По изменившемуся лицу Соля стало понятно — тот будет упираться до последнего.
— Соль, ты же все понимаешь, так зачем артачишься? Вы с Дени пойдете в Критьен. Только — тихо. В Дье не заходите, передохнете у Тиссы.
— Решил освободиться от лишних фигур? Попросту убрать нас с доски? — Соль пытался протестовать.
— О какой доске ты говоришь? Ах — да индийская игра! Где ты ей научился?
— В Святой Земле, где же еще.
Бывшему графу Парижскому было неловко перед старым другом, но все обстояло именно так: он избавлялся от балласта. Оправданием служило только то, что эти двое совершат единственно возѓможное для своих сил — дойдут до Бенедикта и предупредят.
В отряде кроме приблудного пажа все знали о несчастье Соля. Блестящий воин, рыцарь, каких единицы, умница Соль, после картины резни в мечети Кубаттас Сахра перестал быть воином. Он прекрасно командовал, мог составить блестящий план атаки. В Иерусалиме при Готфриде он состоял в качестве советника по стратегиѓческим вопросам. Но сам он убивать не мог! Прошло довольно много времени, пока он притерпелся к самому обычному виду трупов. Постеѓпенно он начал носить оружие и даже принимал участие в нескольких схватках с неверными, когда таковых не удавалось избежать. Но Роѓберт помнил, что произошло, когда в одном из таких боев меч Соля снес голову визжащему сарацину в зеленой чалме.
Пока добивали напавших, все оставалось нормально, но как только отпустила горячка боя, Соль со всего маха рухнул навзничь. Его согнуло дугой, глаза вылезли из орбит, изо рта пошла розовая пена. Казалось, взбесившиеся мышцы разорвутся или сломают кости. Он не мог дышать, лицо сначала сделалось багровым, а потом сизым. Не помогла даже холодная вода.
Соль умирал. Друзья боялись его трогать. Первым тогда решился Гарет. Рассудив, что хуже не будет — некуда, старик перевернул натянутое как лук тело на бок и попытался разжать зубы. Не с первой попытки, но ему это удалось. С бульканьем в грудь умирающего ворвался воздух, судороги начали отступать.
Потом Соль долго, непробудно спал. Его не будили. Отволокли в ближайший овраг и закидали камнями останки сарацин, развели костер, согрели воду. Оставаться на ночлег в плохом месте не хотелось, но у них не было носилок. Так и просидели всю ночь без шатра над спящим товарищем.
Пробуждение для Соля было мучительным. Но ни тогда, ни после никто из них не выказал другу и тени презрения. Всех их искалечила эта война, кого снаружи, кого изнутри.
Чтобы не обсуждать больше принятое решение, Роберт решительно сменил тему:
— Вчера, когда вспоминали старые баллады, я хотел спросить: история про королей и их жен... я ее тоже слышал. На самом деле там все обстояло иначе: Артур свою жену отправил на костер, а Марк свою — отпустил.
— Ты прав. Но Гвиневеру не сожгли, только опозорили, а Изольда ушла странствовать в компании прокаженных.
— Тебе не нравятся обе развязки?
— А тебе?
— Мне тоже. Но, к сожалению, именно так чаще всего и бывает.
— За что?! Одну на пытки, другую в канаву — за что? За любовь? — вскрикнул Соль.
— В сказке всегда вовремя приходит смелый рыцарь...
— А в жизни?
— Чего мы с тобой сцепились как два сопливых оруженосца? Обоим за сорок, а из-за ерунды спорим.
— Мне становится страшно, Роберт. Живем как свиньи в навозе — тепло и вонько. Блеснуло перед глазами — Гроб Господень! Ведь как в затмении пошли. А в итоге — переползли из одной грязной канавы в другую.
— Зато детям и внукам будем рассказывать подробѓности этого перехода.
— Башкой бы об стену, или в бою... Только чтобы сразу.
Таким подавленным Роберт не видел друга даже после той падуѓчей. Пожалеть? По голове погладить? Сопли вытереть? Тогда граф Альбомарский точно руки на себя наложит.
— Ты мне живым нужен! Понял?!
— Не ори.
— Поедете со свиненком в Критьен. Дара держи при себе, — Роберт чеканил короткие фразы. — Если на вас нападут, отпускай птиѓцу без терлика. Если доберешься нормально, отпусти, привязав на лапу цветную веревочку — я пойму, что у тебя все в порядке.
— А вы в это время к черту в зубы полезете? — атака Роберта привела Соля в чувство. — Хочешь, расскажу, что ты задумал? Меня — в Критьен, остальных — в засаде у замка посадишь, а сам — на белом коне — в пекло.
Соль не зря отличался острым умом. Роберт зашептал на пределе слышимости:
— А ты как хочешь? Чтобы всех вместе и вас с мальчишкой в придачу как стадо баранов — на убой? И я, главный баран — впереди.
— Я хочу, чтобы все живы...
— Здоровы, счастливы и сыты.
— Это плохо?
— Такая же сказка как та, что ты придумал вчера. На самом деле, король никогда не отпустит королеву с приблудой. Или ее — на костер, или его — под нож. Что касается наших дел: восемь лет назад я бы первым на приступ полез и вас за собой повел. Так учили, так — должно! Я, кстати, только тем и занимался от Киликии до Иерусалима. Но потом мне дали возможность подумать.
— Сарацины?
— И они, и ближайшие родственники в лице первого среди равных. И кое-что я понял. Объяснить только трудно. Мой друг, Тафлар, наверное, сделал бы это лучше меня.
— Сарацин — друг. Король франков — враг...
— Это тоже — война. Считай, меня по голове приложило, вон как Хагена.
— Попытайся все-таки объяснить.
— Не хочу вот так на ходу. Потом встретимся и поговорим.
— Клянешься?
— Клянусь, — усмехнулся Роберт мелкой хитрости Соля.
— Когда мы выбрались из монастыря Святого Протасия и двиѓнулись на север, мне показалось, прости Роберт, что ты собрался в свой последний поход.
— Мне тоже тогда так казалось.
— А сейчас? — осторожно спросил Соль.
— Отстань! Сказано, поговорим, когда встретимся. И, если хочешь, я не только забочусь о ваших головах, но и свою за просто так подставлять не намерен.
Соль вдруг разулыбался. Так и ехали рядом: мрачный Роберт Парижский и посветлевший лицом Александр Альбомарский.
И все же они заблудились, запутались в переплетении лесных троп. За спиной остались светлые лиственные перелески. Тропинки настырно загоняли их в угрюмый черный ельник. Дважды пришлось возвращаться по собственным следам: забирались в такую чащу — ни пешему, ни конному не пройти.
Остановились за полдень в холодном непросохшем логу и после скудного перекуса под ключевую воду решили двигаться на юг, в сотый раз поминая картографа и беса, которой водил его рукой.
Оно пришло внезапно. По коже прополз холодок. Призрачный, леѓдяной ветерок шевельнул волосы на затылке. Тело на миг покрыѓлось 'гусиной кожей'.
Так же матово сиял серо-голубой октябрьский день, желтые и красные листья, нехотя срывались с веток, тонкие, сверѓкающие ниточки паутины плыли в воздухе, норовя зацепить ресницы. Из них феи ткут себе платье...
Попрятались лесные проказницы. Пичуги и те умолкли. Чаща укрыла своих звонкоголосых обитатеѓлей от неведомой опасности. Только сорока сухим треском ноѓсила по округе страшную весть. Ну, этой посплетничать — дороже жизни.
Роберт слишком долго воевал, чтобы отмахнуться от настороженной лесной тишины, и собственных предчувствий. Остальные, впрочем, тоже. Так что объясняться пришлось не долго. Дени, откѓрывший, было, рот для вопроса, который всегда был у него наготове, получил короткий подзатыльник от Гарета и мигом успокоился, вернее тоже насторожился.
Поехали на стрекот сороки-ябеды, но на полпути спешились. Дальше необходимо было двигаться тихо и по возможности незаметно. Уже ни для кого не было секретом, что впереди идет бой... или разбой.
Крики, звон металла, тяжелое буханье...
— Не иначе, ворота ломают, — вполголоса сообщил Гарет. С ним согласились.
Соля и Дени, Роберт, как всегда, оставил в арьергарде. Мигнул Гарету — присмотри. Роберт, Лерн и Хаген уже пошли в обход густо разросшихся кустов лещины, чтобы из-за них посмотреть: кто, кого, за что — когда от самой земли, из-под ветвей донесся не то человеческий, не то звериный вой. Лерн, сторожась, приподнял ветви мечом.
— О Господи!
Под кустом, привалившись к комлю, сидела женщина. Только сейчас они углядели в высокой траве вымазанный кровью след. Она приползла со стороны побоища. Одной рукой женщина прижимала к себе тельце ребенка, другой пыталась удержать вываливающиеся из распороѓтого живота кишки. Заметив угасающим взором склонившихся над ней людей, она обеими руками прижала к себе мертвого младенца. Ребенок свернутой головой смотрел через плечо на рыцарей.
— Хаген, стой! Лерн, не пускай его!
Успели. Догнали. Лерн прыгнул на спину Хагена, что-то тихо приговаривая. Роберт подсек ноги и повалил, придавив обоих для верности своим телом. Cлава Всевышнему, норманн не успел вытащить из ножен свой фламберг. Короткая, ожесточенная борьба, однако, привела его в себя.
— Отпустите, — сдавленно прохрипел гигант. Его отпустили, помогли подняться.
Прямо у их ног лежал человек. Серую байдану спереди залила кровь. Голова со спутанными светлыми волосами запрокинулась. Широкий рог крестьянских вил вошел ему в горло точно над краем пекторали, приѓкрывающей грудь спереди. Владелец вил лежал рядом. Молодой, по-крестьянски одетый парень, уткнулся лицом в палую листу, уже пропитавшуюся его кровью. Они оба погибли, но все равно, победил крестьянин.
Сзади тихо подобрался Гарет. По лицу старика стало понятно: женщину он видел. Роберт кивком указал ему, идти обратно. Второй приказ отдал одними глазами. Гарет понял.
Вернулся старик уже с луком в руках. Уперев пятку в корнеѓвище они вдвоем натянули на саженный лук тетиву.
— Спрячься в завале. Стреляй только наверняка. Лерн насчитал пятерых, шестой валяется здесь. — Роберт пнул труп в байдане. — Хаген, Лерн, заходим справа и слева. И тихо! — не на турнире.
У завала колыхнулись ветки— Гарет устраивался в засаде. Роберт скомандовал:
— Вперед!
Четверо воинов, облаченных в кольчуги и разномастные шлемы, тащиѓли с опушки здоровенное бревно. Обломки другого бревна валяѓлись у почерневших от времени тесовых ворот. Стало быть, первая попытка штурма провалилась. Еще один воин шел вдоль глухого островерхого тына, высматривая уязвимое место. Он как раз скрылся за углом, когда из чащи выбежали трое рыцарей. Тащившие бревно разбойники так увлекѓлись, что не заметили опасности.
Бой был коротким.
Собственно, все уложилось в несколько неспешных вдохов. Хаген, не очень заботясь о красоте и традициях, навалился на пару со своей стороны. Упали все. Поднимался норманн, упершись острием меча в груди одѓного из поверженных. Массивный фламберг без труда продавил кольчужное плетение. Противник коротко хлюпнул и затих. Двое под бревном извивались, но были надежно изолированы. Над ними склонился Лерн.
Один из злодеев все таки вывернулся. Нырнув под расставленные руки Хагена, он потянул из-за плеча топор на длинной рукояти. Великан не торопясь, позволил противнику достать оружие и даже пару раз им махнуть.
Лерн не дал подняться паре корячившейся под бревном: по очереди вогнав меч туда, где открывалась под броѓней уязвимая плоть.
По суетливым движениям, отбивавшегося от Хаѓгена противника, было понятно — конец рядом. Возможно ближе вздоха, ближе удара сердца. Роберт отвернулся. За спиной после короткого 'хек' раздался звон пополам с хрустом и бульканьем.
Остался последний. Роберт заметил, как из лесу скользнула призеѓмистая фигура Гарета. Они начали обход усадьбы с двух сторон. Наблюдатель должен попасть в клещи. Роберт надеялся взять его живым и допросить.
Двигаться приходилось медленно, осторожно. За любым выступом могла притаиться смерть с мечом в руках.
— Дяденька. Дяденька рыцарь! — голосок доносился с самого верха. Заглянув за ближайший угол, и убедившись, что там никого нет, Роѓберт поднял голову. Между заостренными вершинками бревенчатого забора просунулась чумазая детская мордашка. Храбрецу явно не хватало роста.
— Я тебя слушаю. Говори, — тихо откликнулся взрослый.
— Он свой плащ на угол бросил и в лес убег. Я его еще вижу.
— Куда побежал?
— К лесу.
— Тут кругом лес. Рукой покажи.
Из-за частокола высунулась ручонка. Но, удержаться на верху юный пособник справедливости не сумел — рухнул. За стеной мягко шлепнулось.
— Не ушибся, воин?
— Живой, — откликнулся герой и всхлипнул.
— Гарет, — Роберт безоговорочно поверил мальчишке, — Гарет, выходи, его здесь нет.
Они встретились у обтрепанного серого плаща, натянутого на деѓревянную колоду.
— Ушел, — с сожалением констатировал старик.
— Мне тут сверху подсказали, куда, — Роберт указал направлеѓние.
Край замызганного, некогда светлого палия пропитался кровью.
— Если его кровь, — рассудил Гарет, ткнув пальцем в траву, — по следу сыщем.
Они нашли кровавые мазки на высоких, начавѓших уже жухнуть стеблях, и побежали.
— До леса дотянет, а там — поминай, как звали, — посетовал Роберт.
— Стой, граф. Гляди.
С пригорка, на который они выскочили, открылось: невысокий, одетый в длинную с прорезями кольчугу человек припадая на левую ногу, подбегал к кромке кустов. Еще чуть и темная фигура нырнет в заросли.
— Дай лук, — потянулся Роберт.
— Сам справлюсь. Отойди, мессир, не колготись.
Роберту казалось, Гарет очень долго накладывает стрелу, примеряется, наводит. Хищный кончик тонкого дрота чертил в воздухе, будто вынюхивал след. Роберт даже дыхание задержал, ожидая, когда с шипением сорвется в полет стрела. Мощный английский лук, так любимый Гаретом, бил на сто тридцать шагов, пробивая доску в два пальца толщиной. Бронебойная стрела с двадцати шагов проходила кольчужника навылет.
Раздался крик. Скособоченная фигура взмахнула руками и рухнула в траву.
Стрела вошла ниже лопатки у самого позвоночника. Можно было не проверять. Такая рана смертельна, все равно, справа или слева. Но Роберт, ухватившись за кольчужный рукав, все же переверѓнул еще теплое, податливое тело.
Только издали можно было принять этого человека за подростѓка. Перед ними лежал поживший уже мужчина. Смуглую до сарацинской черноты кожу избороздили глубокие морщины. Роберт оттянул ворот кольчуги. Так и ecть! Грудь, c выступавшими ключицами, оказалась белой. Палестинский загар. У тех, кто там долго жил, такой загар был осоѓбенно стоек.
— Давай, граф, я его отволоку. — Гарет подхватил мертвеца за ноги. — Вон мисюрку подбери.
Так разговаривать старый слуга позѓволял себе только наедине, и только будучи в сильном волнении. Роберт пристальнее всмотрелся в угрюмое лицо друга.
— Ты знал его, что ли?
— Вроде виделись, — Гарет пригнулся и как впряженная лошадь потяѓнул тело в сторону тына.
— Кто он?
— У друга вашего, маркиза де Бо в пешцах ходил. Задолжал он мне малость.
— Теперь долга не вернуть.
— Будем считать, расплатился. Это ж они с итальяшкой всем рассказывали, как вас хоронили. Я дознаваться — они даги похватали. Спасибо барон наш чумовой рядом случился — отбились. Я их потом долго искал. Как в воду канули.
Четверых разбойников положили перед воротами. Хаген стаскивал с последнего байдану.
