Мир. Наследники ушедших

Выполз он оттуда не очень скоро, я уже успел приструнить этих двух дружков, затеявших спор из-за какой-то мелочи, и наливал себе вторую кружку чая.

— Ну как, — поинтересовался я, пододвигая ему его кружку, — вспомнил?

— Мне снилась бабушка... — как-то отстраненно ответил он, ухватился за нее, выпив одним глотком чуть не половину, и тут же выплюнул все обратно, взвыв: — Твоя малина! Ты что, предупредить не мог?!

— Скажи спасибо, что я тебе вообще чай налил. А предупреждать о том, какой он температуры не мое дело, у тебя на это есть глаза и язык! — фыркнул я, и, не сдержавшись, добавил: — Что, твоя бабушка такая страшная?

— При жизни была красавицей, но она умерла девять лет назад, и именно в полуразваливающемся виде она мне и приснилась, — его аж всего передернуло, да и меня тоже. Фантазия-то у меня буйная и порой слишком живая. — Ругалась сильно, говорила, что я глупый, и не оправдал ее надежд, а ведь мне созданы все условия... в общем, жуть полнейшая, но такая реальная! — он задумчиво вцепился пальцами в волосы и устало произнес: — Голова болит.

— Ложись уж, — вздохнул я. — Все равно тебе на консультации делать нечего.

Он было кивнул, соглашаясь, но подумав, сказал, что лучше на улицу выйдет, проветрится.

Сир

Димка нервничал и даже не старался это скрыть. Смешно, на сессии и то так не волновался, алхимию сдавал не заикаясь, хотя перед этим умудрился взорвать котел. И, как мне кажется, сейчас его больше всего волнует не сам обряд крещения, а то, что после него нам придется идти на встречу с его семьей, членом которой я теперь тоже являюсь. Стоило мне об этом подумать, как меня тоже начинало трясти, а желание смыться от него становилось все сильней. И как я только на это согласился?! Нет, не буду спорить, в новом статусе я смогу принести ему больше пользы, смогу помочь в случае чего, но, опять же, сколько несчастья я могу ему причинить? Но раз меня никто не слушает, пусть он и отдувается. Надеюсь, его родственники успеют подсуетиться, если проклятье активизируется?

Место мы выбирали вместе с Ягой и его матерью, девятого числа здесь будет проходить определение уровней, энергетика самая что ни на есть подходящая, тут когда-то находилось капище богини Судьбы Мокошь. Яга изначально помогала ей, считалась ее названной сестрой, а после того, как сбежала из Ирия от Чернобога, стала первой жрицей. Но не буду углубляться в историю, если мы сейчас не начнем, Димка останется без крестного, потому что сам его и задушит. Я помог ему набрать сухостой для костра, достал огниво и протянул его мальчишке. Все то, что происходило дальше, уже давно изжило себя, это архаизм, можно было бы воспользоваться зажигалкой, или, в крайнем случае, зажечь факел мог бы и сам Дмитрий, но если мы хотим все сделать правильно, нельзя нарушать установленные порядки. Так что придется ему попотеть. Я уселся в стороне, повторяя про себя наговоры (лучше вызубрить, если собьюсь, придется начинать все с начала и место другое искать), краем глаза наблюдая за тем, как Димка пытается выбить хоть одну искру.

Полчаса спустя ему это с трудом, но удалось, он упал на землю, довольный собой донельзя. Я усмехнулся, хорошо представляя себе, как он устал раздувать огонь, даже не хочется его трогать, но все только начинается. Теперь нам предстоит узнать, достоин ли он такой чести. Мы с ним нашли подходящий пень неподалеку, вытащили его на поляну, и Димка начал стаскивать с себя одежду. В это же время я кинжалом очерчивал вокруг колоды, на которой ему предстоит сидеть. Он взобрался на нее, сел на колени и весь буквально съежился, прекрасно зная, что последует дальше. Яга специально очень подробно описывала эту часть обряда, чтобы он, не дай бог, не сбежал, когда я достану из сумки топор. Я подошел к нему сзади, трижды взмахнул им у него над головой, так, чтобы лезвие слегка касалось его волос. Затем бросил топор себе за спину и обернулся, с затаенной надеждой что, лезвие будет указывать куда угодно, только не на нас. И все три раза лезвие падало в нашу сторону. Я сквозь зубы выругался, подхватил с земли флягу с родниковой водой и полил его ею. По телу Димки пробежала дрожь, он весь передернулся, но промолчал. Мы не на территории замка, температура ниже пяти градусов мороза. Или просто не смог расцепить зубы?! Не важно, у нас обряд в самом разгаре, нельзя отвлекаться. Я подхватил факел, над которым Димка так трудился, обнес его им по направлению движения солнца, обсыпал зерном, который для этого случая приготовил Кузьма, и, искренне радуясь тому, что все это никто не видит, вскинул правую руку к небу:

— Го-ой! Го-ой! Го-ой! — протяжно взвыл я, заставив его вздрогнуть.

Наконец, Димка смог встать с колен, я выложил круг сухостоем и поджег его. А пока огонь разгорался, я вылил на него остатки родниковой воды, восклицая при этом:

— Яко тоя вода чиста, тако будет чисто лице; яко тоя вода чиста, тако будут чисты мысли; яко тоя вода чиста, тако будет чисто имя! — и так три раза, да еще ни в одном ударении не ошибись, и с ритма не сбейся. Тьфу!

Однако, дальше все пошло не по плану, совсем не по плану. Димка закатил глаза и, как какая-нибудь кисейная барышня, свалился в обморок. Костер ярко вспыхнул, едва не опалив мне руки. Я отшатнулся, огонь охватил тело моего несостоявшегося крестника и взметнулся к небу, а я словно прирос ногами к земле, не в силах пошевелиться.

Радмила

Я боялась. Мне хотелось кричать о том, что я не хочу знать, что я хочу просто жить, но, видимо, настой, которым угостила меня бабушка ("Для успокоения нервов"), обладал наркотическим свойством. Я видела все словно во сне, и так же как и во сне не могла ни пошевелиться без ее разрешения, ни издать ни звука. Сестры, весело смеясь, обряжали меня, крутя перед зеркалом, как куклу. Они помогли мне натянуть на голое тело нечто белое, больше напоминающее ночную рубашку, чем платье, заплели волосы в косы и надели сверху венок, который я собственноручно сплела сегодня утром. Потом напоили меня водой и, подхватив с двух сторон под руки, повели по коридорам к купальне, где уже собрались все представительницы нашего рода.

Дом у нас просторный, светлый и красивый, с длиной историей, он не раз перестраивался, не раз бывал разрушен чуть не до основания, его даже перетаскивали с одного места на другое, но это все тот же дом, где когда-то жила основательница нашего рода. Валькирии пришли на Русь вместе с варягами, изначально они забирали только их, но шло время, поверили в них и русичи, и валькирии стали привечать и павших воинов новых земель. Врата Вальгалы открыты для всех, кто пал в бою, главное найти к ним дорогу, то есть поверить в тех, кто ежедневно провожает к ним сотни мужчин. Не знаю уж как, история об этом умалчивает, но встретились однажды русский купец и валькирия Вигдис, встретились и влюбились друг в друга. Вигдис нарушила все законы валькирий, спася возлюбленного от практически неминуемой смерти, за что и была изгнана из Вальгалы. Пятнадцать лет спустя, когда купец очередной раз уехал на очередную ярмарку, Вигдис осталась дома, она была на сносях и боялась, что не выдержит тяжелой дороги. Пока муж отсутствовал, она родила сына, наследника, о котором он так мечтал, но ребенок родился мертвым. Спустя три дня после похорон на деревню напали печенеги, и Вигдис встала на защиту своего дома и своих дочерей. Понимая, что будучи человеком, она не сможет справиться и с одним мужчиной, она призвала свое копье, вернула себе бессмертие, зная, что больше не увидит своего мужа. Но оно защищало лишь ее, кочевники убили ее старшую дочь Фрею. С мертвым телом на руках она пришла к Одину и попросила сделать ее дочь валькирией, дать ей вторую жизнь. Один сжалился над горем матери и вернул Фрею к жизни, а самой Вигдис разрешил вернуться к выполнению своих обязанностей, чему та была несказанно рада. Однако, когда ее муж умер, она окончательно отказалась от бессмертия и ушла с ним, наказав дочери следить за семьей. По крайней мере, так написано в наших хрониках.

Время шло, мир менялся, и когда боги решили оставить людей наедине с собой, ушли и валькирии, осталась только Фрея и остальные представительницы нашей семьи. Ряды их пополняются постоянно, они все смотрят за тем, чтобы с сестрами не случилось чего плохого. Мне в свое время очень хотелось спросить у каждой из них, а не завидуют ли они своим младшим сестренкам, которые живут до старости, воспитывают их детей, любят и умирают, но я знаю, что никогда не решусь сделать это. Ведь мой вопрос для них наверняка, что соль на открытую рану.

Мои кузины исчезли, уступив место двум валькириям, которые распахнули передо мной двери в купальню. Темнота на мгновения ослепила меня, я зажмурилась, и тут же почувствовала, как чьи-то руки ласково обхватили мои плечи и потянули в сторону бассейна. Я открыла глаза, пытаясь разглядеть лица тех, кто давно уже умер. Ведь их портретов нет даже в картиной галереи, всем изначально было известно, что они не принадлежат нашему миру, так зачем напоминать себе о том, кого скоро не станет?! Так говорит моя бабушка, и никто с ней не спорит. Мне помогли спуститься в воду, меня крепко держали за руки, на случай если я испугаюсь и попробую вырваться. А мне наоборот хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, мелькнула даже шальная мысль — утонуть, прекратить все раз и навсегда! Но я знала, что это бессмысленно, они не позволят этого сделать, поэтому бесстрашно позволила утянуть себя под воду. Оттуда, со дна бассейна, я видела, как зажигаются потихоньку свечи, освещая лица валькирий. Они все разные, нет в них не одной похожей черты, все бесчувственные, холодные, как вода, что меня окружает. Только в глазах Фреи светится любопытство, вот она, единственная, кто сидит. Она пристально смотрит мне в глаза, словно ищет в них что-то. Не знаю, сколько я пробыла под водой, все это время я зачарованно разглядывала лицо пятнадцатилетней девочки, являющейся моей далекой пра-пра-пра-...-бабушкой. Я даже не слышала пения остальных валькирий и очень разочаровалась, когда меня, наконец, вытащили наружу, и Фрея, отведя глаза в сторону, провозгласила:

— Через год мы вновь встретимся...

Глава двенадцатая

Зимнее солнцестояние

Сергей

Первый выходной после окончания сессии. Для любого студента это один из самых любимых праздников, так что наша активная группа, организованная нашими девочками, объявила общий сбор "У Горазда". Я скосил глаза на часы-ходики и вздохнул. Надо было с самого утра туда пойти, все равно "Ближе к вечеру!" — как выразилась Мила, понятие довольно растяжимое, но зато гарантированно бы не встретился с дядюшкой. Он у меня по таким местам не ходит. Теперь я точно опоздаю, а все дело в том, что дядя Волк слишком занят, чтобы считаться с чужим временем. Он, наверное, до сих пор не женат, и с очень большой долей вероятности, что я стану его правопреемником. Об этом вся семья уже благополучно забыла, он же крайне не вовремя вспомнил, и меня наверняка сейчас ждет лекция на тему, как должен себя вести будущий Советник. Все что он может мне сказать, я уже знаю:

— Будущий Советник должен умным, будущий Советник должен быть хитрым, будущий Советник должен быть осторожным, галантным, остроумным, эрудированным... — этот список я могу продолжать до бесконечности, он у меня на подкорке головного мозга высечен.

Заметив мой взгляд, Волк улыбнулся и, аккуратно поставив чашку на блюдце, жестом приказал прислуге удалиться:

— Итак, — задумчиво протянул он, — сессию ты сдал вполне прилично.

Он так всегда, говорит о чем-нибудь совершенно отвлеченном, о погоде, о ценах на продукты, рассуждает о чем-нибудь возвышенном, а потом бац, задает каверзный вопрос, и ты в шоке. А что отвечать-то? Но я ученый, поэтом лишь безразлично пожимаю плечами:

— А вы сомневались?

— Да нет, что ты! — он откинулся на спинку стула и продолжил свой светский монолог: — Я слышал, вашу группу ведет Серпуховской. Говорят, он очень хороший преподаватель... — я вновь лишь пожал плечами. Что я могу сказать о нем, если мы видим его только на географии и рунописи, и тогда, когда его обязывает Кощей, все остальное время нами занимается Сир, там подпнет, тут что-нибудь посоветует. Я даже не удивился, когда Димка решил сделать его своим крестным, всем известно, что вампир встречается с его внучкой, интересно только как ему удалось его уговорить. Я ведь слышал, о чем они разговаривали на нашем дружеском матче по футболу, и Сир явно не горел желанием возлагать на себя такую ответственность.

Плавное течение моих мыслей и тихий голос дяди прервал дребезжащий звон зеркала в кармане моих брюк. Волк Вячеславович поморщился, но вежливо замолчал, давая мне возможность ответить на звонок.

— Орлов! — разнесся по всему ресторану голос Милы, — где ты шляешься?

Я покраснел, пообещал высказать ей при встрече все, что думаю, но так как, к сожалению, зеркало — это не сотовый телефон, о котором рассказывали Димка и Мишка, его не отключишь, звонок можно лишь проигнорировать и дождаться, пока он сам заткнется, пришлось отвечать:

— Я занят, скоро подойду.

— Занят он! — возмутилась девушка. — А то, что тут только тебя и ждут, тебя не волнует?

Я пробормотал извинения, и быстро вышел из-за стола, прикрыв зеркало рукой.

Нет, ребята точно знали, кому поручить вызвонить меня, Мила у нас самая настойчивая в этом плане, все остальные удовлетворились бы моими словами и отключились бы, но не она. Надо будет на нее Митьку натравить, они два сапога пара, причем, Люда побаивается нашего Митрофана, считает его излишне активным. Уж кто бы говорил!

— Вы что, без меня один вечер провести не можете? — прорычал я, чуть не разбив зеркало.

— Не можем! — теперь в зеркале отражалось лицо Рады. — Здесь школьники собрались, а Димке это не нравится.

Я сердито выругался в полный голос, вызвав этим недовольные взгляды метрдотеля и нескольких посетителей. Уж не знаю, что случилось с Димкой во время крещения, но вернулся он сам не свой. Пусть Мишка твердит, что пришел он еще нормальный, разве что усталый, но это естественно. Они еще потом долго разговаривали, ругали Маньяка, опять устроившего бедлам в главной кухне, а потом легли спать. Не мог человек за ночь так измениться, да мы уже и у Кузьмы спрашивали, он никуда не выходил, следовательно, то, что с ним произошло, случилось скорей всего именно во время крещения. И ведь даже никому не пожалуешься, со стороны эти изменения не заметны, ведь если бы не Нина, мы бы и не обратили внимания на его задумчивость. Уж не знаю, что ей в нем не понравилось, она и сама ничего вразумительного сказать не может, она полдня его специально доставала, пытаясь понять. Только когда ей это не удалось, пошла к девчонкам. Те решили выяснить все на месте. Очень, надо сказать, вовремя они подошли, без помощи Рады мы с Марком с ним бы не справились, нам и вчетвером с трудом удалось оторвать его от этого парня (а ведь с виду не скажешь, что он такой сильный). А то, что он неожиданно легко сдался на милость ее Силам, нам не понравилось еще больше. Кстати, вот еще один камень в огород Серпуховского: он проигнорировал наши слова, просто отмахнулся. Мы думали обратиться к Сиру, но это глупо, он должен лучше нас знать, что происходит с его крестником, а раз он не волнуется, то и нам не о чем волноваться. Этим мы себя и успокаивали. Видимо зря.