мы из Бреста. часть 6

Сереге Акимову фриц в драке чуть нос не откусил, да Серега проворнее оказался — ножом успел достать.

Меня парочка ворвавшихся внутрь "арийцев" все своими штыками пытались достать. Пришлось крутиться. Верный ППД не подвел — когда патроны кончились в качестве дубины хорошо пошел только так башки сносил. Правда, приклад теперь придется на нем менять.

Татьяна, укрывшись за перевернутым столом, держала наш тыл. Из пистолета хладнокровно отстреливала тех, кто появлялся в проеме двери и окнах. И это несмотря на то, что она получила ранение в ногу.

Пара ребят из разведроты укрепившись с пулеметом на хорах, отбивали атаки на дальних подступах к нам. Высокий, худой, белобрысый, в нашей трофейной шапке, с грязными и длинными руками, гранатометчик перед своей смертью успел накрыть их двумя гранатами.

Хоть и осталось нас в живых только трое — я с Татьяной и Серега, но главное мы отбились. Трупами весь пол покрыли. Хорошо, что подмога, в лице танкистов, ремонтировавших свои машины на трофейной рембазе, и наших связистов, вовремя подоспела, а то бы нам совсем крышка была.

В начале февраля, практически сразу же после полного освобождения Воронежа, руководство бригады вызвали на совещание в штаб фронта. К этому времени он из Боброва перебрался в Острогожск. Так что наша поездка на автомашине много времени не заняла. Всего два часа на преодоление 50 километров по разбитой дороге ушло.

Вообще-то в штаб фронта нас могли бы и не дергать. Приказ о выводе в тыл на переформирование могли и по телефону передать. Ну да с начальством не поспоришь. Хотя сделать это все равно пришлось. Тем более, когда судьба оставшихся в живых бойцов и командиров бригады решается. Очень уж кому-то из "штабных небожителей" было желательно, чтобы мы на переформирование убыли без личного состава*(обычная практика того времени), передав его в армейские части. Понятно, что идет наступление и войскам фронта не хватает пополнения, но и бригаду оголять нельзя. От нее и так только "кости" остались. На этом и настаивал в разговоре с начштаба и ЧВС* (члена Военного Совета). Распалился не по детски, но отстоял свою позицию, сославшись на подчиненность лично наркому и Ставке. Думал, что меня после этого скандала на выходе из кабинета арестуют, но ничего обошлось. Даже горячим чаем у операторов напоили и последними новостями поделились.

Операция по окружению и ликвидации войск врага в "Воронежском выступе" шла успешно.

Войска левого крыла нашего Воронежского фронта вышли к р. Оскол на участке Уразово, Валуйки, Волоконовка, Городище, Новый Оскол.

Утром 24 января 1943 года началось наступление 60 армии генерал-майора Черняховского. И хотя боевые действия продолжались до 2 февраля, уже утром 25 января на балконе гостиницы "Воронеж" (ныне площадь Ленина, 8) бойцы 60-й армии водрузили символическое Красное знамя освобождения. На воронежском направлении было уничтожено 25 немецких дивизий, более 75 тысяч солдат и офицеров сдались в плен.

На сегодняшний день в результате наступления нашего — Воронежского, Сталинградского и Донского фронтов в районе Острогожска и Россоши было окружено и ликвидировано более тринадцати дивизий противника. Количество только пленных венгров из состава 2 венгерской армии на нашем участке фронта составило более 105 тыс. солдат и офицеров.

В плен вместе со своими штабами попали командиры итальянских дивизий "Альпийского корпуса" "Кунеэнзе", "Юлия" и "Винченца". Из 55-тысячного корпуса итальянского "Альпийского корпуса" из окружения смогли вырваться не более 6000 человек.

К сожалению, значительная часть соединений 6 Полевой армии державшихся на второй линии обороны смогла отойти и соединиться с немецкими войсками, держащими оборону в районе Воронеж-Касторское — Старый Оскол.

По данным разведки сейчас в "воронежском выступе" оборонялось до 12 дивизий группы армий "Б". Из них на северном участке действовали 8 дивизий 2-й немецкой армии, а на южном — отошедшие 4 дивизии группы "Зиберт". Все дивизии развернуты в первом эшелоне. Общая численность его войск на этом участке фронта составляет примерно 125 тыс. солдат и офицеров, 2100 орудий и минометов, 65 танков. Авиационная группировка насчитывала около 300 самолетов. Тем не менее, их теснили и уничтожали.

Брянский фронт в результате ожесточенных боев, наконец-то освободил жд. станцию "Кантемировка" и Курск. Его войска продолжали бои за Старый Оскол и Мценск. Рвались на Дмитров — Орловский и Обоянь.

На харьковском направлении войска Донского фронта усиленные освободившимися армиями Сталинградского фронта продолжали отражать атаки Манштейна стремящегося прорвать внешнее кольцо окружения 6 Полевой армии. Но, по словам "операторов", опасаться прорыва фронта не стоило. С каждым днем кольцо вокруг остатков 6 Полевой армии сужалось, а количество сдавшихся в плен все увеличивалось.

На остальных фронтах тоже шли упорные и ожесточенные бои.

Северо-Кавказский фронт безуспешно пытался прорвать "Голубую линию" 17 Полевой армии на Кубани. Клейст, выведя свою 1-ю Танковую армию под Ростов, усилил обороняющиеся там части 4-й румынской армии, остановил наступление нашего Юго-Западного фронта на этом направлении. Примерно, то же самое было и с Крымом.

Крымский и Керченский фронты медленно с тяжелыми боями продвигались к Перекопу, где отражая атаки немецкой ОГ "Крым", истекал кровью наш десант.

В Белоруссии шли тяжелые позиционные бои примерно там же что и раньше. Немцы особо не лезли в глуш лесов и "партизанского края", старались обеспечить в первую очередь безопасность стратегических магистралей снабжения и оборону крупных гарнизонов.

2-й Белорусский фронт (бывший Калининский) дрался за "Суражские ворота", Городок, Полоцк и Великие Луки. ГА "Центр" получив подкрепления с Запада, вновь пыталась срезать "Суражский выступ". Пока безуспешно.

1-й Прибалтийский (часть бывшего Калинского фронта) и Северо-западный (принял в себя часть войск Волховского фронта) фронта наступали на Остров и Псков. 2-й Прибалтийский (сформирован из части Ленинградского и Волховского фронтов) рвал оборону ГА "Север" в районе Луги.

Ленинградский и Карельский фронта прорвали оборону врага и наступали на Петрозаводск.

Ознакомившись с обстановкой на фронтах мне стало понятно почему нас срочно отводят на переформирование — началась подготовка нашего весеннее-летнего наступления, в котором нам видно отводится особая роль. А раз так, то нечего тут сидеть и ждать милостей от начальства, пора собираться в путь. Тем более что вагоны под остатки бригады заказаны, а собраться не так уж и сложно.

Хуже всего то, что своих раненых мы с собой забрать не сможем. Пути не выдержат. Поэтому тяжелораненых придется оставить в Алексеевке и передать в армейский госпиталь. Надеюсь, что они нас по "дороге на запад" еще нагонят.

Глава

Железнодорожные пути за время боев были разбиты. Тут и немцы, и наши партизаны постарались. После того как враг был загнан в кольцо, наши, первым делом, взялись за восстановление жд. сообщения. Ремонтные работы еще продолжались, но поезда пусть и медленно, но ходили. На каждой станции долго выстаивали, пропуская встречные. В Воронеже считай целый день простояли.

Чтобы мы "не скучали", политуправление фронта организовало ознакомительную поездку по городу, чтобы мы своими глазами увидели масштаб сражения и нашей победы. Даже транспорт предоставили. В качестве проводника выступал старший политрук из политотдела 60 армии. В поездку направился весь старший комсостав бригады. Собрались быстро. Перспектива целый день в теплушке никого не прельщала, а тут хоть какая-то смена обстановки.

Наш автобус медленно продвигался по расчищенным от битого кирпича и трупов улицам Воронежа. Что сказать — не было города как такового — одни развалины. Жилой фонд был разрушен на 96%, трамвайные пути и линии электропередач уничтожены, коммуникации не функционировали. Исторический центр города с его деревянными постройками сгорел во время бомбежек, каменные и кирпичные здания, заводские цеха превратились в руины, укрепленные для обороны. Взрывами были уничтожены музеи, церкви, дворец пионеров, здания административного назначения. Все ценности, оставленные в городе, были вывезены на запад, в том числе бронзовый памятник Петру 1 и Ленину. На улицах города, в парках, в домах, в подвалах фашисты оставили тысячи мин. Передвигаться можно было лишь по тропинкам, проложенным по снегу сапёрами. Только за первые 10 дней после освобождения города было обезврежено 580 противотанковых и 816 противопехотных мин* (в дальнейшем нашли более 300 тысяч мин).

Тем не менее, город жил. В него возвращались жители и рабочие. В разборе завалов участвовали все, кто могли, в том числе и дети. Работа шла днём и ночью. Спали, у костров прямо на улице. Тут же питались из полевых кухонь.

А еще кругом витал трупный запах. Бои-то в городе только закончились вот трупы убрать и не успели. Они тут кругом валялись. Группы пленных под конвоем пары бойцов искали их по развалинам и подвалам, а затем грузили трупы в сани. Разделяя по форме одежды массу заледеневших трупов в серо-зеленых мундирах немцев, хаки румын, серых шинелях красноармейцев и черных фуфайках ополченцев. Складывая их в штабеля рядом с проезжей частью. Тут же складывали найденное оружие и боеприпасы. Старший политрук сообщил, что за найденное вооружение пленным полагается дополнительный паек и сигареты.

Убирали трупы и местные жители. Видел, как совсем еще девчушки, лет по четырнадцать, таскали из подвалов и развалин заледенелые трупы в наших серых шинелях и грузили их на детские саночки, чтобы потом перегрузить на автомашины. У тех, у кого не было сил, вытаскивали мертвецов по частям и складывали у обочины дороги, чтобы потом отвезти и похоронить в братских могилах вырванные толом в мерзлой земле.

На одном из перекрестков образовался затор. Регулировщица никак не хотела пропускать стоявшую перед нами колонну из нескольких грузовиков пока не пройдет большая группа пленных.

Пленные, двигались колонной по четыре. Зябко кутаясь в какие-то хламины, медленно переставляя ноги, они шли в окружении конвойцев и занимали всю свободную от завалов проезжую часть дороги.

Развернуться тут было негде. Поэтому хочешь, не хочешь, приходилось ждать, пока их прогонят мимо нас.

— Может, пока стоим, перекурим? — спросил Сафонов.

— Давайте. Заодно свежим воздухом подышим, — согласился я.

Такая же мысль посетила и тех, кто ехал в грузовиках. Водители и старшие стоявших перед нами автомашин дружно скучковались и затянулись табачным дымом. Один из офицеров в сильно поношенной, в паре мест прожженной шинели с новенькими, недавно введенными для частей НКО (народного комиссариата обороны) погонами старлея*(старший лейтенант) показался мне знакомым. Пришлось покопаться в памяти. Она не подвела, услужливо подсказав, кто это и как его зовут. "Земляк" — Рома Крупин. Почти одногодок, 20-го года рождения. Летом сорок первого он был младшим лейтенантом и командовал ротой* (зам.командира пулеметной роты) в 1 батальоне нашего 333 стрелкового полка. Мы несколько раз виделись на построениях и столько же сидели за столиком в столовой комсостава. Он, похоже, тоже меня узнал — во всяком случаи внимательно разглядывал. Что мучить человека сомнениями? Тем более что я был рад увидеть знакомого. Подошел, обнялись и разговорились. Оказалось, что он все еще служил в нашем полку. Замкомбата. Колонна машин стоявшая перед нами полковая. У меня во фляжке было и мы с ним, укрывшись от ветра за кузовом ближайшей автомашины, пропустили по сто грамм за встречу.

— Войну встретил вне крепости, на берегу Буга в укрепрайоне, — рассказал Рома. — Нам повезло. Во-первых, тем, что обороной полка руководил полковник Матвеев. Во-вторых, у нас-то боеприпасы и оружие были* (в РИ этого не произошло), а у других всего по паре патронов на брата нашлось. Да и с оружием у них проблем хватало — оно на складах в крепости осталось. Всего по одному взводу на роту вооружены были. Комполка дал команду, чтобы мы с соседями боеприпасами поделились. В третьих конский состав сохранился*(в РИ этого не произошло, практически полностью остался в крепости) — мы раненых до последнего эвакуировать могли, да и свои уцелевшие орудия вывезли* (в РИ этого не произошло).

Немцы против нас бросали артиллерию и авиацию. Дважды танками атаковали, но наши противотанкисты пять танков их сожгли. Остальные отступили. Наш 1-й батальон почти полностью там, на берегу Буга, навсегда остался. Да и остальные подразделения тоже большие потери понесли. К обеду немцы через соседей прошли, нас обошли и выбили с занимаемых позиций. Тем не менее, мы отступали от рубежа к рубежу. До вечера врага задержали. К ночи от полка остались лишь отдельные отряды, которые и отступали к Жабинке. Особиста нашего помнишь?

— Конечно. Как его забыть. Старший лейтенант Горячих Дмитрий Ильич. Он мне рекомендацию в партию давал.

— Мы его в Жабинке встретили. Он собрал все знамена гарнизона и с небольшим отрядом бойцов, с боем, прорвался из крепости, до того как немцы ее полностью блокировали*(см. "Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон". В РИ смог вырваться из окруженной крепости. Воевал до конца войны. Был несколько раз ранен. Выжил. Служил в ОО.).

На следующий день остатки полка в контрударе по врагу участвовали. Хотели к Бресту на помощь прорваться. Да где там! Немцы к тому времени уже свои основные сила через Буг переправили. Авиацию свою натравили. Этим и остановили нас. Вынудили вновь отступать в направлении Кобрина. Комполка — Дмитрий Иванович, собрал вокруг себя остатки полков нашей дивизии, совпартработников и железнодорожников, что из Бреста прорвались, отход корпуса прикрывал. Вот немцы на нас в районе Андронова и навалились. Мы с немецкой 3-й танковой дивизией дрались. Почти сутки позиции удерживали, потом за канал Мухавца отошли. Чекисты мост через р. Мухавец в Кобрине взорвать успели*(в РИ в 16 часов 23 июня танкисты 3 танковой дивизии Вермахта захватили мост целехиньким и по нему немцы вырвались на Варшавское шоссе, обеспечив прорыв немцев вглубь нашей обороны. 3-я танковая была задержана только у канала Мухавец) как и склад ГСМ. В тех боях я ранение получил. Меня сначала в Бобруйск эвакуировали, а оттуда в Могилев.

В начале июля вернулся в полк. Назначили командиром пулеметной роты. Полк тогда под Пропойском стояли, на переформировании. К тому времени от него всего десятка полтора человек осталось, а от дивизии человек 300.

Пополнение пришло не обученное, невооруженное как следует, а нас вновь в бой бросили. Без артиллерии и связи. Немцы фронт прорвали. Сражались на р. Сож. Немцы сразу же за нашими отступающими шли. Хорошо, что вовремя заметили. Успели мосты взорвать. Только этим и остановили врага. У меня от роты всего два человека осталось — я и боец. Потом наша артиллерия подошла, помогла нам хорошо. Немцы все прорваться пытались, но потери большие понесли и остановились.

В августе меня снова ранило. Тяжело. В госпитале пролежал почти два месяца — кости все сращиваться не хотели. Потом снова на фронт попал. Участвовал в наступлении. Попали в окружение, вырвались. Дрался на Брянском направлении. Вырос до комбата.