Позволь мне тебя коснуться

И я отчетливо помню руки Макса, ласкающие всё моё тело. Я до сих пор ощущаю его ладони на своей груди. Внизу живота сладко тянет от этих приятных воспоминаний.

В тот момент, когда я стараюсь возненавидеть Макса за то, что он ушёл вчера, поступив со мной не самым красивым образом, оборачиваюсь на спинку своей кровати.

Сегодня ночью я спала без кошмаров. Наверное потому, что вечером и так их было слишком много... На белой винтажной решетке моей кровати у самого изголовья висит ловец снов. У него красно-желтые перья, напоминающие мне моих фениксов.

Я провожу рукой по древнему этническому предмету и не верю своим глазам, что это для меня сделал Макс.

Он не перестаёт меня удивлять.

Я поглаживаю перышки, зачарованная их красотой. Я погружаюсь в мысли о Максе, как тут слышу душераздирающий крик на всю комнату:

— Кайл Картер, ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ, чтоб тебя...? — заорала Кендалл и подскочила со своей кровати, как ошпаренная. Кайл поднялся на кровати, протирая сонные глаза, и недовольно оглянулся вокруг.

— Что происходит? — хрипло спросил он, разглядывая меня и Кендалл по очереди. Я бы засмеялась, если бы не знала, что у Кайла есть Сандра, и вся эта ситуация доставит им обоим кучу проблем.

— Твоя рука лежала на моей груди...! — возмутилась Кендалл, взмахивая руками и хватаясь за голову.

— На талии, — поправляю я, кивая Кайлу, который оторопел от шока.

— Да? Ну, пусть на талии...! Почему ты спал в моей постели!? — Кенди упирает руки в бока и выжидающе смотрят на Кайла. Тот в свою очередь развязывает плащ на своей шее, слегка пожимая плечами:

— Потому что вчера мы целовались, как угорелые, а потом пришли к тебе в комнату. Мы оба очень хотели спать. Потом разговаривали о каких то пустяках, не помнишь? Ты, кажется, сказала, что твой любимый мультик в детстве был 'Русалочка', а потом заснули. Последнее, что я помню, это то, как ты говоришь без остановки, а я обнимаю тебя и засыпаю под твою непрекрощаемую болтовню. Тебя устраивает такой ответ? — Последний вопрос он задаёт слегка раздражительным тоном и встаёт с кровати, пытаясь угомонить разъяренную Кендалл.

— А как же Сандра? А как же Крис? — вдруг спросила Кендалл, поджимая губы, и будто бы обращалась к воздуху.

— А что они? — шепчет Кайл, прижимая её к себе, и крепко обнимает девушку в объятиях.

— Эй, ты чего делаешь? — Нет, я умиляюсь, когда наблюдаю за этой забавной парочкой.

— Обнимаю свою подругу, — тяжело вздыхает Кайл и отпускает Кендалл, оставляя её в полном оцепенении. — Я думаю, вам есть, что обсудить. А я хочу немедленно смыть с себя этот жуткий грим, — поясняет он, протирая своё белое, от пудры, лицо.

— Скажи мне, что этой ночи не было, — выдыхает Кендалл, когда за Кайлом с шумом захлопывается дверь.

— Я бы и сама этого хотела, — отвечаю я, осознавая только то, что лгу.

Я никому не отдам эту ночь. Она только наша. Моя и Макса.

POV Макс

— Ты спал с Кендалл? — Я пытаюсь переварить всё, что мне только что рассказал Кайл. Он сидел на своей кровати, нервно ломая кости на своих руках. Мне хотелось убить его за этот мерзкий звук, но друга было не остановить.

— Нет. Точнее... Мы, правда, СПАЛИ вместе. — Он выделил это слово, чтобы я не навыдумывал грязных подробностей. — И я понял, что... Я не знаю, что мне делать. Кажется, у меня есть к ней что-то.

— Я тебе сейчас всё проясню: с Кендалл у вас Идеальная Химия. — Я развел руками. — А с Сандрой у вас большое прошлое. Вы через слишком многое прошли вместе, чтобы ты забыл это вот так, на раз. — Я щелкнул в воздухе пальцами, и Кайл нахмурился ещё больше, когда понял, к чему я клоню.

— Я не могу расстаться с Сандрой окончательно. Но теперь я не могу... Я... Меня тянет к Кендалл, — наконец, вслух признался он, ударяя себя ладонью по лбу. — Черт, они же подруги. Ну как меня угораздило вляпаться в эту историю?

Движения Кайла были странными. Немного дерганными и быстрыми, как будто бы он был на взводе. Если Кендалл настолько сильного его волнует, то почему он всё ещё не послал родителей к Черту и не признался ей во всём?

— Добро пожаловать в мой клуб. — Мои легкие были наполнены до краев. — Предлагаю сходить сегодня куда-нибудь. Будто бы по-дружески. Ты и Кендал, и я и Эмили. Сандра ничего не узнает...

Идея пришла ко мне внезапно, но показалась просто гениальной. Когда Эмили увидит мой подарок, то поймёт, что я не последняя скотина. Сегодня будет решающий вечер в наших отношениях, когда мы расставим все точки над 'i'.

— Думаешь? Сомневаюсь, что нас с Кендалл теперь можно назвать друзьями. — Взгляд Кайла бегло бегает по комнате, будто он ищет что-то очень важное. Руки Кайла дрожат до самых кончиков пальцев, и это касается не только их: все его движения дерганые, слишком нервные и безудержные — совершенно несвойственные адекватному человеку

— Кстати, тебе не кажется, что ты должен угомонить свою сестру? — Я вполне допускаю то, что она могла что-то подмешать Эмили в какой-либо из напитков. Весь вчерашний вечер я наблюдал за девушкой и видел её лишь в окружении Кендалл и королевской свиты Ребекки. Кенди не могла сотворить такое с подругой, а вот зная Ребекку и её пристрастия...

— Она просто балуется, Макс. Это не серьезно. Половина учеников сидят на траве, ещё четверть на кокаине... Что, теперь, предлагаешь пожаловаться ректору или провести с каждым воспитательную беседу? — Он раздраженно уставился на меня, и маленький проблески страха в радужке его глаз не смогли скрыться от моего взгляда.

— Ты защищаешь её? Очнись! — Я посмотрел на друга с ещё большим презрением, не в силах сдерживать своего внутреннего негодования.

— Нет... — Кайл помедлил, направив взгляд вниз, будто в чём-то провинился. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я такой же, как она. Это был не мой кокаин. Просто знай это.

Его светлые глаза теперь были устремлены прямо на меня. Я знал, что Кайл что-то скрывает, но никак не мог понять что, и дело было не в том пакетике с белым порошком, что я нашел недавно. Его что-то беспокоит. Может быть, его метания между Кендалл и Сандрой довели его до такого состояния, может быть, проблемы со спортом...Я много о нём не знал, несмотря на то, что он стал моим братом за этот год.

Каждый раз, когда я просыпался и видел его спящее лицо, вспоминал Ганса. Всё детство мы с Гансом прожили в одной комнате. В нашем доме была возможность поселиться и в разных, но мы с братом всегда были против этого, потому что могли часами болтать обо всём на свете, устремив свои взгляды в потолки. Когда мы выросли, болтовня сменилась на видеоигры и обсуждение предстоящих вечеринок с девчонками. И даже когда Ганс влюбился в Алису, мы жили вместе, не считая тех дней, когда она приезжала к нему в Германию.

И мы вместе противостояли нашим родителям, что вечно ссорились за нашей стеной. Я был равнодушен к мачехе, но никогда не понимал, почему отец не разведется с ней вместо того, чтобы заниматься войной в их спальне почти каждый вечер.

Помню, как застал его пассию в постели с другим, будучи совсем ребенком. Сколько мне было... Тринадцать? Этот мудак испугался, что я всё расскажу отцу, и наносил мне удар за ударом, запугав настолько, что я уже был готов стереть этот кадр из своей головы.

— Не двигайся. — Я сижу на полу кухни. На мне серые спортивные штаны и футболка, которая осталась бы белой, если бы не алые капли крови, стекавшие с моих губ, носа, и, кажется, брови; замаравшие её.

— Ммм... — Я только и мог мычать, придерживая кожу над глазом. Ганс только что вернулся с дополнительных курсов по научным исследованиям и, пребывая в официальной одежде, лихорадочно перебирал склянки из нашей аптечки.

— Черт, потерпи Макс. Нужно промыть раны. Приготовь пока что-нибудь потверже. — Я послушно тянусь к выдвижному ящику на кухне и достаю что-то круглое и деревянное, похожее на скалку. Голову пронзает жгучая боль, передающаяся до кончиков пальцев. Каждая клеточка моего пресса ноет и, поднимая футболку, я вижу красные следы от ударов, которые скоро станут синяками — отметины от его тяжелых ботинок.

— Угораздило же тебя вернуться из школы пораньше. — Ганс нашел какую-то жидкость, похожую на воду, и присел рядом со мной. — Убери руки.

— Нет, — еле выговорил я, чувствуя железный вкус крови на своём языке. Я провожу им по зубам, чтобы хоть как-то перебить эту противную горечь.

— Руки убери! — скомандовал Ганс, разложив рядом какие-то пластыри и бутылки рядом с нами. — Ты бы видел себя со стороны. Можешь попрощаться со своей бровью, красавчик.

Я издал слабый смешок, удивляясь его способности попытаться рассмешить меня даже в такой момент.

— А как же мой нос? Он останется таким же прямым и симметричным? — ною я, стараясь улыбнуться. Ганс открывает одну из бутылок и взглядом намекает мне на то, что уже пора.

Тяжело вздыхая, засовываю между зубов скалку, готовясь к сущему аду.

— Надеюсь, что да. Иначе мне придется разбить себе свой. — произносит Ганс, а дальше я его не слышу, потому что чувствую себя так, будто к моему и так пострадавшему лбу, что был разбит об дверной косяк, приложили раскаленный меч, заодно и вонзили его туда поглубже, ломая меня изнутри, проникая до самых костей.

— Макс. Всё будет хорошо, — кряхтит Ганс, поморщившись, продолжая обрабатывать мою рану. — Держись, брат.

Вспоминаю его лицо в этот момент — юное, но уже такое осмысленное. Я всегда хотел быть таким же мудрым, как и он. Но мне достались другие таланты.

Он всегда выручал меня. Каждый раз подставлял своё плечо, протягивал мне руку, когда это было необходимо. Он был моей опорой.

А я даже не смог остановить его, когда он уходил. Я знал, что он всё равно поступит так, как ему хочется, потому что эта черта в нашем характере была для нас одной на двоих.

Я упрямо продолжаю искать его половину на своём лице.

— Макс, ты здесь? — Кайл складывает ладони перед моими глазами, и я выхожу из задумчивого транса, слегка вздрагивая.

— Кайл, я не твой папаша и даже не твой брат, чтобы учить тебя жизни. Я просто надеюсь, что ты не творишь глупостей. Я хочу, чтобы ты знал, как бы тяжело тебе не было, ты всегда можешь поговорить со мной.

Я протянул ему руку, на что он картинно смахнул невидимую слезу со своей скулы и, рассмеявшись, притянул меня к себе, по-братски похлопав по плечу.

— Как трогательно. Я знаю, брат. Знаю. — Он взъерошил мои волосы, так же, как это делал Ганс, и мы принялись обсуждать наши планы на вечер, в которые входило устроить нашим ' девушкам' сюрприз.

Глава 21

POV Эмили

Смс, приходившие от Давида в течение всего дня, не давали мне покоя. После десяти гневных смс, которые я даже не читала, а сразу отправляла в корзину, меня начала раздражать постоянная вибрация, исходящая от моего телефона.

Такое поведение наводило лишь на мысль, которая пугала меня ещё больше — человек в плаще не являлся Давидом. Ну, разумеется. Мама была права — даже его деньги не помогут ему пересечь границу. По крайней мере, я отчаянно на это надеюсь.

Но, кто же тогда был в том злополучном плаще? Или, может, всё это было иллюзией, и я начинаю медленно сходить с ума.

От обрывания ногтей на моих пальцах, чтобы хоть как-то сбросить нервное напряжение, меня отвлек телефонный звонок, и, как ни странно, это был человек, от которого я уже совершенно не ожидала весточки.

— Да, — с волнением шепчу в трубку я, хватаясь за неё двумя руками. Это папа.

— Эмили. — Его голос настолько приятный, что мне хочется простить ему то, что он бросил маму несколько лет назад, и немедленно узнать его. — Я приеду к тебе на следующей неделе.

— Это будет... Неплохо. — Я сохраняю тон своего голоса холодным, чтобы не выказывать ему своей радости. Только сейчас я начала понимать, что у меня в этой стране есть по-настоящему родной человек. Моя плоть и кровь. Но, я думаю, ему придется многое объяснить, прежде чем я решусь быть к отцу благосклонной.

— Знаю, у тебя много учёбы. Прости, что не смог приехать раньше. Но сегодня я наконец-то выиграл крупный Тендер в Чикаго и решил, что могу позволить себе несколько выходных и смотаться к дочери в солнечную Калифорнию. — Несмотря на приятный голос, у отца довольно официальный английский. Он строит предложения правильно и разговаривает почти без акцента. Мне немного трудно привыкнуть к такой речи после обилия студенческого сленга.

— Хорошо. Мне ждать твоего звонка? Тебя встретить в аэропорту? — вдруг интересуюсь я, сама удвивлясь своему порыву позаботиться о нём.

— Ты шутишь? Эмили, это я вышлю за тобой машину, как только приеду в город. Я знаю пару хороших мест в Лос-Анджелесе, где мы сможем обсудить всё в приятной и спокойной атмосфере. С нетерпением жду нашей встречи. — Последняя фраза сказанная с теплотой и надеждой, приятным эхом разлетелась по моей душе.

— Я тоже. — Он кладёт трубку, ещё немного помолчав, после моего ответа.

Я не могу злиться на него за то, что теперь он хочет узнать меня. Да, он бросил маму, когда я ещё была ребёнком, но, возможно, на то были свои причины. Моя мама была совсем ещё молодой — меня она родила, когда ей было семнадцать. Не трудно догадаться, что отец совсем не был готов к детям, вот и смылся двадцать лет назад, что, конечно, совершенно его не красит.

Я всего лишь дам ему второй шанс.

Без него я бы никогда не попала сюда. Сейчас, когда Давид сбежал из тюрьмы, я бы ходила по улицам Калининграда, параноидно шарахаясь от каждого звука и шагов, что преследуют меня за спиной.

Моя жизнь снова стала бы тем кошмаром, каким была в пятнадцать лет.

Именно отец подготовил для меня все документы, заплатил за обучение, оформил мне учебную визу. От меня требовались только сдача международных экзаменов и знание английского языка. Мои знания никогда не пригодились бы мне, если бы отец не захотел вернуться в мою жизнь.

Не успев отойти от разговора с ним, я снова получила смс. Что Давид придумал на этот раз? Я решилась прочитать сообщение, которое, к моему облегчению, оказалось от Кендалл:

'Хэй, мы давно не гуляли вместе. Хватит сидеть дома, Эмс. Как насчетVinice Beach сегодня вечером? Встречаемся у пирса в восемь часов, домой забежать не успею, тренировка заканчивается поздно. Жду тебя, хохо'.

Я согласна на всё, что угодно, лишь бы больше не сидеть в четырёх стенах, трепеща каждый раз, когда вижу на экране новое уведомление о треклятом сообщении.

Venice Beach являлся весьма атмосферным променадом Лос-Анджелеса. Кажется, что здесь собралось всё, что олицетворяет Калифорнию, с её бесконечно длинным Тихоокеанским побережьем, высокими пальмами и наличием свободолюбивых людей на улице.

Это был район, где правили длинноволосые хиппи, уличные художники, граффитисты и многие другие неординарные личности. Набережная жила двадцать четыре часа в сутки: днём здесь занимались спортом начинающие бодибилдеры, а вечером собиралось много туристов, жаждущих послушать свои любимые группы в интересной аранжировке неизвестных исполнителей.

Каждый здесь мог найти развлечение по вкусу: тротуары заполнены велосипедистами, людьми, катающимися на роликовых коньках, и просто бегунами трусцой.