Хогвартс. Альтернативная история. 7

— Ну вот, они призвали Темного Лорда! — в досаде воскликнул я. Ситуация осложнялась, а Луна все еще держала меня, не собираясь отпускать.

— Линг, обещай! Ведь убийство раскалывает душу колдуна...

— Да это выдумка! Выдумка и пропаганда, чтобы вас пугать!

— Это не пропаганда и не выдумка, — проговорил подошедший к нам Билл. Он открыл дверь, и Флер указала на нее носилкам, которые неторопливо исчезли в дверном проеме. — Кого ты собираешься прикончить на этот раз?

Его лицо до сих пор несло на себе следы встречи с оборотнем, хотя раны давно зажили и затянулись. Второй раз за сегодняшний вечер я испытал чувство зависти: на теле Билла оставалась память о его сражениях. Мои же шрамы свидетельствовали о глупости, а не о доблести.

— Ладно, — вздохнул я. — Никого не буду. Можете продолжать им сочувствовать и наслаждаться своим великодушием.

— Какой же ты все-таки упрямый, — сказала Луна с заметным облегчением, выпуская мою руку. Раздосадованный, я направился подальше от дома, чтобы вызвать патронуса и вернуться, наконец, в подвал, однако не успел дойти до конца каменной дорожки, как услышал громкий хлопок аппарации, а спустя несколько секунд — еще один.

66.

Настенные лампы в комнате Аберфорта погасли, каминный огонь едва теплился, и портрет девушки вновь был погружен в темноту. После пронизывающего ветра побережья здесь казалось жарко и душно. Аберфорт все так же сидел на кровати и от нечего делать листал мою папку, придвинувшись чуть ближе к гаснувшему камину и приподнимая каждый рисунок, чтобы получше его рассмотреть. Когда я появился, он бросил на меня косой взгляд и вернулся к своему занятию.

Я наложил на себя заклинание, чтобы поскорее согреться, и потрогал чайник. Он был почти холодным, и мне пришлось вскипятить воду магией. Хотя в этом случае вода быстрее теряла тепло, вряд ли она успеет остынуть прежде, чем я ее выпью.

— Долго меня не было? — спросил я, приготовив себе чай и сев на стул рядом с камином.

— Минут сорок, — сказал Аберфорт.

Чтобы задать следующий вопрос, мне потребовалось собраться с духом; вопрос не имел смысла, ответ на него я знал и так, однако не спросить не мог. К тому моменту моя чашка опустела, а Аберфорт досмотрел рисунки.

— Зачем ты прислал Добби?

— Тебя все нет и нет, — ответил Аберфорт, откладывая папку. — Подумал, ты застрял где, или Малфоям попался.

— Я их даже не видел, — проговорил я. — Но если б увидел... — Я замолк. Аберфорт выждал время и спросил:

— Что, не надо было присылать?

— Не знаю, — я поставил чашку на стол. — Если бы не прислал, все было бы по-другому.

Тогда все действительно сложилось бы иначе. Поттер не стал меня дожидаться, выбрался из подвала за Гермионой, и вернись я, мне бы пришлось подниматься следом. Схватка с Малфоями означала разоблачение, хотя я был уверен — нет, даже не уверен, а просто знал: случись эта драка, я бы не пощадил никого. Перед лицом гнева здравый смысл умолкал, хотя ему было что возразить на такую абсурдную самоуверенность. Там собрались не просто какие-то колдуны — там была Беллатриса, которая ни за что бы не отступила и постаралась меня убить. Кроме того, выйди я из подвала, путь в Хогвартс оказался бы закрыт, и на меня объявлена охота. А что потом? Устроить в Хогсмиде диверсию? Искать вместе с Поттером крестражи? Нет, Аберфорт все сделал правильно. Не пришли он Добби, я оказался бы в очень неприятной ситуации. И не один я.

...Первое, что бросилось мне в глаза, когда Поттер аппарировал от Малфоев — меч Гриффиндора в руках раненого гоблина. Еще одна загадка обрела разрешение, еще несколько вопросов получили ответы.

— Мне пора возвращаться, — сказал я Поттеру, склонившемуся над телом Добби, — но сначала нам надо поговорить.

Поттер не отреагировал, поглощенный созерцанием мертвого эльфа. Кто-то унес в дом гоблина и меч, и мы временно остались одни.

— Гарри, то, что я хочу тебе сказать, связано с этим мечом, так что удели мне пару минут.

Поттер, наконец, поднял голову.

— Хорошо, — сказал он и встал. Мы отошли в сторону и остановились подле большого замысловатого узора, в центре которого Уизли посадили несколько растений. Начинало темнеть; с севера надвигалась снежная туча. Возможно, в Хогсмиде уже шел снег.

— Ну, что? — спросил Поттер почти равнодушно.

— У Темного Лорда есть один верный человек по имени Тейлор, — сказал я. — Ты о нем слышал?

Поттер отрицательно покачал головой.

— Темный Лорд доверяет ему больше, чем многим другим. Хотя это очень опытный боевой маг с большим послужным списком, Лорд не использует его для поиска членов Ордена или выслеживания магглорожденных. Тейлор со своими людьми сидит в Хогсмиде и патрулирует деревню и окрестности, будто это какая-нибудь военная база. Дементоры контролируют все входы и выходы из школы, а за Запретным лесом присматривают пауки.

Поттер бросил быстрый взгляд поверх моего плеча. Я обернулся. К нам торопливо направлялся Билл.

— В общем, рано или поздно тебе придется вернуться в Хогвартс, — закончил я, с сожалением пропустив все детали и объяснения, поскольку не хотел, чтобы Уизли вмешивался в разговор.

— Как ты о нас узнал? — спросил Поттер, словно весь мой рассказ прошел мимо его ушей. — Кого я видел в зеркале?

— Темный Лорд все еще присылает тебе сны? Он может добраться до твоего сознания?

Поттер провел рукой по лицу. Какая бы связь между ними не была, она, похоже, сохранялась, и я очень надеялся, что уроки Снейпа все-таки не прошли для Поттера впустую. В любом случае, об Аберфорте я ему рассказывать не собирался. Рядом остановился Билл. Мне очень не понравилось выражение его лица. Уизли вполне могло придти в голову задержать меня, тем более что у Поттера явно копились вопросы. Конечно, мне хотелось попрощаться с Луной, но обстановка накалялась, и задерживаться я не мог.

— А меч? — вдруг спросил Поттер. — Ты ведь что-то знаешь о мече.

— Ничего, — ответил я. — Ничего я не знаю. Меня здесь вообще нет. — Уизли в нетерпении переступил с ноги на ногу, и я покрепче сжал палочку. — Короче, для правильных выводов тебе хватит информации. Удачи.

Не знаю, слышал ли он последние слова, поскольку в этот момент я аппарировал и через несколько секунд стоял за много миль от морского берега, на втором этаже "Кабаньей головы", в тепле и темноте.

— Где он? — спросил Аберфорт.

Кого он имел в виду — Добби или Поттера? Возможно, это я должен был определить сам, своим ответом, но безопаснее было свернуть разговор и возвращаться в Хогвартс. Я гостил у Аберфорта больше часа, и если об этом узнает Тейлор — а он наверняка узнает, — то сможет укрепиться в своих подозрениях, сравнив время моего визита со временем побега Поттера.

— Так что, — сказал я, — берешь рисунки?

Аберфорт посмотрел на меня долгим, неприветливым взглядом. Я ждал обычного ворчания или простого ответа на вопрос, но он все с тем же угрюмым выражением лица проговорил:

— Знаешь, кого ты мне сейчас напомнил? Моего брата. Те же в точности манеры — недомолвки, уклонения, секреты... Я тебя за дурака никогда не считал, думал, ты с ним достаточно пообщался, чтобы понять: он не такой, каким его рисуют восторженные поклонники. Уж ты-то должен был это видеть! — Аберфорт хлопнул ладонью по ноге. — Что тебе до его амбиций и представлений? Зачем тебе вся эта тайная возня? Ты ведь жизнь свою губишь за то, что тебе даже не близко! Я не говорю, что с этими, — Аберфорт кивнул на окно, имея в виду бродивших по Хогсмиду Пожирателей, — у тебя одна дорога. Если б не Альбус, ты бы свою Метку не получил. Но я ни за что не поверю, будто он убедил тебя в своей правоте, что тебе и впрямь есть дело до магглов, магглорожденных, до Поттера с его друзьями... Можешь ничего мне не рассказывать, — он махнул рукой, — объясни только, для чего тебе это? Чем он заморочил тебе голову?

— Ты так его не любишь? — спросил я.

— Я его знаю, — с неожиданной силой сказал Аберфорт, постучав себя по груди. — Он мой брат, и тут ничего не попишешь, но я знаю и тебя.

— Не знаешь, — перебил я. — То есть знаешь, конечно, но не до конца. Иначе ты бы не считал, что все это я делаю ради него, или что он заморочил мне голову, или втянул... Ладно, хорошо, пусть втянул, но зато дал мне такие возможности, которых не было при любом другом раскладе.

— Вот-вот, — Аберфорт погрозил мне пальцем. — Так он тебя и завлек.

— Ну и что? Он пользовался тем, что было, и не стал дожидаться, пока его опередят конкуренты. А если ты настолько хорошо меня знаешь, то должен понимать — мне нравится. Мне интересно.

— Это-то я понимаю, — проворчал Аберфорт. — Мальчишкам нравится война — правда, до первого боя, когда все начинается всерьез и по-настоящему, когда рядом с тобой умирают друзья, а тебе надо лезть под зеленые молнии.

— Первый бой у меня уже был, — ответил я, — и даже второй, так что зелеными молниями меня не напугать. И ты зря думаешь, что мне нет дела до происходящего. Если я не разбрасываю по школе глупые листовки, не провоцирую Кэрроу и здороваюсь с Пожирателями, это не значит, что я одобряю их режим. Не надо считать, будто у меня нет никаких моральных представлений.

— А вот Альбус именно так и считал, — заметил Аберфорт.

— Неправда! — удивился я.

— Правда-правда, — Аберфорт кивнул. — То есть представления у тебя, конечно, есть, но они — как текст из скучного учебника. Ты знаешь, что плохо, а что хорошо, но не чувствуешь этого здесь, — он снова похлопал себя по груди. — У тебя нет нравственного стержня, предела, за который ты никогда не дашь себе переступить. Ты знаешь эти "хорошо" и "плохо", но не применяешь к себе, а потому с равным успехом можешь быть и с ними, и с нами, и вообще с кем угодно.

Я молчал, потом встал, снял со спинки стула мантию и набросил ее на плечи.

— Твой брат ошибся, — произнес я. — Но я подумаю над тем, что ты сказал.

* * *

Вечером за преподавательским столом в Большом зале царила мрачная тишина. Кэрроу и Снейп тоже почувствовали вызов и находились не в лучшем расположении духа, вероятно, уже зная о том, что стряслось в доме Малфоев. Я постарался как можно скорее покончить с едой и вернулся в комнату, где забрался на кровать и вновь открыл папку со старыми рисунками. Среди них я отыскал портрет Дамблдора шестилетней давности и положил перед собой, чтобы им вдохновиться и лучше понять ход мыслей, которому он следовал.

Сейчас я уже не был так уверен в ошибочности его мнения. Пожалуй, он оказался почти прав, если Аберфорт действительно повторял, а не вольно трактовал слова покойного. Однако Дамблдор мог думать что угодно — меня его невысокая оценка не задевала. Независимо от наличия морального стержня, свою сторону я выбрал и не намеревался, словно флюгер, подстраиваться под более сильный ветер. Хотя почему, если моя нравственность столь сомнительна, Дамблдор был уверен, что, выбирая, я предпочту его, а не Волдеморта?

И вот, когда я уже много минут смотрел на портрет, вспоминая наш старый разговор, меня вдруг осенило. Как я мог думать, что Дамблдор станет рисковать и посвящать в свои тайны ненадежного человека, который не определился, на чьей он стороне, да еще лишенного всяких моральных ограничений? Дамблдор не разрешал мне выбирать — никакого выбора не было. Он только испытывал мою преданность, желая убедиться, что когда наступит время, я сделаю все, как надо, и для этого у меня достаточно сил.

Я даже удивился, почему такой простой ответ не приходил мне в голову раньше. Снейп. Конечно, все дело в нем, в той роли, какую он играл в моей жизни. Дамблдору не требовалось убеждать меня в моральной правоте своей позиции. Ему было все равно, как я отношусь к магглам, магглорожденным или Гарри Поттеру. Он лишь хотел быть уверен, что как бы ни повернулась моя судьба, что бы мне ни предлагали и чем бы ни соблазняли, я останусь рядом со своим учителем, а значит, на стороне Дамблдора.

Невероятно. Кто другой смог бы придумать такую комбинацию, увидеть то, чего в тот момент не видел и не понимал я сам? "Что еще ты обо мне знаешь? — думал я, глядя на Дамблдора. — И что еще мне только предстоит узнать?"

Впечатлений за день набралось слишком много. Подвал Малфоев я видел всего пару минут, и по большому счету он не слишком отличался от места, в котором я находился сейчас, а вот визит на морской берег казался чем-то фантастическим: новые места, другие лица, море, открытое, ничем не ограниченное пространство без гор и лесов... Я лег пораньше, думая, что засыпать мне сегодня придется долго, однако уснул почти сразу и спал без сновидений до тех пор, пока не почувствовал вызов Темного Лорда.

На этот раз — никаких неясностей. Вызывали меня. Я подскочил на кровати, спросонья ожидая увидеть Волдеморта прямо у своей постели, но в комнате оставалось пусто и темно. Разумеется, что ему делать здесь?

Информация о том, куда идти, появилась в сознании вместе с волной влажного жара от Метки. Одеваясь, я прокручивал в голове все, что происходило вчера днем, но не мог представить, как можно было меня вычислить. Ведь наверху был только Добби, и это его считают освободителем пленников малфоевского дома. "Значит, Аберфорт, — решил я, выходя из подвала и начиная долгий подъем на седьмой этаж. — Видимо, к нему наведался Тейлор". Палочку я взял с собой, не собираясь легко сдаваться, если только Волдеморт не пожелает убить меня сходу, без всяких лекций и предисловий. Перед седьмым этажом я очистил сознание от посторонних мыслей, успокоился и для виду исполнился легким ожиданием чего-нибудь интересного — не каждый день Темный Лорд посещает Хогвартс. Точнее, не каждую ночь.

Прямо на пороге убивать меня не собирались. Атмосфера в кабинете была спокойной: Снейп расположился в кресле у стола, а Волдеморт занимал директорское место, предоставив портрету Дамблдора созерцать его спину. Горели свечи и огонь в камине; обитатели картин помалкивали, тревожились, но любопытствовали.

— Знаешь, почему я хотел тебя видеть? — спросил Волдеморт.

Я посмотрел на Темного Лорда, сидевшего там, где раньше видел лишь двух человек, и подумал: "Пожалуй, это справедливо".

— Да, знаю.

Волдеморт слегка улыбнулся и перевел взгляд на Снейпа.

— Вот все бы так, Северус, — сказал он. — Знали, что я хочу им сказать, еще до того, как это услышат.

В его голосе не прозвучало ни холодности, ни осуждения. Кажется, настроение Темного Лорда было неплохим.

— Что ж, — он вновь обратил внимание на меня. — Тогда, раз уж ты знаешь... — он сделал приглашающий жест. — Мы слушаем.

Я приободрился, однако, несмотря на срочную необходимость в объяснениях, в голову не лезло ничего достойного.

— Я не думал, что комендант примет это близко к сердцу, — с вежливым недоумением начал я, — и не хотел как-то обидеть его или оскорбить.

Волдеморт поднял руку, и я замолчал.

— Обидеть? — переспросил он. — Ты считаешь, что, рассказывая о ваших встречах, он жаловался?

— Нет, конечно не жаловался, — ответил я. — Скорее, наоборот.