Латинские королевства, часть Ii.

* * *

Мануил I в 1155 году высадил экспедиционный корпус в Италии и в союзе с новым папой Адрианом IV начал войну с новым королем Сицилии Вильгельмом I Злым. Южная Италия уже лет сто являлась зоной непрерывных боев, где войны местных сеньоров и городов между собой в часто меняющихся конфигурациях перемежались нападениями сицилийцев, византийцев и войск папы. Теоретически, земли входили в Сицилийское королевство. На практике, отнюдь не все участники это признавали, зато все считали не более чем условностью.

Ромейский десант поддержала часть сеньоров Южной Италии и папские войска, Вильгельм I потерял почти все владения на материке, и в этот момент против Византии выступила Венеция. Изначально морская республика планировала сохранить нейтралитет. Но дожу не требовались берега Адриатики в одних руках — неважно, греческих или сицилийских, а захват Мануилом I городов Бари и Бриндизи, означал контроль над выходом венецианцев в Средиземное море, отчего уже в 1155 году венецианцы заключили с королем Сицилии пакт о ненападении. Чувствующий себя после умиротворения мятежных Балкан и побед в Италии триумфатором, василевс повел себя брутально, требуя от Венеции подкреплений флотом в качестве вассала. Отказ он счел изменой, лишил венецианцев привилегий в империи и выслал из своих пределов. В ответ тут же получил нападение сицилийско-венецианского флота, дошедшего до Константинополя и разграбившего предместья. Ромейский флот оставался слабым и противостоять не мог даже одному из противников, так что море греки потеряли, а с ним и сообщение с экспедиционными частями в Италии. Война с переменным успехом шла до 1159 года, разорила Сицилийское королевство и повлекла потерю им земель в Северной Африке, а греческое побережье привела в запустение.

В Италии победа осталась за Вильгельмом I.

Новый король человеком был ленивым, отчего если уж брался — делал быстро и качественно, чтобы долго не трудиться и потом не переделывать. Подавив мятеж на Сицилии и добившись блокады греческих берегов, он в нескольких сражениях разгромил лишенные поддержки с родины византийские войска в Южной Италии, провел в тех краях жестокие репрессии против непокорных аборигенов в "южном стиле Средневековья" — бросая мятежников в ямы со змеями, казня их детей, а жен и дочерей отдавая в наложницы и проститутки. Собственно, прозвище "Злой" он тогда и получил.

На сторону Вильгельма I в итоге перешел папа, разошедшийся в очередной раз во взглядах на лидерство с Германским императором, остатки ромеев эвакуировались, на чем Сицилия из войны с Византией вышла. Чуть позже стороны заключили мир.

* * *

Политическая ситуация тем только осложнилась. Папско-сицилийский союз отныне поддерживал города Северной Италии против Фридриха I Барбароссы, но те же города поддерживала и Византия. Венеция, входящая в антигерманский союз, одновременно продолжала пиратские набеги на Византию, в чем ее поддерживали немцы, а дож и Барбаросса совместно подталкивали к боям с восточной империей Венгрию. Все это ничуть не помешало прогерманской Пизе и пропапской Генуе временно прервать войны между собой и занять в Византии место венецианцев, этот рынок потерявших. Но надо отметить, на условиях куда менее привилегированных, хоть и льготных, так что экономический смысл в ссоре с Венецией, для Мануила I, несомненно, имелся.

Византия несла потери от корсаров дожа, но республика теряла больше. Договоры с Египтом и Сицилией, рынок Константинополя не заменяли. В Александрии Египетской оставались сильны позиции конкурентов, сравнимых с ромейскими льгот получить не удалось, а сицилийцы сами являлись близкими к Европе посредниками, отчего прибыль получалась куда ниже. Грабежи греческих купцов и приморских городов возместить упущенное не могли, а последнее быстро приобрело статус высокорисковых проектов. Мануил I после ухода из Италии держал армию на побережье, заодно страхуясь от мятежей. Заставить василевса пойти на уступки не удалось, и в конце 1160-х венецианцы начали переговоры о мире, протекавшие трудно — империи "маржа позволяла" держать паузу.

Впрочем, об этом и роли Заморья поговорим в своем месте, а пока к Византии. После провала итальянского похода, Мануил I совершил несколько пограничных походов против Хлата и Мосула, но в целях скорее репрессивных, чем карательных, а затем ввязался в новую войну с Венгрией. Война длилась с редкими перерывами до 1168 года, финальный мир оказался в пользу империи и Венгрия практически превратилась в сателлита. Наследник венгерского престола Бела III отправился заложником в Константинополь, где, впрочем, получил весомый титул деспота и (до 1169 года) перспективы унаследовать трон Византии. Увязший в войне на суше и море одновременно, Мануил I Левантом практически не занимался.

* * *

В сущности, после Второго крестового похода и до конца 1160-х годов, Европа и Византия, погруженные в свои дела, Заморью на уровне глав государств внимания уделяли немного. Рыцарство, кроме французского и — по окончании войны с Византией, сицилийского, тоже оказалось занято. Из Франции частные экспедиции не прекращались, в середине 1150-х в Левант переселилась часть сербохорватских эмигрантов после разгрома антивизантийского мятежа, небольшое, но заметное пополнение в числе третьего сословия прибывало из разоряемой Италии.

* * *

Восточные границы латинского Леванта тоже оставались относительно спокойными.

В Мосуле власть сменилась уже в 1149 году, когда умер эмир Сайф ад-Дин. Наследовал ему брат по имени Кутб ад-Дин, что немедля оспорил последний сын Зенги, Нусрат ад-Дин. Между последними двумя наследниками согласия не вышло, затеялась очередная заварушка, в которой через год победителем вышел старший, поддержанный халифом Багдада в обмен на очередное подтверждение вассальной зависимости.

На севере бывшего султаната Сельджуков мощь набирал жесткий и удачливый эмир Азербайджана Шамс ад-Дин Ильдегиз, из кипчаков-гулямов, основатель династии Ильдегизидов. Пользуясь крепкими связями с султаном Багдадской версии, он подгреб под свою власть ослабевший Хлат, фактически переведя его владыку Шах-Арменида в статус наместника, но затем втянулся в нескончаемую войну с Грузией за Ани и Ширван, с переменным успехом шедшую до его смерти в 1175 году и доставшуюся в наследство сыну. Не забывал эмир и об Ираке, в 1161 году посадив на трон султана своего пасынка Арслана... впрочем, к тому времени, Сельджукский султанат практическое существование прекратил, и должность стала скорее почетным титулом.

Распадом единой сельджукской державы, смог воспользоваться и халиф аль-Муктафи Аббасид, восстановив, как ранее отмечалось, к середине 1150-х годов светскую власть в Багдаде и окрестностях, подчинив Басру и в качестве вассала Мосул. Во второй половине 1150-х годов, халиф успешно отбился от турок Азербайджана и Западного Ирана, пытавшихся восстановить власть султанов, а в 1160 году умер, передав ставший вновь весомым пост сыну от грузинской наложницы, аль-Мустанджиду, правившему следующие десять лет.

В итоге, к 1160-м годам, к востоку от грузино-византийско-франкских границ сформировались два мощных пост-сельджукских исламских государства — эмират Азербайджана и расширившийся Багдадско-мосульский домен, под светской властью халифа, с наместничеством Кутб ад-Дина в Мосуле. Повторение широкого наступления на христиан сдерживали внутренние распри и споры с третьим основным наследником султаната — Хорезмом, окончательно получившим независимость в 1157 году, после смерти султана Санджара, и быстро предъявившим претензии на все сельджукское наследство. Но частные операции на границах не прекращались.

В христиано-мусульманском приграничье, под крылом ромеев оставался независимым небольшой эмират Мардина, глава которого Тимурташ мирно скончался в 1152 году. Наследство принял его сын Наджм ад-Дин, продолживший отцовскую "многовекторную" политику нейтрального перекрестка, и, как отмечено в летописях "благодаря его кротости и благосклонности в эти годы население его владений пребывало в достатке".

* * *

В Египте, фатимидский халиф аль-Хафиз после ухода крестоносцев, прожил недолго, скончавшись в том же 1149 году. Поскольку бунтовавшие и побежденные старшие сыновья, халифа не пережили, наследником стал младший — семнадцатилетний аз-Зафир, а реальным правителем визирь аль-Масал, быстро свергнутый наместником Александрии аль-Адилем (ранее тоже побывавшим визирем). Он тоже продержался в кресле недолго, через несколько лет его приемный сын аль-Аббас, любовник молодого халифа, отчима сверг и "коварно лишил жизни". Еще через год, аль-Аббас, в ходе домашней бытовой ссоры, просто прирезал халифа, после чего Египет привычно свалился в междоусобицу, в которой верх взяла партия сына аз-Зафира — аль-Фаиза, в шесть лет ставшего в 1155 году новым халифом. Правил страной визирь Талай ибн Руззик, из принявших мусульманство армян.

Быстрого успокоения новая власть не принесла и влияние Каира на страну продолжало падать.

После захвата латинянами двух из четырех ключевых торгово-промышленных центров — Тинниса и Дамиетты, а также крепости Бильбейс, контролировавшей восточную границу, доходы казны и податного населения резко снижались. Падение вызвали не только прямые потери доходов от мануфактур Тинниса и порта Дамиетты, но и косвенные издержки. "Великая Александрия", порт, периодически соперничающий с самим Константинополем, получила серьезного конкурента в лице франкской Дамиетты. Дело в том, что основной оборот в обоих терминалах приносили сделки с европейскими купцами, которым теперь оказалось дешевле (за счет льгот) и комфортнее работать через Дамиетту, где собственного купечества пока толком не существовало, что снижало транзакционные издержки, а альтернатив христианам не имелось. Перебить конкурента египтяне могли только демпингом, как торговым, так и налоговым, что негативно влияло на общую экономическую ситуацию.

Каир, после героической обороны от крестоносцев Второго похода, пользовался заслуженной славой, но его ремесленники и купцы от осады понесли огромный ущерб, а регулярные набеги из соседнего, отныне франкского, Бильбейса и непрекращающиеся внутренние войны, сделали торговый транзит через столицу куда менее привлекательным.

Впрочем, латино-египетская граница являлась лишь некоей условной линией с опорой на Дамиетту-Тиннис-Фараму-Бильбейс-Айлу, а в реальности земли между этими городами, в том числе и на мусульманской стороне, стали постоянной зоной боев. Население оттуда разбегалось, а караваны ходили лишь с серьезной охраной.

Оттого денег в Египте стало куда меньше, а авторитет халифа с визирем, не подкрепляемый доходами, падал все сильнее. Монету теперь чеканили "облегченную", собираемость податей падала, а собранное зачастую не доходило до казны. Эмиры предпочитали укрепляться в своих доменах, а возможность набора мамелюков осталась, в основном, лишь в Судане, да и на тех денег не хватало, не говоря уж о традиционном долгом обучении.

При этом, уменьшение доходов бюджета, вовсе не уменьшило количество претендентов на освоение его расходов. Просто обострилась борьба за куски пирога, о чем выше сказано. Последнему визирю Талаю, приходилось одновременно лавировать в дворцово-гаремной политике, сдерживать набеги франков, и при этом умудряться не допустить полного развала страны на уделы. Что, отметим, у него в целом получалось, но на активные действия ресурсов не оставляло.

* * *

Теперь обратимся к Латинским доменам.

В Эдессе, граф Жослен II, поучаствовав во время Второго крестового похода в немецком освобождении Алеппо и Иерусалимском конгрессе с французами, продолжил мирное сосуществование с соседями, перемежаемое лишь небольшими взаимными набегами, но его подвел случай. Весной 1150 года, во время инспекторской поездки по приграничью, на дороге из Эдессы в Харран граф отделился от свиты и был захвачен обычной мелкой шайкой турецких разбойников. Собственно, Жослен II уже было договорился о выкупе, но невезение продолжалось — графа опознал случайный встречный. Для разбойников ситуация резко поменялась, они немедля сообщили в Мосул, после чего пленника перекупил Кутб ад-Дин, а шайка получила свою долю славы. В Мосуле Жослен II держался стойко. Его долго, но безуспешно, склоняли к переходу в ислам, затем ослепили и закрыли в темницу, где он спустя девять лет и помер, отпускать его эмир не соглашался.

Домен унаследовал единственный сын графа, шестнадцатилетний Жослен III, до известий о смерти отца пребывавший, впрочем, в двусмысленном статусе. Первые годы графством правила мать наследника Беатриса, дама толковая и, что для тех лет и мест не типично, не страдающая жаждой власти. Позже она спокойно передала бразды правления сыну, но в бурной жизни остального Заморья, до середины 1150-х годов графство, практически не участвовало.

* * *

В Иерусалиме после отъезда пилигримов-второпоходников, возникли разногласия между королем и королевой. По обычному вопросу — "о власти". Молодому королю стукнуло двадцать лет. Он взял Пальмиру, совершил два успешных похода на Алеппо и Каир — под присмотром опытных ветеранов, но тем не менее. А мама все еще не пускала на трон, настаивая, что справляется лучше. Последнее было правдой, что ничего не меняло. Поддержать юношу желающих хватало, потому в 1150 году Балдуин III начал с наката на коннетабля, фаворита королевы Манассе де Иержа, обвинив того в клевете на короля и прочем оскорблении величества.

Коннетабля немедленно поддержала королева Мелисенда, и страна начала раскалываться на две партии. Феодалы и города формировали коалиции, пытаясь выбрать сторону в конфликте, начались стычки и захваты замков противника, но быстро выяснилось, что позиции правительницы пока сильнее, отчего король на рожон лезть не спешил. А еще чуть позже, от сваливания в войну за трон, спасли турки.

* * *

Эмир Мосула Кутб ад-Дин, уладив свой вопрос о престоле, в начале 1151 года собрал войска и выдвинулся на латинян, не все же со своими сражаться. Целью стала Пальмира.

Город в пустыне, за прошедшие годы стал "тамплиерским". Орден зачистил караванные пути на Дамаск и Хомс. Отстроил, пользуясь непрекращающимися финансовыми вливаниями от благотворителей и собственных операций на открытом рынке, мощную крепость, где содержал самый большой в Заморье монашеский гарнизон. Пальмира отныне являлась основной военной базой тамплиеров, штаб-квартира в Иерусалиме осталась финансовым и представительским центром. А третьим по значимости городом, для Ордена потихоньку стал Дамаск. Именно через него проходили обозы стройматериалов и пополнения в Пальмиру, там закупалось снаряжение и продовольствие, и не удивительно, что скоро в окрестностях возник орденский замок, а в самом городе сильное подворье.

Корона, учитывая, что Дамаск почти не подвергся латинизации, поощряла любое усиление христианского присутствия, но и местное население не противилось. Горожане получали свою долю от тамплиерских трат, приветствовали безопасность главной торговой трассы на восток, а чуть позже орден вошел и в сферу местных финансов. Имея прекрасный денежный ресурс и навыки банковской транснациональной деятельности на западе, рыцари Храма быстро научились сочетать их с местными обычаями, став одним из ключевых игроков торговли с Багдадом.