Poor Man Judge

Встреча с Команданте, действительно, оставила в памяти много яркого. Собственно, эмоциональная перегрузка стала сказываться почти сразу. Буквально через пару минут разговора, Джон поймал себя на том, что перестает вовремя реагировать на реплики собеседника. Пришлось даже извиниться:

— Извините, Виктор, я немного теряюсь.

— Понимаю, — улыбнулся в ответ Команданте.

Стоящее чуть поодаль третье кресло пустовало. Собеседникам переводчик был не нужен. Джон, будучи внуком эмигрантов первой волны, неплохо понимал по-русски, а его собеседник изъяснялся на безукоризненно правильном, стерильно чистом литературном английском. Слегка старомодном, канувшем в Лету языке, на котором уже не говорят даже дикторы радио и телевидения. Впрочем, речь, которую можно услышать разве что на старинных фонограммах, была вполне понятна.

После того, как обязательные фразы были сказаны, сенатор , ценя свое и чужое время, перешел к делу.

— О чем бы ни затевался разговор, он будет о деньгах, — выслушав Морана, хмыкнул Команданте .

Без слов подтверждая сказанное, Джон развел руками. После чего удостоился краткого, всего в десяток фраз, анализа сложившейся в России ситуации.

— Мы предложили людям не идеологию, а мечту, выходящую за пределы чисто животных потребностей в пище, доминировании и размножении, — говорил Команданте. — И подкрепили ее сугубо материальной возможностью достоверно определять склонности и таланты любого конкретного взятого человека. Сами понимаете, что дальнейшее — дело техники.

-Это невозможно! — возразил Моран.

— Возможно. И даже не секрет. Церебральный сортинг — это подбор не только специалистов для всех отраслей и областей человеческой деятельности, но даже и мужа с женой. И в самом деле, чтобы они не цапались, их мозговые структуры, отвечающие за межличностное общение, должны быть сходны.

Самое главное из того, о чем говорил Вояр в тот момент, врезалось в память Морану в виде кратких, как классические максимы, реплик.

— Сотня гениев — это власть над миром.

Сразу вспоминалась история с фунтом и одним-единственным гением финансов. Ясное дело, если гениев тысячи, события пойдут так, что вы и не поймете, что и как произошло, пока вас не поставят перед фактом. Если, конечно, ваше знакомство с фактами будет признано целесообразным...

— Цитооктанический атлас — появился в СССР еще в пятидесятых годах, но, скорее всего, никогда не появится в Штатах.

Это тоже было понятно. Так произойдет исключительно из-за финансовых соображений, позволяющих докторам брать деньги с людей, у которых в автокатастрофе вынесло полмозга, обещая им когда-нибудь полную регенерацию мозговых клеток.

Джон, поначалу, оценил сказанное как невозможное, немыслимое, вроде ожившей каменной химеры, ни с того, ни с сего покинувшей постамент.

Ознакомившись с фактами, он сменил мнение. Оказалось, что химера не только ожила. Камень и металл веками разрабатываемых абстракций вдруг наполнился жизнью, встряхнул крыльями, стряхивая пыль и голубиный помет, и отправился в полет. Невозможное стало лишь еще одним из обстоятельств жизни. Воплощенный ужас летит, широко расставив крылья и обнажив в довольной улыбке кинжально-острые клыки. Вот-вот, бегущая по земле тень накроет толпу, и кто знает ...

Новая цивилизация, оказывается, возникла прямо перед невидящими глазами официальных аналитиков и заранее проплаченных пророков. Под самым носом!

-Цивилизации вообще возникают быстро, — подумал Джон. — Худо другое... Худо то, что мы прозевали момент, когда она была слаба, как едва держащийся на ногах и трясущийся от холода в жаркий день новорожденный ягненок. Теперь... А что теперь?

Остается только проклясть предков, изгонявших из общин наиболее умных и активных. Те и другие практически не подлежали социализации и в большинстве своем, соседям были малосимпатичны. По мере развития человечество расселялось, изгоняя слишком умных или слишком жестоких все дальше и дальше от Восточной Африки, признанной колыбели цивилизации.

Понятно, где в итоге оказалось наибольшее количество людей, способных придумать что угодно и выжить где угодно. В России, где же еще?

Моран прекрасно понял, что это немыслимое прежде 'новое' пока что скрыто от глаз толпы. Но, тем не менее, существует — 'факт огромный и неопровержимый', как однажды написал Твен. Новое пришло в мир и стало столь же несомненно, сколь несомненно существование адского пламени в недрах гигантской кальдеры, поросшей заповедным лесом.

Вчерашние ополченцы превратились в легендарных командиров, пламенных комиссаров и расторопных администраторов. Изобретения, лежавшие под спудом, вырвались из лабораторий и стали технологиями, методики психокондиционирования и ускоренного обучения обеспечили подготовку десятков тысяч специалистов каждые несколько месяцев.

Пятая колонна уничтожена ...до пятого же колена.

В голову Морана пришло удачное сравнение:

-Этот парень держит руку на рубильнике, и только от него зависит, когда мир окажется залит потоками света.

Потом он вспомнил, что это тоже сказал Твен, и спросил о более интересном:

— Команданте, это случайно не ваши люди уволокли из Нью-Йорка Невилла Нэша?

— Того самого, который сформулировал систему эллиптических уравнений, позволяющих удержать плазму в узде?

— Да.

— Никто его никуда не тащил, — недовольно проворчал Команданте. — Мистеру Нэшу просто помогли остаться в живых. По его же настоятельной просьбе. Разумеется, после того, как он был ознакомлен с ближайшими перспективами.

— А вы знаете, что он был, как минимум, четвертым?

— Да. Но чего вы так опасаетесь, Джон?

— Ну, вам-то опасаться нечего. После известных событий, ваше государство, честно говоря, уже и так стало изгоем в глазах цивилизованных людей. А у нас есть определенная репутация, — слегка обиделся сенатор.

— Небольшая поправка: тех, кого принято считать цивилизованными. Но мы-то с вами понимаем в чем тут суть, правда? И у нас чертовски схожи жизненные интересы. И даже некоторые идеалы! — и до того момента чопорный, как викторианская леди, Команданте, вдруг подмигнул сенатору.

-Э... да, — не сразу собрался с мыслями Моран. — Только если руководствоваться вашей логикой, Виктор, цивилизованных нет и никогда не было.

В голове медленно ворочалось:

— Бойня на Адриатике, кровавый четверг в Нью-Йорке — это лишь для того, чтобы вытащить из неприятностей доктора Клечковскую и профессора Нэша. Прибавим к этому сотни потенциальных гениев, уже начавших работать. Что они сотворят? Неизвестно.

Хотя, достаточно уже известного. Возможность почти неограниченно черпать энергию реакции синтеза и сказочно дешевый белок — это даже независимостью не назовешь. Это — нечто большее! Это, действительно, приговор ... многим.

— Вы упускаете из вида еще пару значимых обстоятельств, — вновь улыбнулся Команданте.

— О чем вы? — озадаченно осведомился Джон. Только что он с удивлением обнаружил, насколько быстро и непредсказуемо меняется выражение глаз собеседника. Это одновременно сбивало с толку и завораживало.

— Вы сейчас думали о энергии и хлебе насущном, — бесстрастно констатировал Виктор.

— Да, — не стал притворяться сенатор.

— Значимые вопросы. Но я, пожалуй, добавлю, что волею судеб мы унаследовали разработки по полимерному азоту и сверхпрочным пластикам, выдерживающим температуры, которые способна создать, разве что, сварочная дуга. Это — первое.

-Хорошенькое дело, эта ваша 'воля судеб', — проворчал сенатор. — Остается только надеяться, что обошлось без стрельбы.

— Люди пришли сами, — ответил Виктор, глядя сенатору в глаза. — Как раньше писали фантасты, у нас тут сложилась ситуация, когда 'десять тысяч всякой сволочи' со всего мира решили построить устраивающий их мир. Сами. Для себя. Без оглядки на идеологические химеры. Перечисленные примеры прорывных технологий — лишь частности.

Главное — в том, что мы отказались от механизма чисто биологической эволюции человека.

— Хорошенькие же у вас частности! Полинитриды металлов, и жаростойкие термореактивные пластики с керамическим связующим. Да вы добрались до святого Грааля материаловедения! — взволнованно произнес сенатор. — Взрывчатка, на порядки более мощная чем есть сейчас, высокоэнергетические пороха с правильными характеристиками процесса горения. Стрелковое оружие и артиллерия выходят из тупика, в коем они пребывали более столетия.

— И сверхлегкие гиперзвуковые летательные аппараты, обшивка которых способна поспорить по прочности с титаном, а по легкости — с перкалью, — подхватил Вояр.

Прямо у Морана на глазах, мир, в котором даже ресурс обыкновенной электролампочки не может быть более согласованной величины, с грохотом рушился в пропасть, превращаясь в ничто.

Джон наконец, понял, перед каким выбором его поставили. Кто сидит перед ним в обманчиво-расслабленной позе, с легкостью читая мысли и предугадывая реплики.

Молодой человек с мясом выдрал у Судьбы свой персональный ключик от ящика Пандоры. И уже успел с грохотом откинуть запыленную крышку.

— Скорее всего, он ...не совсем человек, — вдруг подумал Джон.

— Говорил бы прямо: нелюдь, — отозвался внутренний скептик из пыльного уголка подсознания. — Любой, кто с легкостью меняет правила игры, пренебрегая устоявшимися паттернами, традицией, моралью — однозначно нелюдь. Теперь пищи, не пищи, а придется жить по его правилам.

Кстати, не худо бы взять с него пример. Очень уж этот парень эффективно поработал с оппонентами!

— Да пошел ты! — попробовал утихомирить свое альтер-эго Моран. — Ругаться с самим собой — вообще-то моветон, — обиженно огрызнулось подсознание. — Да и чего волноваться-то? На твою бессмертную душу никто не покушается.

От осознания того, каким путем теперь пойдет история, участилось дыхание и моментально пересохло в горле. Джон судорожно сглотнул. Радушный хозяин немедленно откликнулся:

— Может, хотите что-нибудь выпить?

— Да. Желательно, что-нибудь покрепче стоящей на столе водички.

— Джин, виски, коньяк?

— Если есть, водки.

— Чтобы в России, да не было водки? — рассмеялся Вояр.