Не гадайте на ромашках. Книга 3

— Это ещё что такое, — подбоченилась Зинаида. — Предупреждаю тебя, обормота. Увезёшь к себе, чтоб наши глаза не видели, и воспитывай. А сейчас мы им объявляем амнистию.

— Мама, — обратился Федя к матери на английском языке, думая, что отец не понимает его так же, как и деды с бабушками. — Почему наш папа такой сердитый?

Дарья замялась, соображая, как поступить, ведь она знала, что английским Роман владеет получше её. Выкручиваясь, попробовала детям объяснить на французском подбирая слова попроще. — Папа не сердитый, а строгий, как все мужчины. Он очень вас любит, но выросли без него и не знаете, каким должен быть папа. Теперь будет всё по-другому, и вы скоро привыкните к нему, а он к вам и всё у нас будет хорошо. Выложив всё это, Даша посмотрела на мужа, понял или нет? Похоже, понял, значит, знает не хуже английского.

— Мама, дедушки тоже мужчины, но они не строгие, — засомневался и Бориска в сказанных мамой словах, тоже переходя на французский.

Даша не успела ничего сказать. Роман поднялся, пересадив жену на стул, забрал от женщин пацанов, усадив к себе на колени, прижал их к себе.

— Похоже, мама время зря не теряла, научила вас лопотать на двух языках. Я люблю вас, сорванцы, но в отличие от дедушек я ваш папа и хочу, чтоб вы выросли мужиками, а не бабусиными и дедушкиными душками.

— Извини, мы не знали, что ты понимаешь нас, — потупились мальцы, поняв, что они теперь не смогут секретничать, как это было раньше с бабусями.

— Что за чириканье, русского что ли вам антихристам не хватает. Выучили мальцов иностранщине, они хитрить начали. Как шкоду сделать задумают, так и на бесовском языке друг с другом полопотали и айда. А я ничего не понимаю, — злилась Зинаида. — Надя хоть чего-то улавливает в ихней трескотне, а я бревно бревном, эти дьяволята и измываются. Отпустив детей, Бугров, притянул жену за руки к себе, внимательно смотря в её тревожные глаза. Он многое хотел у неё спросить, ещё больше сказать, но обронил совсем другое. — Мы подружимся, дорогая, не переживай.

— Ешьте и побыстрее, потом мыться и спать. Я их уложу, Зиночка. — Поднялась Надежда Фёдоровна. — Целуйте папу с мамой и бегом в постель.

— Надя, в нашу с Федей спальню их положи, чтоб влюблённым родителям не мешали. Так и быть, пусть уж понежатся. Хорошо хоть детки у вас мать — домоседка, а-то бы караул кричали. За бабушек и дедушек вам обеими руками держаться надо при наличии несерьёзности в головах ваших родителей. Спокойной ночи, дорогие ангелочки. Бабушка Надя вас уложит. Дедушек поцелуйте.

Роман улыбался, глядя на ворчащую мать. Расстроилась, что внуков заберут и маскирует слёзы за недовольством. Так уж устроен свет, хорошее соседствует рядом с неприятным и никуда от этого не деться, не бывает так, чтоб всем было хорошо. Один колобок был всем доволен, и того лиса слопала.

Ночь легла на двор, заплутав, в ветвях садов, осели на покой, где придётся, звёзды. Запах ночной фиалки и душистого горошка наполнили воздух.

Осторожно, озираясь в поисках двуногих чудовищ, выползают из своих схованок и нор кошки и собаки. Животные только ночью чувствуют себя в своём дворе хозяевами. Но сегодня и ночью покоя нет. Кто-то возится у бассейна, смеясь и целуясь. Лунный свет, лившийся потоками сквозь ветки деревьев, топил площадку у бассейна в зелёном тумане. Звёзды дорогими самоцветами висели на ветвях. Ночная прохлада, невидимым покрывалом обволакивающая плечи двух влюблённых, не могла охладить жара мечущихся тел.

— Звёздочка моя, — шептали его губы, покрывая поцелуями её глаза. — Тебе не холодно, малышка, пойдём в дом.

— Ни за что, — замотала головой Даша. — Мне страшно, когда твоя грудь удаляется от меня даже на сантиметр. Кажется, что это был сон. И ты вновь исчезнешь, сотканный из мечты, видений и тумана.

— Малыш, я реальный. Мои губы ласкают твоё тело, руки нежат и дразнят грудь. Я глажу твой животик, твои красивые ножки. Если б я мог подарить тебе ожерелье из небесных самоцветов.

Тепло его руки носило огонь по Дарье, плавя её в жарком гарнире страсти. Жарче просто-напросто невозможно!

— Я принимаю его, — развела она руки, поймав вместе с самоцветами и его.

— Ты стонешь в моих объятиях, малышка, как это радостно. Знал, что только моя, а всё равно ел червь ревности, вдруг устала ждать тело, и ты завела любовника.

Дашка тихонько смеялась, ластясь к нему. Ей было слышать в радость его глупость, значит, он думал о ней.

— Я люблю тебя безумно, Ромашечка. Если ты меня даже вполовину, то я всё равно счастлива...

Обезумевший от счастья Роман отвечал на шёпот жены своим безумными поцелуями и таким же сумасшедшим шёптанием.

— Это я тебя люблю тебя, детка, сильно-сильно и, если ты меня ненормального только вполовину, то я должен считать себя счастливейшим из людей...

Ночь напоённая шорохами и ароматами сада, луна и звёзды, ещё долго слышали их сумасшедший от разлуки и любви шёпот... Удивлялась их то нежным и не торопливым, то безумным поцелуям, они трогали губы губами, касались языка языком, поглаживая подушечками пальцев лица друг друга, словно проверяя, что обмана нет и рядом любимое лицо.

А в доме к окнам прикладывался Фёдор Егорович. Он в своём усердии вставал на стул, осторожно отодвигал штору...

— Что ты лазаешь, детей побудишь, — прикрикнула на мужа Зинаида.

Пошатнувшись от оклика, он чуть не упал. Отдышавшись замахал руками:

— Просто посмотрел.

— Чего там смотреть, катаются у бассейна, ненормальные, завидно тебе так скажи, а-то посмотрел он.

— Придумала. У меня кровать есть, зачем мне у бассейна валяться, — ущипнул он её.

— Ой, паразит, сейчас как огрею. Отойди от окна, а-то спугнёшь. Может в пользу пройдёт их кувырканье. Детей глядишь поделают, надеюсь, что девочек.

— Охо, хо, — смеялся, приглушая рот Фёдор, прижимая жену к подушке. — Хитрющая ты Зинаида.

— Стараюсь, глядишь и командировки закончатся, куда же ему с таким выводком по миру шастать.

Хмельная ночь выворачивала сердца, напаивая до безумства парочку огненным вином любви. Любовь после долгой разлуки без вина пьяные головы кружила. Если б эта ночь могла никогда не кончаться. Ни шороха, ни крика, ни шума проезжающих мимо машин. Ничего, всё застыло, замерло, испарилось. Только палящее дыхание, сжигающее руки, губы, тела и усыпанное драгоценностями ночное небо. Роман лежал рядом с женой, уютно прижавшейся к нему. Даша поцеловала его в подбородок и прошептала:

— Какое красивое небо, милый, я часто без тебя смотрела на звёзды, передавая через них привет тебе. Ведь эти холодные стекляшки светили и над тобой. А как мне хотелось поставить высоченную лестницу до облаков, забраться на них, спрятавшись в их вате и поплыть к тебе.

— Малыш, там чужое небо, бездушные звёзды и мало облаков. Дарья, мы заигрались и забыли про меры предосторожности. Я, как с ума сошёл. Ты, что-нибудь принимала?

— Ты появился неожиданно, у меня не было времени об этом подумать.

— Что ж теперь будет, детка?

— Очень надеюсь, что это будут девочки, дорогой.

3

ЭПИЛОГ.

Время оно и есть время. Вспоминаю, как мой дед любил подтягивать гирьки на часах с котом и ревностно следить за ходом минут сверяя их правильность по радио. О, полминуты вперёд, спешат, надо подтянуть! Потом этим же стал увлекаться отец, крутя стрелки и пуская маятник на огромных часах в футляре. Мои мысли собрались возле одного ответа— человек ревностно следит за минутами на часах тогда, когда в его жизни само время уже не торопит и не играет большой роли. Моих героев время собрало по очень важному поводу— у Маруси, дочки Даши и Романа, был последний выпускной звонок. Цветы, улыбки, шары, кругом куда не кинь взгляд. Родне Бугров приказал быть всем, а друзьям по желанию. Конечно, оно было у всех— это ж Бугровы. К тому ж хороший повод расслабиться, хорошо отдохнуть, поболтать и показать свои новые наряды. Приехали и Надежда Фёдоровна с Борисом Викторовичем, и Зинаида Валентиновна с Фёдором Егоровичем. Естественно с подарками. Всё-таки единственная внучка выходит в жизнь. Старики не жаловались на годы, бодрились и до сих пор были все в делах. Подкатили и Дима с Леной. Их дочь Маша с мужем Николаем, тем самым, что был старшим сыном Лизы и Михаила. Дети росли вмести и лучшей доли для себя не искали. Николка был спокойного, уравновешенного характера. Больше наследовал гены Лизы, а не Бугровых, а Маша заводная и смешливая. Ребята чудно дополняли друг друга.. И у тех и у других было ещё по сыну. Андрей, сые Лены и Димы, пошёл по стопам своих родителей— стал медиком. А со вторым чадом Лизы и Миши Максимом, были с самого рождения проблемы. В нём оторвалась кровь Бугровых. В процесс воспитания вынуждены были впрягаться все, так как Лиза дошла до инфаркта, а Миша в силу своего увечья приструнить его не мог. Как -то влиять на него мог только один человечек-это маленькая Маруся. Она забиралась к нему на колени и обнимая что-то шептала в ушко. Марусей она велела называть себя сама. Маша в вашем цыганском таборе есть— зачем вторая. Я буду Марусей. Хочу так! Родилась девочка без Романа. Он был в очередной служебной командировке. Так что у Даши такой опеки, как с близнецами не было. А когда вернулся, то прикипел душой к маленькой крохе в розовых кружевах. Борис с Фёдором ревновали, конечно, но молчком, про себя. Не теряя мужского достоинства. Она ж малюсенькая. К тому же они сами её до страсти любили. Для Бугрова Маруся, по жизни шустрая, бойкая девочка, была цветком в вазе. Нюхай и получай удовольствие. Ежовые рукавицы в которых держались сыновья, с ней превратились в пуховые варежки. Он надышаться на неё не мог. Естественно, спускал ей все заморочки и шалости. Даша порой сердилась. Роман же, прижимая девочку к своей надёжной груди, упрашивал, словно это могло помочь,— 'Большой, в меня не расти. Давай в маму, маленькой, хорошенькой, умненькой'. На что та возражала:— 'Хочу в тебя и мужа такого же, как ты хочу'. Бугров чмокая дочку сопротивлялся— упаси Бог... В меня дурындой не надо. Хватит братцев твоих— телефонных столбов. Маруся же упиралась— хочу не как воробушек-мама. Хочу как ты кулаками раз-раз... Упаси Бог!— пугался Бугров.— Только в лапушку маму. И вот Маруся выросла. Окончила гимназию и сегодня был её последний школьный звонок. Он звоном своим закрывал дорогу в детство и впускал во взрослую жизнь. Роман волновался— детство ей он обеспечил и сберёг, а вот как и чем встретит его лапушку— доченьку взрослая жизнь... На радость Бугрова, в отца и братьев она не выросла. Росточком была чуть повыше мамы. Они сейчас все длинноногие. У неё были, как у Даши, длинные светлые волосы и на мир она смотрела её же удивлёнными глазами. Худенькая и очень подвижная девочка. Темперамента Бугровых. Но вот грудь унаследовала Дашину. Бугров был доволен— получилась вся что надо. Лишь бы счастье не обошло стороной и оболдуй вроде него самого не испортил ей жизнь. Маруся же считала отца эталоном мужской красоты, мужественности и подражания. Мечтала о принце во всём похожем на него. Ну вот таким должен быть мужчина и никаким другим. Все ждали выхода выпускников. Роман приобнимая жену всё время подцеловывал Дашу в щёчку. Зинаида кривилась— никакой солидности. До серьёзных лет всё целовальник. Надежда Фёдоровна, глядя на её материнскую ревность улыбалась. Никак Зинаида не может смириться, что для её сына жена на особом счету— первый и любимый ребёнок, а уж потом она жена и всё остальное. Роман был одет в светлосерый костюм и такого же цвета туфли. Свой генеральский китель, он одел в кругу друзей и родственников только один раз. И то после грандиозного скандала матери. В тот день он получил генерала. Было в его жизни много войны, смертей, опасности и... учёбы. Была закончена ни одна академия. Предлагали хорошую должность в столице, но Бугров остался в центре по подготовки групп особого назначения. Он его возглавил. Давно понял, что карьера это не главное. Тут семья, родители, друзья... и он выбрал это за главное. Да хотелось полёта... Но когда-нибудь всё кончается и надо определиться с главным. Он выбрал семью и близкий ему людей. Должна быть во всём мера и гармония. Он и о таких высотах не мечтал. Портвейн, танцы, драки, девки, бабы... Если б не вцепившаяся в его рукав в тот вечер Дашутка, сел бы в тюрягу за какую-нибудь лабуду, как пить дать. А так все в кучке. Родители, друзья и сыновья. Миша втянув спокойного и рассудительного Бориса в бизнес. Втянулся с охотой. Получалось. Фёдор же стал хирургом. Хвалят. Говорят талант у него. Быстрота рук и скорость мысли пригодились в том не простом деле со скальпелем. Фёдор балагур и любимец женщин. Борис тоже вниманием барышень не обижен, но скромница и тихоня. И вроде бы всё нормально с их жизнями, но за обоими ещё нужен глаз да глаз. Оба ж его кровей, оттого и держал их в ежовых рукавицах. Вон у Бориса случилась неприятность. Появилась в его жизни девушка. Шустрая. Даша насторожилась, а Роман отнёсся житейски— увальню такая для толкача и нужна. Но вышло всё иначе. Девица настойчиво начала настраивать парня против семьи. Мол, ты работаешь на них, тебе и большая доля. Тот долго не решался и всё же выложил претензии отцу. Роман разобрался с тем откуда ноги растут таких умозаключений и посоветовал сыну отделаться от девицы пока всё не зашло далеко. 'Я баб повидал столько... Цену им знаю. И вот что тебе скажу— женщина должна быть не только цветком в твоём окошке, но в первую очередь опорой и строительным партнёром, а не разрушителем. Эта оттягивает тебя от нас, а потом и тебя выпотрошив бросит. Решать тебе. Прошу не торопись со свадьбой. Воспринимай случившееся не трагедией, а ошибкой'. Борис осмысливал сказанное отцом молчком и расстался с партнёршей. Правоту отца он понял уже тогда, когда девица взяла отступные. Девушка с оскорблёнными чувствами никогда бы не сделала этого. Маруся стояла в строю и, постоянно помахивая ручкой, улыбалась родным. Тех раздувало от нежности и важности момента. Звенел последний звонок. Им усердно махал, восседая на плече выпускника, младший брат Маруси Захарчик. В руках его была белая роза, которую он с поцелуем подарил сестре. Потом выпускники танцевали... Родители и учителя смахивали с глаз слёзы, а выпускники смеялись захлёбываясь счастьем. Они пока ещё не понимали, что это прощание с детством. Позади осталась лучшая и беззаботная часть жизни. На Бугрова как всегда пялился женский пол всех возрастов. Правда сейчас их взгляды разбегались между его сыновьями и племянниками. Все как на подбор, глаз не оторвать. Всем удались мужики! Даша, стараясь быть выше тех взглядов и вздохов, но всё же украдкой посматривала на мужа. Глазам не прикажешь... раз и посмотрели. Бугров был по-прежнему красив, подтянут и строен. Ему шла даже небольшая седина. А возраст и служба наложили на лицо отпечаток мужественности. Даша залюбовалась. Поймав её взгляд на себе, Бугров забеспокоился: — Ты чего, Дашунь? Что-то не так... — Какой ты красивый! — О! Плохи мои дела. — Почему? — Если моя жена после прожитых лет и рождённых мне четырёх детей, обратила внимание вдруг на мою рожу, значит, я ничем её другим не удивил. Даша прижалась к его руке. — Удивил. Ты самый лучший муж и отец. Ты самый, самый... мужчина о каком может мечтать женщина. Все девочки и женщины мечтают о любящем, ответственном, надёжном, верном мужчине, но получают вместо этого избалованного, эгоистичного и себялюбящего ребёнка. Мне страшно повезло с тобой— ты мужчина. Маруся взяла тебя за эталон и боюсь останется несчастной. Где ж она найдёт ещё такого, а на меньшее ведь не согласится. Он наклонился и чмокнул её в ушко, потом быстро и крадучись, от матери, в уголок губ. — Спасибо, лапушка. Я старался... не разочаровать тебя. — Не разочаровал. Я люблю тебя, Ромаша. Ты лучший. — За Марусю сам боюсь... Но может судьба сделает ей подарок... Вот кстати и она. Маруся таща за собой вязанку шаров неслась на всех парах к родне и друзьям. Родня, осыпая букетами и восторгом, окружила. Бугров с серьёзным видом заметил: — Маруся, тебе только босой ходить. Летаешь. — Солидности не хватает,— заметил важно Захарка. Он окончил первый класс и именно ему доверили колотить в звонок. Как ни как сестра выпускалась. Роман сверху вниз посмотрел на своего младшенького Бугрёнка. И этого надо успеть сделать мужиком, ишь базарит. Он не успел ему придумать никакого задания и нагоняя, как догадливые бабушки ловко увели его из-под обстрела. Ох, уж эти бабушки... сделают вместо мужика целовальника. Все улыбались, а Маруся утюжа глазами гостей кого-то искала. По тому как тень пробежала по лицу было понятно, что не нашла. А Бугров строго предупредил: — В фонтане не купаться. Долго не гулять. Маруся состроив рожицу, принялась выкручиваться: — Папуль, я ж не маленькая. Все будут веселиться, а я домой под замок. Ты не знаешь как это будет, мы готовились, у нас целая программа... Бугров поймал смеющийся взгляд Даши. Откашлялся и строго продолжил: — В том-то и дело, что знаю... Я что молодым что ли не был... Какая-нибудь дубина привяжется, не дай Бог. Почувствовав спиной сигналы жены предназначенные для дочери помолчать и хихиканья в кругу друзей, он сердито заметил: — За моей спиной прошу не сигналить. Дураков ночью шастает предостаточно. Хохот родни и гостей перебил его, но он, запрятав ухмылку, продолжил инструктировать: — От класса не отставать, спиртное не пить. А знаешь что... Позвони мне, я приеду и заберу тебя. Маруся совсем приуныла. Братья вспоминая отцовские инструкции в свой день последнего звонка, чесали затылки и ухмылялись. А Бугров ещё раз критически осмотрев дочь заметил: — Убери румяны со щёк, как кукла. — Для фотографии же... — В жизни одна мода— на естественность. Дарья фыркнула смехом и спряталась за спину свёкра. Роман отцепился от дочери и выудил жену отвёл её в стороночку и недовольно заметил: — Ты чего, Даша? — Прости. Но... Ромаша... Не возвращайся я одна, мы б никогда не встретились. Она обняла его и прижалась щекой к могучей груди. Он лапки сложил, но не совсем растаял. Всё же промурлыкал своё: — Сравнила... Тогда было другое время, другие люди... — Судьба, Ромаша, выведет на свою дорожку... — Бережёного Бог бережёт. Я не правильно делаю? — Всё так, дорогой. Лучше её встретить тебе. — А смеялись зачем? — Над нашей с тобой встречей хихикали...— прыснула смехом опять Даша.— Ты так сказать, на личном примере учил... Бугров расправил плечи и склонился к губам жены. Но многочисленные гости оторвали его от столь любимого дела. Успеешь облобызать! Требовалось обговорить предстоящее развлекательное мероприятие. Ведь не зря же собрались все вместе. Воспользовавшись моментом к Даше подошла Маруся. — Мам, папа же такой классный, умный, симпатичный... — Ну... — Тогда почему он всегда себя оговаривает дурнеем, дурындой, дубиной... — Твой отец сильный человек. Он всегда живёт с запасом. Не зависает. Не останавливается на достигнутом, а рвётся вперёд, покоряет новые высоты. — Зачем? — Чтоб быть самим собой... чтоб нравится себе... Это позволяет ему быть таким, каким его мы знаем. — То есть покорение высоты это работа над собой? — Именно. Каждому под силу, если имеется характер, сила воли и желание. Взгляд Маруси упал на тропинку, что вела от входных ворот и загорелся. Маруся вся засуетилась и сорвавшись с места не договорив понеслась куда-то. Даша проследила за ней и насторожилась. По дороге шёл с букетом ромашек красавец-гигант, затянутая в пятнистую военную форму могучая фигура притягивала взгляды всего женского лагеря гостей. Берет лихо заломлен на бровь. Максим. Макс. Даша перевела взгляд на Лизу с Мишей. Те кивнули— явился не запылился. Маруся тем временем с разбега рванула ему на шею. Он не растерявшись подхватил лихачку, покружил. Почмокав в щёки вручил её любимые ромашки. Даша разволновалась. Роман это почувствовав подошёл. — Тебе плохо? — Хуже не бывает. У нас, Ромаша, проблемы... — Не понял... — Боюсь, что Маруся нашла себе твою копию в мужья... Бугров проследил за взглядом жены и его осенило. — Ты хочешь сказать... — Макс! Она бесспорно влюблена в него. Роман не мог поверить своим ушам. — Да нет... тебе кажется. Подошли Миша с Лизой. Та тронула Бугрова за локоть. — Ну не всем же сразу... Это беда Бугров. Что делать ума не приложу. Роман побелел. — Я её увезу за моря и горы, а этого... вашего гада на куски порежу... Родили невесть чего... — Не поняла, Бугров, нам не померещилось всем... это она к нему рванула и на шею сиганула... — Ну ничего себе сериал,— выпалили близнецы.— Им что мир мал... Родственники и друзья по мере дохождения информации, сгрудились возле них, образуя плотное кольцо, не давая доступ чужим. — Погодите дурить,— крякнул в кулак рядом старший Бугров. Разволновавшегося Фёдора Егоровича поддерживала под локоть сама не в лучшем здоровье и настроении Зинаида Валентиновна. — Говори, Федечка,— поторапливала она мужа.— Надо. Он попытался и не смог. — Что у вас за тайны мадридского двора ещё,— пылил Роман.— Выкладывайте уж. Отец сделал попытку разговориться ещё раз. — Мы б с Зиной унесли ту тайну в могилу. Клянусь. Если б не это обстоятельство с детьми... Простите нас ребятки, хотели как лучше. — Да говори уж отец,— поторопил и Миша. Он не смог. Выпалила Зинаида. — Рома, вы с Мишей не братья. То есть не родные братья, а двоюродные... — Значит, был близнец у отца, то есть у Фёдора Егоровича. А он просто взял его грех на себя,— вяло промолвил Миша.— Я всегда чувствовал это. — Миша,— заторопился с объяснениями старый Бугров.— Если ты не против, то давай в наших отношениях ничего не менять. — Я не против, пап, мам Зина... Вашем поступком дорожу, и признание ценю, тем более что оно даёт ребятам шанс на счастье... троюродные не двоюродные,— обнял старших Бугровых Миша. — Какой к чертям шанс,— взорвался опомнившийся Роман.— Я этого оболтуса близко к дочери не подпущу. Громов тихо проговорил: — Остынь Роман. Даша всунула пальцы в ладонь мужа и выразительно посмотрела на него. — Ты должен быть мудрым. Ты умеешь им быть. Бугор тряхнул головой и покосился на прячущего смех Громова. — Я что, таким же был? Тот покачал головой. Роман вздохнул. — Значит, хуже. Лена с Димой наконец-то поборов изумление открыли рот. — С чего вы все завелись. Может кажется вам всем... Мы ничего не заметили. — Ничего,— вторил жене и Дима. — Угу... все покосели враз,— ухмыльнулся Бугров. Зинаида взяла сына за другой локоть. — Ром, поговори с ними. Вдруг мы и правда ошибаемся... — Все... — Ром, сынок... Он поймал умоляющий взгляд Даши и сдавшись махнул рукой. — Ладно. Надежда Фёдоровна пошла парламентёром к напряжённо ожидающим приглашения ребятам. Те, выслушав бабушку Надю, подошли. Два упрямых мужских взгляда пересеклись. Максим, как когда-то он, Роман, сохраняя от опасности, сам задвинул Марусю за свою спину. — Не примете нас... Уедем. Туда, где нас никто не знает... Роман подал знак жене увести дочь. Та вцепилась в парня.— нет. Я его не оставлю. Бугор поморщился. — Я не трону его. Поговорить хочу. — Обещаешь?! — Маруся, я тебя обманывал? Дочь, пожав парню пальцы, сделала шаг назад. Живой круг разделился на двое. Получилась восьмёрка. Женщины окружили смущённую Марусю, а мужчины Макса и Романа. — Что скажешь, родственничек?— сложил руки на груди Бугор.— Мне в гла смотри, а не на родителей... На меня. Макс не произвольно принял боевую стойку. — Я смотрю... — Вот и отвечай. Правду. — Я не смел. Маруся сейчас решила всё сама. Я люблю её и буду бороться за неё. — С кем... бороться... Вы оба Бугровы. — Мне всё равно. А сейчас баба Надя сказала, что мы троюродные... — Да... это к несчастью так... Девочку обижать не смей. И про секс забудь... пока не вырастет. Макс не смел поверить в услышанное. — Роман Фёдорович... Дядька Роман... — Катись с моих глаз... — Понял... — И чтоб с неё сегодня глаз не спускать. Я договорюсь с твоим командиром. — Будьте спокойны... Тимофей выдохнул: — Разговор прошёл в корректной форме, обошлось без вмешательства врачей. Макс было рванул к Маруси, но вернулся, поцеловал мать, обнял отца, перечмокал бабушку с дедушкой и немного страшась подошёл к Роману Фёдоровичу. Тот сделал первый шаг сам. Давай лапу! Пожали руки и обнялись. Маруся была счастлива. Довольные ребята убежали к одноклассникам Маруси. А Роман гаркнул на родню: — Ну и чего глазеем... Пошли снимать стресс, пока меня инфаркт не тяпнул. Время теряем... драгоценное. Родные и друзья, посмеиваясь и оглядываясь на двух возмутителей спокойствия семьи, двинулись к машинам. В доме Бугровых ждали накрытые столы...