— И кто накладывал?..
— Много кто. Я в том числе. — Найдж вздохнул. — Защитные чары такой мощности творятся не один час и отнимают уйму магических сил. В итоге мы читали заклятие по очереди: Основатели, я, ещё трое колдунов... и дочь Герланда.
Таше показалось, что она ослышалась.
— Дочь? — на всякий случай уточнила она.
Найдж кивнул, распахивая дверь в знакомую гостиную с люком; глаза его отчего-то резко потускнели.
— У Герланда была дочь? — снова спросила Таша — понимая, как глупо звучит её вопрос, но просто не в силах поверить собственным ушам.
— Была, — тихо подтвердил Алексас, жестом предлагая ей сесть в кресло. — Полуальвийка.
Таша растерянно опустилась на бархатное сидение:
— То есть... Герланд... со смертной женщиной? — она перевела взгляд на Найджа, севшего напротив, отстранённо уставившись в стену. — Серьёзно?
Колдун не ответил — и Таша запоздало осознала, что эта тема причиняет ему боль, которую нельзя истолковать двояко. Это вынудило её стушеваться, но вопрос уже был задан — и Алексас уже отвечал, присев на ручку её кресла:
— Он не любил говорить о её матери. И вообще о своей семейной истории. Бэрриэл уже была с Герландом, когда он повстречал других Основателей... совсем малышка.
— Повстречал других?..
— Он явился ко двору покойного короля Ралендона, твоего деда, за несколько лет до восстания. С крохотной дочерью на руках.
— Всегда подозревал, что это из-за её рождения Герланду пришлось покинуть родные леса, — пробормотал Найдж. — Всё надеялся как-нибудь выяснить это у Бэрри, но она и сама не знала, наверное...
— Герланд принёс твоему деду клятву верности, став его кеаром. Тогда и познакомился с другими его верноподданными, а впоследствии вместе с ними бежал в Подгорное королевство. С теми, кто уцелел. И именно Герланд подал идею создать 'Венец': большинство бежавших намерены были просто прятаться, но Герланд хотел сражаться и свергнуть узурпатора.
Поразмыслив над тем, что услышала, Таша покачала головой.
— Не могу представить Герланда, влюблённого в смертную, — признала она. — С его-то презрением к людям.
— Представить любого другого альва в такой ситуации ещё труднее, — улыбнулся Алексас. — Альвы в любви вообще существа... сложные. Если полюбят, то на всю вечную жизнь, и за всю эту жизнь у них может быть лишь один избранник, предназначенный им самой судьбой. Когда они встречают своего единственного, между ними мгновенно создаётся нерушимая магическая связь. Как если бы две половинки когда-то разъединённой души вновь стали единым целым.
— Как мудрёно, — сказала Таша вслух.
Как романтично, пискнуло что-то внутри неё.
— Загвоздка в том, — продолжил Алексас, — что человек изначально не может стать ласталиэ альва... если верить самим альвам, конечно.
— Ласталиэ?
— Так альвы называют своих избранниц. При этом они утверждают, что их дети рождаются исключительно по любви, и ребёнок альва может появиться только в союзе с ласталиэ.
— Но, учитывая существование дочери Герланда — выходит, в чём-то из двух они определённо лгут, — заметила Таша. — И её, и той полуальвийки, которая...
Она осеклась — но слова 'убила ваших родителей' домыслить было нетрудно; и, пристыженно опустив голову, Таша прислушалась к повисшей в комнате тяжёлой тишине.
Кто её дёрнул вообще затевать этот разговор? Мало того, что затеяла, так ещё и постоянно говорит то, что причиняет собеседникам ещё больше боли.
— Столькие уже погибли из-за этой мрази на троне, — вдруг произнёс Найдж. Голос его был ровным; он смотрел на позолоченную огнём каминную решётку, и пламя плясало в его зрачках. — Джеми. Его родители. Бэрриэл, которая пожертвовала собой, чтобы спасти нас. Все, кого поглотил огонь в штаб-квартире...
— Испепеляющий огонь, — заметив в Ташином взгляде, который она уже не решилась задать, бесстрастно пояснил Алексас. — Сжигает человека за секунды. Темнейшая и мощнейшая магия.
— Подарок заговорщикам от Его Величества. — Пальцы Найджа ненавидяще сжались. — Мой учитель задержал его, чтобы обеспечить нам путь к отступлению. Ещё один мертвец. И тем летом, когда мы с Герландом успели уйти, а мальчики остались в штаб-квартире... я думал, что больше не увижу их живыми. — Не глядя на Алексаса, он коротко выдохнул. — Чудо, что Джеми удалось вытащить их оттуда.
— Я и сейчас не совсем понимаю, как он сумел сбежать, — тихо проговорила Таша.
— Джеми — умный мальчик, — невыразительно откликнулся Алексас. — Он воспользовался магической энергией испепеляющего огня. Вобрал её в себя. И таким образом получил необходимое количество ментальных сил, чтобы сотворить заклятие, которое было ему не по зубам. Мгновенные порталы творят на шестой ступени, а Джеми только добрался до пятой... при других обстоятельствах заклятие просто мгновенно убило бы его.
Губы Найджа впервые с начала этой беседы тронула улыбка, — но столь горькая, что Таша предпочла бы её не видеть.
— Он был таким любознательным, — едва слышно проговорил колдун. — Учил теорию того, что смог бы сделать лишь лет через двадцать. Всегда думал, что он станет самым молодым магистром из всех, кого я знал... в будущем — первой степени. С таким-то потенциалом, жаждой знаний, страстью к самосовершенствованию...
Когда Алексас поморщился, Таша сперва решила, что причина тому разговор, сделавшийся уже почти невыносимым — но когда её рыцарь постучал пальцем по виску, поняла, что ошиблась.
— Герланд вызывает, — произнёс Алексас, поднимаясь на ноги. — Амулеты готовы.
— Какие амулеты?
— Немного терпения, моя королева. Я как раз отправляюсь за ними. Найдж, развлечёшь дорогую гостью в моё отсутствие?
— Если получится, — с тяжёлым вздохом ответил тот.
Они с Ташей вместе следили, как Алексас покидает гостиную, оставляя их в неловком и печальном молчании.
— Как думаешь, Найдж, — наконец неуверенно спросила Таша, — у меня получится?..
Тот кивнул: с довольно убедительной твёрдостью.
— Даже если не получится сыграть, как надо, — добавил он, — когда мы поработаем с твоей памятью, никто не сможет сказать, что ты думаешь на самом деле.
— А если эйрдали очаруют меня? Заставят сказать им настоящую правду?
— Когда Алексас принесёт то, что должен, тебя никто не очарует. — Найдж помолчал. — И, видишь ли, пока они будут играть в игру, которую ты им предложишь. Если тебя тронут, война с 'Венцом' неизбежна. Они поймут это. Следовательно, вредить тебе будет не в их интересах... а мы в свою очередь постараемся связаться с твоим амадэем, чтобы он не растерялся, когда придёт время. — Колдун улыбнулся, и на сей раз — вполне тепло. — В общем, путей для отхода у нас много.
Таша вспомнила всё, что Основатели говорили об этих самых путях, и то, чего они не говорили, но что она прекрасно угадала сама, — и тоскливо оглядела головы на стенах.
Ей вдруг стало интересно, какой окажется штаб-квартира 'Рассвета'. И не выяснится ли, что эйрдали и оборотни тоже украшают свои гостиные трофейными головами, вот только не звериными.
— Ты ведь любила Джеми, — внезапно произнёс Найдж.
Таша взглянула на него непонимающе и изумлённо, но колдун лишь повторил:
— Ты любила Джеми. Я знаю.
— Конечно, — после долгой паузы тихо ответила Таша.
Зачем скрывать то, что он наверняка хочет услышать?..
— И они тебя любили. Оба. Я видел... ещё летом. — Найдж смотрел ей в глаза, пристально и задумчиво. — А что насчёт Алексаса?
Невинный, казалось бы, вопрос неожиданно вогнал Ташу в краску.
— Что за вопрос? Он мой друг. И мой рыцарь, — почему-то сердито проговорили она. — Конечно, я тоже его люблю.
Найдж вскинул бровь, и на губах его снова заиграла улыбка. Загадочная, с капелькой хитрецы, притаившейся в уголках рта.
И Таша поняла, что следующий вопрос, который он задаст, будет с подвохом — ещё прежде, чем он разомкнул губы для первого слова.
— Ты уверена, — участливо спросил колдун, — что просто 'тоже'?
* * *
Когда Арон, закончив с едой, аккуратно отложил вилку, чтобы снова посмотреть на Мастера Иллюзиониста — волшебник беспечно складывал кораблик из накрахмаленной салфетки.
— Да, здешняя яичница и в самом деле волшебная, — любезно произнёс Арон. — Итак... Мастер. Кажется, вы хотели поговорить.
Тот, подняв взгляд, улыбнулся:
— Ожидаемые вопросы, святой отец. Мне любопытно, как наш Гирен обзавёлся такой многочисленной и... интересной семьёй.
Он немного картавил, — отчего Лив решила, что он ещё более милый, чем кажется с первого взгляда. И ничуть не походил на великих и страшных Мастеров, о которых она была наслышана с детства. Может, он не сам Мастер Иллюзионист, а его подмастерье? Все же знают, что у каждого Мастера бывает от одного до трёх подмастерьев...
— А почему вы такой молодой, если вы учили господина Гирена, который такой старый? — не выдержав, спросила Лив. — Вы что, колдуете себе иллюзию, чтобы выглядеть моложе?
Волшебник поглядел на неё с доброжелательным интересом.
— Нет, не колдую. Просто Гирен состарился быстрее меня, потому что не пользовался своим даром, а он был одним из первых моих учеников, — пояснил Иллюзионист. Просто и серьёзно, без всякого сюсюканья, которым взрослые так любят приправлять общение с детьми — Лив это всегда ужасно бесило, — и сразу стал нравиться ей ещё больше. — Волшебники стареют медленнее, чем обычные люди, но только если постоянно используют магию. Если же они перестают её использовать, старятся даже быстрее обычного. А ещё у каждого волшебника свой возраст, в котором его старение замедляется, и я вошёл в него очень рано.
— А сколько вам лет?
— Будет сто в будущем году. — Глядя на Лив, даже ойкнувшую от удивления, Мастер тихонько рассмеялся. — Неплохо сохранился, правда?
— Представляю, как вся Гильдия Магов на ушах стояла, когда тебя избрали, — буркнул господин Гирен. — Мастер Школы в сорок-то лет...
— Заклинатель до сих пор зовёт меня молокососом, — беззаботно согласился волшебник. — И я даже не собираюсь с этим спорить. Впрочем, предлагаю вернуться к вопросу, озвученному мной ранее.
Арон вопросительно посмотрел на звездочёта. Господин Гирен оглядел полупустой трактир, подозрительно покосился на сонного хозяина за стойкой — и угрюмо кивнул; появление Мастера в этом заведении не было чем-то из ряда вон выходящим, так что Иллюзионисту и его новоявленным знакомым уделяли внимания не больше, чем требовалось для принятия заказа.
— Мы встретились довольно давно, — произнёс амадэй, мирно сложив руки на столешнице. — Я странствовал по королевству, но как-то меня занесло в Фар-Лойл, и я выручил его жителей из беды.
— Какой?
— Эпидемия. Красная лихорадка.
— Так вы целитель, — сказал Иллюзионист: как будто даже удовлетворённо.
— Да.
— Сильный?
— Довольно.
— Оно и чувствуется, — просто кивнул волшебник. — И что было дальше?
— Тогдашний пастырь Фар-Лойла оказался весьма мне признателен. Поскольку у меня не имелось ни дома, ни семьи, а пастырь был уже стар — мне предложили остаться в деревне и занять место его преемника. Я согласился.
— Значит, вот как дэй-перекати-поле осел в тихой деревушке, — бесстрастно заметил Мастер. — А что насчёт знакомства с Гиреном?
— Они с женой приехали в Фар-Лойл спустя три года после того, как я стал пастырем.
— Вернулись на историческую родину, насколько я помню?
— Да. Все другие Лормари к тому времени уже скончались, и Гирен решил продолжить семейное дело потомственных звездочётов. К слову, с момента возвращения в Фар-Лойл он ни разу не удостоил храм своим посещением. — Во взгляде амадэя, обратившемся на старика, не было и тени осуждения. — А вот его супруга на первой же исповеди призналась, что пребывает в глубоком унынии и гонит от себя мысли о самоубийстве. В следующие пару месяцев мы много разговаривали и в храме, и за его стенами, и в конце концов мысли о сведении счётов с жизнью её оставили. Потом ураган разрушил храмовую пристройку, где я жил, и семейство Лормари согласилось приютить меня на время ремонта. Думаю, именно по этой причине ремонт затянулся на пять лет.
— Вот как. — Волшебник едко усмехнулся. — И кривотолков это не вызвало?
— По неведомой причине ни господин Гирен, ни его жена, ни жители Фар-Лойла не сомневались в чистоте моих намерений, — в голосе дэя послышалась лёгкая прохладца. — К тому же я часто бывал в долгих отъездах.
— А за эти пять лет, конечно, вы так прижились в звездочётном гнёздышке и так привязались к его хозяевам... или хозяйке... что не захотели его покидать.
— Он стал для нас другом, мхм. Почти сыном, — не выдержал старик. — И для Лиден, и для меня, пусть даже заходил на мою верхотуру не так часто. Если б не Арон, меня бы, мхм, и Лиден не остановила от того, чтобы покончить с муками совести раз и навсегда.
Иллюзионист внимательно выслушал его слова. Никак не отреагировав, снова обратился к Арону:
— Проповеди ему читали?
— Нет. — Улыбка амадэя была невозмутимой. — Скорее личный опыт.
— Ясно. — Волшебник опустил взгляд, удовлетворенно оглядев получившийся кораблик: салфетку накрахмалили до такой степени, что она сохраняла форму не хуже бумаги. — А Лив откуда?
— Она сирота. Я её удочерил.
— Благородство высшей пробы, — одобрил Иллюзионист. Чуть повернул голову к господину Гирену. — Положим, с родственными связями разобрались. И что заставило нашего отшельника покинуть свой скит и вернуться в Адамант?
— Неважно, — буркнул старик.
Мастер поднял глаза. Наградил бывшего ученика долгим взглядом, под которым тот вдруг заёрзал, будто нашаливший школьник.
— Подумай ещё раз, — голос Иллюзиониста был мягким, словно прикосновение кошачьей лапки. — Я ведь не просто так спрашиваю. Вдруг помочь могу.
— Может, мхм, я семье решил столицу показать...
— Сказочки кому-нибудь другому рассказывай, — бросил волшебник. — Ты приехал, потому что у тебя была веская причина приехать. И я даже подозреваю, какая.
Господин Гирен оторопело вскинул голову.
— Мхм? — только и смог недоверчиво выдать он.
— Есть кое-какие соображения. Субъективные, но мой Дар редко меня обманывает. — Иллюзионист, внезапно вытащив кошель, достал оттуда несколько монет. Положив их в плетёную корзинку посреди стола, без лишних слов поднялся на ноги. — Сегодня, в девять вечера, здесь же. Если надумаешь обратиться за помощью, буду рад помочь.
И, взметнув белой мантией, вышел вон.
— Ишь, не холодно ему, — буркнул старик. Беззвучно пошевелил губами. — Арон, он правда догадывается?
— Правда. И мне даже стоило некоторых усилий это узнать. — Амадэй сосредоточенно смотрел на дверь. — Мастера Школы...
— Ты что-то задумал, — обречённо констатировал старый волшебник.
— Задумаю, если всё пойдёт так, как я ожидаю. — Арон встал. — Пройдёмся до особняка?
— А чай? — возмущённо подскочила Лив. — И пирожное он мне заказал!
Амадэй, уже шагнувший к выходу, обернулся. Пристально посмотрел на приёмную дочь.
И мирно сел обратно.
