— Да. Хорошо, — отрывисто сказал Магирус, — Я понимаю. Сделаю так, как велит Совет.
Валькирия поднялась с места, но не спешила покидать библиотеку — некоторое время она молча смотрела на Гонду.
— У меня создается впечатление, — заговорила она вновь, и голос её звучал глуше и мягче, — что ты в душе противишься моему решению. Но, если бы ты был руководителем Дивояра, и на тебе лежала бы ответственность за сохранность всех наших достижений, миров Содружества, мира на Селембрис, ты совсем иначе смотрел бы на это дело. Иногда для пользы дела приходится приносить жертвы, Гонда.
— Я не подведу тебя, Брунгильда, — ответил боевой маг, вставая. — Мы отправляемся на Дикую, и Лино Линарри пойдёт с нами.
Но, видно, что-то в его чуть прищуренных глазах не понравилось главе Дивояра. Она ничего не ответила, чуть вздохнула и удалилась.
Тут в ночном видении Лёна всё заволокло темнотой, как будто опустился занавес. И через некоторое время открылась новая картина.
Он видит сам себя. В Дивояре ночь, и игра огней от призрачного купола бликует в камнях мостовой, отражается от стен домов, играет в водах рек, разделяющих сектора. Изумительное по красоте зрелище. Большинство небесных магов ночью спит, так что улицы летающего города пустынны. Здесь нет сторожей и наблюдателей — небесная крепость неприступна.
Возникнув на крыльце своего роскошного жилища, молодой дивоярец огляделся по сторонам. Машинально он наложил на дверь запирающее заклятие и ступил на мостовую. Один на всей улице. Случись кому тут оказаться — никто бы не спросил, что он делает ночью вне дома: мало ли у кого какие дела. Но всё же?.. Куда он собрался?
Молодой дивоярец достал из кармана маленькую вещицу — это оказалось круглое зеркальце в тонкой фигурной оправе из лунного серебра. Как будто хочет посмотреться в него? Но, едва глянул в него, как тут же пропал с места.
У стены здания Совета прямо из воздуха появилась фигура человека. Светло-серебристая одежда хорошо маскировала его на фоне белого с искрой камня, из которого сделано здание Совета. Не теряя времени, человек приложил руку к стене и словно растворился в ней — так быстро его втянуло внутрь. И вот молодой дивоярец идёт внутренними переходами. Там пусто, и только неяркий, рассеянный свет наполняет кольцевые коридоры. Миновав первое и второе кольцо коридоров, юноша подходит к плотно сомкнутым дверным панелям, ведущим в центральную часть — в зал Совета.
Снова достав свое маленькое зеркальце, он что-то ищет в нём. Маленький кружок как будто глазок, в котором видна внутренность помещения, скрытого за дверями — это зал Совета. Он пуст, и закрыты наблюдательные экраны. В следующий миг человек исчезает с места и переносится за стену — прямо в зал.
Уверенно ориентируясь в полутьме, он обходит большой овальный стол и кресла — двенадцать штук, по числу членов Совета. Зеркало ведёт его к дальней стене, на вид совсем пустой. Поглядывая то в зеркальце, то на стену, он водит по ней рукой, как будто что-то пытается нащупать. Шепчет какие-то слова. И вот под его пальцами начинает расходиться щель — это открывается тайник. Глубокая ниша, в которой хранится Книга — "Гениус Алама"! Знакомый переплёт из толстой, прочной драконовой кожи. Схваченные металлом уголки.
Руки дивоярца достают книгу из ниши, он поворачивается к столу, чтобы разложить на нём и открыть тяжёлый фолиант, и в этот миг раздается грозный голос:
— Что делаешь ты здесь, Лино?!
Дивоярец вздрогнул и отшатнулся: прямо перед ним непонятно откуда взялась валькирия. Одной рукой сильная женщина-воин вырвала у него книгу, а другой в момент выхватила меч.
— Как смеешь?! — яростно вскричала Брунгильда и занесла оружие.
Спящий вздрогнул и проснулся с лёгким вскриком.
Тихо курится слабый дымок от погасшего костра, напротив спит, мирно дыша, Джакаджа. Слабый ночной ветер несёт приятную прохладу. А сон пропал.
То, что видел он, было не с ним, а с двойником — Лино Линарри. Вот, оказывается, какой момент наблюдал Лён в кратком видении на Бесконечной Дороге! Эта картина тревожила его: Брунгильда замахивается на него мечом, и на лице её гнев. Тогда он думал: что нужно сделать, чтобы вызвать такую ярость в валькирии, которая всегда относилась к Лёну очень хорошо. Вот как оно открылось. Линарри думал похитить книгу — ту самую "Гениус Алама", в которой черные страницы демонской магии. Книгу, за которой охотится Лиланда. Книгу, котоую он однажды уже видел и читал.
Остаток ночи прошёл без сна, и Лён еле дождался наступления рассвета. Когда Джакаджа, наконец, открыл глаза, дивоярец уже весь извелся от нетерпения. Наскоро позавтракав, они собрались и пустились в путь, и Юги удивлялся молчаливому рвению своего товарища — тот погнал, как в погоню.
Да, думалось Лёну на остатке пути: скорее возвратиться во время Дивояра. Неужели книга действительно там — в зале Совета! Как он не догадался посмотреть в зеркальце — оно бы точно указало, где скрыта "Гениус Алама"!
Понял он в эти бессонные часы до рассвета, что придётся ему спускаться в лимб! Вот это настоящий кошмар! Потому что там, в лимбе, ждёт его один кристалл! Тот кристалл, который потерял дракон-Лембистор, когда угодил по милости своего врага в лимб! Было это там, в Сидмуре, во время боя! Об этом говорил ему чёртов демон! Рассказал однажды как стал он обладателем волшебного кристалла и как потерял его, лишившись всей своей силы! На это намекал он в образе Кирбита в те дни, когда шатались они путями Жребия и занесло их в зачарованные земли, где потерял Лён друга — Долбера! Он думал, что Лембистор плетёт небылицы, рассказывает сказки. А тот говорил правду! Значит, был он вместе с Лёном на этом пути в лимб! Наверно, Лино прошёл через подобные приключения, иначе чем объяснить его попытку выкрасть книгу. И Лёну тоже придётся как-то добывать её. Но, учитывая ошибку Лино, он сделает это иначе.
— Румистэль, куда мы едем? — спросил его Джакаджа.
— Вот видишь речку впереди? — оторвался от своих дум дивоярец.
— С мостиком?
— Да, это переход в зачарованные земли.
— И что у тебя за дело там?
— А вот это тайна! — смеется дивоярец.
Где-то там, среди зыбких пейзажей зоны сказки, ждет его эльфийский кристалл. Некий молодой витязь носил его на пальце в виде перстня, не умея пользоваться им и ничего о нём не зная. Печальную его смерть показало волшебное зеркальце. И к этому моменту торопился дивоярец, чтобы снять с мертвой руки роковое кольцо, пока русалки не утащили тело в воду и не похоронили его на темном, илистом дне вечного Днепра.
— Держись меня, — сказал он своему попутчику, беря того за руку и вместе с ним, держась вровень въехал на мостик, и пропали оба, сойдя на другой берег.
Ближе к вечеру пара верховых замаячила за мостиком в дрожащем мареве воздушных потоков. Секунда-другая, и картина на той стороне реки обрела чёткий вид: нарисовались мрачные горы и хмурое небо, по дороге же мчали к реке два всадника. Вот взошли кони на мост, и снова изменилась картина на той стороне: там появился луг и дальний лес.
— Скажи мне, Румистэль, — заговорил молодой брюнет, восседавший на буланом жеребце, — а зачем ты мне подсовывал этого карлика?
— Что? — отвлёкся от своих дум волшебник.
— Кажется, его звали Черномор, — вспомнил спутник, — Противный лысый старикашка. И ты зачем-то пытался мне его вручить.
— Да? — озадаченно спросил Лён. — И зачем?
— Тебя хочу спросить. Ты разве не помнишь, Румистэль? — изумился Джакаджа.
— Нет, я помню, — не сразу ответил тот, пребывая в странном замешательстве.
— Ну и зачем?
— Джакаджа, это же зона наваждения! Тут такое привидится! Ну попал я под влияние сюжета!
— Какой сюжет! — опешил тот, — Это же сказка про Руслана и Людмилу! По сюжету Руслан должен эту карлу привезти в стольный Киев-град!
— Слушай, сюжет имеет общую канву, а в деталях может разниться! — с досадой объяснял дивоярец. — Карла тут вообще не главное, так что вышла маленькая накладка: Долбер забыл про Черномора!
— Какой Долбер? — тут же прицепился любопытный Юги.
— Ой, забудь! — замахал руками дивоярец. — Это вообще из другой оперы.
— А мне-то он зачем? — изумлялся Джакаджа, — Ты так приставал ко мне, прямо настаивал: бери, мол, бери! Чего я с ним должен был делать? Надеть на палку и ходить по ярмарке?
Молодой человек засмеялся, но дивоярцу отчего-то было не до смеха. Он выглядел так потерянно, как будто утратил что-то. Вот это уже было: почти точно так же.
Продолжая пребывать в растерянности, он машинально шарил в кармане и извлёк оттуда крохотный пузырёк темного стекла с запломбированным воском горлышком — капли две могло вместиться в этот мелкий сосудик. Добыв его из кармана, дивоярец оторопело уставился на него.
— А это что? — тут же заметил находку Джакаджа.
— А... это мне дал один колдун в горах, — пробормотал Лён, как будто отсутствуя мыслями на этом месте.
— Это пока я объедался блинами у той девицы? — уточнил приятель.
— У какой девицы? — не понял дивоярец.
— Н-да, — пристально глянув на него, обронил Джакаджа, — печальный случай — отшибло память. Кажется, тебя околдовали. Не тот ли таинственный чародей? Мы с тобой побывали в недурных приключениях и очень славно повеселились. И что же: этот колдун тебе вручил зелье, а для чего — не объяснил?
— Он сказал, что это эликсир любви... — всё так же рассеянно проговорил маг, пряча свой фиальчик.
Дальнейший путь лежал к Наганатчиме — каменным великанам, ровесникам Селембрис, свидетелям её таинственного прошлого. Там, на трёх сросшихся макушках, ждал Лёна ещё один кристалл, а в заговорённой суме лежал перстень с жёлтым камнем — тот, что снял он с руки мёртвого Ромуальда, и в этом камне скрыт теперь навеки отец Долбера — царь Лазарь. Вот как свели их пути-дорожки. Тогда, во время погружения в эту сказку, был Лён в образе Румистэля, и вот он под этим именем выходит из зачарованной земли. Он снова пересёкся сам с собой. А сейчас, как видел он из куска жизни Линарри, поедет он с Джакаджей к Наганатчиме и знает, что там встретит. Под грудой камней на вершине горы лежит пустой кристалл — в нем нет Ниянали! И кто ему скажет, что с ней произошло!
Через три дня прибыли они на край населённой Селембрис, где у начала пустынной области, окаймляющей волшебную страну, торчали над землёй три головы, сросшиеся затылками. Три навеки заснувших стража.
— Останься здесь. — сказал Джакадже Лён, оставив приятеля за чертой, где тот мог находиться в безопасности от тяжёлого влияния наваждения.
Сам он прикидывал как перебраться на вершину. Не стал он обращаться птицей, как Линарри, а направился к одной голове — там, сбоку, под нависшими густой гривой плющами, таился вход — нора, прогрызенная непонятно кем в незапамятные времена.
Поднявшись по плющу, Лён в самом деле обнаружил скрытое отверстие — ухо Наганатчимы. Так сказала ему Пипиха в тот день, когда Жребий привёл её и Лёна к этому месту. Тогда он не понимал всей подоплёки дела и полагал, что этот эпизод навсегда канул в прошлое. Непонятное решение Пипихи — это финал, к которому пришла его Нияналь. Но почему — по-прежнему тайна.
— Наганатчима! — позвал он, пройдя вглубь прохода.
Молчание.
— Наганатчима!! — требовательно крикнул дивоярец.
"Чего тебе?" — неохотно отозвалось в голове.
— Скажи, Наганатчима, куда девалась Пипиха?
"Не называй её Пипихой! — гневно загудел низкий голос. — Это Нияналь, твоя жена, Румистэль!"
— Я знаю! — настойчиво продолжал он, — Но она передумала и не тронула кристалл. Где она, Наганатчима?
"Беспамятный Румистэль! — грянул рёв, едва не сжёгший ему мозг, отчего дивоярец схватился за виски и чуть не забился в корчах, — Она тронула кристалл! Ниянали больше нет! Если хочешь знать больше — спроси Кречета!"
— Кто такой Кречет?! — дерзнул крикнуть Румистэль и приготовился получить такой удар, что мозг мог лопнуть. Но каменные великаны мрачно промолчали: на Румистэля сердились так, что больше не хотели говорить.
Под это враждебное молчание прошёл он на вершину, и там давящее чувство охватило его с полной силой: Наганатчимы гнали его прочь. С трудом разворошил он курган из валунов и достал маленький зелёный огонёк. Зажал его в ладонях и огляделся.
Думал он ранее о том моменте, когда придёт однажды к этому холму и достанет с вершины кристалл. Думал он как спросит принцессу о том, почему она избрала такой путь. Верил, что ответит она ему, и тогда многие тайны откроются. Почему, что случилось? Или было повторение того, о чем говорил Лино Линарри своему другу Лавару Ксиндаре: случилась беда с дочерьми Ниянали. С его, Румистэля, дочерьми. Сивион-лиль и Вивиан-лиль, сердце моё и радость моя — что с ними? Когда он снова сумеет попасть в прошлое и выяснить всё?
Не по себе было Юги Джакадже, пока стоял он и ждал дивоярца. Всё виделось ему что-то: как будто какие-то тени. Люди, повозки. Сам холм стоит мрачный и как будто распускает вокруг волны недовольства — древние силы Селембрис не хотят видеть тут чужих. И голос, как будто кто-то безмолвно говорит ему: "Сколько ещё вы будете меня тревожить, беспамятные? Сколько будете ходить по кругу и приносить одни и те же жертвы?"
— Не бурчи, Наганатчима, — отвечает Джакаджа, — Лучше скажи мне: как достать кристалл? Я не могу ни одного добыть, потому что дивоярец всё время меня опережает!
"Ты думаешь поправить дело кристаллом? Что сделаешь ты с ним?"
— Это по крайней мере сила, и я смогу быть равным возможностями с Румистэлем.
"Нет, Лембистор, это тебе не поможет. Ты не там ищешь причину ваших неудач. Вы слишком закружились в ваших воплощениях, и всякий раз теряете себя всё более. И вот опять Нияналь пришла сюда, чтобы раствориться в Вечности — это значит, что вы опять промахнулись и не нашли ошибку".
— Я ничего не помню, Наганатчима, — пожаловался Юги. — какие-то обрывки памяти тревожат меня, но я так же далёк от истины, как в начале пути.
"Знал бы ты, несчастный, какой путь тебе предстоит! Не знаю я, чем помочь вам — нет у меня знания о том. Вы будете крутиться в колесе воплощений, и с каждым поворотом Судьбы будете сокращать Селембрис! Смотри, лимб наступает! Смотри, как перекручено время и всё более сминается пространство! Лавина искажений зажёвывает древнюю страну, и волны лимба накатывают, заглатывая великое творение бессмертного народа!"
— Я знаю, Наганатчима, — шепчет Юги, и звук его голоса теряется в неподвижном воздухе, — Эти чудовищные зоны наваждения, отнимающие память! Эти пространственные дыры, в которые лезет всякая нечисть! Зоны перевернутого времени, которые дивоярцы берегут, как святыни! Они не знают, что этого быть не должно! Они думают, что плоский вид Селембрис — это нормально! Но Румистэль тоже этого не знает! Он думает, что всё всё так и должно быть! Ему это внушили дивоярцы, которые сами ничего не знают.
"Он слепец! Он потерял свой путь! Ищи, Лембистор, ищи причину! Где-то должна быть точка разрыва причин и следствий!"
— Мы ходим по кругу! Я чувствую в себе отголоски прежних воплощений! Всё перепуталось, Наганатчима! Я иду рядом с ним и боюсь назвать его другим именем. Мне нужен кристалл, Наганатчима!
