Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

— Нет, — ответил Флей.

— Почему?

— Потому, что я вам не нужен!

Такого ответа халиа ожидали меньше всего — такого ответа... и такого тона. Флей вскинул руку, призывая к тишине.

— Я помню все — теперь... Я помню все, даже битву в Терпилае... Когда вы предали меня. И себя. Что, не помните? Не узнаете? Я так и знал. Вы уже забыли... как один из ваших командиров, мой ровесник, убедил основную армию подойти позже... оставив нас гибнуть.

Флей обвел толпу взглядом, не опуская клинка. Глаза его сияли светом Эфира, заставляя каждого, кто заглянет в них, дрожать от страха.

— Где он?! — выкрикнул спирит. И чуть тише продолжил. — Нет его. Он там, где и достоин находиться — в могиле, сам подписавший себе приговор. Так и должно быть... Но вы, вы... Я помню, у меня было много врагов и мало друзей. Что уж там, но как, как можно ненавидеть одного человека сильнее, чем нашего общего врага — Лоранд?

Молчите... И правильно. Вам нечего ответить. Тем из вас, что согласились погубить меня... и тем, что промолчали. Но пусть так. Пусть забыли о своем народе ради меня враги. Но друзья?..

Меч в руке Флея описал дугу и указал на одного из халиа, мужчину примерно его возраста, при оружии, с гордым, красивым лицом.

— Ты! Не узнаешь меня?.. А я, как ни странно, тебя хорошо помню... Ведь ты был моим лучшим другом, и сражался со мной рука об руку. Вспомнил?

Гордая маска сползла с лица парня. Он в ужасе воззрился на спирита. Флей не старался управлять разумами этих людей, но теперь... В каждое слово он неосознанно добавлял власти.

— Узнаешь... — удовлетворенная улыбка — А помнишь ли ты ту ночь, когда мы, плененные воинами Лоранда, пытались заснуть после дня пыток? Когда ты, вытащив незнамо где спрятанное лезвие, разрезал ремни на своих руках и бросился бежать, оставив меня на растерзание — а я не мог даже крикнуть — этим я лишь погубил бы и тебя... Впрочем, стоило так и сделать.

Имперцам оказалось очень интересно, почему это я не теряю сознание при таких пытках, когда человек уже умирает от болевого шока... Хоть я и стал благодаря этому тем, кто я есть — я не благодарю ни карателей, ни тебя, предатель.

Спирит окинул взором народ.

— Вы предали меня, когда я был простым воином, теперь же, когда я — второй спирит, вы готовы мне пятки лизать, чтобы я остался? Смею вас разочаровать, но некоторые вещи простить нельзя. И среди них — предательство и лицемерие. — Флей говорил, и чувствовал, как подтверждают его слова две прошлые ипостаси: безымянный воин, тот, что жил по законам чести и циничный наемник, который никогда не прощал подлости — и рождается третья личность, синтез старого и нового, тот человек, что являлся ему во снах, истинный Флей.

Флей направился к воротам, но путь ему преградили трое воинов.

— Извини, спирит, — сказал один, в легкой броне, с лицом, скрытым шлем-маской. — Но ты должен остаться. Выбора у тебя нет.

— Ой ли? А если я не хочу?

— Тогда мы тебя заставим. Ты высказался, теперь выслушай нас.

Со спины подошли еще двое с мечами. Флей оказался окружен.

— Мы чувствуем твою силу, Спирит. И надо быть мертвым, чтобы не почувствовать. Мы знаем, на что ты способен. Один ты мог бы победить целую армию, с тобой мы бы раздавили имперцев как блоху. И мир снова стал бы нашим. Достанься ты Лоранду — и нам придет конец, вашей общей силе будет нечего противопоставить. Мы не имеем права дать тебе уйти. Оставайся, Флей. Или умри.

— Мне не нравятся твои слова, воин... И больше всего мне не нравится, что ты говоришь обо мне как об инструменте, как об оружии, с помощью которого можно захватить мир. Я не желаю быть оружием. Ни в руках халиа, ни в руках Империи. Я просто уйду.

— Мы не позволим тебе просто уйти.

— Могу уйти по трупам.

Молчаливым кивком воины согласились с предложением, и вытащили из ножен мечи, средней длины, изогнутые и плоские. Пять мечей.

И один в руках у Флея.

"Пятеро — это слишком много. Даже для тебя".

Спирит рванулся, проскользнул между мечами противников, еще не успевшими сомкнуться. Вырвался из окружения... И оказался отрезан от ворот... Ворота, впрочем, все равно закрыты.

Сомкнулись со звоном клинки, Флей завертелся волчком, отражая удары, уклоняясь... Впервые ему встретился достойный противник... Вот только сейчас противников было пять. А пять воинов халиа — это не пятерка бандитов, и даже не пятеро убийц Черной Вуали. Пятеро халиа — это смерть.

Удар. Еще удар. Пируэты, уклонения... Затрещал проклятый имперский костюм... не зря, не зря Флей не хотел его надевать.

Все тяжелее и тяжелее двигаться... Звон металла сливается в сплошной гул... Стук сердца отзывается болью...

Одно-единственное слово может спасти его жизнь. Но произнести его — значит предать себя.

Вдох. Кувырок по земле назад... Костюм остался на земле. Сразу стало холоднее — и свободнее.

"Так не победить", — отозвалось в голове у спирита. Он выдохнется первым. Неизбежно.

И, что самое мерзкое, с каждым движением, с каждым ударом он чувствовал все тоньше, видел новые краски Эфира... к спириту приходила его подлинная сила.

Уже не осталось ничего, что могло бы скрыться от его взгляда. Халиа были теперь понятны ему как никто — но не становились от этого друзьями.

Что толку от всей этой силы, если она даже не поможет своему носителю выжить?..

Или поможет?

Волна энергии сорвалась с пальцев Флея и швырнула пятерых противников на землю. Только вот уже не пятеро их было — все, у кого было с собой оружие, стремились вступить в этот бой. Опытные воины, вместе они сражались ничуть не хуже, чем поодиночке.

И сил на всех не хватит даже спириту.

Флей прыжком вырвался из окружения — и оказался загнан в угол. Впрочем, здесь у него как раз появились шансы: в узком проходе противники могли подходить лишь поодиночке.

Один из противников шагнул вперед, одержимый жаждой крови. Флей промолчал и продолжил рубиться, лишь с большей яростью нанося удары, когда узнал лицо бывшего друга...

Предатель нанес удар, Флей отвел меч противника в сторону.

Кривые мечи сплелись. Противники сдавили рукояти, пытаясь пересилить один другого. На секунду они замерли... Замерли и воины за спиной бывшего друга.

Флей удивленно усмехнулся, когда прочел их мысли: у соперника оказалось гораздо больше врагов — никто не ударил его в спину лишь потому, что это считалось недостойным.

Спирит внезапно, вместо того, чтобы продолжать выворачивать меч, резко рванул его в свою сторону. Халиа не хватило реакции, чтобы удержаться на ногах...

На землю он упал уже мертвым. Эльфийский клинок сделал свое черное дело.

— Кто следующий?! — выкрикнул Флей. Он с недовольством отметил, что голос чуть дрожит.

— Я! — раздался голос со стены напротив. — Сдавайся, спирит.

Флей поднял глаза. Прямо на него смотрело черное дуло пушки...

— Снаряд зажигательный, не надейся увернуться! Так и так сгоришь. Ну как, стрелять мне — или все же не станешь предавать свой народ?

Смерть была прямо перед ним, воплощенная смерть в лице стального орудия...

И выбора нет. Смерть — или служение.

Что делать? Эфир уже не поможет. Никто не поможет...

И вдруг лицо Флея разгладилось. Спирит без испуга посмотрел в глаза халиа.

— Стреляй! — крикнул он.

Воин выстрелил без колебаний. С грохотом из пушки вырвался снаряд... он прочертил огненную линию в воздухе и упал на камень мостовой. Раздался взрыв. Жидкий огонь разлился вокруг и мгновенно вспыхнул, превращая тихую улицу в ад, испепеляя все, чему не повезло оказаться рядом...

Вот только Флея на этой улице уже не было.

В тот самый миг, когда снаряд ударился о землю, спирит совершил самый длинный прыжок в жизни — на три своих роста в высоту, и, ухватившись за край стены, поднялся наверх.

Халиа не сразу поняли, что на кромке стены, прямо над бушующим пламенем, стоит не кто-нибудь, а приговоренный спирит.

Флей же не стал ждать криков "держи его" и стрельбы из луков.

Он шагнул со стены вниз, за пределы города, как не осмеливался ни один человек — и ни один Древний — до него, и понесся вниз, к земле.

Спирит не коснулся земли. Крылья Эфира, крылья, чьи имена — Вера и Воля, развернулись в миг падения, и подняли человека ввысь... Человека, рожденного бескрылым, рожденного летать.

ЭПИЛОГ

...Тихо выругавшись, спирит встал на ноги.

Это только говорят, что летать легко. Попробовали бы сами.

Он подошел к имперской крепости и ногой постучал в двери.

— Что надо? — спросил страж.

— Позови Кариана.

— Кого?! А императора не хочешь?

Легионера можно было понять: выглядел Флей жутко. Из одежды — только подштанники да ножны, весь в синяках и свежих ранах. Достаточно трудно признать в таком имперского посла.

— Мне нужен Кариан, — повторил Флей. Как будто бы так же, но воин, только что хохотавший во все горло, бросился исполнять приказ немедленно.

— Вот и славно... — пробурчал Флей себе под нос.

Через несколько минут распахнулись ворота, и появился Наблюдатель. Увидев бывшего посла, он удивленно вскрикнул:

— Что с тобой?.. Убью этих телохранителей.

— Мне не понравился посольский костюм, — усмехнулся спирит. — Не суть важно. Телохранители тут ни при чем. Скажи им принести мою одежду, а пока... расскажу, что узнал.

— Что-то важное?

— Эти сведения кардинально изменят ход войны. А теперь слушай внимательно, ибо... — спирит подхватил свою одежду и начал быстро ее натягивать, — ...ибо такого тебе не скажет больше никто. Лучшим выходом для империи будет... сдаться. Да, Кариан, не смотри на меня так. Сдаться, оставить гордому народу их земли, оставить их знания. Потому что получить их вам не удастся все равно.

У них нет слабых мест. Поверь, Кариан, я узнал о них все. Они никогда не сдадутся, они костьми лягут, чтобы только не пустить вас. Если очень постараетесь, удастся изничтожить халиа (таково их самоназвание), но желаемого вы не получите.

У тебя, у Наблюдателей есть выбор... точнее, видимость выбора. Потому видимость, что я уже знаю твое решение.

Ты не дурак, Кариан, и способен отличить истину.

Остается лишь одна беда — те дураки, что сидят выше тебя. Пока еще не в твоей компетенции решать. Но — пока. Повышение твое уже очень близко, а, достигнув второго ранга, когда над тобой будет лишь император и личный его советник, вспомни мои слова.

Спирит развернулся и побежал, не слушая ответа Кариана — прочь, в глубь Империи...

На десятом шаге ноги его оторвались от земли.

Флей навсегда оставил свой народ...

Но оставить — еще не значит предать.

Повесть третья.

Кровь души.

Только помни: ты будешь один

И на самом краю.

Только помни, что правда всегда победит —

Даже если погибнет в бою.

Машина Времени, "Пой".

I.

Фаруэлл всегда был красивейшим из городов Лорандийской империи. Ровные мостовые из красного гранита, высокие каменные здания, каждое из которых будто стремилось по красоте архитектуры и роскошности украшений перещеголять соседей, фонтаны, статуи, буйная зелень среди камня... этот город как будто существовал для того только, чтобы оттенять остальную Империю.

По странной прихоти основателя Фаруэлл был выстроен на месте города Древних. От старого города, впрочем, остались только руины, а новые здания использовали в лучшем случае камень от старых... Зато катакомбы, хоть наполовину и обрушившиеся, постоянно привлекали как исследователей старины, так и обычных дураков.

Шел последний день первого месяца по Имперскому календарю, и восьмой день Иглы — по эльфийскому. Странник, что брел по улицам Фаруэлла в этот солнечный день, впрочем, придерживался иного мнения относительно даты.

Внешность странника едва ли можно было назвать примечательной: бродяга, каких много; мало кто мог заметить, что меч в простых кожаных ножнах за его спиной стоит как табун хороших коней, а ткань дорожного плаща с глухим капюшоном — на самом деле не звериная шкура и не грубая тряпка, а очень прочный и дорогой композит — сплетение обычных и металлических нитей.

Человеком этот бродяга, в сущности, не был. Звали его Флей, и на календаре его стояло тридцать первое марта.

Завидев среди домов гостиницу, Флей направился к двери. На секунду он задержался, прочтя надпись на вывеске и вошел, усмехаясь — много заведений он повидал на своем веку, и много названий, были среди них и необычные, но "Поющий волк" бил все рекорды.

Трактирщик, владелец роскошной плеши, трапезничал. Спирит вздохнул: жаль нарушать спокойствие хорошего человека, но ждать, пока он доест, просто лень.

— Здравствуй... — спирит сделал короткую паузу, — Крис.

Трактирщик Кристиан, удивленный тем, что его отрывают от еды, не менее чем применением сокращенной формы имени, поднял тяжелый взгляд на смельчака. И замер. Суровое лицо его мигом приобрело подобострастное выражение.

— Господин Лурье... — проговорил трактирщик заискивающим тоном. Флей чуть приподнял брови, но длинные волосы и капюшон скрыли удивление. — Рад вас видеть! Чего пожелаете?

— Я тоже рад, Крис. Денег у меня с собой нет, потом отдам, не страшно?

— Да что вы, что вы...

— Тогда ребрышки и ореховую настойку. И... — спирит осмотрелся. Взгляд вяло скользнул по залу. Лишь на мгновение он задержался на одном из посетителей. Никто не мог увидеть, как вновь удивленно приподнялись брови странника. Спирит указал рукой: — К тому столику.

— Будет сделано, господин Лурье! — Кристиан, оставив недоеденный обед, бросился отдавать указания. "Лурье" же направился прямо к столику, где медитировал над кружкой пива мужчина с удивительного цвета волосами: густо-черными у корней, к кончикам плавно светлеющие до цвета расплавленной меди.

Тяжелая сумка упала на каменный пол. Халиа с наслаждением расправил плечи.

— Здравствуй, ворюга, — сказал он, подсаживаясь. Мужчина отодвинул кружку и с удивлением воззрился на спирита.

Флей откинул капюшон.

Бывший вор Дион коротко вскрикнул.

* * *

— Узнаёшь? — спросил я.

— Флей?.. — ни в тоне, ни в ауре товарища не было полной уверенности. Это, впрочем, не удивляло.

— Флей, Флей. Ты мне кое-что должен, помнишь?

Дион помянул химер, и начал оправдываться, но был прерван трактирщиком:

— Господин Лурье, вот ваша настойка. Еда скоро будет готово.

Звякнул высокий бокал, рядом Кристиан поставил бутыль.

— Деньги мне не нужны, — с улыбкой остановил я вора. — Про долг твой я забуду. Но... рассчитываю на благодарность.

— Ох, Флей... извини, что так... — аура его сияла буквально детским счастьем на всех слоях. — Слушай, с каких пор ты Лурье заделался?

— Никогда им и не был. И не хотел бы. Судя по тому, как лебезит трактирщик, этот Лурье — тип не из приятных.

— А...

— Просто он единственный, кто пользуется здесь неограниченным кредитом.

— Ты сумел убедить трактирщика, что ты — Лурье... — понял Дион. — Никогда таких умений за тобой не замечал. Да и сам ты... изменился. Что произошло за эти полгода?