все!!! Выжил только я!.. Знаешь, как это было? Мы возвращались из рейда. До леса оставалось не более лиги. Десять минут бега! На плечах висела погоня. Вот-вот могло замкнуться кольцо. А у нее начались роды. И нам пришлось остановиться.
Да, действительно! Почему именно Урхр? Ведь тогда ни Урсула, ни сам Урхр не ведали того, кто же отец ребенка.
Урхр помолчал и продолжил:
-Она приказала мне спасти ребенка. Когда Эйрир родился, я его забрал и помчался в лес. А за моей спиной уже шел бой. Она лежала пластом на земле и не могла встать. И смотрела, как один за другим гибнут ее воины. Когда погиб последний, ее схватили... Казнь была ужасна. Она умирала десять часов. Я не смог, не успел ее спасти. Никто бы не успел. Я стоял в толпе и смотрел. Как мне хотелось обратиться и рвать глотки... Но я не мог! Надо было забрать ее тело, чтобы похоронить. Надо было помочь ее сыну. И надо отомстить. Но я чувствую себя предателем и трусом, брат.
Северянин повернулся к вейру:
-Никто не посмеет назвать тебя трусом. Ты выполнял приказ. Зато Эйрир тонУрсула жив. А за Урсулу мы отомстим. Империя еще будет вздрагивать от одного ее имени. Нам надо жить, Урхр. Долго. Мы не можем позволить себе рано погибнуть. Слишком много дел у нас осталось, брат мой! Эйрир еще даже не встал на лапы, верно? И его еще вскармливают волчьим молоком. Он должен жить долго. Стать воином и вождем. И помнить свою маму, которую никогда не видел...
-Он будет жить долго, брат. Я обещаю.
Ее помнят. Ее любят. Ей подражают.
И живут ее песни. На двух континентах живут.
Песни Урсулы дотГритр.
Поэтессы.
Воина.
Полководца.
Княгини.
Матери.
Тринадцатилетней девочки, которая так и не успела поиграть в куклы.
Глава 11. Мститель
(155 — 160 годы Нашествия)
-Эйрир! Ну, зачем? Что за блажь? Ну, разведись со мной, если хочешь! Ты должен думать не только о себе! Ты же — князь!
-Натш! Ты опять меня не понимаешь! Ты тут не причем. Да! Ты права отчасти! Я был дураком, женившись на тебе. Поживший, опытный воин — и девчонка! Даже смешно! Я так тебя любил, что совсем забыл спросить: любишь ли ты меня?
-Я любила тебя! Это ты убил мою любовь! — крикнула княгиня.
-Нет, Натш! Так не любят!... Знаешь? Мне жаль тебя! Ты никогда не любила. Ты не знаешь, какое это счастье. Порою — горькое, страшное, мучительное, но — счастье.
-Ты ошибаешься, Эйрир, — упавшим голосом возразила княгиня, но Эйрир ее уже не слушал.
-Не важно. Я решил. У тебя талант стратега! И ты отныне командуешь армией вейрмана. Береги сына, Натш! Я ухожу.
-Постой! Почему? Ну, объяснить-то ты можешь?
-Потому, что имперские полководцы планируют свои ходы, исходя из своих представлений обо мне. А они хорошо меня знают! Но теперь ты будешь командовать армией. А ты — это не я! Поняла?
-Но я ведь всего лишь женщина!
-И что же? Ты не первая женщина, командовавшая армией!
-Но, Эйрир! Что я отвечу тем, кто спросит о тебе? Кто поверит мне? Князья ведь не отрекаются! Они не исчезают, как туман под солнцем! Что я скажу?
-Правду, Натш! Ушел! Просто ушел.
Натш даже рассмеялась.
-В правду уж точно никто не поверит!
-Тогда ври! — посоветовал князь.
Натш поняла, что уговорить мужа ей не удастся. Впрочем, ей и ранее это не часто удавалось: князь был несговорчив и прекословия не терпел. Стоило бы махнуть на все рукой, но княгиня была слишком уверена, что ее муж совершает трагическую ошибку.
-Я же не умею! Подумай сам, Эйрир! Перед тем, как возглавить бригаду, военачальник командует сотней, полутысячей, полком. Ты не доверишь бригаду простому воину! А мне доверяешь армию?
-Ничего. Бригадой ты командуешь отлично. И с армией справишься... А опыт наберешь... Я в семь месяцев стал воином, в год — сотником, в два года возглавил армию. И ничего!
-Да я же не вейра! Я родилась на пять лет раньше тебя, но мне — двадцать лет, а тебе — сорок человеческих.
-Натш, это тоже не важно. Ты — женщина. А у женщин другая логика, другой образ мышления. Женщины никогда не играют по правилам. Они вводят свои правила. Поэтому империя с тобой намучается. Удачи тебе, родная. Прощай. Прости за все! О моем уходе никто не должен знать. Иногда я буду заглядывать, чтобы мое отсутствие не так бросалось в глаза. Но власть отныне — у тебя. Верь Урхру. Он поможет.
