Маленькие глазки Хардкасла блеснули, когда он ответил:
— Самый лучший способ убить паука, размеры которого не позволяют вам прихлопнуть его ботинком — это оторвать ему ноги. Это самая сложная часть. Все остальное уже гораздо проще.
Хагрид сокрушенно провел рукой по лицу.
— Бедный старый Арагог. Если бы он был жив и увидел, во что превратились его дети, то это убило бы его. Но они просто следуют своей природе, их нельзя обвинять в этом.
— У паука была видеокамера незнакомца, — сказал Гарри, бросив короткий взгляд на сломанный предмет, лежащий на столе. Объектив треснул, а маленький экран на задней части раскололся. — Итак, мы знаем, что этот человек попытался сбежать через озерный лес.
— Не лучший способ умереть, кто бы он ни был, — сказала МакГонагалл.
На лице Гарри не дрогнул ни единый мускул:
— Мы не можем с уверенностью утверждать, что он действительно был схвачен пауком.
— Сомнительно, что эта тварь попросила у него разрешения воспользоваться камерой, чтобы поснимать своих детишек, не правда ли? — хмыкнул Хардкасл. — Пауки вообще не слишком вежливы, скорее они слишком голодны.
Гарри задумчиво кивнул.
— Наверно, ты прав, Тит. Хотя всегда остается возможность, что неизвестный просто бросил камеру, а паук нашел ее. Думаю, не помешает повысить уровень безопасности, Минерва. Мы все еще не знаем, как он сюда проник, и кто это вообще был. Пока мы не узнаем это, лучше предотвратить возможность нового вторжения.
— Больше всего меня интересует вопрос, как он смог заставить камеру работать на территории Хогвартса, — фыркнула директриса, внимательно рассматривая объект на столе. — Общеизвестный факт, что магловские устройства подобного рода не работают в пределах школы.
— Это, конечно, общеизвестно, госпожа директриса, — прогромыхал Хагрид, — но малоизученно. Маглы бесконечно изобретательны в отношении различных инструментов. То, что было фактом когда-то, теперь может вовсе не иметь значения. Все мы знаем, что защитные заклинания, возведенные вокруг территории после Битвы, совсем не такие совершенные как те, которые устанавливал старый Дамблдор, упокой Господь его душу.
В голове Джеймса мелькнула мысль об игровой приставке Ральфа, но он решил не упоминать об этом. Сломанной видеокамеры было вполне достаточно в качестве доказательства, что, по меньшей мере, некоторые современные приборы маглов работают на территории школы.
Под конец все внимание обратилось на Джеймса и Зейна. Джеймс рассказал, как Грохх отправился на поиски еды, как они оба преследовали его, пока не обнаружили его возле озера. Рассказали и о странном болотистом островке. Зейн в красках описал таинственный остров и мост. Он аккуратно умолчал о том моменте, когда Джеймс пытался открыть ворота с помощью магии, чему Джеймс был несказанно рад, поскольку в этот самый момент его поступок выглядел большой глупостью, и он глубоко сожалел об этом. Тем не менее, тогда это решение казалось ему таким логичным. Затем они, перебивая друг друга, рассказали о голове дракона, попытавшейся проглотить их, об оживших растениях, атаковавших их впоследствии и едва не утянувших их в расщелину. Наконец Джеймс поведал всем о лесном духе.
— Наяды и дриады? — недоверчиво воскликнул Хагрид. Джеймс и Зейн замерли на полуслове, недоуменно моргая. Хагрид продолжил:
— Но ведь они же не существуют? Это миф, верно?
Последний вопрос был адресован взрослой части аудитории.
— Озерные леса — это тоже часть Запретного Леса, — сказал Гарри. — Если и есть место, где могут существовать наяды и дриады, то это там. Впрочем, если это правда, то их никто не видел уже сотни лет. Естественно, что мы начали считать их мифом.
— Что ты подразумеваешь под словами «если это правда»? — спросил Джеймс немного громче, чем собирался. — Мы видели ее. Она говорила с нами.
— Твой отец — мракоборец, Джеймс, — успокаивающе сказала МакГонагалл — Необходимо рассмотреть все возможности. Вы оба находились под воздействием сильного стресса. Это не значит, что мы не верим вам. Мы просто должны найти наиболее вероятное объяснение тому, что вы видели.
— Для меня самым вероятным объяснением является то, что она была именно той, кем она и была, — пробормотал Джеймс себе под нос.
Джеймс намеренно не стал рассказывать отцу и остальным взрослым о последнем, что поведала им дриада, о той части, где она рассказывала о наследнике, о том, что кровь врага бьется в другом сердце. Частично причиной его нежелания были рассказы его отца о том, как волшебный мир отнесся к нему, Гарри Поттеру, после Турнира Трех Волшебников, с которого он вернулся с вестью о возрождении Волан-де-Морта, как его слова были подвергнуты сомнению, а сам он — осмеянию. Другой причиной было то, что если его отец не был готов поверить в само существование дриады, то с какой стати он поверит в предсказанное ею возвращение Волан-де-морта через кровного наследника? Но самой главной из всех были последние слова дриады «Битва твоего отца закончилась. Твоя же битва еще впереди».
Беседа затянулась надолго, пока все детали не были описаны и обсуждены, так что Джеймс заскучал. Ему хотелось вернуться в замок и забраться в постель, но больше всего ему хотелось обдумать слова, которые произнесла дриада. Джеймсу хотелось узнать, что это был за остров, и что означало стихотворение, начертанное на вратах. Он старался вспомнить его, и жаждал записать, пока оно было еще свежо в памяти. Джеймс был уверен так или иначе, что все это связанно с историей Астромадукса и секретным заговором слизеринцев возвратить Мерлина, и началом заключительной войны с миром маглов. Он даже не сомневался в этом больше. Это должно быть правдой, и именно Джеймс был обязан ее предотвратить.
Наконец, взрослые закончили говорить. Они решили, что таинственный остров, хотя и представлял опасность, но был всего лишь одной из многих таинственных и необъяснимых опасностей, которые как раз и сделали Запретный Лес запретным. Первоочередная задача все еще была в том, чтобы раскрыть, как тот человек попал на территорию и убедиться, чтобы никто другой больше не смог этого повторить. На таком решении все разошлись.
Директриса МакГонагалл сопровождала Джеймса, Зейн и Теда назад в замок, приказывая им приложить все усилия, чтобы сохранить эту ночь в тайне.
— Особенно вы, мистер Люпин, — серьезно сказала она, — я очень сильно надеюсь, что вы и ваша банда хулиганов, не побежит в лес посередине ночи в попытке повторить приключения мистера Поттера и мистера Уолкера.
К счастью, Тед промолчал и не стал пытаться отрицать эту возможность. Он просто кивнул и сказал:
— Да, мэм.
Джеймс увидел своего отца еще один раз в течение всего посещения. Это случилось вечером после уроков, как раз тогда, когда Гарри, Тит и сотрудники Министерства готовились отбыть. Невилл вернулся в Хогвартс незадолго до полудня, и он взял Джеймса с собой в кабинет директрисы, чтобы попрощаться с Гарри и остальными. Группа собиралась отбыть тем же способом, то есть через каминную сеть, и они решили воспользоваться камином директрисы для ухода, поскольку это было безопаснее всего. Если Невиллу до сих пор и казалось странным, что в кабинете, некогда принадлежавшем Альбусу Дамблдору, теперь обитает профессор МакГонагалл, то он не подавал виду. Он только на секунду остановился возле портрета бывшего директора.
— Его опять нет, верно? — спросил он у Гарри.
— Я вообще думаю, что здесь он только спит. У Дамблдора достаточно портретов в других местах, — Гарри вздохнул. — Не говоря уже о старых карточках от Шоколадных Лягушек. Он по-прежнему показывается в них, просто для веселья. Я держу одну такую в своем бумажнике — просто так, на всякий случай.
Он извлек кошелек и выудил оттуда помятую карточку. Рамка для портрета пустовала. Гарри улыбнулся Невиллу и положил карточку обратно.
Невилл направился к группе, собравшейся возле камина, а Гарри присел на корточки рядом с Джеймсом.
— Я хотел бы поблагодарить тебя, Джеймс.
Джеймс поспешил скрыть выражение гордости, которое появилось на его лице.
— Я просто сделал все, как ты и просил.
— Я имею в виду не только то, что ты пошел с нами и помог разобраться в случившемся, — сказал Гарри, положив руку Джеймсу на плечо. — Я говорю про то, что ты заметил незнакомца на поле и указал мне на него. И то, что следил за ним впоследствии. У тебя острый глаз и живой ум, сынок. Я не должен удивляться, и я не удивлен.
Джеймс улыбнулся.
— Спасибо, пап.
— Только не забудь, о чем мы говорили той ночью, хорошо?
Джеймс помнил:
— Я не буду спасать мир в одиночку.
«Со мной хотя бы будет Зейн, — подумал он, но ничего не сказал. — И возможно, Тед тоже, теперь, когда Ральф предал меня».
Гарри приобнял своего сына, и Джеймс ответил ему тем же. Они улыбнулись друг другу, Гарри положил руки на плечи Джеймса. Затем он встал и вместе с сыном направился к камину.
— Передай маме, что я хорошо себя веду и кушаю овощи каждый день, — попросил Джеймс своего отца.
— А на самом деле? — Гарри приподнял одну бровь.
— Ну, и да и нет, — ответил Джеймс, слегка смущенный тем, что все за ними наблюдали.
— Вот, когда это будет правдой, тогда и передам, — сказал Гарри, снимая очки и пряча их в складках своей мантии.
Через мгновение комната опустела, в ней остались только Джеймс, Директриса и Невилл.
— Профессор Долгопупс, — произнесла директриса, — я подозреваю, что сейчас пришло время мне поведать вам обо всем, что произошло в течение последних двадцати часов.
— Вы имеете в виду чужака на территории школы, мадам? — спросил Невилл.
Директриса явно казалась смущенной.
— Именно так. Может, чтобы мне не повторяться, вы сначала расскажете, что вам уже известно, профессор?
— Только то, что я уже сказал, мадам. Ходят слухи среди студентов, что какого-то человека видели и даже поймали на поле для квиддича. Основной теорией считается, что он принадлежит к одному из игорных обществ, шпионящих и желающих повлиять на исход матча. Все это, конечно, ерунда, но думаю, лучше позволить им трепать языками и раздувать нелепые истории, чем все отрицать.
— Мистер Поттер, несомненно, согласен с вами, — произнесла директриса многозначительно. — Поскольку мне потребуется ваша помощь в обеспечении безопасности территории, я расскажу вам, что произошло на самом деле. Джеймс, ты можешь подождать немного? Я не задержу профессора надолго, и он проводит тебя.
Не дожидаясь ответа, она повернулась к Невиллу и посвятила его в детали предыдущей ночи.
Джеймс, конечно, был в курсе всей истории, но у него возникло чувство, что его оставили ждать возле двери, чтобы не дать услышать лишнего. Это было неудобно и вызывало досаду. Он считал себя связанным с нарушителем, ведь именно он первым увидел его и первым, кто заметил его на поле для квиддича. Все как обычно: сначала взрослые отрицают то, что сказал ребенок, а потом, когда это оказывается правдой, они берут все на себя и отодвигают ребенка со сцены. Он был рад, что решил сохранить часть произошедшего от взрослых в тайне, особенно то, что касалась планов Слизерина относительно Мерлина. Он теперь даже чувствовал себя увереннее, поскольку вознамерился хранить свой секрет, по крайней мере, до тех времен, пока не найдет доказательств.
Джеймс скрестил руки на груди и угрюмо встал возле двери, время от времени оборачиваясь, чтобы взглянуть на Невилла, сидящего перед столом директрисы, и на МакГонагалл, вышагивающую с другой стороны стола во время рассказа.
— Что вы задумали, Поттер? — за спиной Джеймса раздался тихий голос, манерно растягивающий слова. От неожиданности мальчик подпрыгнул. Он резко обернулся, широко раскрыв глаза. Голос продолжил, не давая ему возможности ответить. — Даже не думайте спрашивать, кто я, и не тратьте мое время на бессмысленную ложь. Вы знаете, кем я являюсь. И я тоже знаю, даже больше, чем ваш отец, о том, что вы тут замышляете.
Это был, конечно же, портрет Северуса Снейпа. Темные глаза холодно смотрели на Джеймса, рот скривился в презрительной усмешке.
— Я… — начал было Джеймс, затем запнулся, понимая, что портрет в любом случае поймает его на лжи. — Я не собираюсь ничего говорить.
— По крайней мере, более честный ответ, чем когда-либо давал ваш отец, — протянул Снейп, разговаривая так тихо, чтобы не привлекать внимание МакГонагалл и Невилла. — Печально, что я уже мертв, чтобы быть директором, иначе я бы нашел способ добиться правды от вас…
— Хорошо, — прошептал Джеймс, почувствовав себя немного храбрее, когда шок прошел. — Я считаю, это очень хорошо, что вы больше не директор.
Он подумал, что это было немного чересчур — сказать, хорошо, что вы мертвы. Отец Джеймса очень уважал Северуса Снейпа. Он даже сделал имя Северус вторым именем Альбуса.
— Не умничайте тут, Поттер, — ответил портрет больше устало, чем сердито. — Вы, в отличие от своего отца, знаете достаточно хорошо, что я был предан Альбусу Дамблдору и хотел падения Волан-де-морта так же, как и он. Ваш отец считал, что в одиночку выиграл сражение. Он был безрассудным и заносчивым. Не думайте, что я не видел такой же взгляд в ваших глазах пять минут назад.
Джеймс не знал, что сказать. Он встретился взглядом с темными глазами портрета и упрямо нахмурился.
Снейп театрально вздохнул.
— Будь по-вашему. Каков Поттер, таков и сын. Никогда не усваивает уроки прошлого. Но знайте: я буду наблюдать за вами, как я наблюдал за вашим отцом когда-то. Если ваши таинственные подозрения против всей вероятности окажутся точны, будьте уверены, что я буду работать в том же направлении, что и вы. Старайтесь, Поттер, не повторять тех же ошибок, что и ваш отец. Постарайтесь не заставлять других платить за последствия вашего высокомерия.
Это последнее ударило Джеймса до глубины души. Он был уверен, что Снейп покинет раму своего портрета после такой речи, чтобы последнее слово осталось за ним. Но тот остался, с тем же проницательным взглядом на лице, читая мысли Джеймса как книгу. Тем не менее, не было ничего особенно злого в этом взгляде, несмотря на колкие слова.
— Хорошо, — сказал Джеймс, наконец, совладев со своим голосом. — Я буду иметь это в виду.
Это был неубедительный ответ, и он знал это. В конце концов, ему было всего одиннадцать.
— Джеймс? — сказал Невилл за его спиной. Джеймс повернулся и взглянул на профессора. — Похоже, у тебя была бурная ночь вчера. Мне интересно узнать о том растении, которое на вас напало. Мог бы ты рассказать мне о нем побольше?
