— Ладно, пора заканчивать всю эту комедию, — проскрипел Максим Петрович, — Завтра связываемся с клиникой в Германии и готовим Наталью к отправке туда. После ее лечения сделает заявление на продажу своих прав — 'с худой овцы хоть шерсти клок'. Если у нас не выходит пробиться через Веденеева, пускай он сам бодается с претендентами. Нанятая нами девочка больше не нужна, сильно ее не обижай, но и учитывай, что работа ее окончилась раньше срока.

— Жаль. — Психиатр вытащила из холодильника бутылку с настойкой. — Будешь?

— А что это? — Грабин заинтересованно посмотрел на бутылку, в которой на дне виднелись какие-то листочки и корешки.

— Настойка мелиссы и еще кое-чего, на самогоне, — пожала плечами Галина, давая понять, что вдаваться в подробности не имеет смысла, — успокаивающее, если одним словом.

— Давай, — согласился чиновник, — накапай грамм сто.

— Хм. — Максим Петрович, немного покатал на языке послевкусие от настойки. — А ничего так, рецепт не дашь?

— Неа, — слегка покрутила головой психиатр, — много вредно, а ты иногда об этом не задумываешься. И вообще это лекарство надо чайными ложечками употреблять, а ты стаканами глушить собрался.

— Вот почему так в жизни? — Вздохнул чиновник. — Как чего нравится, так нельзя, а как дрянь какая, так без ограничений.

— Закон относительности, — пожала плечами женщина, — раньше люди ягодные морсы без всякого сахара пили и рады были, а теперь без сахара вообще ничего не употребляют, дрянью считают.

— Это да, — вынужден был согласиться Грабин, вставая из кресла, — всё, не будем о грустном, поеду я в свое логово, на работе все-таки, и так много времени с этими родственниками потерял. Кстати, желательно тебе после всего этого Веденееву на глаза не попадаться, судя по всему, за нами наблюдают серьезно, так что будь осторожна и присмотри за своими — не может быть, чтобы ими не заинтересовались.

— За моих сотрудников будь спокоен, — нахмурилась Галина, — а вот твоего Сударева в покое не оставят.

Максим Петрович на секунду задумался, а потом спросил:

— Уж если мне ему и тебе не верить, кому же тогда еще?

— Ладно, иди уже, — усмехнулась женщина, — нечего мне здесь песни Аллегровой исполнять.

Интересные метаморфозы произошли с Натальей, стоило нам оказаться в спокойной обстановке, из нее сразу как стержень какой-то вынули, на девушку накатила апатия и она стала вялой и сонной. Откат — сразу поняла я, такое грубое давление на психику даром не проходит, практически любого человека можно на время с помощь гипнотического воздействия превратить в героя, но последствия обязательно придут. Меня вообще удивляет, что иногда в шоу показывают гипнотизеров, которые проделывают с добровольцами всякие необычные действия. Хорошо если это только представление артистов, а если нет. Думаете, для добровольца все на этом закончится? Ничего подобного, пройдет год, два, да даже десять, и аукнется. Так аукнется, мало не покажется, конечно, человек уже и думать о том забудет, но расплата последует обязательно, и гадай потом, почему голова вдруг без причин начинает болеть, или фобия какая привяжется. И это лишь за несколько сеансов, а что говорить о Наталье, с которой плотно работали почти два месяца. Эх, грехи наши тяжкие.

Уложив девушку на диван подремать, сама взялась за планшет, надо было пошарить по Интернету, появились кое-какие вопросы относительно ближайшего будущего — надвигались очередные выборы, и требовалось понять, в какую сторону подует ветер. Только не удивляйтесь моей наивности, без подсказок понимаю, что ветер будет дуть всегда в одну сторону, но есть нюансы, которые надо знать. Это как с легендой о Колумбе, он не сильно-то стремился делиться правдой с теми, кто был на корабле, а чтобы все-таки закончить свое путешествие пустился на обман и подложил под компас топор, дабы все поверили, что корабль идет нужным курсом. Глупость конечно, ни один моряк не поверит в это, даже если солнце закрыто тучами все равно опытный мореплаватель определит курс, не точно до градуса, но уж идет корабль на запад или на восток отличит. Так и в политике, наши новоявленные Колумбы не топор под компас положили, а целый состав с железным ломом, так что при любом курсе стрелка прибора всегда будет указывать туда, куда надо, но опытный мореплаватель...

В комнату заглянула Галина и тихонько позвала меня на выход.

— Галина Сергеевна, я все понимаю и никаких возражений по этому поводу не имею, — сообщила я ей, когда до меня донесли решение работодателя, — жалко, конечно Наталью, одной ей там плохо придется.

— Да, в Германии, куда она поедет ей будет нелегко, — согласилась психиатр, — но так получилось.

— А если не секрет, — решила все-таки попытать счастья и узнать хотя бы намек на причины изменения планов, — почему у нас не получилось?

— Да все у нас получилось, — вздохнула женщина, — и даже лучше, чем мы планировали, но оказалось, что решение было принято задолго до этого, поэтому результатом воспользоваться не удалось.

— Понятно, Веденеев решил прикрыть свое решение родственниками, — сделала я вывод, — а когда не получилось, просто принял волевое решение.

— Да, так оно и есть, — кивнула психиатр, — после этого Максим Петрович не может дальше принимать участие в управлении предприятиями.

Так, так, нашла коса на камень, и в очень удачный момент, ну что же, твой выход Ирина Александровна..., тьфу, я хотела сказать Юлия Алексеевна:

— Грабин еще не уехал?

— Уехал. — Галина с интересом посмотрела на меня.

— А Веденеев еще здесь? — Глаза женщины стали еще больше, и она кивнула, пытаясь сообразить, чего могла задумать эта пигалица.

— Тогда я немного прогуляюсь по дому, — сообщаю ей и быстренько линяю из комнаты.

Теперь главное успеть. Где-то в сумочке у меня завалялась визитка, баловалась как-то с программкой, на ней ручкой сверху пишу дату своей гибели, а внизу карточки пишу 'Ирина' и две суммы '129' и '50'. Думаю, Веденееву этого будет достаточно. Ну, а если нет, то значит судьба. Визитку передала охраннику, который стоял возле комнаты небожителя, до тела меня естественно не допустили, сообщила, что ответ буду ждать в гостиной минут двадцать, потом буду считать, что информация на карточке ему не интересна.

Василий Николаевич после разговора с Грабиным тоже решил сильно не задерживаться в 'имении' Канеева, но почувствовал себя неважно, да еще этот неприятный разговор, надо было принять таблетку от давления и немного отдохнуть, в норму можно привести себя уже в машине. Сидя в кресле, он задремал и не слышал, как в комнату зашел охранник и положил на стол перед ним визитку.

Дрема, как это с ним не раз бывало, исчезла в одно мгновенье, видимо организм пришел в относительную норму и по привычке потребовал действий. Вершитель судеб провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна и решительно поднялся — пора ехать. Но, надевая пиджак, задумался, появилось какое-то беспокойство, а своим ощущениям он привык верить и если что-то беспокоит, значит это 'что-то' достаточно важное, чтобы побеспокоить. Немного поворошив в памяти все события за этот день, ничего такого неординарного не нашел, а потому пожав плечами потянулся к сотовому телефону оставленному на столе и в этот момент рука замерла на полпути. Это кому-то ничего не говорило написанное от руки на визите, а ему говорило, очень даже говорило, эти цифры навсегда врезались в память, впрочем, как и имя с датой прописанное сверху карточки.

— Костя! — Позвал Веденеев своего охранника, и когда тот зашел внутрь, спросил. — Это от кого?

— Девочка передала, — доложился тот, — сказала, что будет ждать в гостиной минут двадцать. Пятнадцать уже прошло.

— Давай ее сюда. И сильно не афишируй.

— Понял, — охранника снова сдуло за дверь.

— 'Интересно', — думал при этом Василий Николаевич, — 'Кто бы это мог быть? Ведь свои контакты с Завьяловой держал в секрете, но если тут четко увязаны дата ее гибели и эти цифры, значит кто-то из ее ближайшего окружения, а значит, есть какое-то интересное предложение'.

Как в ставшей в последнее время расхожей фразе, 'сижу, никого не трогаю', примус нет, не починяю, потому как не то время и, не то место. Вот только сидеть мне спокойно не дают. Почему? Да потому что дура, как там говорится 'на всякого мудреца довольно простоты', вот и я намудрила, выбрала место ожидания, ведь пришло же такое в голову, нет чтобы хотя бы немного подумать. Куда ломанется весь народ по окончанию шабаша? Правильно, на выход, через гостиную. А что будет делать этот народ, увидев подружку той, которая вызывает больше всего ненависти? Ой, вы даже представить себе не можете, чего наслушалась за короткое время, хотя там наверху ко мне претензий не было. 'Мерзавка' самое безобидное, чем меня наградили, остальное даже не возьмусь произнести. Обыдно, да. Особенно исходила ядом тетка Таисья, но я как стойкий оловянный солдатик держала оборону, делая большие глаза, будто не понимала о чем вообще речь. Так что когда посыльной от Веденеева нарисовался на горизонте, с радостью покинула свой пост, с удовлетворением отметив, что потеряв громоотвод в моем лице, родственнички снова переключились на прежнюю волну, обличая друг дружку.

Лицо Василия Николаевич приветливостью не поражает, все-таки штурм олимпа сильно меняет отношение к людям не задействованным в процессе, но меня это совсем не беспокоит, так как знаю, что лицо и настроение у Веденеева, в отличие от других людей, никак не связаны.

— Ну? — Задал он вопрос, когда дверь за мной тихо закрылась.

— Позволите? — Не обращая внимания на его нетерпение, я направилась к диванчику — общение стоя, вряд ли в этом случае уместно, да и надо показать, что пришла не как проситель, а как равный партнер. — У нас есть хорошие связи с банками, которые помогут решить проблему с зависшими платежами Ирины Александровны.

Вот так, в лоб, разводить тут политесы некогда, да и не получится — пляши, не пляши, а все одно надо изложить суть, так лучше так, чем изобретать разные окольные пути.

— А почему вы решили, что мне это интересно? — Решил он прощупать мою осведомленность.

— Значит, вы отказываетесь от этих средств? — Малейшей улыбки себе не позволяю, это должно убедить его в серьезности предложения.

— Откуда вам известно об этих счетах? — Не стал отвечать на мой вопрос Веденеев.

— Скажем так, Ирина Александровна работала не одна. — Ложь раньше меня родилась.

— Тогда почему не могли решить этот вопрос раньше?

А действительно, почему? Да потому, что даже если она работала с командой, все одно присутствуют нюансы, которые не позволяют другим рулить за спиной партнера — доверяй, но береженного бог бережет. Примерно так и обосновала причину, мол, дело было не простое и не скорое, к тому же непонятно кто и с какими связями причастен.

— Понятно. — Наконец, во взгляде небожителя что-то изменилось. — Во сколько вы оцениваете свои услуги?

— Понимаете, — перехожу к самой сложной части встречи, — тут наш интерес лежит несколько в иной плоскости. Хотя если следовать логике, то стоимость услуги, в конечном итоге, будет сопоставима со всей суммой средств, которые планируется вызволить. Ну и кое-что еще для восстановления справедливости.

— Вот как? — Ухмыльнулся Веденеев. — Решили прибрать к рукам наследницу?

Молодец быстро сообразил, хотя если учесть, что час назад я сопровождала Натьлью, не догадаться было трудно.

— Прибрать не получится, — возвращаю ему ухмылку, — вы же первый и не дадите. А вот предложить ей свои услуги по управлению всем этим хозяйством и оградить от посягательств мы можем.

— Грабин? — Пытается он уточнить занимаемое место оппонента во всем этом безобразии.

— Нет, он вообще не в курсе наших планов, и в дальнейшем его присутствие тоже не планируется — слишком уж хлопотно будет иметь с ним дело после всего этого.

— А почему вы решили, что меня заинтересует ваше предложение? — Василий Николаевич снова вернулся к началу разговора. — Деньги так или иначе вернутся назад, пусть и с потерей во времени и количестве, а 'сопоставимая сумма' тоже лишней не станет.

— Не станет, — соглашаюсь с ним, — но вы же не для того затеяли прокачку средств через фирму Завьяловой, чтобы об этом стало известно всем кому не лень? Поэтому мы учли ваши репутационные риски и решили, что 'сопоставимая сумма' вряд ли покроет убытки.

— То есть решили побеспокоиться о моей репутации? Или это такая форма шантажа?

— Василий Николаевич, — надо срочно успокоить его, такие люди не приемлют шантаж в любом его проявлении, — при любом вашем решении мы не намерены разглашать условия сделки. Тем более, что надеемся на продолжение сотрудничества. Что касается нашего интереса, то сами видите, что у нас нет намерений красть, у нас есть желание заработать, поэтому не станем препятствовать контролю с вашей стороны, естественно без права препятствования нашей деятельности.

— Предлагаете подселить к вам наблюдателя? — Опять пытается прощупать Веденеев меры дозволенного.

— Зачем подселять? — Улыбаюсь я. — В следующем году ваш племянник заканчивает учебу, практика будет ему очень полезна.

— Хм. — Собеседник задумался, и было о чем, только что ему продемонстрировали, что в курсе родственных связей, а значит, знают и многом другом. — Хорошо, но было сказано, что-то о восстановлении справедливости. О чем речь?

— Соколов.

Выдержка изменила Василию Николаевичу, и он резко наклонился вперед:

— Что-то о нем известно?

— Да, — киваю в ответ, — но тут есть одна проблема, Грабин через его фирму перевел часть средств в офшор, поэтому мы не можем решить эту проблему легально.

— И вы решили эту проблему повесить на меня, что бы я решил ее нелегально?

— А разве вы не заинтересованы? — Делаю вид, что для меня это неожиданно.

Веденеев снова развалился в кресле и теперь уже задумался надолго, а у меня, если честно, пересохло в горле:

— Вы позволите? — Я показала на холодильник и, получив разрешение, достала из него банку с соком.

— Не сходится, — вдруг произнес Василий Николаевич, после долгого раздумья и уставился на меня.

— Что, конкретно? Скажите, и я попробую развеять сомнения.

— Я хорошо знаю Завьялову, она одиночка и никогда не стала бы делиться такой информацией. В вопросах сохранения тайны сделок она была щепетильна до паранойи, даже Соколов, который был причастен к ее убийству не смог разобраться, имея всю доступную информацию.

Ну, это объяснить просто:

— Той информации, которую он получил, кстати, благодаря вам, было недостаточно для проведения расчетов. Нужно было еще знать, где и какие средства были аккумулированы, — принялась я разъяснять суть проблемы, — ошибка обязательно приводила к нарушению договоренности с банком и в конечном итоге к блокировке счетов, что, собственно говоря, и произошло. Только Соколов своими действиями еще больше усугубил ситуацию, теперь, даже имея полную информацию, протолкнуть платежи становится далеко не просто, но мы имеем такую возможность.