Я умею прощать

При нормальных обстоятельствах подобные перестановки были бы даже лестны. Теперь же воспринимались подобно кандалам, вынужденной и единственной альтернативой смертной казни. Обе мы были ничем иным, как марионетками, которых необходимо держать на коротком поводке.

Да, нам предоставлялась некоторая доля свободы. Творите, но помните на кого работаете, кому обязаны и чем вам будет грозить забывчивость. Именно это в хорошо завуалированной форме нам и было объявлено во время "дружественного" ужина. К счастью, о том, что решили между собой Михаил Сергеевич и Коловертов, я узнала еще до того, как мы в сопровождении трех охранников — по штуке на каждого — подъехали к любимому ресторану владельца журнала. Зачем охрана? Я тоже задалась этим вопросом, и само собой озвучила его свекру.

— Вы же говорили, что все улажено. Зачем в таком случае это? — покосившись на трех амбалов в черных костюмах, усмехнулась я. Наигранно и нервозно.

— Охрана? Для антуража, — скривился Михаил Сергеевич. — В "Марио" на Климановке — это своего рода часть дресс-кода. Ты же была там?

— Давно. Не люблю я такие заведения.

— Это ты зря. Кормят там неплохо. Публика, конечно, пафосная, да и цены космические, но оно того стоит.

— Тем более, сегодня. Нам есть что отпраздновать, — попытался подбодрить меня Матвей.

— Что именно? — снова заметно напряглась я, переводя взгляд с мужа на свекра и обратно.

— Прежде всего, успешное решение нашей "небольшой" проблемки, — сделав ударение на предпоследнем слове, произнес Михаил Сергеевич, и тут же, будто спохватившись, добавил. — Ну, а заодно и твое новое назначение.

— Какое назначение? — подозрительно переспросила я.

— Ты с завтрашнего дня новый шеф-редактор журнала "РезонансЪ". И, милая моя, не вздумай ерепениться, когда Коловертов об этом объявит сегодня за ужином. На всякий случай предупреждаю. Знаю, что ты далеко не дура, и понимаешь, чем для всех нас может обернуться твоя непокорность. Но все же...

— Я понимаю...

— Понимаешь, вот и отлично. Пути назад уже нет. И в другое издание тебе никто не даст уйти в свете последних событий. Поверь мне на слово.

— Верю, — угрюмо буркнула я. — Шеф-редактор... неплохо звучит.

— Еще как неплохо, — успокаивающе улыбнулся Матвей. — Теперь перед тобой открываются новые горизонты.

— В клеточку... — досадливо поморщилась я.

— Только если ты переступишь установленную черту, — не терпящим возражений тоном, отчеканил Михаил Сергеевич и, будто давая понять, что разговор окончен, прикурил, громко щелкнув крышкой зажигалки.

Мы с Крепской черты не переходили, за сенсациями не гнались, решив, что сделать журнал интересным можно и без хождений по бреющей. "РезонансЪ" все-таки не новостной обозреватель, а "культурный еженедельник". Да, шумиха вокруг взрыва и олигарха с его "сиротским бизнесом" привлекла к нам внимание, теперь оставалось удержать завоеванные высоты. И это у нас получалось неплохо. К концу весны мы уверенно заняли собственную нишу среди глянцевых СМИ, у нас появилась своя, быстро растущая аудитория. И, да, нам было чем гордиться. Мы — я, Крепская, весь творческий коллектив журнала — сумели вернуть загнивающее издание к жизни.

Положив в основу новой концепции журнала меценатство и благотворительность в современной России, мы не стали ограничивать себя территориальными и временными рамками. И пусть темы, поднимаемые из номера в номер, так или иначе имели общее связующее звено, их спектр оказался весьма широк. Уже через неделю после моего торжественного вступления в должность, журнал пополнился новыми рубриками — исторической, искусствоведческой и страноведческой. От многих разделов, занимавших ключевые позиции на страницах прежнего "Резонанса", пришлось отказаться. Без сожаления. Хотя что-то, в частности "Модный павильон", "Светский раут" и "Пристанище автомобилиста", после внесения существенных изменений, сумело стать неотъемлемой частью издания.

В начале марта была опубликована "пробная" статья об автомобильных клубах и их общественно-полезных начинаниях — прежде всего, поездках по детским домам и донорстве крови. Как выяснилось, это была удачная идея. Дело оставалось за малым — найти грамотного специалиста в данной сфере. На ловца и зверь бежит...

Только вопреки собственным ожиданиям я этому зверю не слишком обрадовалась. Зато Верка была на седьмом небе от счастья.

— Кир, — без стука ворвавшись в мой кабинет, восторженно зашептала она. — Кира, умоляю! Я знаю, это моя судьба! Умоляю!

— Что опять? — подняла я на нее равнодушный взгляд.

После взрыва наши отношения вряд ли можно было назвать дружескими, но и конфликтов между нами, к счастью, тоже не возникало. Выйдя на работу после отпуска, уже в новой должности, я не долго думая спросила Верку о произошедшем в ночь взрыва, и она наивно хлопая ресницами, подтвердила предположение Михаила Сергеевича о звонке Коловертову. Моя подруга действительно не видела ничего зазорного в том, что распечатала конверт и зачитала своему любовнику содержимое письма, все ведь закончилось как нельзя лучше.

Я не стала объяснять ей, чем именно мне грозил ее поступок, просто с тех пор старалась держать подругу на расстоянии, а она некоторое время пыталась вести себя будто этого не замечает. То и дело забегала ко мне в кабинет по поводу и без него, в свойственной ей манере что-то постоянно щебетала, настойчиво звала составить ей компанию за обедом или выбраться куда-нибудь вдвоем после работы. А по прошествии месяца все-таки повесила на меня клеймо "зазнавшейся стервы".

Мне доводилось слышать от нее и более красноречивые эпитеты, но к тому моменту я настолько свыклась с мыслью о предательстве подруги, что разговор, случайным свидетелем которого я стала, вызвал лишь легкий дискомфорт. Вру, конечно. Иначе никак. Но больно действительно не было, скорее, обидно. Впрочем, какая разница?

Я должна была проверить степень готовности и качество статей для нашей самой проблемной рубрики — "Модный павильон". По-хорошему, кумушек, собравшихся в этом отделе, стоило просто разогнать по домам, но мы с Крепской зачем-то тянули кота за хвост и пытались заставить их работать. И не как они привыкли, то есть через пень колоду, а в нужном нам русле. Результат был ничтожен. Они упорно не желали понимать, что их дальнейшая работа в "Резонансе" висит на волоске, и еженедельно подсовывали вместо качественного, хорошо продуманного материала, напечатанные на скорую руку творения из серии "какой оттенок голубого или розового будет, по их мнению, на пике популярности в новом летнем сезоне".

Я взяла работу "Модного павильона" под личный контроль, досконально проверяя все вплоть до орфографии в черновиках. В то утро я снова бодро шагала на баррикады и, остановившись у приоткрытой двери, стала свидетелем оживленной дискуссии.

Подслушивать, притаившись за дверью, я всегда считала ниже своего достоинства. Тот инцидент не стал исключением, просто присутствующие были настолько увлечены обсуждением моей скромной персоны, что даже не заметили моего появления в дверном проеме.

— Ну-ну! Звезда... Сами знаете, с чем рифмуется, — язвительно усмехнулась Верка и продолжила свою обличительную речь, сидя напротив главной сплетницы редакции. — А кем бы она была без Городищенских? Никем! Дыркой от бублика. Не видать ей места шеф-редактора, если бы не ее свекор. Это же именно он ей место выхлопотал. И теперь она возомнила себя высшей расой и нос ото всех воротит....

— Ну, про высшую расу это уж ты загнула. Она не меньше остальных вкалывает, — перебил ее один из фотографов. — Стерва, конечно, наша Кира та еще, но таланта у нее не отнять.

— Ну-ну. Как отнять то, чего и в помине нет... — фыркнула Верка. — Просто подфартило девке в жизни. Хотя видели бы вы, как она за Матвеем своим когда-то бегала. Чуть ли не ковриком под ноги стелилась. И ничего... Теперь будто ни в чем не бывало гордую строит.

— Наша Кира? Вот умора... — хохотнула корреспондентка "Модного павильона".

— Ага, серенады ему по ночам под гитару пела. А он знай себе по другим бабам ходит и на нее как на таракашку смотрит.

— Видел я их пару раз вместе, — снова вмешался фотограф. — Так он с нее пылинки сдувает...

— Это сейчас, а раньше... — загадочно протянула Верка, обведя коллег многозначительным взглядом.

— Да, уважаемые, а раньше расчетливая стерва Кира, была сверхъестественно живучим насекомым, способным выжить даже после ядерного взрыва, — решительно привлекла я внимание присутствующих к своей персоне. — Следующий номер "Резонанса" решено посвятить мне, я правильно поняла суть дискуссии?

— Кира, не сердись, — первым пришел в себя все тот же лояльный ко мне фотограф.

— Да разве я сержусь? Мне даже льстит такое внимание. Но прошу заметить, что новый номер должен быть сдан в печать через два дня, а ничего толкового от данного отдела, я еще не получила. Вера, и, кстати, я что-то не припомню, когда именно было решено перенести секретариат сюда. Напомнишь?

— Ну, и стерва же ты! — сверля меня яростным взглядом, проскрежетала сквозь зубы Верка и неохотно поднялась со стула.

— Я рада, что ты это, наконец, поняла. Дело осталось за малым — незамедлительно отправиться на свое рабочее место и перестать отвлекать остальных.

Разговор получился довольно резким и на его фоне столь восторженный шепот о судьбе, дополненный мольбой во взгляде, даже через пару недель после инцидента выглядел совершенно неестественно. Но Верка будто забыла о наших "разногласиях" и упорно щебетала что-то невразумительное.

— Кира, умоляю, возьмите его!

— Кого?

— Да парня, который на собеседование пришел!

— Посмотрим по результатам собеседования.

— Ну, Кир! Какое собеседование? Я знаю, он моя судьба!

— Вера, в данный момент мы ищем грамотного специалиста, а не спутника жизни для тебя. Так что...

— Кира! — взвыла Верка. — Ну, пожалуйста! Такой мужик может быть хоть...

— Вер, — прервала я ее страстную речь о мужчинах. — Прекрати. Пригласи Крепскую в переговорную. Я сейчас туда тоже приду. Посмотрим на твою "судьбу".

— Я очень на тебя надеюсь! Прошу тебя, ради меня... — выскальзывая в приемную, прощебетала Верка и тут же, судя по доносившимся из-за двери голосам, начала охмурять явившегося на собеседование мужчину. Впрочем, для моей горячо любимой подружки это было в порядке вещей. Даже странно, ведь лет до двадцати, особой любвеобильностью она не отличалась и была весьма сдержана в общении с противоположным полом, а потом будто в одночасье превратилась в рьяную соблазнительницу. Я сбилась со счета, выслушивая ее откровения о многочисленных судьбоносных встречах, поэтому особого любопытства в преддверии собеседования с очередным кандидатом на роль спутника ее жизни не испытывала. И каково же было мое удивление, когда явившись в переговорную я обнаружила там Артема. Да, именно того мачо, с которым мне несколько месяцев назад довелось флиртовать в караоке-клубе.

Как бы я не относилась к Артему в личном плане, его кандидатуру на роль ведущего рубрики "Пристанище автомобилиста" мы с Крепской все-таки одобрили. И Веркина судьба здесь, само собой, в расчет не бралась. Артем действительно показал себя весьма грамотным специалистом, и упустить его мы просто не имели права.

Судя по его самодовольному виду, в своих шансах получить работу в "Резонансе" Артем не сомневался. Сложно сказать, чем эта уверенность была подкреплена в первую очередь — собственными способностями или личным знакомством со мной. Мне не хотелось забивать голову подобными размышлениями и Артем, будто почувствовав мой настрой, некоторое время вел себя как нельзя более корректно и даже официально. По сути, не так уж он и отвратителен, как мне казалось во время свидания на катке. Просто он не Матвей. А в целом, с его недостатками можно мириться, был бы стимул. Верка, например, и вовсе воспринимала их исключительно как достоинства. А я благодарила всех известных мне святых, что когда-то не догадалась поделиться своими проблемами с подругой и теперь она пребывала в блаженном неведении и о моей краткой связи с Артемом, и даже об измене Матвея. Хватит и того, что она узнала о неких неурядицах в нашей семье и не преминула поведать об этом окружающим.

* * *

В отличие от упорных и изнуряющих боев на карьерном фронте, отношения с Матвеем складывались как нельзя более гладко. Спустя несколько месяцев после примирения мы по-прежнему дорожили каждой секундой проведенной вместе.

У меня, конечно, были небольшие опасения, что появление в редакции Артема, не лучшим образом скажется на атмосфере в семье, и до поры до времени, старалась держать сей факт в тайне от Матвея. Шансы на успех были почти грандиозными, так как уж чем-чем, а моими подчиненными, он интересовался ничтожно мало.

Ситуацию с Веркой, само собой, он без внимания не оставил, считая этот вопрос весьма принципиальным. А узнав о том разговоре в "Модном павильоне", вообще порывался вмешаться.

— Вот ведь гадина. А ты все "подруга", "с первого класса вместе". Я тебе уже давно твержу, что она тебя ненавидит! Гнать ее нужно из редакции. Пригрели змею на шее.

— Ага, хорошо придумал! Гнать... Любовницу Коловертова, от которой он узнает все сплетни. Крепская бы давно от нее избавилась, если бы могла. Только кто нам позволит? Вот она и мутит воду, осознает свою "неприкосновенность".

— Надо бы с Коловертовым поговорить.

— Ну да, — усмехнулась я. — И выставить себя же на посмешище. Пусть пока живет, а дальше видно будет.

Когда наступит это "дальше", даже предположить было сложно. В результате, вплоть до осени все шло по накатанной.

Наш семейный фотоальбом усиленно пополнялся жизнерадостными снимками, Алиса с каждым днем все увереннее выговаривала новые слова, удивляя окружающих и, прежде всего, логопеда столь стремительным развитием, а мы с Матвеем купались в почти безоблачном счастье.

Но вопреки мнению, которое складывалось у окружающих обо мне и моей идеальной жизни, я все отчетливее осознавала ее противоречивость. Со временем, глядя на дочь, на Матвея, вычитывая статьи о многочисленных сиротских приютах перед публикацией, волей-неволей начала вспоминать о том другом ребенке — маленькой девочке Наде, о которой мы так старательно пытались забыть.

Нет, я вовсе не заговаривала о ней ни с Матвеем, ни с его родителями, но мне кажется, они испытывали схожие чувства. Мы ведь вовсе не каменные, и человечность нам не чужда, особенно, если жизнь долгое время не подкидывает неприятных сюрпризов.

Не буду отрицать, я до сих пор уверена, что если бы в нашей семье не наступило это долгожданное затишье, я вряд ли обеспокоилась бы судьбой подкидыша, но напряженность спала и под предлогом написания новой статьи я решила посетить тот Дом малютки, куда определили девочку.

Не стоит воспринимать мой поступок как истинную заботу о Наде, я просто тем самым хотела успокоить свою неожиданно проснувшуюся совесть. Успокоила. Пообщалась с заведующей, убедилась, что она милейшая женщина, отдающая всю душу детям, оказавшимся на ее попечении, и попыталась, не раскрывая своей личной заинтересованности, расспросить о нашем подкидыше.