Tottt___Бескрылые

— Замолкни! — Восьмая сопровождает выкрик взмахом руки и строгим взглядом. — С каких это пор отряд перехвата так низко пал, чтобы обижать слабых. Как старшая, я должна вас наказать.

— Достала уже! — 105ая еле сдерживается перед нападением. — Хайхане!

Обе, ускорившись, с двух сторон устремляются к неясной угрозе их миссии. А вот дальше, я увидел глаза той, что временами ненавязчиво трамбует мое лицо своей грудью, и в этот момент в них не было ничего человеческого. Девушка собрала в правой ладони шар, состоящий из язычков двух источников такой концентрации, что вновь проявившееся сияние словно лезвиями ножей стало прорезать окружающее ее серое пространство. Именно так, в тот момент мне показалось, что мир выцвел в серые тона и красные волнообразные сполохи с черными прожилками яростным цунами начинают выплескиваться из ладони восьмой. Ну а дальше, безобидный шарик в ладошке девушки надулся и выплеснул бушующую силу наружу. Здесь, я честно зажмурился и закрылся руками, не желая видеть того, что будет, ибо богатая тема для размышлений уже есть. Когда я открыл глаза, завала балок над Тцукиуми уже не было, и девушка, обретя свободу, встала. По мосту в нашу сторону мчалась на своем байке Мацу с Ку.

— Кто ты такая. — Испуганно спрашивает 104ая, сидя на земле перед приближающейся восьмой.

— Острие копья защиты, проекта МБИ, секирей судьбы, номер восемь — Юме. — Вновь представилась девушка.

Только вот церемонии уже закончились. Восьмая берет своих противниц за лодыжки, поднимает над землей, и, раскрутив вокруг себя, отправляет в полет. Перед этим объяснив провинившимся девушкам, что в них не хватает любви. Молодое поколение дисциплинарного отряда улетело, а я подумал, что осталось пережить еще один момент и можно отправляться в люлю. Восьмая машет у перил ручкой отправленным ею в полет телам. Кругом народ восхищается оригинальностью решения нашей проблемы. Вот воздухоплаватели скрываются в горизонте, и мы видим довольное лицо девушки, повернувшейся к нам. Юме прикрывает ладошками соски и с блаженной улыбкой нам вещает.

— Все здесь пропитано любовью. — Смотрит на меня. — Не думая о себе. Сильное сердце, которое думает о других. Теплое сердце, которое думает о друзьях. — Подходит ко мне прижимает свою ладонь к моей щеке. — А еще твои чувства. Когда ты думал о Мусуби. Очень теплое сердце. Это твое сердце пробудило меня. — Ну да, впечатывает мое лицо в свою мягкую грудь. После всех сегодняшних волнений я уже не против, но только в горизонтальном положении, чтобы заснуть быстрее. — Оно вливается в меня, тепло твоего горячего сердца. У Мусуби связь с прекрасным человеком.

Так мы и стоим, слушая на заднем плане возмущение Тцукиуми и рев Кусано. Ага, ну с большим сердцем я согласен, маленькое просто не выдержит всего этого дурдома. А вливал я в нее пока только свою энергию, в надежде, что поможет. Вроде сработало. Звук неторопливых шагов и медленно проявляющаяся из густых теней фигура обрывает все разговоры. К нам неспешной походкой с предвкушением желанного поединка подходит черная секирей. Юме отпускает мою голову и поворачивается к своей бывшей напарнице.

— Ты все-таки появилась. — Бархатные оттенки в голосе четвертой постепенно наливаются силой.

— Неплохо выглядишь, Карасуба. — С мягкой улыбкой ответила восьмая.

— Я рада, очень рада встрече с тобой. — В конце фразы черной появляется нетерпение. Девушка выхватывает меч, словно уже находится в пылу сражения, заносит оружие для удара. — Юме!!! — Исторгнув имя своей противницы, как боевой кличь, бросается вперед.

— Карасуба. Я, должна, быть, той, кто, сразится, с тобой. — Восьмая отвечает, по словам, непрерывно уклоняясь от череды атак черной, которая, словно обезумев, тупо перла на свою напарницу, что оставила ее одну в этом скучном мире. — Но, тем, кто однажды остановит тебя, ... будет ...

Только Юме начала говорить последнюю фразу, как мое сердце, пропустив удар, тяжелым молотом ухнуло вниз, при этом захватив с собой мой источник. Такого страха я в этой жизни еще не испытывал. Мгновенная волна слабости, прокатившись сверху вниз, взорвалась чудовищным всплеском моей энергии, через звенящую от моей силы ауру, прорывающуюся наружу. Мир вокруг меня не посерел, а почернел, или в моих глазах потемнело, не знаю, но двигался в тот момент, ориентируясь только на источники девушки. Меня пронзила и побудила к действию одна единственная мысль. Состояние 88ой и восьмой изменилось благодаря моему вмешательству. Я своими корявыми ручками нарушил прежний баланс взаимодействия двух источников, и теперь они поведут себя не так, как в каноне. В момент последней атаки четвертой, когда восьмая останется стоять на месте, передав управление тела 88ой, ее источник просто не успеет уйти в ждущий режим. Ее ядро полностью восстановило свои функции и резко их погасить будет не в состоянии. Юме рассчитывает оставить перед ударом меча черной Мусуби, присутствие которой и остановит атаку, потому как цель Карасубы, именно восьмая. Все это проносится в моей голове, когда я, как обезумевший бог ветра (камикадзе), несусь к собирающейся замереть девушке, чтобы сбить ее с линии удара. Мне удается опередить четвертую на несколько секунд, но, вместо того чтобы упасть со спасаемой девицей на землю, я словно врезаюсь в корпус ледокола. В следующее мгновение от Юме во все стороны прокатывается ударная волна, и меня, отбрасывая в сторону, впечатывает в металлическую опорную стойку. От силы удара в глазах потемнело, а во взгляде на окружающее пространство начинают плавать белые опарыши, рот наполняется кровью, о том, чтобы дышать, я даже не задумываюсь. Тело пронизывают тысячи иголок. Правой руки не чувствую, поэтому на нее и заваливаюсь. Голова сползает набок и на рукав стекает тонкая струйка крови. С трудом фокусирую взгляд и вижу 88ую, которая, где стояла, там и стоит, глупо хлопая глазами — жива дура, появляется отстраненная мысль. Канон сохранен. Карасуба, подойдя к ней, постояла немного, грустно ухмыляясь, а затем направилась ко мне, по-прежнему сжимая в руке меч. Ну, все, пиZдец котенку...

— Я немного расстроена. — Привычным мягким голосом обращается ко мне черная. — Но в благодарность за чувства, подаренные мне этой ночью, я оставлю тебе жизнь. В следующий раз, подумай, как следует, результат может оказаться иным. — И, также неспешно как пришла, отправилась обратно.

Приговор отсрочен, но для меня это ничего не меняет — с четвертой мне еще придется пересечься, и не краями, как сейчас. Я еще никогда не умирал, но настоящие ощущения были именно из этой оперы. Очертания предметов на периферии стали расплываться. Но вот перед моими глазами появилось то, что временно вернуло меня к жизни. А именно, лицо Мусуби. И во мне вскипело такое бешенство, что сам не заметил, как, схватив девушку за горло, стал ее трясти.

— Ты bлядь вообще с катушек съехала!!! — Ору на нее, выплевывая кровь на каждом слове. — Сама сдохла, так другим жить не даешь!!!

— Прости, Минато, прости ... — Юме плакала, размазывая свои слезы и мою кровь на своем лице.

Вместе со злобой меня покинула и последняя причина моего пребывания в реале. Сознание, воспринимая тело, наполненное болью, молило об отдыхе. Затухающий голос восьмой в надвигающейся спасительной тьме беспамятства еще какое-то время звучал. Потом смолк и он ...

Глава двенадцатая.

Ощущение жизни вернулось вместе с болью, как нарастающее предупреждение, что лучше не двигаться. Попытка вдохнуть полной грудью также не увенчалась успехом, меня словно сдавливал пластичный обруч определенной формы. Левая рука, в отличие от правой, была зажата в чем-то теплом и мягком, пошевелить ей не представлялось возможным. Очередной глоток сухого воздуха спровоцировал глотательный рефлекс, да вот беда, кадык едва не застрял на середине движения. Во рту, словно силикатным клеем смазали и феном подсушили, чтоб мне удобней было. Шорох ткани справа. Мою голову приподнимают от подушки, и в губы утыкается край чашки.

— Пей...

До меня доносится тихий голос Акицу. Первым глотком размочил мусор в ротовой полости, проглотил. Дальше процесс пошел легче. Появилось желание открыть глаза. Кругом была ночь. Нахожусь в своей комнате. Рядом сидела Аки и, склонившись надо мной, всматривалась в мои глаза. Просто смотрела и молчала. Мысли в моей голове ворочались медленно и лениво, словно бегемоты в речке. Но от ее взгляда мне под конец даже неловко стало, но сдавать свои позиции в такой ответственный момент я не собирался. Разногласия среди близких существ дело естественное, практически семейное. Конечно, утверждать, что все прошло по моему плану в своем теперешнем состоянии дело проигрышное. Факты, что называется, на лицо. Прошедший 'побег' я оцениваю вполне удовлетворительно. Учитывая, что все остались при своих, небольшое наказание за свои 'шалости' с восьмой я заслужил. На фоне неожиданного окрыления седьмой, вопрос относительно ситуации с 88ой показался мне, что горы — по колено. Как оказалось, не все последствия можно просчитать и учесть. Особенно с моей двухъядерной птичкой, что доставила мне достаточно переживаний в последней акции. Готов частично признать свою вину, в доказательство своей объективности, но только после помилования! Если я не прав, пусть скажет мне об этом. Ну, а коли, нет, то да, вот такой, я и есть. Делай со мной что хочешь, только не бросай в терновый куст. Девушка сдалась.

— По-другому было нельзя? — Вопрос с легким укором заставляет меня виновато поднять брови. — Ясно ...

— Как все прошло? — Мой голос хрипит, и Акицу снова поит меня водой.

— Фудзита-сан сделал все аккуратно. Хороший пример для подражания. — Что называется улыбка в голосе. Я уже закрыл глаза и просто слушаю. — Мы с Кахо устроили такой показательный бой, что там еще долго будут искать концы. Наш инструктор по военной подготовке давно говорил, что нам пора переходить к активной работе, одна беда — нужны хорошие противники с прогнозируемыми показателями. По оружию потом сам выяснишь, как ходить начнешь ...

— Но вот твое шоу было выше всех похвал. — После небольшой паузы продолжила рассказчица. — Я успела к тому моменту, как ты с разбегу врезался в Мусуби. Видеть парня, свободно висящего на девушке с конечностями параллельно земле, это что-то. После вспышки увидела тебя у края моста. Ты понимаешь, что если бы тебя приложило не вдоль балки, а поперек, то ... — Вздох и недолгое молчание. — До сих пор не знаю, как относиться к твоему поступку. Карасуба ушла. Потом на мосту началась суета, твои секирей в восемь рук пытались тебя вынести, но удар лазера, обрушивший целый пролет изуродованного сооружения, поправил их планы. Вся дружная компания выбралась на твердую землю, об удобстве ашикаби уже никто не думал, хотя тащила тебя все же 88ая. Когда я увидела твое состояние, то мне стоило огромного труда не убить твою птичку. Да, Казехана и Удзуме помогли беглецам оказаться по другую сторону обрушенного пролета. Здесь ты оказался прав, они ушли в старый город.

— Хм ... с мамой твоей познакомилась. — Аки замялась, и я посмотрел на нее. — То есть я ее знала раньше, но ... не важно. На берегу вас ждал Тецуя. Приехал на своем микроавтобусе, он и осмотрел твое тело. Вправил вывих правой руки, стянул эластичным бинтом грудную клетку. Ребра не сломаны, но досталось им хорошо. Сказал, что об остальных повреждения ты сам доложишь, как очнешься, везти тебя в Идзумо и никуда не отпускать. Так и поступила. В поместье через пятнадцать минут приехала твоя мать, тут мы и пообщались. Я ни в какую не хотела отдавать тебя ей, так что общение с твоими родственниками у меня не задалось.

— Все правильно. — Одобрил действия своей осени. В Идзумо мне будет проще заниматься своими делами, коих накопилось изрядно. Повернув голову на бок, увидел Му в кружевном белье, обнимающую мою руку, что называется и руками и ногами. — А это, что значит? — Даже сам удивился тому, как жалко прозвучал мой голос. Вот уж не думал, что Аки потерпит кого-то рядом со мной в данный момент.

— Ах, да! Позволь тебя поздравить! У тебя сегодня первая брачная ночь с Мусуби. Ничего, что мы втроем? Нравится ее белье? Это я ей посоветовала. Сказала, что вот очнешься, как увидишь ее такую красивую! — С опасным блеском в глазах, седьмая сообщила мне новость, от которой я выпал в место без названия. Может я чего пропустил, сколько я был в отключке?

— Не волнуйся, сейчас та же ночь, ты ничего не проспал. — Видя мое беспокойство, Акицу положила свою прохладную ладошку мне на лоб. — А с 88ой получилось очень просто. Когда тебя устроили в твоей комнате, хозяйка выпроводила всех, оставив меня присматривать за тобой, через некоторое время, пришла твоя птичка. Закрыла дверь комнаты, села на колени, и, уткнувшись в пол лицом, попросила моего одобрения стать твоей женой, ... что мне оставалось? Ты принял на себя долг ее жизни, являешься ее ашикаби, защищаешь, рискуя собой. Я не могу тебя изменить, но вот попытаться уберечь — все, что мне остается. Моему господину придется принять в свой близкий круг еще одну девушку. И не думай, что это решение далось мне легко. — Наклоняется и страстно целует, а я понимаю, что все это время не чувствовал ее источника. Вот девушка отстраняется и передо мной раскрывается мощная аура Акицу, какой у нее до этого момента точно не было. Снова вижу ее ядро, а внутри меня ощущается холод ее частиц. — Ладно, хватит на сегодня. Спи.

Ложится рядом. Начавшаяся было паника из-за странного поведения моего ядра постепенно уходит. Отклик частиц седьмой говорит, что все будет хорошо. Новый статус 88ой мое сознание пока просто игнорирует. Скоро рассвет. Вот мои мысли, шевельнувшись в последний раз, замирают, запись регистратора останавливается.

...................................................................................................................................

— Минато, с добрым утром, пора вставать! — Голос полный еле сдерживаемой силы вырвал меня из царства Морфея.

С трудом разлепив один глаз, вижу на пороге свою принцессу с гримасой страдающей ярости на лице. Девушка держит в руках поднос с тарелкой и мученически переносит открывшийся ей вид. Если с присутствием седьмой она еще готова была мириться, то зрелище блаженной мордашки Му ей, как ножом по сердцу. Героическая расправа 88ой над карательным отрядом не в счет. Рядом с ней стоит Кусано, что уже готовится в любой момент разразиться нечленораздельными возмущениями. В общем, началось в колхозе утро. Пытаюсь движением своего тела растолкать своих спящих красавиц, хотя, как выяснилось, Аки не спала. Притворно вздохнув, девушка поднимает на меня свои смеющиеся глаза.

— Подъем. — Хриплю этой засранке, и меня тутже поят водой. — Поднимай эту засоню, и одевайтесь. Нечего в белье щеголять. — Показываю Акицу глазами на Мусуби. Та в ответ просто кивает.

— Все верно. Перевозбуждение в таком состоянии может быть вредно для здоровья.

Голос полный подавляющего превосходства от порога, сами догадываетесь чей. Первая, скромно оставаясь за спинами моих птичек, внимательно наблюдала за моей реакцией на происходящее.