— Леди МакЛайон?..— прошелестело впереди, и от кустов отделилось темное пятно. Нэрис тихонько ойкнула, но тут же, узнав голос, взяла себя в руки — пятно оказалось Эйнаром.
— Это я,— кивнула она.— Давно ждешь?
— Да уж едва ли не час,— недовольно отозвался норманн, подходя поближе.— Как не пойми кто по кустам шастаю... Леди, вы что это в таком виде? Не лето же. Нате-ка мой плащ вот. Надевайте-надевайте, а то взяли моду — в шелках с открытыми плечами осенью на воздухе разгуливать!
— Эй,— фыркнула девушка,— ты полегче, Эйнар, ты мне не отец, кажется!.. А за плащ спасибо... И еще,— она подняла голову, силясь разглядеть его лицо,— называй меня просто по имени, хорошо? Мне так привычнее.
— А мне и вовсе без разницы,— в темноте блеснула широкая улыбка.— Ну так что, докладывать?..
— Рассказывай,— кивнула она.— Сначала давай про вчера, чтоб по порядку...
— Ладно,— норманну и самому не терпелось рассказать девушке об уивительных событиях прошлой суматошной ночи. Желая поразить слушательницу, он так расписывал очередное неудавшееся покушение на бывшего королевского советника, перевоплощение Творимира, бег по холмам и призрак старого замка с его усопшей хозяйкой, что Нэрис только ахала и качала головой. Рассказ о медведе-оборотне ее не удивил, упоминание о наемном убийце заставило вздрогнуть, а призрачная зеленоглазая дама — нахмуриться. Да что ж это такое?! Нашла себе мужа — каждая встречная красотка, что живая, что мертвая, так и норовит на шее у него повиснуть!.. Вроде не красавец, не принц какой — а поди ж ты!
— А ты уверен, что они тебя ночью не заметили?— заставив себя думать о деле, озабоченно спросила она. Эйнар ухмыльнулся:
— Да где там! Не до меня им было. Неслись, как ужаленные, хоть всей дружиной на хвост им садись...
— А призрака ты как разглядел?
— Так на сосну влез, делов-то,— отмахнулся он и, вспомнив, присвистнул:— А красивая была девица-то! В свое время, конечно...
— Ну, ладно!— нахохлилась леди МакЛайон.— Ты не о девицах, ты мне про Ивара рассказывай!
— А что про него?— пожал плечами тот.— Как морок сгинул, так он с медведем своим пошел убийцу искать, да не нашел. Успел тот сбежать, не мне ж его ловить было?.. А как с той стороны чертыхаться в два голоса начали, так я понял, что они назад в деревню ни с чем поворачивают, да и ушел. Пока не увидели.
— Понятно,— кивнула Нэрис.— Молодец... А что насчет сегодня?
— Ох, не люблю я подслушивать...
— Я тоже не люблю,— развела руками она,— а что делать?.. Ты рассказывай давай, что уж теперь!
— Дак уж понятно, после драки кулаками не машут...— вздохнул Эйнар, собрался с мыслями и практически дословно пересказал ей, о чем неутомимая королевская гончая расспрашивала двух 'свидетелей'. Ничего от себя не приукрасил, всё четко и точно, пускай самому толком и не всё понятно было... Нэрис внимательно выслушала, не перебивая, и только когда норманн замолк, переводя дух, она задумчиво обронила:
— Странно...
— Что — странно?
— Да так,— уклончиво ответила девушка, теребя кожаный шнурок плаща.— Неважно... Я пока и сам еще не очень разобралась, что в этой истории не так, но что-то определенно не сходится!
— Может, еще раз пересказать?— с готовностью предложил норманн.— Я что, мне не трудно!
Он сам не хотел себе в этом признаваться, но опасная история, в которую его втянула любопытная дочка отцова приятеля, начинала ему нравиться. Это, конечно, не сражение, и не море, и вообще подслушивать да подглядывать действительно противно... но, черт возьми, уже и самому интересно стало!..
— Нет, заново не надо, я всё запомнила,— покачала головой девушка.— И знаешь, Эйнар, не нравится мне всё это. Этак ведь на Ивара еще и убийство принца повесят!..
— Да ну,— уверенно помотал головой сын конунга.— Я, конечно, не знаю всего, но из того, что ты мне рассказала — уж это-то к нему не относится. Скорее и правда кто из лордов от короля избавиться вознамерился. Твоему мужу от этого никакой выгоды нету, одни убытки...
— Конь!— вдруг ни с того ни с сего четко выговорила Нэрис, выпрямляясь.— Вот в чем дело!
— Какой конь?!— изумился Эйнар, подавившись неоконченной фразой.
— Его высочества!— громким шепотом сказала девушка, хватая норманна за рукав и притягивая его ухо поближе к своему лицу.— Только тс-с-с!..
— А чего 'тс-с', когда я и так ничего не понял?— недовольно фыркнул тот.— Толком говори, вот вы, женщины...
— Да неужто ты сам не заметил?— зашептала она.— И как Ивар не заметил — не понимаю! Ну сам посуди — если принца сбросили с обрыва уже мертвого... то оно и понятно, что он был почти холодный, когда эти двое его нашли! Но ведь тот солдат, когда рассказывал, упомянул не только принца!.. Он сказал, что 'они лежали там как лёд'... Они! Принц и его конь... жеребец, серый, в яблоках... А этот самый жеребец, согласно их же показаниям, не более пяти минут назад мимо них проскакал... когда он остыть-то успел?
— Вот твой супруг у них так же и про принца спрашивал... Я ж рассказал — порешили, что намеренно кто-то этих двоих в заблуждение ввел,— припомнил Эйнар и встрепенулся:— Значит, конь, которого они видели у обрыва...
— Был не тот, что нашел свой конец под ним,— закончила девушка.— И все бы ничего — я тоже с Иваром согласна насчет этого самого 'спектакля'... Но, согласно твоему рассказу, оба клянутся, что жеребец был его высочества! Солдат-то ладно, но опытный конюх, знающий эту лошадь, не мог ее с другой перепутать! Ну вот никак не мог! И если это явно была не она...
— Брешет,— припечатал посуровевший норманн.— Конюх брешет, к бабке не ходи!
— Тут, понимаешь, другая трудность...— она снава принялась теребить несчастный шнурок.— Даже если он солгал — я не понимаю зачем?! Он парень простой, честный... Да и какой смысл ему был врать-то?
— Ну...— не сразу нашелся Эйнар.— Я не знаю. Ты бы мужу рассказала, он по этой части, я так понял, большой мастер?
— Нет,— подумав, медленно сказала Нэрис.— Не стану я ему ничего рассказывать. Пока что. Что-то тут не сходится. А вдруг Ивар лорду МакДональду всё выложит, а тот с перепугу на конюхе отыграется? Убийство наследника престола — это не шуточки...
— Так ведь конюх-то врет!
— Может, и врет,— она пожала плечами,— а может, и нет. А знаешь, пойдем-ка, я у него сама спрошу! Все равно я обещала, что на лошадей после ужина зайду посмотреть... Вот заодно и побеседую.
— Знаешь,— после паузы сказал сын конунга,— не лезла бы ты в это дело!
— Уже влезла.
— И я с тобой влез...— он взлохматил светлые волосы и решительно взял ее под руку.— Пошли тогда. Держись за руку, тут на дорожке ручей канавку размыл, я пока сюда шел, едва не загремел в грязь всеми костями...
— А ты-то куда собрался?— удивилась она.
— Туда,— он нахмурил брови.— Ежели этот конюх мужу твоему небылиц наплел, а ты его на этом поймаешь, мало ли что ему в голову взбрести может? В пустой-то конюшне!.. Я тебя за дверью тихо подожду.
— А... а подожди!— легко согласилась она, на секунду представив себе, что может 'взбрести в голову' пойманному на вранье самому советнику простому деревенскому парню с косой саженью в плечах... На вид он, конечно, добродушный, однако лишняя подстраховка в лице рослого норманна всё одно не помешает!
Обратно к Тиораму возвращались все так же, окольными путями, спотыкаясь и чертыхаясь почем зря. Общая тайна сплотила молодых людей настолько, что в выражениях они особенно не стеснялись... Нэрис, нахватавшаяся в свое время на пристани всяких словечек сомнительного свойства, нашла в лице норманна собеседника, которого они не пугали, а более того — воспринимались как должное... Означенный норман, в свою очередь, проникся к недавней обузе приятельскими чувствами. Кроме того, ему все-таки льстило, что свою опасную тайну она доверила именно ему. Опасность он любил.
Версия с конюхом, которую Нэрис втайне уже было намеревалась торжественно преподнести на блюдечке недогадливому супругу, с треском провалилась. Нет, не потому, что святая простота Шон был чист, как агнец божий — относительно коня он, как оказалось, и вправду соврал... Но по какой причине! Нэрис, вспомнив о сцене, разыгравшейся четверть часа назад в конюшне, страдальчески свела брови домиком — нашли кого подозревать!.. Тьфу ты...
Припертый к стене прямым вопросом 'в лоб' бедолага конюший побледнел, покраснел, задрожал... и, зарыдав в голос, бухнулся на пузо прямо у ног оторопевшей леди, судорожно сгребая с пола желтую солому.
— Не погубите, госпожа!— самым глупым образом в три ручья ревел он, размазывая соломой слезы.— Не выдавайте!.. Хозяин узнает — убьет, как есть убьет!
— Шон...— всплеснув руками, пробормотала девушка, делая бесполезные попытки поднять его на ноги,— Шон, что с тобой? Ну прекрати, ну хватит... Ну зачем же так-то убиваться?
— Не говорите хозяину, госпожа!— захлебываясь в рыданиях, только и повторял парень.— Он ведь меня... запорет... на-а-а-асмерть!..
— Да погоди ты!..— в сердцах топнула ножкой Нэрис, которая до этого никогда не видела мужских слез и только что лично убедилась, какое это жалкое зрелище.— Никому я ничего говорить и не собиралась! Тем более, что пока особо и нечего... Но если ты сей же секунд не встанешь, не успокоишься и не вытрешь сопли — я ведь точно лорду Малькольму расскажу, какого брехуна он себе на службу взял!..
— Не на-а-а-адо!..
— Тогда кончай реветь и вставай!
— Хорошо...— утирая нос рукавом, парень послушно поднялся и, все еще судорожно всхлипывая, жалобно попросил:— Только побожитесь, госпожа, что никому не скажете!..
— Слушай, Шон,— с глубоким тяжелым вздохом сказала она,— как я тебе могу обещать, что никому не скажу, если мне и говорить-то пока не о чем?! Давай так — во-первых, без истерик.
— Ладно...— в последний раз хлюпнул носом конюший.
— Отлично. И во-вторых — ты мне сейчас честно скажешь, зачем ты наврал всем про то, что своими глазами видел коня его высочества, тогда как уже определенно установлено, что лошадь была другая? Ты едва ли не лучший конюх в Нагорье, жеребца принца Патрика знал в подробностях как родного...
— Знал,— Шон повесил голову и неуклюже опустился на деревянную скамеечку, задев ногой корзинку с клевером для Розалинды.— Простите, леди, я как есть брехло последнее, получается... Но уж потом как выяснилось, что принц и в самом деле с обрыва того... и помер... так я подумал, что никому уж и неважно будет!
— Так и неважно было!— всплеснула руками она.— Сказал бы сразу, что обознался...
— Да не мог я!— в отчаянии простонал он, поднимая на девушку зареванные глаза.— Вы ж сами сказали — лучший конюший Нагорья... и его высочество к нам уж который раз на одном и том же жеребчике приезжал... не мог я спутать его с чужой-то лошадью!..
— Но спутал?
— Да нет...— Шон посопел и, наконец, выпалил:— С пьяных глаз обознался, госпожа! Ну вижу — как бы, лошадь. Масть, вижу, вроде как серая в яблоках... Ну точь в точь как у его высочества!.. Вот я по пьяному делу возьми и ляпни, мол — принц! Так ить господа-то неподалеку охотились, и его высочество с ими навроде как поутру выезжал... Я и подумал... И сказал Дики. А дальше ужо понеслось... И ведь спустились с обрыва — они и правду лежат! Обое как есть мертвые!.. Мне и в голову не пришло — стало быть, принц и был...
— Та-ак...— протянула Нэрис, качая головой.— Ну, теперь понятно. А лорду МакЛайону зачем так врал упорно? Мол, 'своими глазами', мол, 'да не мог ошибиться'...
— Дык...— ссутулился тот, боясь поднять на нее глаза,— тогда бы пришлось про пьянку рассказывать, дошло бы до хозяина, а уж он бы... Лорд Малькольм платит хорошо, но и требует!.. На службе чтоб — ни-ни! Хоть у тя свадьба, хоть похороны — вот как всех в денник загнал, как ему доложился, что всё ладно — тогда иди домой и пей, да только так, чтоб завтра был как слеза чистая!.. А кабы он узнал, что я, да с пьяных глаз, да еще до ночи Розалинду из загона упустил жеребую — убил бы на месте!
— Розалинду? А она-то тут при чем?!— захлопала глазами сбитая с толку девушка.— Так... Шон, хватит мямлить, рассказывай всё подробно с самого начала! Хотя бы с того, где пил, с кем, и как тебя это прямо на службе угораздило?..
В общем, дело обстояло примерно таким образом — Шон, поместив днем лошадей в загон, как положено, оставил для присмотра за ними младшего конюшего и отлучился домой, в деревню — на именины матери. Позже, после захода солнца, он в тот раз уйти из замка не мог — лорд МакДональд назвал гостей, все, само собой, верхами, их лошадей следовало разместить, почистить, накормить, и это — не считая собственного табуна. Каждый слуга был на счету. А именины матушки — дело святое! Рассчитывая обернуться за пару часов, пока господа на охоте, а лошади — на выпасе, Шон отправился домой. Гостей, как и положено на деревенском празднике, собралось тьма-тьмущая, чуть не из соседних сел поприехали (понятное дело, и там родичей хватало)... В общем, пока суть да дело, кто-то из дальних родственников (конюх, естественно, в упор не помнит — который именно), парня и упоил до зеленых соплей. То есть, не совсем уж вусмерть — о деле Шон таки вспомнил, как темнеть начало, и на своих двоих в Тиорам вернуться успел, опередив хозяев. Так как конюх он был и вправду один из лучших, то лошадей в денники из загона ставил машинально, по многолетней привычке... Однако за одной — а точнее, за брюхатой арабской кобылой (светом очей лорда Малькольма) — он все-таки не уследил. То ли зазевался, пока других выводил, а она и выскользнула, то ли просто-напросто забыл загородку запереть, в общем, не досчитался Розалинды под конец, и все дела! Солнце давно село, должны были вернуться с охоты лорды, сир Малькольм по обыкновению должен был зайти перед ужином на конюшню, угостить любимицу сухарем... А любимицы-то и нету! Шон, представив, что его ждет, когда дорогой хозяин узнает, что его еще более дорогую лошадь его же пьяный старший конюх попросту прозевал, впал в трясучку и помчался за приятелем из числа солдат замкового гарнизона. Как бы ни был пьян, как бы ни боялся ярости хозяина, погибнуть в расцвете лет от ножа распоясавшихся разбойников ему тоже не улыбалось. В общем, приятель Дики участие проявил, посочувствовал и согласился помочь в поисках... Начали с окрестностей Тиорама, вокруг загона, надеясь, что жеребая кобыла не успела далеко уйти. Там-то, у ограды, они и увидели 'принца' на его 'жеребце сером, в яблоках'. Можно не напоминать, что был густой туман, к тому же окончательно стемнело. Так что бедовый конюший, невинная жертва пьющих родственников, не то что коня — он и руки-то собственные с трудом видел! Касательно друга Дики — тот в основном, как и рассказывал, 'бдил по сторонам', и обернулся на всадника только после того, как Шон пихнул его локтем и указал пальцем... что он там увидеть успел? Тем более, что в лошадях действительно ни шиша не разбирался. Дальше всё известно — они спустились посмотреть, нашли погибшего принца и его злополучного коня, переполошились, подняли на ноги весь замок, вернулись лорды, поднялась суматоха... О парне вспомнили только под утро, когда он уже проспался. Лорд ничего не узнал, а Шон, боясь потерять место, предпочел придерживаться первоначальной версии, тем более, что он и сам был уверен (до сегодняшнего 'допроса с пристрастием'), что мимо них тогда проскакал именно принц Патрик. Розалинда, кстати, через пару часов сама вернулась к загону, где ее и нашел истерзавшийся конюх...
