Прерванная поездка 2

В один день, полуторка, уехавшая в дивизию, вернулась очень быстро. Вскоре до всех дошла плохая новость-они в окружении. Немцы прорвали оборону на стыке двух дивизий и перерезали дорогу в город, где дислоцировался штаб.

Калугин, с одной стороны успокоился, что ради него, не станет особый отдел идти на прорыв, с другой стороны он знал из истории, как складывалась судьба попавших в окружение. Бежать сейчас было бы безрассудством, а идти не прорыв вместе со всеми было двояко опасно. Можно было либо погибнуть, или после выхода к своим потом бы его подвергли более тщательной проверке. Для себя он решил, что по возможности на марше через лес незаметно уйти в сторону, а там уже видно будет.

Но всё пошло немного не так. Через день после факта, что они в немецком тылу, а приказа на прорыв ещё не поступило, всех заставил тревожно встрепенуться чей-то крик:

-Немцы!!!

Ещё не прозвучала команда — ״К бою!״, как расчёты уже бежали к орудиям, а пехотинцы попрыгали в окопы. Взоры всех были устремлены к тому месту, откуда привычно и ожидали нападения. Хотя в сложившейся ситуации оно могло прийти уже и с тыла.

Первыми, выскочили на простор три мотоцикла с коляской. У развилки остановились, но сделанные кем-то несколько неточных выстрелов из винтовки, вынудили их быстро развернуться и уехать обратно.

— Эх, жалко заминировать выезд из леса нечем, тогда бы получился совсем другой коленкор... — с досадой произнёс заряжающий.

— Заряжай! — скомандовал командир и у Калугина забрали снаряд, который он держал всё это время в руках, и он тут же, развернувшись, побежал к зарядным ящикам.

Ожидая дальнейшей команды, поймал себя на мысли, что ничуть не комплексует, из генерала, превратившись в "рядового необученного", из руководителя самой могущественной спецслужбы в мире, в последний номер орудийного расчёта. Но долго предаваться раздумьям об этой метаморфозе не пришлось. Послышался свист и далеко за спиной взорвался снаряд. Калугин от неожиданности присел, хотя ни один осколок до них не долетел. Командир поднёс бинокль к глазам, высматривая, откуда стреляют. На дороге никого не было.

Следующий снаряд разорвался левее. Тогда стало понятно, откуда ведётся обстрел. Из леса выкатился танк, и после остановки выстрелил в третий раз, а следом за ним появились ещё два таких же и веером разъехались в разные стороны.

Выпустили ещё каждый по два снаряда, маневрируя после каждого, но наши так и не выстрелили. Как понял Калугин из обсуждения бойцов, дистанция была слишком большая, чтобы подбить танк. Максимум, удалось бы сбить гусеницу, но танковая пушка продолжила бы обстрел.

Танки разъехались ещё дальше от дороги вдоль поля, изредка постреливая. Но не только по нашим позициям, но и по деревне, где в некоторых местах были попадания в постройки, но начавшийся пожар тушить никто из бойцов не стал, приказа не было. Вряд ли в деревне найдутся храбрецы лезть под обстрел. Но, судя по звонким ударам в какую-то железку, потому что церкви в деревне не было, один смелый нашёлся.

Танки немного маневрировали, чтобы не подставиться под обстрел и с подоспевшей пехотой, где-то по взводу за каждым, двинулись на их позицию. Все орудия открыли огонь, но пока безрезультатно. Только фланговые пулемётчики могли записать в свой актив с десяток убитых.

Разрывы снарядов не давали возможность бежать во весь рост, поэтому Калугин припал на колено, но окрик командира орудия, заставил его подняться и передать снаряд.

— Тащи весь ящик, некогда по одному!

— Есть!

Соседнее орудие подбило левый танк и тот закружил и остановился, но не перестал вести огонь. Но следующие снаряды попали в мотор и он задымил. Бойцы, воодушевлённые увиденным успокоились и стали тщательнее прицеливаться, не смотря на ранение наводчика их орудия. Свист осколков и пуль всё-таки заставил Калугина тащить ползком очередной ящик. Лейтенант ничего на этот раз не сказал, видимо понимая, что если убьют подносчика, то какое-то время будут вообще без снарядов, пока подоспеет пехотинец с другой позиции.

И вот второй танк загорелся с первого же попадания, на этот раз отличился их расчёт. Лейтенант крикнул санитара и, отстранив раненого, стал сам за прицел.

— Осколочный заряжай!

Калугин вспомнил, что ни одного осколочного он не подносил. Бросив ящик с бронебойными, привстал и пригибаясь побежал за снарядами.

Только было схватил ящик, как услышал мат от лейтенанта, адресованный ему. Это его подстегнуло, да и близких разрывов больше не было. Руки отваливались от тяжести, и Калугин был готов вот-вот упасть, но тут чьи-то руки вырвали у него ящик. Это санитар, закончив перевязывать наводчика, бросился на помощь, немецкая пехота уже подошла слишком близко, а левофланговый пулемёт молчал.

Теперь два орудия били по третьему танку, а ихнее осколочными снарядами отсекало пехоту. Пехотинцы в окопах вели огонь из трёхлинеек, но мало результатный. Третий танк, после двух срикошетивших попаданий, стал отступать задним ходом, стреляя на коротких остановках. Очередным выстрелом ему всё-таки удалось подбить одно орудие, но второе попало куда-то в ходовую и он резко встал. Экипаж быстро покинул машину, но близкий разрыв снаряда уложил их всех, если и ранил, то вывел из строя надолго, если не навсегда.

Атака явно захлебнулась, но бойцы особо и не радовались, понимая, что сейчас за них возьмутся куда с более серьёзными силами. Но хуже всего, что сначала прилетят бомбардировщики, а у наших из зенитного вооружения только спаренная установка из двух Максимов. Правда, командиры несколько раз отрабатывали со всеми бойцами залповый огонь из винтовок по самолётам с положения ״лёжа״.

Отступающие немцы подобрали раненых и потащили назад, команды стрелять по ним не было. У командиров не было резона им препятствовать. Иначе пришлось бы их подбирать самим и оказывать помощь, охранять. А потом бы всё равно пришлось бы бросать, не прорываться же с ними из окружения. А если оставить на поле, то крики и стоны раненых будут действовать своим бойцам на психику. А так у немцев забот прибавится.

Некоторые бойцы сожалели, что сейчас только средина дня, и до темноты ещё далеко, за трофеями никто не позволит лезть. А в сложившейся ситуации с окружением, это всё-таки какая никакая, а поддержка.

Калугин стал припоминать картину боя и вдруг осознал, что не видел фашистов с автоматами, все они стреляли из карабинов или с пулемётов. Тогда почему в советских фильмах их поголовно показывают исключительно стрелявшими очередями и веером? Надо будет указать на это режиссёрам. ״Ага, как только встречу первого, так и передам, но до Ташкента ещё добраться надо״.

Когда со стороны немцев прекратился обстрел, бойцы занялись устранением повреждений на позициях, а орудийные расчёты стали перемещать пушки на запасные позиции. Калугин засыпал в снарядные ящики землю и укладывал спереди. Потом стал переносить снаряды со старого места. Все работали споро, тревожно поглядывая на небо и в сторону леса, не зная, откуда в первую очередь ожидать нападения. Пожар в деревне потушили, благо снаряд попал не в дом, а в баню, которая стояла на задах и недалеко от пожарного пруда. Раненый наводчик после перевязки остался на позиции, отказавшись отправляться в деревню, где в школе четырёхлетке расположилась санрота.

Калугина снова отправили за едой на всю батарею, чему он обрадовался, надеясь узнать какие-нибудь новости, а заодно и отвлечься от вида сгоревших танков и трупов немецких солдат, ближайший из которых был всего в метрах ста или даже меньше.

Пятьдесят первая глава.

Берлин. Район Далем. Здесь, в особняке Вилла Вурмбах, расположенном на тихой зелёной улице, под усиленной охраной исключительно подразделением СС, собрались всего лишь пятеро. Больше никого во всём трёхэтажном доме не было. Весь персонал, работавший в особняке, собрали во флигеле в самом дальнем углу обширной территории.

Во главе огромного овального стола из чёрного дерева, за которым умещается три десятка человек, сидел Президент 'Аненербе' и он же Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Слева и справа расположилось руководство исследовательского общества, но далеко не все, а всего лишь четверо: Директор, научный куратор: Вальтер Вюст, глава Финансового управления Карл Фитцнер, глава Фонда 'Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков', но обычно название сокращали до 'Наследие предков', Бруно Гальке, руководитель Исследовательского отдела средних веков и новейшей истории Герман Леффлер.

На столике справа от Гиммлера стоял металлический кофр с шифровым замком. Рейхсфюрер ещё раз посмотрел на присутствующих и протянул Вальтеру Вюсту тонкую коричневую папку с надписью 'Совершенно секретно' и добавил:

— После прочтения передадите следующему. Все вопросы после. Вальтер Вюст, невысокий, слегка полноватый сорокалетний господин, одновременно является ректором Мюнхенского университета, вчера вечером был срочно вызван в Берлин без объяснения причины. По приезду его сразу перевезли сюда.

Он раскрыл папку и стал молча читать первый документ, вернее рапорт некого обер-лейтенанта Курта Вильцмена. За ним с любопытством наблюдали коллеги. Прочтя первый документ, он взялся за второй, который был втрое короче и по сути всего лишь сопроводительным к списку вещей, перечисленных в первом рапорте. Перевернув лист, и не увидев больше ничего, молча передал Карлу Фитцеру.

Тот сначала бегло пробежался глазами по тексту, при этом его брови удивлённо выгнулись. Он бросил взгляды на Гиммлера и Вюста, и, увидев их серьёзные лица, стал читать бумаги основательно.

Гальке и Леффлер прочли документы молча. Гиммлер оставил папку открытой и сказал:

— Господа, предвижу ваш первый же вопрос, знает ли об этом Фюрер? Отвечаю. Доложу после нашего совещания, когда мы разберёмся, не является ли всё это фальшивкой, подброшенной большевиками. И какой вывод из этого следует. Для этого мы и здесь и собрались. Лично я их ещё не рассматривал, полагая, что это следует делать нам всем одновременно. Хочу сразу проинформировать, есть первая жертва этих находок. Это командир полка, которому поступили эти находки. После написания сопроводительного письма и отправки артефактов к нам, он застрелился.

— Почему?

— Записки не оставил, но могу предположить, что он поверил в их подлинность и пришёл к выводу, что Германия проиграла войну. Исходя из имеющихся фактов, это не может быть доказанным.

— Но генеральская форма на фото, герб СССР, такой же, как и сейчас, монеты ...— произнёс неуверенно Герман Леффлер.

— Всё это можно подделать, но зачем тогда прятать? А если бы сапёры не нашли? — задал встречный вопрос Карл Фитцнер.

— Я не понимаю одного. Почему тогда одежда гражданская, если её владелец генерал? И тем более не советского изготовления, а скорее всего итальянского и британского, хотя такие названия я слышу впервые,— добавил Вальтер Вюст.

— А ты что думаешь, Бруно? — спросил Гиммлер у четвёртого участника совещания, который не спешил задавать вопрос.

— Я хочу сначала увидеть все эти предметы своими глазами,— ответил глава Фонда 'Наследие предков'.

Гиммлер встал и открыл кофр. Присутствующие за столом вытянули шеи, стараясь рассмотреть содержимое. Он стал доставать по одному предмету, упакованному в водонепроницаемый мешок и, сорвав пломбу, доставать и раскладывать на столе в том порядке, в каком была составлена опись.

Все вещи были в том состоянии, в котором их передали командиру роты. Сохранившаяся кое-где земля и прочий мусор просыпались на пол и частично на стол. Но никто не обращал на это внимание, с большим любопытством всматриваясь в сенсационные находки. С одной стороны, им хотелось поверить, что их оставил человек, переместившийся из далёкого будущего, но с другой стороны означало, что немецкая раса проиграла варварам с востока, и весь их труд доказательств величия арийцев над всеми остальными, оказался напрасным.

Осмотрев предметы, каждый выбрал свой объект интереса и направились к шкафам, которые занимали всю длину стены зала совещаний. В большинстве за стёклами которыми видны книги, а три шкафа были с глухими дверцами. Из них учёные стали вынимать различные приборы, каталоги, справочники.

Карл Фитцнер, надев белые перчатки, аккуратно взял монету, бумажные купюры, удостоверение и стал внимательно рассматривать их под микроскопом, сверяясь с каким-то справочником и что-то записывать в журнал.

Бруно Гальке и Германа Леффлера заинтересовала одежда, которую они осматривали, как и все в перчатках, выворачивая её наизнанку и вглядываясь в швы и вчитываясь в многочисленные бирки. С каждого предмета выдёргивая по нитке. Сначала осматривая под микроскопом, а потом поджигая от спиртовки, отчего в зале запахло горелой шерстью, хлопком и чем-то синтетическим. Не менее тщательно они изучали туфли. Мелким надфилем стачивая образцы с подошвы, каблука, стелек и внутренней поверхности. Также сделали соскоб краски.

Им было непривычно самим заниматься таким делом, для этого были многочисленные лаборатории со штатом сотрудников. Но они понимали, что круг допущенных к этой тайне, пока не может быть расширен.

Вальтер Вюст внимательно наблюдал за их работой, подходя к учёным, задавал уточняющие вопросы, читал результаты исследований. С каждой минутой его лицо мрачнело и становилось задумчивей.

Гиммлер молча наблюдал со своего места, несколько раз при этом перечитывая рапорты. Иногда прохаживался по залу, но к учёным не подходил, а только прислушивался к их разговорам.

Прошло не меньше трёх часов, когда Вюст подошёл к нему и доложил, что они закончили и готовы сообщить результаты.

Снова все расселись по своим местам и первым стал докладывать Карл Фитцнер.

— Господин Рейхсфюрер, по результатам исследований монеты, купюр и удостоверения могу доложить следующее. Сначала по монете номиналом двадцать копеек1982 года. Металл — медно-никелевый-цинковый сплав, диаметр 21.8 миллиметров, вес 3.4 грамма. Количество лент на гербе с надписью ״Пролетарии всех стран соединяйтесь״ — пятнадцать.

Монета этого же номинала1941года. Металл — медно-никелевый сплав, диаметр 21.8 миллиметров, вес 3.4 грамма. Количество лент на гербе с надписью ״Пролетарии всех стран соединяйтесь״ — одиннадцать.

Бумажные купюры все 1961 года. Скорее всего, это год введение данного образца, так как разница в двадцать пять лет с датой удостоверения и сохранность купюр позволяет сделать вывод, что купюры имеют срок нахождения в обороте не более года. Различие банкнот кардинальные, как в оформлении и размерах. На современных отсутствуют водяные знаки, а на представленных образцах имеется знак в виде профиля их прежнего вождя Ленина. Количество лент на гербе с надписью ״Пролетарии всех стран соединяйтесь״ соответственно одиннадцать и пятнадцать.

Теперь удостоверение. Сравнивать, естественно не с чем, но данный образец обладает всеми для него необходимыми свойствами, чтобы утверждать, что он выполнен на оборудовании, которого сейчас не существует. Я закончил.