Проклятый дар

Соседи зашумели, переговариваясь и переглядываюсь. Я с удивлением поняла, что большая часть не очень-то Амарису в данном вопросе поддерживает. Даже Тивур неодобрительно глянул на председательницу.

— Риса! Вы — избранная! — внезапно выдала баба Тина.

Я едва не облила соседей чаем, на который только-только подула, чтобы сделать первый глоток.

— А? — глупо захлопала глазами я.

— Мне были видения! Вы — спасительница! Вы всех нас спасете!

Может того, санитаров пора вызывать? Бело-зеленые платформы медиков явно клиентов меньше отвадят, чем припадок в моем магазинчике.

— Я видела, — пуще клеща вцепилась баба Тина в мою руку, — как вы, Риса Мормори, спасали меня и жертвовали собой за меня — за нас всех — множество раз! Вы спасли нас от убийцы!

— Убийцы?

— Да! Ужасающего маньяка-социопата с топором. Я такого в предыдущем выпуске "Гвардии короля" видела. Вы закрыли меня — то есть нас — собой. Я знаю, я точно знаю — это был знак! Это символ, вы спасете нас, вы спасете этот город, я знаю это!

— Э-э-э... — не зная как реагировать на признание, я оглядела всех присутствующих в поисках поддержки.

Никто, кроме Амарисы, открыто не выражал презрение и враждебность по отношению к явно больной женщине. Народ стоял, потупившись, и задумчиво блуждал в своих мыслях или с трепетом следил за происходящем. Более того, половина соседей вообще старушку поддерживала, судя по их физиономиям.

Милосердный Свет, как я умудрилась пропустить конец этого мира и массовое помешательство? Или вирус сумасшествия начал передаваться воздушно-капельным путем.

— Я всегда это знала! — торжествующе заявила Соши, весело сверкая глазами на меня, застывшую столбом в изумлении и смущении.

Потихоньку отцепила руки бабы Тины от меня и повела в сторону, увлекая разговором.

— Наставница — она такая! Как живительных, эм, наставлений придаст, так хоть горы свернуть можно.

— Маньяк с топором — это образ, вобравший в себя весь негатив, все зло этого мира, — не сдавалась новоявленная пророчица. — Голубые глаза — знак внутренней порочности и извращенности, а Риса его очищает, она нейтрализует все это зло, весь этот негатив, когда погибает. А ведь обрыв, правда? Обрыв — это знак того, что наш мир погибает!

— Так там еще и обрыв был? — безобразно переигрывая, восхитилась черноволосая.

Но баба Тина ничего не заметила.

— Конечно, но это в другом видении, из прошлого. По стрелам с печатями и порче я поняла, что это время Бирнского конфликта, я точно такое видела в "Адъютантах чести", и эти сосны ржавые!

— В двести сорок третьей серии господин Карпари потрясающий! — подхватила Соши.

Девчонка как-то незаметно для самой старушки увела ее в подсобку. Я, как и все присутствующие, проводила их спины взглядом. Подобная зацикленность на моей персоне пожилой и вполне милой старушки была удивительно, ну вот правда, лично я бы на ее месте скорее вообразила Амарису демоницей и суккубом, воплощением мирового зла, и построила свое сумасшествие вокруг борьбы с демонами и попытками оных изгнать.

Неловко, правда, когда живешь себе, живешь, и вдруг оказывается, что ты — центральная фигура фантазий чьего-то больного сознания.

Так, стоп.

Соши, что, смотрела этот ужасный псевдодокументальный сериал про волшебников-предателей, попытавшихся организовать свое государство по типу секты в лесах Бирны? Неудивительно, что у нее не хватает времени на учебу!

Не знающие куда себя деть соседи, явно чувствующие себя неловко от представления, которое устроила баба Тина, быстро вручили мне оставшиеся благопожелания и разошлись. Только Амариса напоследок обняла и пожелала терпения.

— Ты — известная личность в Уннидбе. Не удивляйся, что окружающим крышу рвет, когда рядом молодая успешная женщина. Да еще и такая милашка. Да, кстати, как насчет взноса на капитальный ремонт брусчатки?

День, начавшийся с абсолютной фантасмагории, дальше потек в том же мелодическом строе. Но пока у меня выручка превышала затраты, я ничуть не собиралась жаловаться. Даже если город внезапно возомнит, что мои цветы в толченом виде повышают потенцию, о, право слово, мне же лучше.

Старушку, кстати, Соши каким-то невероятным образом отпоила чаем и привела в чувство. Когда спустя два часа они появились вдвоем, шушукаясь, словно лучшие подружки, мы с Тиссой одинаково встревоженно ожидали вспышки. Но нет. Бабушка-медиум мило попрощалась с черноволосой, кивнула мне и, пообещав поделиться кристаллами с записью "Карминного цвета белизны" и пирожками с вареньем, ушла глядеть очередной "пророческий" сон после бессонной ночи перед дальполотном.

— Что это было? — полушепотом спросила Ритисса, завязывая розовую ленточку на горшке с кактусом в виде сердца и старательно расправляя бантик, чтобы он получился симметричным.

Соши устало пожала плечами и рухнула на стул за прилавком. Поправила коричневую длинную юбку с вышитыми атласом подсолнухами по низу, сложила ноги в спортивных туфлях на внутреннюю полочку под прилавком,

— Все соки из меня выпила. Она точно энергетический вампир, во! И она совершенным образом помешана на вас, наставница. В полку прибыло.

— Ты о чем? — невозмутимо спросила я, не отвлекаясь от клиента, которому требовалось как-то незаметно, при помощи цветной проволоки, спрятать конфеты в бутоны тюльпанов. Причем молочные ириски в белые, чернослив в шоколаде в красные, а карамель — в желтые.

Девчонка хмыкнула, пихнув Тиссу ботинком здоровой ноги. Наследница Вирей подначку проигнорировала, а я не стала развивать тему, так как в этот момент опять звякнули колокольчики, впуская в магазинчик пару, державшуюся под локоть.

Соши едва взялась переплетать косу, но, заметив посетителей, обеспокоенно завозилась и быстро закруглилась, оставив несколько торчащих "петухов".

— Дош-брилай Годзо, приятно вас видеть, — уважительно склонила голову я, когда пара, дождавшись, пока я освобожусь, за разглядыванием витрины с сувенирами, подошла поздороваться.

— Просто Арамир, прошу вас.

Мужчина поклонился мне в ответ, сверкая характерной кривой ухмылкой. От этого движения высокий рост сопровождавшей его барышни стал еще откровеннее — пожалуй, она была даже выше самого следователя на пару сантиметров. Конечно, мужчина не впечатлял ростом так, как Гийльрей, он, пожалуй, даже ниже господина Фоно, мужа Лилейн. Но для женщины рост дамочки все равно впечатлял. И такая вся из себя роскошная. Одна ярко-красная помада, привлекающая внимание к красивым полным губам, чего стоит.

— Добрый день, — произнес Гийльрей у меня за спиной, и я вздрогнула от неожиданности.

Легок на помине.

Повернулась, сделав большие глаза. Ну просила же не подкрадываться, ей-ей, точно тапочки с железными набойками подарю. Чародей одарил меня мимолетной улыбкой, и вернул свое внимание гостям.

— Арамир? Счастливчик, где ты раздобыл это прекрасный дикий цветок?

Пошлость пошлостью, особенно если учесть, что произнесена фраза была в цветочной лавке, однако барышня зарумянилась от удовольствия.

Следователь опомнился, хлопнув по бедру. Весь он, хотя и был чисто выбрит и обряжен в выходной костюм, все равно нес на себе отпечаток бессонных ночей за документами, часов, проведенных в допросной, и неловкой холостяцкой яичницы со скорлупой, поедаемой прямо со сковороды. Ну, это образно говоря, конечно, никаких пятен от чернил и перекуса на бегу в этот раз не было. Однако костюм со следами залежавшихся складок, хотя их и пытались разгладить, сидел на следователе ОРУДа не совсем ловко. Словно с чужого плеча.ю

Ему бы привычные форменные брюки и рубашку с закатанными рукавами. И мятый плащ, о да.

— О, совсем забыл вас представить. Господа, Тафиль тер-Ида. Таффи, дорогая, это мои друзья: Сигид Гийльрей, Риса Мормори и ее славные ученицы.

Гиль обаятельно улыбнулся и, склонившись, поцеловал очаровательной барышне руку.

— Ваш муж — счастливчик, — произнес он таким голосом, что меня аж чуть не перекосило.

Тер-Ида глянула на мой оскал, в который превратилась приклеившаяся к губам улыбка, и, кокетливо двинув плечиком, произнесла то, что я знала итак:

— Зильир скончался от сердечного приступа восемь месяцев назад, я вдова.

— Соболезную.

Конечно, было бы чему. Барышня-то отнюдь не выглядит опечаленной. И года после смерти благоверного не прошло, а она уже вовсю хвостом перед мужиками крутит, без лишней скромности растрачивая унаследованные денежки на богатые наряды, салоны и дорогие рестораны.

И насчет сердечного приступа Зильира Ида, она, конечно же, недоговаривает. Хотя, да, зачем упоминать при знакомстве, что весь город судачил (и до сих остался в уверенности) о том, как именно женушка отправила беднягу к праотцам: траванула, столкнула с лестницы или загоняла капризами до смерти.

Столь близкое знакомство со следователем ОРУДа явно позволяет развиться этой мысли. Небось окрутила мужика еще тогда, когда проходила по делу под невыясненным статусом подозреваемой-пострадавшей. Он-то ее и отмазал. Или улики подменил. Или мага во время экспертизы вовремя подпоил, да мало ли возможностей у такого, как он!

Выдохнув, я незаметно отвернулась, уговаривая себя вернуться к здравому мышлению. Ну подумаешь, шикарная мадам с Гийльреем кокетничает (на глазах у Арамира и меня, ну совсем совести нет!). Мало ли таких на свете. Из-за каждой душу рвать, так и мигрень заработать можно. Сигид Гийльрей — мужчина видный, в городе известный, а у тебя, Риса, ну совершенно никаких прав ревновать нет.

Как — нет? — заспорила я сама с собой. — А куда подевались все эти взгляды-вздохи и полунамеки? Нечего было мне голову кружить тогда. Тьфу, ересь и чушь, хватит в розовых облаках витать.

Для полного эффекта надо было бы еще об стену пару раз лбом стукнуться, но с данной процедурой я решила повременить. Не на глазах же у изумленной публики.

— Ах, и тут Арамир говорит: "Это краска синяя, а у вас на заборе зеленая, вы лжете!". Вот тут я и поняла, что с этим человеком я точно должна подружиться. Хотя бы для того, чтобы сыграть пару партий в шахматы.

— Вы любите шахматы?

— Обожаю.

— Редко встретишь ослепительно прекрасную женщину, затмить которую способен только ее блестящий ум.

Пока я проводила сеанс самовнушения, разговор утек куда-то совсем не туда, а я все прослушала. Надо будет потом у девчонок спросить, что тут было, пока я сама себе мозги прочищала.

Глянула на учениц, и поразилась странному выражению лица Тиссы. Она смотрела вдову тер-Ида с непонятными чувствами, явно полностью ими захваченная. Лицо ее было еще бледнее чем обычно, а нахмуренные брови, из-за которых лоб расчертила тонкая вертикальная морщинка, которую называют висячей иглой, явно демонстрировали, что эмоции эти не самые благопожелательные, несмотря на праздник.

Соши поймала мой взгляд, оглядела Ритиссу и толкнула ее в бок, приводя в чувство. Что-то горячо зашептала ей на ухо, косясь то на меня, то на спутницу дош-брилая.

— А вы как познакомились? — легким тоном спросила тем временем Тафиль.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Гийльрей меня опередил:

— Мы с Рисой соседи по дому. А это Соши Наяска и Ритисса Вирей, наши, можно сказать, в чем-то общие ученицы.

— Вот как, — с кривой ухмылкой потянул следователь, глядя на Тиссу сквозь прищур. — Ритисса Вирей. Невероятно.

Тут Соши выступила вперед, заслонив подругу собой. Сложила руки, тряхнула головой, отчего черная коса, качнувшись, упала на грудь.

— А что нам надо было делать? Признаться, чтобы ваши бугаи загребли нас в участок? Да меня наставница бы тогда на три года зарплаты лишила!

Тут уже заинтересовалась и я:

— Когда вы успели опять повстречаться?

Дош-брилай перестал буравить еще больше побледневшую Тиссу взглядом, и повернулся ко мне. Развел руками.

— Что могу сказать, госпожа Мормори: вашей старшей ученицей в участке уже новичков перед ночным дежурством пугают, а их у вас, оказывается, две.

— Что они опять натворили?

Я одарила Соши многообещающим взглядом, незаметно показывая под прилавком кулак.

Господин Годзо хрипловато рассмеялся, облокачиваясь на столешницу.

— Да нет, в этот раз они обе действительно очень помогли. Я, понимаете, прогуливался между ярморочных рядов, а тут мелкий воришка у одной добропорядочной госпожи сумочку подрезал. А ваши ученицы очень кстати оказались рядом. Молодая госпожа Наяска просто росомаха какая-то. Знаете, это зверек размером с собаку, а может лося завалить в одиночку. И с молодыми медведями не гнушается схватиться за чужую добычу. Никогда не видел, чтобы в девице было столько силы, ярости и отваги.

Да уж, отваги. Скорее глупости.

— И госпожа, хм, Вирей вовремя бедняге — он не знал, на кого нарвался! — подножку поставила. Правда, мне она представилась другим именем.

— А что, мы итак мало за вас работу делаем? — буркнула Соши. — Вора-то только благодаря нам догнали. А мы даже не обязаны показания давать, мы обычные прохожие!

Арамир покачал головой, явно забавляясь и наслаждаясь происходящим.

— Врать полиции нехорошо, это ложные свидетельские показания.

— Да где мы соврали-то? Всю правду сказали, подумаешь, не захотели внимание к себе привлекать.

Тафиль изящно кашлянула в кулачок, возвращая внимание к себе. Спорщики опомнились. Дош-брилай тут же обратил обожающий взгляд на прекрасную вдовушку, а Соши презрительно хмыкнула, смерила парочку взглядом и отвернулась.

— Так что, Сигид, не надумал к нам на полную ставку устроиться? Не заскучал еще? — с все еще благостной улыбкой повернулся к нам следователь, когда тер-Ида удостоверилась, что о ней все еще не забыли.

Я оформляла букет для покупательницы, но не забывала следить за разговором. И за Тафиль, которая разглядывала цветочные ряды и композиции с тщательно скрываемой скукой.

Гийльрей развел руками.

— Не думаю, что когда-нибудь вообще вернусь на службу. Я тут все планы стою свое дельце оформить, ну, вот типа этого.

Маг неопределенно кивнул головой на витрины.

— Пока вот у соседки опыта набираюсь, не отрываясь от производства. Всегда хотел работать по специальности. Да еще на самого себя, а не на непонятного мужика. И без глупых приказов.

Мужчины понимающе переглянулись.

— Что ж, не могу сказать, что это мне нравится, но тебя я прекрасно понимаю. Тогда, не забудь, что у меня и моих ребят скидка на обереги и амулеты.

— Заключим договор на снабжение и оснастку с вашими чинами — и запросто.

Видимо, это была какая-то шутка, потому что Гиль и Арамир расхохотались.

Вскоре вдовушка устала изображать интерес к моему скучному заведению, и пару раз намекнула об этом кавалеру. Дош-брилай неохотно попрощался с Гийльреем. Порылся в карманах, раздал всем нам по растаявшей шоколадной конфете.

Когда эти двое уходили, опять взявшись за руки, я не удержалась и, перегнувшись через прилавок, кое-как взглянула на ноги Тафиль. Под подолом при ходьбе мелькали изящные босоножки на совершенно плоской подошве.