Опьяненные свободой

Центральный монитор Чученов по привычке поделил пополам и запустил программу просмотра, слева текущие события, справа архив. Город смотрел тысячами глаз и все запоминал. Это — пучина информации, чаще всего бесполезной. В Городе всегда что-то происходило, даже ночью. Задачей же вахты было выделить специальными программами подозрительные "что-то", проанализировать и принять необходимые меры силами дежурных пятерок, а если потребуется, то и всего командирского корпуса — такое тоже бывало. Раньше бывало часто, но постепенно до всех заинтересованных сторон дошло, что командирский корпус — сокрушительная сила.

Одна из специальных программ ловила агрессивные звуки и картинки с места событий передавала на пост. И было их очень много. Чученов работал привычно быстро и все равно не успевал. Да и никто не успевал, кроме Жени Гафарова. Тому, с какой скоростью информацию не подавай, все медленно. Уникальная реакция у командира Гафарова.

Большая часть картинок шла от школ и пришкольных кустов. Орало подрастающее поколение только агрессивно, вот программа и дергалась. И стоило б отсечь школы от анализа — только большинство попыток изнасилований случалось тоже в пришкольных кустах. Школа — скопление беззащитных невинных девиц. Которые сами провокаторши те еще. Вот в жилых блоках никто не кидался на семейных матрон почему-то. А если кто случайно и кидался, тут же горько начинал об этом жалеть, еще до прибытия командиров.

Чученову все же пришлось отправить к школе пятерку. Невинные и беззащитные детки обожали устраивать в школе танцы до ночи с последующими разборками в пришкольных кустах. В кустах — это чтоб командиры не видели, как одни невинные издеваются над другими такими же. Чученов за свою жизнь так и не понял, зачем невинные и беззащитные лезут на ночные танцульки, и уже не надеялся понять. Просто вызывал дежурную пятерку, и все. А беззащитные не только на школьные танцы норовили, но и на Сортировочную ездили погулять. Зачем?! Ведь получали же на Сортировочной так, что по больницам развозили! И в электричке творилось такое, что поездная бригада не рисковала высунуться в пассажирские вагоны. Командирам электричка не подвластна, порядок не навести.

Зато подвластна вся территория вокруг Города, о чем мало кто знал. И что на крыше у сторожевых "пауков" всегда наготове пятерка в полной полетной экипировке, тоже мало кто знал.

Чученов припомнил, что недавно кто-то с такой жестокостью расправился в электричке с бандитами, что все отморозки на время притихли. Но — только на время. На то они и отморозки, что долго бояться не способны. Так что выходящих из электрички следовало сопроводить... оп. А это что такое?

Чученов с недоумением уставился на картинку. Рябиновая роща во внутренней зеленой зоне. С чего на нее-то сработал датчик угроз? Темно... а если в инфракрасном?

Таких рослых типов Чученов в Городе не знал. Волейболисты рудника? Вряд ли. Тем давно объяснили, кто в Городе хозяин...

— Иван Алексеевич, погуляли, пора в больничку! — с наглой издевкой сообщил рослый тип кому-то. — Надо вас подлечить! И еще раз подлечить. И так — пока не вылечитесь. Прошу вашу ручку!

Чученов дернулся вызвать боевую пятерку — и прошипел родное ругательство. Справа — архив. То, что уже случилось. Пропустил "горный орел", раззява!

А в ночной роще что-то происходило. Словно тигр метался во тьме. И такой характерный рык и хрипы...

— Мои труды здесь не закончены! — с угрозой сказал знакомый голос. — Не мешать!

— Ваша личность вызывает множество вопросов у любого нормального работника служб, — неожиданно интеллигентно отозвался кто-то.

Чученов облегченно вздохнул — если говорит, значит, остался жив.

— В вашей конторе есть нормальные люди?!

— Нету, — согласился интеллигентный, выбираясь из кустов.

Чученов только головой покачал. Чтоб туда попасть, надо было лететь по воздуху.

— Вопросы есть у меня. Лично у меня. Понятно?

— Нет. Не высовывайся.

— А я верен присяге, — серьезно сообщил интеллигентный. — И не позволю бродить по Городу предателю и убийце. А на ваше каратэ хватит одной точной пули. Зачем вы рассказывали сказки? Молчали б, и все бы обошлось. А так... горы, горные кланы, война — характерный набор, не так ли? Вам придется объясниться, Иван Алексеевич, и объясниться сейчас. Другого шанса не будет. И без вас работы полно.

Невидимый Иван Алексеевич помолчал.

— Долдон ты пограничный, — наконец сказал он. — Как вы некстати. Или кстати? Ладно, будет тебе правда, и даже с комментариями, и делай с ней, что хочешь. Вряд ли ты ей обрадуешься вообще-то. Если действительно верен присяге. Но мне взамен нужна помощь.

— Какого рода помощь?..

Дверь тихо поехала в сторону, и в операторскую просочился Эдик Цветков. Местный информационный бог, начальник местного телевидения. Очень важная личность. К командирам он вроде не имел отношения, но Информаторий пропускал его везде. Из чего следовало, что у Цветкова имелся допуск не ниже, чем у боевых командиров. Но все равно не-командиру кое-чего видеть не следовало, и Чученов переключил мониторы. Опа. Снова школа. Этого следовало ожидать, каждый второй кадр — от пришкольных систем наблюдения.

Эдик сверкнул массивными очками и хозяйски уселся на аварийный пульт.

— Почему на дежурстве? — поинтересовался Эдик, словно именно для этого притащился ночью в операторскую. — У вас же завтра судьбоносная игра?

Звуки с монитора привлекли его внимание. Ночная беседка. Двое. Не муж и жена.

— Вы и такое отслеживаете? — удивился Эдик. — А зачем?

— Программа фильтрует звуки агрессии, — неохотно пояснил Чученов и сменил картинку. — На тестовых испытаниях все было нормально, но на практике... индивидуальные особенности речи сбивают программу довольно часто. Эмоционально насыщенная речь сбивает всегда. Ничего страшного. Дальше командирского корпуса эти сведения не уйдут. Мы не из болтливых.

— И все же — почему не отдыхаете?

Чученов пожал плечами. Отдыхать — не в командирских традициях, но не-командиру это не объяснить.

Вместе они понаблюдали за попыткой малолеток вскрыть коммуникационный люк. Бесполезная затея, но малолетки этого не знали и пыхтели изо всех сил.

— Лично твое мнение: вы что, всерьез считаете, что победите?

— Да, — кивнул Чученов.

— А все думают, что с площадки вас понесут! — хохотнул Эдик. — Вперед ногами! Но признаю — рекламный ход просто блестящий! Город гудит, народ в экстазе! Победите — станете безоговорочно мифическими героями!

Эдик одобрительно покивал — и мгновенно стал серьезным.

— Я поднял интригу до недопустимого предела, — сообщил он. — Зажег и возбудил народ. Пожалуйста, выиграйте, ладно? Потому что если проиграете — я вам не завидую. Опозоритесь на всю оставшуюся жизнь. Это вам будет крест на надгробие. Вот такие дела.

Чученов кивнул и подумал, что Эдик, хоть и не командир, а тоже прикипел душой к Городу. И понимает, что без командиров Городу не жить. Сам же Чученов боялся совсем другого. Подумаешь, проигрыш. Работали без любви горожан раньше, и ничего. А вот победа обозначала первый шаг по совершенно незнакомому пути. Шаг в неизвестность.

Просмотр архива закончился, и Чученов с облегчением развернулся к Эдику. Теперь можно было и поговорить.

— Мы выиграем, Эдик, — сказал Чученов твердо. — Потому что с нами наша воля, и вера в собственную правоту, и дружба...

— Кабы так было, дворовые команды олимпиады бы выигрывали! — резонно возразил Эдик.

И он был, конечно, прав в своем скепсисе. Только он не встречался у перехода на Вегу со Стражем мира. Если уж та девочка смогла взять на плечи тяжесть ответственности за целый мир... а там и плеч не видно, хрупкость и нежность — то командиры были готовы команду рудника под землю загнать!

— Ты слышал о воинах духа? — спросил Чученов.

— Слышал. И даже видел. И что? То воины, а то волейбол. В бою насмерть сила духа много значит. А в волейболе — техника игры. А вы играть не умеете. Вы у них даже подачи не возьмете.

— Подачи как раз берем, — возразил Чученов. — Иван поставил нового игрока, настоящего профи, тот руки нам поотшибал, но как брать их подачи, объяснил...

Чученов осекся. Так. Уж не этого ли профи совсем недавно показывал монитор на фоне рябиновой рощи? Кажется, проходил недавно в Город такой. Вроде как врач. Военный. Лаборатория вообще-то уже свернулась, но врач приехал на практику. Интересный врач, оказывается, прибыл. Спортсмен-профи. Здоровый такой — и с двумя высшими образованиями... Ну и как его пропустили в Город?!

— Ну, удачи вам, — пожелал Эдик и собрался уходить.

Но остановился. Его привлекла картинка на одном из мониторов. Явление электрички с Сортировочной, ночные безобразия молодежи, заключительная часть.

Чученов вместе с Эдиком посмотрел, как молодежь прошла через центральный вход, как кое-кто сделал на ракопауках похабные надписи. На ракопауках писали непотребное регулярно — и регулярно смывали потом собственными руками.

Как раз в этот момент и сработала система внегородского слежения. Чученов мгновенно перегнал картинку дежурной пятерке на крыше блока "Б".

— Какого черта ее понесло в лес, да еще с такими сопляками? — прошипел Эдик. — Неинтересно по дороге, что ли? Так сейчас будет ей полный интерес! Дура!

Кусты энергично шевелились, оттуда доносились азартные вопли и идиотский смех.

— Разжимайте ей пальцы! — советовал со стороны чернявый парень.

Чученов прищурился, запоминая лицо. Красив, донской казак! Красив и предусмотрителен. В стороне стоит, вроде и непричастен получается, что командовал, сроду не доказать. Только командиры такие дела в суд не передавали.

Чученов включил динамики громкого оповещения:

— Говорит командир Чученов! Вы совершаете преступление, за которое ответите по всей строгости закона! Ваши действия фиксируются аппаратурой видеонаблюдения! Немедленно выйти к Золотым воротам и сдаться силам правопорядка!

Мощь у динамика что надо, и малолетки струхнули. Полезли из кустов, заозирались, начали приводить в порядок штаны. Но тут невидимая жертва сделала неверный жест. Раздался смачный удар, и из кустов кого-то вынесло спиной вперед. Детки возбудились и полезли обратно. Чученов похолодел — покалечат дуру!

И тут у кустов рухнула черная тень. И другая! И еще одна! Сюрприз, детки! Дельтапланы с изменяемой геометрией крыла, с многоразовыми ускорителями! Познакомьтесь с дежурной пятеркой, придурки!

Малолеткам не повезло — дежурная пятерка оказалась сплошь из новичков. Свои силы соразмерять они еще не научились — и выдали всем, кто под руку попался. Чернявый предводитель принял просто замечательную боксерскую стойку — его сбили ударом развернутого крыла и хорошенько добавили.

— Покалечите, — заметил Эдик.

— Или убьем, — кивнул Чученов хладнокровно.

— Самосуд? Решаете, что справедливо, по собственному усмотрению? Ну и чем вы тогда отличаетесь от бандитов?

— Я вырос в кланах, Эдуард, — спокойно сообщил Чученов. — У нас там очень строгие законы...

— Здесь не ваши кланы!

— Очень строгие, Эдуард. Но есть кланы богатые — и не очень. Очень уважаемые, за богатство, естественно — и так себе... Тогда я мечтал об одной девушке. Она была умницей и скромницей, лучше и не представить. Но она была красавицей и приглянулась одному... из очень уважаемого клана. Он изнасиловал ее вместе со своими друзьями. Так у нас принято. Я и сейчас слышу, как она кричит... хотя она вовсе не кричала. Так что — да, я беру на себя право вершить суд. И... не повторяй общих глупостей, Эдуард. Мы отличаемся от бандитов. Они насилуют. А мы их за это убиваем. Это очень легко различить.

Эдик кашлянул.

— Твоя девушка погибла?

— Она не была моей девушкой. Она даже не знала о моих чувствах. И она не погибла. Зачем? Она вышла замуж за того джигита. Так у нас принято.

— Жуть! — высказался Эдик. — Как ее заставили?!

Зачем? Ее не заставляли. Обычное в наших краях дело. Она была довольна своей судьбой... наверно. И ее клан тоже. Всем было хорошо, плохо только мне. Я ушел. Теперь я Володя Чученов, хотя это не мое имя, не моя фамилия и не моя жизнь...

— Занятно живут в ваших национальных общинах, — протянул Эдик. — Как в бандах.

— В ваших тоже, господин Кветковский, — спокойно отозвался Чученов. — Все национальные общины связаны с бандами.

— Откуда узнал про меня? — помолчав, спросил Эдик.

Ему почему-то не понравилась такая осведомленность. Хотя какой секрет может представлять его национальная принадлежность, Чученов не понимал. Ну, поляк, и что?

— По манере говорить, Эдик.

— Я правильно говорю.

— Это тоже. Поляки с двумя высшими образованиями говорят очень правильно. Но фонетика особая, хотя различия тонкие, заметны только специалисту.

— Все акценты различаешь, да?

Чученов промолчал. Он действительно различал все акценты, и не только. Но как раз это было из тем, не подлежащих обсуждению.

Малолеток утащили к Золотым воротам. Их предводителя, скорее всего, в реанимацию на Сортировочную. Удар развернутым крылом — страшная вещь. А из кустов выбралась несостоявшаяся жертва. Крепенькая девочка с копешкой соломенных волос. Кнопки-пуговицы ей успели оборвать, но и только. А разбитые губы — мелочь. Повезло, могли бы искалечить.

— Ого! — озадаченно сказал Эдик. — А что это она не испугана? И не из Города, что-то не припомню такую... Володя, вы куда ее сейчас?

— В Город, — пожал плечами Чученов. — К врачу на предмет ушибов-переломов, потом к Золотым воротам на дознание, потом... наверно, переночует у Гафарова в гостевом блоке. А что?

Цветков хмыкнул.

— Да так. Просто увидел способ нелегального проникновения в Город.

Он внезапно нахмурился и ушел без объяснений, как и пришел. А Чученов подумал, что Эдик вообще-то очень подходит под определение командира. Предан Городу, и подготовлен соответственно. Встречался он Чученову и в спортзале, и на командирских маршрутах. И тем не менее — не командир. Странно.

Но насчет нелегального проникновения в Город Эдик был неправ, Чученов это знал точно. Про дежурную пятерку в летной экипировке мало кто был осведомлен даже в Городе. И девчушку вполне могли в лесу покалечить. Или, в другое время суток, отправить назад на Сортировочную без захода в Город. Так что — нет, она не могла быть нелегалкой. Но на всякий случай он все же поискал ее по системе слежения. И нашел.

Это следовало обдумать. Потому что золотоволосая девочка висела на шее у некоего мужчины и радостно дрыгала ногами. И мужчина этот был Иваном Алексеевичем.

Чученов поглядел пристально — и переключил картинку. Обдумать следовало — но послезавтра. Потому что завтра — Игра.

-=-=-=-=-=-= — =-=-=-=-=-=-=-==-=-=-=-=-=-==-=-=-=-=-=-=—

Дед сидел у площадки, смотрел на разминающихся игроков и ежился. Сам он разминаться не мог, потому что от страха перед игрой мышцы свело в комок. Если б он начал двигаться прямо сейчас — перегорел бы до игры.

А волейболисты рудника небрежно работали с мячами. Небрежно, но безошибочно. Вот Клячин хлестко ударил — партнер спокойно принял и вернул мяч под следующий удар. И еще раз. И еще. Никто из волейболистов даже шага в сторону не делал, чтоб достать мяч. Зачем, с такими-то длинными руками? Да и мяч у них летел только туда, куда надо. У командиров при всем старании так не получалось, и вряд ли когда могло получиться. Рудничные в сторону командиров даже не смотрели — презирали. На игру демонстративно вышли в тренировочных костюмах, вроде как на легкую пробежку. С их точки зрения, так оно и было. И почему они вообще согласились на игру, Дед не понимал. Разве что от великой злобы? В свое время спортсмены сталкивались с командирами очень жестко, познали сокрушительность атак Кузьмина и железный кулак Гафарова в полной мере.