Обещание полночной звезды 2. Родные незнакомые звёзды.

Я обвёл взглядом всех собравшихся, не зная как лучше изложить свою просьбу. Нет, конечно, я никого не подозревал в трусости, как раз наоборот. Просто мне было необходимо, чтобы в момент вторжения темняков они оказались как можно дальше отсюда.

— Аля, Яким, это не ваша война. Вам незачем оставаться, — нужные слова, наконец, нашлись и даже сложились в некое подобие аргументов. — Велия, твоего правнука и Мирэль, я завтра выведу на берег, таково моё решение, как единственного оставшегося главы семьи. Я хотел попросить тебя присмотреть за ними. Плыть долго, мало ли что случиться может.

— Отослать, стало быть, хочешь? — хмыкнула старушка. — И не жди, и не проси. За Коэна, спасибо, но сама я здесь родилась, здесь и помру. Нечего мне на чужбине делать. Да и за мужем твоим беспамятным присмотр нужен. Коэн — мальчик смышлёный, сам сдюжит. А нет, так Милания ему подсобит, она Мирочку ужо как родную любит. Шутка ли, сама ж вскармливала. Али, я где ошиблась и ты её, вдовицу горемычную, здесь на растерзание оставить вздумал? Чего молчишь? Да, не смотри ты так. И без того всё ясно.

— Не серчай, Габриэль, но и я никуда отсель не поплыву, — сказал Леший. — Что с того, что война не моя? Меня ж здесь приняли и на то, что чужой, не посмотрели. Да и, как ни старайся, а всех ты собой не закроешь, и один на поле боя супротив этих нелюдей не выступишь. Не пущу. А вот Стешеньке здесь и, прям, лучше не оставаться.

— Аля? — с надеждой обратился я к девушке.

— Здесь раненых много... и ещё будут... Да и без Якима я никуда.

— Что ж, ежели всё решили, давайте вечерять и спать укладываться, — решительно хлопнула в ладоши Велия, направляясь к печке. — Может, хоть немного отдыху перехватить смогём. Оно уж точно не лишним будет.

Потом я что-то съел, практически не почувствовав вкуса, и поднялся наверх. В комнате было тихо, и в этой тишине на меня с новой силой нахлынули страх и отчаяние. Да, я не мог закрыть всех собой, и заставить кого-то спасаться бегством не мог тоже. Такой выбор каждый должен сделать сам. Но как же трудно оказалось принять этот самый выбор.

Бороться с подобными мыслями лучше всего действиями, поэтому я написал письмо Альберту, достал из сундука подаренное им оружие. Потом укрыл маминым пледом Элисара и сам лёг рядом. Муж даже не шевельнулся, и всё равно мне стало немного легче.

Спал я недолго и неспокойно. Мне снилось что-то тёмное и тревожное. Я просыпался, всматривался в темноту, чутко прислушивался к тишине, и всё мне казалось, что вот-вот темняки ворвутся в город.

Я ещё никогда так не радовался рассвету.

Известие об отъезде Милания восприняла спокойно. Женщина сильно изменилась за минувший день — исчезла её жизнерадостность, потухли озорные искорки в глазах, появились скорбные складочки у губ. Она собрала небольшой мешок для себя с сыном и помогла мне собрать Мирэль.

За ранним завтраком все молчали. Велия всё посматривала то на Коэна, то на Мирэль, возившуюся у меня на коленях, и украдкой утирала слёзы.

— Я останусь! — не выдержав, заявил мальчик. — Буду сам отца и бабушку защищать.

— Нет, не останешься. Это приказ, — вышло излишне категорично, но мой пасынок был достаточно упрям, а времени на уговоры и дискуссии практически не осталось.

— У тебя нет права мне приказывать!

— Есть. Я внук и преемник ярама Белых соболей.

— Не ты, а отец!

— Элисар тяжело ранен, поэтому сейчас все решения принимаю я. К тому же тебя не на приятную прогулку отправляют, а доверяют тебе будущее клана. И ещё я доверяю тебе свою дочь, твою сестру, за которую ты лично головой отвечаешь.

— Но она же маленькая ещё, — насупился Коэн.

— Вот именно. Она маленькая, а ты почти взрослый. Кстати у меня для тебя будет ещё одно крайне ответственное поручение, — я достал и передал ему приготовленное письмо, — если... если вам всё-таки придётся уплыть, передай это принцу Альберту лично в руки.

Коэн кивнул, проникнувшись важностью поручения и, хвала богам, спорить больше не стал.

Когда мы вышли на улицу, на площади уже собрались люди, в основном женщины и дети. В толпе я нашёл Алю и Стешу и мы вместе со всеми отправились в замок к тронному залу, потом через туннель тайного хода на берег. В туннеле было холодно, в гнетущем каменном безмолвии, слышались только шорохи шагов и тихие всхлипывания.

Мирэль будто чувствовала что-то и всё крепче прижималась ко мне. Отдать своего ребёнка оказалось трудно, так трудно, что внутри всё горело и скручивалось от внезапной боли, а она плакала и всё тянула ко мне ручки, когда Коэн забирал её в шлюпку. Аля стояла рядом и через силу улыбалась присоединившейся к ним Стеше. Убедившись, что шлюпка отчалила я, не оборачиваясь, пошёл прочь. На большее моих душевных сил уже просто не хватило.

Вернувшись на опустевшую площадь, мы с Алей лишь грустно улыбнулись друг другу и разошлись в разные стороны — она к раненым, я домой, чтобы переодеться и подготовиться. Вскоре к нам пришёл Бархорим, чтобы лично сопроводить меня к войску. Уже на крыльце Велия вдруг обняла меня, нашёптывая какой-то заговор, а потом сунула мне в карман какой-то оберег. Она прощалась со мной так, словно я был ей действительно родным близким, человеком. Впрочем... ведь так оно и было. На самом деле.

— Деревни уже в дыму, — пока шли к стене, сообщил ярам, — стало быть, скоро.

— Много их? — спросил я.

— Много.

— А другие кланы? Ответ от них так и не пришёл?

— Нет.

Ну, вот и всё. Всё. Совсем всё. Только почему-то не верилось, что ещё немного и случится что-то столь ужасное. Я осознавал, что всё это происходит на самом деле, прямо сейчас, и всё равно ощущение реальности не приходило.

Мы поднялись на стену. Да, наши деревни действительно горели. Чёрный густой дым можно было заметить даже отсюда. Я посмотрел вниз, на широкое поле, где нам предстояло встретить противника, и увидел ещё одно невидимое другим войско. Собиратели душ тёмными сгустками толпились на опушке леса. Их было много. Так много...

Они ждали. Так же, как и мы.

========== Глава 50. На поле Белогорском. ==========

Я никогда не изучал военное дело, никогда не интересовался стратегией и тактикой и никогда не принимал участия в реальных боевых действиях. Откуда мне было знать, что понадобится? На меня же изначально были совсем другие планы. Ненаследному изменённому принцу полагалось только быть достаточно привлекательным, послушным и родить наследника. На этом всё. То есть мне подобная перспектива не казалась особо заманчивой и я много чего читал, но книги по искусству ведения боя моё внимание ни разу не привлекли. Поэтому всё, что я мог предложить в виде плана — это только пара общих весьма расплывчатых предложений. О том же, как это всё в действительности должно происходить, у меня были лишь весьма смутные представления.

Благо, настоящие военные относились ко всему куда серьёзней. Пока мы с Бархоримом стояли на стене, воины с копьями и щитами выстроились широким плотным полукругом посреди поля, образуя первую линию и перекрывая все подступы к цитадели.

— Ты возглавишь конницу, — коротко пояснил ярам. — Хотя даже если и не возглавишь, тебя трудно будет не заметить.

Что верно, то верно. Я ведь единственный был в белом, чтобы наши возможные союзники смогли сразу меня узнать и удостовериться, что их не обманули. Если, конечно, к моменту их появления я всё ещё буду жив, что, с учётом моих навыков и подготовки, весьма сомнительно.

Между тем на стену один за другим стали подниматься женщины, старики и дети. Да, гори оно всё! В свои тринадцать-пятнадцать они всё ещё дети! И этот сомнительный набор вояк наша единственная оборонительная мощь. Нда... Многим доспехи явно не по размеру, одни оружие держать толком не умеют, другие либо уже, либо ещё не могут. Бархорим лично расставлял их на позиции, как мог ободрял, поддерживая боевой дух, но, думаю, он также, как и я, прекрасно понимал, что серьёзное сопротивление оказать они не смогут и долго не продержатся.

Наконец, когда на горизонте в дымном мареве заколыхалось живое море, я на прощание кивнул деду и, присоединившись к конному отряду, первым выехал на поле. Вскоре за нашими спинами наглухо закрылись городские ворота.

Повисшее вслед за этим общее напряжение, казалось можно было потрогать. Нещадно палило солнце, будто лето не клонилось к закату, а только-только входило в самый пик. Воздух после недавнего дождя был тяжёлый и влажный. Жужжали какие-то мелкие насекомые, лошади то и дело тихо всхрапывали и пряли ушами, люди молчали. Это время ожидания, казалось, тянулось бесконечно долго и было особенно невыносимо мучительным. Меня слегка мутило от жары, духоты и страха... и всё ещё до конца не верилось, что всё это происходило на самом деле. Странное ощущение сна, полубреда и в то же время предельно выпуклая, ослепительно ярко выделенная реальность.

Вскоре земля стала ощутимо подрагивать, со стороны холма нарастал неразборчивый гул. Но всё это было ещё где-то далеко. Не здесь, не сейчас.

— Ты, вроде как, стреляешь метко, а, прынцесса? — повернувшись ко мне с напускной весёлостью спросил Хармей.

Я заторможено кивнул в знак согласия.

— Вот и стреляй. Пока сможешь. Главное в своих не попади с перепугу.

Конечно, мне придётся стрелять. Только на этот раз не в мишени — в живых людей. Значит, придётся убивать. А я ведь даже на охоте ни одного зверя... так как же теперь смогу...

— Я буду рядом, Габриэль, — чуть наклонившись ко мне, тихо пообещал Яким, — я буду защищать тебя до последнего своего вздоха.

Я верил ему. Безоговорочно. И страстно желал, чтобы его здесь не было, чтобы он согласился уплыть в Дайвиру или, на худой конец, хотя бы вместе с ярамом остался оборонять цитадель. Однако Леший был здесь, со мной. Огромный, устрашающий, облачённый в шлем и кольчугу, но всё такой же родной человек, готовый идти за мной и сражаться за меня.

Наконец, всё снова стихло, а на холме показался всадник. Он был достаточно далеко, чтобы чётко рассмотреть все детали, но мне этого и не требовалось. Я узнал его. Смуглый, с раскосыми глазами, в шкурах и с копьём. Точно такой же, как в моём видении. Он какое-то время рассматривал нас, потом вскинул вверх руку и воинственно закричал, его крик мгновенно подхватили по ту сторону холма. Наши воины ответили не менее грозно. А потом на нас хлынула чёрная волна.

Я видел, как эта волна накрыла нашу первую линию защиты. Затем меня вдруг кольцом обступили со всех сторон, оставляя пространство, чтобы я мог стрелять. И ещё, скорее всего, чтобы до меня как можно дольше не смогли добраться. Я даже не сомневался по чьему приказу они действовали.

В какой-то момент всё вокруг стремительно закрутилось, завертелось, утопая в непрерывном оглушающем грохоте, лязге и криках. От растерянности и паники я сначала едва не выронил лук, потом трясущимися руками долго не мог приладить стрелу. Один из моих защитников, захрипев, сполз с седла. Темняк, убивший его, издал победный клич и я выстрелил. Прямо в голову. Потом выстрелил снова, потом ещё и ещё, уже не разбирая, едва завидев раскосые глаза и смуглую кожу. Когда закончились стрелы, в ход пошли кинжалы. А затем я почувствовал, что падаю.

Мою лошадь убили и я свалился на землю вместе с ней. От удара из лёгких вышибло воздух, пропали все звуки кроме непрерывного звона. Ногу придавило. Яким тут же оказался рядом, помог мне выбраться, подняться и настойчиво впихнул в руки меч. И снова всё завертелось в диком темпе. На меня нападали — я отбивался, как мог, как умел. Я был меньше и легче и это было моё единственное преимущество. Я старался не думать, что мой меч с противным чавкающим звуком входит в живую плоть, почти не чувствовал боли и усталости. Вообще почти ничего не чувствовал. И это было хорошо, нет, это было настоящим спасением, потому что иначе всё это было бы просто не выдержать. Вокруг будто с рычанием рвущие друг друга на части дикие звери. И кровь. Крови было много. Повсюду. Она текла из ран то медленно, будто нехотя, то хлестала фонтаном, то почти чёрная, то ярко алая. Она заливала землю и мешалась с ней, превращаясь в жижу под ногами, пропитывала нас всех тяжёлым запахом и оседала металлическим привкусам на пересохших губах. А ещё были они — собиратели душ. Чёрные, неумолимые тени неторопливо шли сквозь толпу, выхватывая и унося золотистые сокровища.

Когда не стало Якима, я почувствовал сразу. В груди кольнуло сильно и больно. Эта боль пробилась сквозь толстый кокон отупения, заставила обернуться, но лишь для того, чтобы увидеть, как из едва держащегося на ногах тела вырывают душу. Я бросился к нему, чтобы помочь, подхватить, не дать упасть, но всё, что мне осталось — лишь мёртвое тело, оседающее на руки. В его груди был меч. Я, кажется, кричал, потом сопротивлялся, когда меня пытались от него оттащить, потом, меня, кажется трясли и били по щекам, упорно заставляя взять что-то.

— Давай! Чтоб тебя демоны взяли! Давай, подними его! Они пришли, слышишь! Пришли! Они должны тебя увидеть! Подними знамя!

Всё ещё плохо понимая, что именно происходит, я поднял руки вверх, вместе с врученным мне знаменем. Над полем прогремел горн и в гущу сражения хлынуло ещё одно невесть откуда взявшееся войско. У меня в руках снова оказался меч и бой закипел с новой силой

Дальше я плохо запомнил, кого и как убивали, плохо запомнил, кого убил сам. Моим следующим отчётливым воспоминанием был закат. Огромное яркое, яростное солнце медленно опускалось за лес, окрашивая всё вокруг в алый цвет. Я шёл к цитадели и нёс знамя, за мной шли наши уцелевшие воины. Все мои силы уходили на то, чтобы не упасть по дороге. Я не смотрел по сторонам, где собиратели терпеливо ждали, когда смолкнут последние стоны смертельно раненых, не смотрел под ноги, чтобы не видеть, что иду чуть ли не по трупам. Только вперёд к открывшимся воротам Белогорья.

На входе в город меня встретил ярам, принял знамя, молча склонил голову в знак скорби и благодарности за победу. Потом я, как в тумане, брёл к дому, поднимался на крыльцо, где, кажется, всё-таки потерял сознание.

Когда я пришёл в себя, за окнами уже было темно. Я лежал на кровати. Кто-то меня раздел. Было больно. Везде.

— Хвала богам, очнулся! — обрадовалась, сидевшая рядом Велия. — И как с такой раной дошёл-то? Аля сказала, что ты крови потерял много, но это ничего, поправишься.

— Меня ранили? — вяло удивился я.

— А то ж, прям от плеча наискось полоснули. Даже и не знаю, чем это тебя так, что кольчугу пробило. Аля тебя зашивала.

— Аля? Где она? Она знает, что Яким... что...

— Знает она. Сейчас вот с ранеными управится и искать его пойдёт. Те, что из других кланов, помогут, им-то знамо меньше нашего досталось. А ты не трепыхайся, какой с тебя сейчас помощник.

— А кто из других кланов?

— Да кто ж их разберёт... олени, кажись, да рыси с баранами.

— А дети? — встревожился я.

— Знак им уже подали, так что никуда не уплывут. Завтра вечером все уже дома будут.

— Так долго...

— Завтра днём павших провожать будем. Таким маленьким видеть это незачем. Ты поспи лучше. Всё до завтрего подождёт.