Четыре грани 3.2

— Ну и хватит с тебя пока...

Рени недоверчиво покосился на мужчину, упрямо силясь подняться на ноги. Но тот покачал головой и рассмеялся:

— Молодец! Будет из тебя толк, сынок... но пока достаточно, отдыхай, — протянул он руку, чтобы помочь подняться шатающемуся от усталости парню (первое время Ренальд вскакивал сам, будто подброшенный пружинкой, не желая сдаваться из-за неудачных попыток достать наставника).

Восприняв разрешение буквально, Рени кое-как изобразил ритуальный поклон старшему воину, благодаря за науку. И пока степняк разыскивал свою рубаху и натягивал сапоги, юноша умудрился отыскать среди устроенного тауром бардака свою лежанку. Немного оттащив ее от стены и толком не расправив, Ренальд неловко рухнул на кошму, понимая, что в ближайшее время у него не осталось сил хотя бы перевернуться, чтобы устроиться поудобнее. Измученное столь серьезной тренировкой мокрое от пота тело даже не почувствовало, что плотный войлок немного колется, впитывая влагу.

— О как! — рассмеялся, обернувшийся Даут, услышав, вернее перестав слышать шебуршание за спиной. — Я думал, ты душ захочешь принять...

— Ммм... — то ли согласился, то ли возразил юноша, тяжело дыша. Собрав силу воли в кулак, он все-таки исхитрился перевернуться на спину и теперь мечтал вовсе не о душе, а о том, чтобы это блаженное состояние относительного покоя не нарушил никто из входящих в помещение людей...

— Дерек... — облизнув пересохшие губы, позвал Рени слабым голосом, смутно различая среди остальных склонившегося над ним бойца, заинтересованно разглядывающего контуры татуировки на его груди, — притащи попить, будь другом...

— Нельзя тебе сейчас простую воду, потерпи, — вклинился Руслан, опередив ответ Меченого.

Бухнувшись рядом с наложником лаэра на колени, сын Тагира придирчиво осмотрел его блестевший от пота торс, украшенный знаком принадлежности к воинам ледяной крови, и вздохнул, одновременно завидуя, что таур удостоил Рени чести индивидуального занятия, и сочувствуя, потому что состояние друга говорило само за себя. — Сильно досталось, да? Может, сразу бальзамом смазать? Давай помогу, куда сам не дотянешься.

— Потом, — скривился Ренальд, чувствуя настоящее блаженство оттого, что может просто не шевелиться.

Не став отказывать себе в маленьком удовольствии прикоснуться к светлым прядям родича, Русик аккуратно убрал их со лба друга и пятерней зачесал назад.

Такой простой невинный жест, всего лишь легкая услуга... Но, получив благодарный взгляд в ответ, юный варвар почувствовал себя окрыленным. К сожалению, ни дядя, ни отец не одобрили бы и эту заботу. Не предать словами, как Руслан сожалел о том, что Рен носит каршифф с отличительным знаком защиты Аслана.

— Ты бы лучше до душа сначала дополз, — покосившись на мальчишек, посоветовал Дерек, расправляя свою войлочную постель и застилая ее волчьими шкурами. — Я, конечно, могу тебя и на ручках оттащить, но боюсь, Аслан мне голову потом оторвет.

— И руки заодно, — буркнул Руслан, нехотя убирая свои руки от лица Рени.

— Лучше добей, — вяло огрызнулся Ренальд, поморщившись.

Замечание Меченого было разумно. Мокрое тело все еще не остыло, растрепанные и потемневшие от пота волосы противно липли к лицу и шее, да и штаны у пояса насквозь пропитались потом, и теперь ткань засохнет жесткой коркой. Но рискнуть идти до душевой самостоятельно он сейчас еще не был готов. Почему-то вместо раздражения из-за дурацких намеков Дерека, юноша почувствовал прилив сил. То ли захотелось немедленно подняться и двинуть ему как следует (не факт, конечно, что получится, потому что пока было даже лень шевелить пальцами). То ли мгновенно промелькнувшее видение того, сколько раз и в каких ситуациях Аслан вынужден был таскать его на руках, сыграло роль. И это воспоминание отозвалось в груди теплой волной, кольнув в области сердца. Повторится ли такое хоть раз?

Смутившись собственных мыслей, Рени поморщился — он не девка, чтобы его на ручках таскали! Но... надежность бережных и сильных рук варвара, стук сердца лаэра так близко-близко, шалый взгляд глаз цвета горького шоколада, даже не пытающихся скрыть желание обладать, и его неровное дыхание (выдающее с головой о том, насколько он сам неравнодушен к ситуации), все равно продолжали волновать. Даже когда тот собственноручно тащил его из лазарета в дом, заботливо закутав в одеяло и крепко прижимая нелегкую ношу, было удивительно уютным воспоминанием. В тот день оба прекрасно понимали, что в ближайшее время ни о каких постельных играх не может быть и речи...

Сумасшедшая, наполненная самыми противоречивыми ощущениями ночь, разделенная на двоих, была позже. Только вот потом вместо многообещающего совместного будущего он получил жалкое оправдание и отставку... Видно, не такая уж удачная из него вышла постельная игрушка для утех господина... Впрочем, не стоит предаваться унынию и самобичеванию. Главное, что есть Тесса, для которой он по-прежнему дорог...

Вот, Дерек, паршивец! Разбередил душу. И кто его тянул за язык... — И вообще, завидуй молча! — не найдясь с более умной отповедью, сквозь зубы процедил Ренальд.

Но Меченого это вовсе не смутило. Нахально подмигнув, тот просто рассмеялся и отошел в сторону, уступая место Айдару, притащившему большую кружку с отваром особого чая таура.

— Вот это не только можно, но и нужно выпить, — сообщил степняк, передавая кружку Русику.

Племянник Аслана ревностно покосился на родича, видимо, решив, что уж сейчас-то никто не вздумает шугануть его от постели Рени, который, похоже, без посторонней помощи в ближайшие полчаса не сможет даже приподняться, чтобы попить. Однако Айдар невозмутимо отошел и только встретившись взглядом со смеющимися глазами Меченого, понимающе усмехнулся сам...

— Укройся хоть, а то простынешь! — швырнул Дерек шкуру со своей лежанки наложнику.

— Спасибо, — нехотя поблагодарил юноша.

Ренальд пока что чувствовал лишь блаженную прохладу легкого сквозняка, тянущего по полу и остужающему разгоряченное тело. Но Меченый снова был прав, в этот раз перечить не стоит.

Возвратив пустую кружку Руслану и позволив укрыть себя волчьей шкурой, щекочущей кожу жестковатыми ворсинками, Рени прикрыл глаза. И почти тотчас провалился в глубокий сон, из которого его выдернули лишь спустя пару часов, чтобы прогнать в душ, накормить и засадить за учебники...

Вчерашний день выдался морозным и тихим, но западный ветер, усилившийся к ночи, притащил за собой из-за гор тяжелые снеговые тучи. Посыпавшаяся из прорех белая крупа поначалу была колючей и больно жалила открытые участки кожи людей, имеющих несчастье оказаться в это время на улице. Однако причинить особое неудобство не удалось — большинство обитателей крепости уже спали. Словно растеряв всю свою злобность, буран вдруг сменил гнев на милость, и с неба мягко посыпались густые белые хлопья, укрывая землю, деревья и строения. Видимость во время снегопада снизилась до нескольких шагов. Поначалу казалась, что снежная круговерть никогда не кончится, но непоседе ветру стало скучно развлекаться над полусонным Замком, и он погнал свое призрачное стадо отощавших сизых облаков дальше...

Дорожку в парке, ведущую от старой казармы к новой утром почистить еще не успели. И Дерек, с нагнавшим его Ильясом, тоже решившим размяться на плацу, шли, перемешивая под ногами снежную кашицу толщиной в полпальца. Обоих интересовало, удалось ли Аслану хоть что-то узнать о страшной трагедии, разыгравшейся этой ночью в соседней деревушке. И получится ли отыскать четкие следы учинивших кровавую расправу после ночного снегопада? Впрочем, раньше, чем вернется лаэр, их любопытство вряд ли кто сможет удовлетворить.

На плацу вовсю орудовали лопатами штрафники, отрабатывая свои внеочередные наряды.

На краю, на уже расчищенном местечке хмурый Инвар о чем-то разговаривал с сосредоточенно слушавшим его Орисом. Решив не отвлекать начальство, которое, правда, могло иметь больше информации, нежели остальные солдаты, Дерек сразу же направился к приятелям. Плац заполнялся довольно быстро. Обязательные тренировки воспринимались бойцами на уровне инстинктов.

Обменявшись приветствиями и новостями, чтобы не мерзнуть просто так (ведь на тренировку приходили в достаточно легкой форме одежды), солдаты разбрелись по очищенной от снега площадке и занялись разминкой.

Лаэр, уехавший рано утром, все еще не возвращался. Это обстоятельство тревожило. Впрочем, и гостей (как со сторожевых башен, так и конные караульные дозоры), тоже не наблюдали на горизонте. И это слегка уравновешивало внутренне ощущение дисгармонии. В присутствии Морицкого Дерек почему-то постоянно ожидал от него какой-нибудь очередной гадости. Причем, что удивительно, сам Ливар, провоцирующий нервозную обстановку, при этом оставался вроде бы в стороне. Но не заметить того, что его распоясавшиеся люди действуют не на свой страх и риск, а с молчаливого поощрения господина, и он не считает нужным их одергивать хотя бы из элементарной вежливости к хозяину земель, на которых гостит, было невозможно.

Дерек сначала встал в пару к Верену. Было видно, что мужчина соскучился по своему подопечному, на которого чаще ворчал, чем хвалил. Хотя и признаваться во всеуслышание, что неожиданно привязался к мальчишке, которому волей лаэра был назначен наставником, боец не собирался. Только зло подтрунивал над Меченым, дескать, ну как там у степняков? Он же прекрасно помнил, как Дерек паниковал, не желая жить среди варваров даже несколько дней.

А оказалось все совсем не так страшно. Никаких оргий они не устраивали и на его драгоценную филейную часть тоже не покушались. По крайне мере, явно.

Половина времени, отпущенная на тренировку, пролетела незаметно. Разогревшиеся мышцы приятно ломило. Вокруг разгоряченных полураздетых тел бойцов гарнизона клубился парок. Ильясу, поначалу просто наблюдавшему за рукопашным спаррингом Меченого и Верена, надоело оставаться безучастным, и он вызвался сменить одного из невольных нянек Рени.

Верен уступил неохотно, но тут наконец-то освободился Орис, и мужчина направился к нему.

Встав напротив довольного рокировкой варвара, Дерек почувствовал знакомый азарт. С этим степняком он уже не раз сталкивался. И внутренне подобрался. Их противостояние до сих пор так и не определило сильнейшего в очередной схватке. Ильяс, как и он сам, проигрывать не любил, но временное поражение оба воспринимали с философским смирением. Поэтому, несмотря на любой исход, будет приятно размяться и вновь испытать свои силы.

Движения варвара были полны той непередаваемой грации хищников, что выдавала их близость к природе. Выбрав тактику обманных приемов, чтобы ослабить бдительность условного противника, Ильяс с удовольствием констатировал, что пока что Меченый уверенно держит выбранный темп. Побороться с равным себе, получая истинное удовольствие от кажущегося смертельным танца, переменно замирающего, когда кто-то из них оказывается на земле, было приятно. Необходимость предугадать следующее движение, уклоняясь от удара, выворачиваясь из мощного захвата, рискуя вывихнуть суставы, и пытаясь обезвредить или хотя бы достать противника, распаляло азарт обоих молодых мужчин.

Дерек просто не готов был проиграть любому из этих варваров, находящихся в крепости, темно-карие глаза которых так напоминали ему одного из них — полукровку. Которому он мог бы уступить лишь при единственном обстоятельстве, если в том конкретном случае благоразумнее будет соблюсти субординацию и 'сдать' бой лаэру, стоящему наверху социальной лестницы.

Но Аслан никогда не подводил его ожиданий, выкладываясь по-честному, будто проверяя на прочность — как далеко они могут зайти хотя бы в тренировочном состязании, раз уж у них не получается договориться о другом методе для выяснения, у кого 'круче яйца'.

Красивый бой, заставляющий напряженно замирать невольных зрителей во время их крохотной передышки со своими напарниками по разминке, походил на какое-то ритуальное священнодействие. И хотя правилами оба пренебрегали, на ходу импровизируя, подстраиваясь под чужую технику, стараясь уловить и среагировать на малейшие нюансы, которые могли бы стоить победы или поражения, все равно, с поразительной точностью успевали остановиться. Буквально за миг до того, когда условный удар, только обозначавший место способного стать смертельным прикосновения, казалось, уже нанесен...

Видимо, оба слишком уж сильно увлеклись, потому что момент появления еще одной группы зрителей, о которых пробежали шепотки по рядам присутствующих, ни Ильяс, ни Дерек не заметили.

А между тем, Морицкий со своими людьми сразу по прибытии в крепость, отправился на площадку, надеясь застать там Аслана. Утренняя прогулка по свежему воздуху окончательно выдула из головы вчерашний хмель и остаточные воспоминания короткого развлечения. Дом Удовольствий, которому он оказал честь своим визитом, безусловно, проигрывал тем, которые находились на его землях, в плане разнообразия предлагаемого перечня услуг. Мальчиков он вообще не увидел, но символично одетые цыпочки, оказались профессионалками в своем ремесле, и отработали полученный гонорар на все сто процентов.

Жаль только, все время приходилось напоминать себе, что слишком увлекаться не стоит. Законы Энейлиса защищают даже этих шлюх. А если он перейдет границы дозволенного обращения с продажными девками, работавшими не на свой страх и риск, а в зарегистрированном заведении, исправно выплачивающим налоги, замять это дело будет непросто. Он прибыл во владения Аслана с иной целью, и не стоит размениваться на мелочи.

С девицами легкого поведения Морицкий забавлялся от силы часа полтора, решив, что перед состязанием с Асланом все-таки следует отдохнуть и выспаться. Желание поскорее разделаться с вопросом о наложнике в данном случае имело первостепенное значение, горяча кровь в предвкушении.

Как и было оговорено, его люди, которым он тоже разрешил немного покуролесить, ожидали его ранним утром в одном из постоялых дворов, где им подали легкий завтрак.

В городе Ливар ориентировался довольно сносно, а уж с единственной хорошо обустроенной дороги, ведущей мимо пограничной крепости, сбиться было бы сложно. Поэтому своих попутчиков — Сибора, предававшегося утехам плоти всю ночь, и Асланова бойца, выделенного им в сопровождающие (но, похоже, тоже нашедшего, как ему скоротать время в ожидании, пока подопечные натешатся), он беспокоить не стал. Пусть Красавчик пасет Мангерского, и не путается под ногами.

Велев передать, чтобы оставшиеся мужчины не беспокоились, куда он мог подеваться в такую рань, Морицкий оставил увеселительное заведение, щедро расплатившись и уверив вышедшую проводить высокого гостя Хозяйку, что он остался доволен сервисом.

Женщина склонила голову, наградив его профессиональной, насквозь фальшивой улыбкой, какие он мог раздаривать и сам. И едва за ним закрылась дверь, поспешила к своему эксклюзивному клиенту, с которым провела эту ночь, мысленно сетуя, что никак не может отказаться от непростительной в ее ремесле привязанности к этому смазливому блондину. Который, мало того, что на несколько лет младше ее по возрасту, да к тому же не настолько состоятелен, чтобы одаривать дорогими подарками. Но... сердцу, как говорится, не прикажешь. И для него она готова была собирать информацию вовсе не за страх и за совесть, не за вознаграждение, а просто потому, что ему это могло бы пригодиться. Став Хозяйкой престижного Дома Удовольствий, она могла себе позволить выбирать, с кем провести время, если очень захочется... И многие клиенты почли бы это за честь...