За всем этим стоял Великий Бог Горун. Только вот многие, те, кого Первосвященник называл еретиками, считали его злобным и жестоким демоном почему-то облюбовавшим их мир и частенько наведывавшимся сюда творить всяческие пакости. Потому на Сержа посматривали косо, явно недолюбливали и побаивались. Уж слишком ему везло. Знатное происхождение и богатство, красота и здоровье, ум и недюжинная сила объяснялись покровительством сверхъестественных сил. Сверстники завидовали, искали дружбы. Девушек ореол мистической загадочности сражал наповал, маня, словно пламя мотыльков. Не устояла и малышка Флавия...
Жизнь при дворе с ее соблазнами и пороками сначала увлекла, но вскоре наскучила. Серж вновь стал меланхоличен, задумался о смысле жизни.
Еще более остро, чем раньше, ощутил свою чуждость окружающему миру. Стал заглядываться на звезды, ходил к мудрецам и колдуньям. Но первые ответы получил, лишь приехав по вызову Первосвященника в Долину Межгорья.
В бредовые откровения Гора о предначертанности судьбы графа Сержа де Квин самим Верховным Божеством можно было бы и не верить, если бы не Райза.
Ее появление в приемной жреца в единый миг перевернуло жизнь. Одного взгляда девушки хватило, чтобы забыть дворцовые интрижки, даже Флавию. Вначале ему показалось, что сердце остановилось и, пропустив пару ударов, словно сорвавшись с горки, быстро-быстро понеслось. Воздух стал гуще, а свет масляных светильников ярче.
— Она! Моя судьба! — еле слышно выдохнул граф.
Гор, увидев его реакцию, самодовольно ухмыльнулся.
— Горун — Велик! И уже более ласковым голосом добавил: — Дети мои, погуляйте в саду. А ночью, в час Двойного Полнолуния, предстанете очам Всемогущего...
Противиться воле богов тяжело, особенно если она совпадает с твоим желанием. Ни простота одежд принцессы Гор, ни скромность манер, ни робость взгляда, ни отсутствие светского лоска для Сержа не имели значения. Он сразу узнал, а может, вспомнил свою несбывшуюся или утраченную в прежней жизни любовь. Вынесенную вместе с тоской и слезами из другого, родного мира.
Логически объяснить вспыхнувшее яркой звездой чувство не мог. Хотелось прижать Райзу к сердцу, укрыть собой как плащом от невзгод и уже никогда не отпускать. Серж видел, что и с ней происходит то же.
Оставалось признать правоту Первосвященника: Горун — Велик.
Когда в благоухающем вергельдой ночном саду они смотрели на восходящие Камею и Диону, ощущение того, что подобное в его жизни уже случалось, стало невыносимым.
Серж, страстно поцеловав Райзу в губы, прошептал:
— Прошу тебя, будь моей женой! Поверь, это воля моя, а не указание Божье.
В ответ Райза прижалась к его широкой груди, искренне веря в то, что любимый сильнее самого Бога.
Затем был пьедестал в Святилище, скрещенные лучи Камеи и Дионы, зажегшие до невозможности синий взгляд Горуна, обещание через триаду вернуться и навсегда забрать Райзу с собой.
Свое обещание он сдержал, правда не без помощи Первосвященника. Великий Гор сделал все возможное и невозможное что бы добиться разрешения Грегора III. Пошли в ход золото, лесть, намеки на неизбежность политических осложнений, связанных с поведением Флавии и даже скрытые угрозы. Мнением товарищей Серж особо не дорожил. Родители же, понимая невозможность что-либо изменить, вскоре смирились. А чуть позже познакомившись с избранницей сына, приняли ее в семью, как родную.
Перед церемонией бракосочетания, состоявшейся в Храме Горуна, Первосвященник повел Сержа в подземелье. Миновав хмурых темноликих воинов храма, спустились по каменной лестнице вниз, в царство полумрака, холода и сырости.
Великий Гор снял со стены масляный светильник и незаметно нажал на спрятанный в стене рычаг. Противно заскрежетав, открылась потайная дверь.
— Я не хочу, что бы Вы, знатный граф де Квин, думали, что берете замуж несчастную безродную девчонку, — сказал он, пропуская Сержа в каменную клеть. — Райза — потомок великих северных королей. Лишь Божественное провидение отдает ее в Ваши руки. Цена чрезмерно высока. Со временем Вы ее узнаете.
Гор повесил на железный крюк светильник, и Серж увидел два больших сундука, в каждом из которых могли легко поместиться по паре воинов храма.
— Приданое невесты, о котором она ничего не знает, также как и о былом величии предков.
Первосвященник поднял крышки. Серж пораженный отшатнулся. Вид несметных сокровищ его не обрадовал, а напугал. Один сундук был полон золота, а другой — драгоценного оружия и украшений.
Первосвященник взял пригоршню монет, протянул графу. Тот отрицательно покачал головой. Но Гор настаивал:
— Взгляните, граф, на это золото. Такого Вы еще не видывали.
Серж осторожно, словно боясь обжечься, взял монету, понес к светильнику.
Помимо ее необычайно большого веса и красноватого цвета удивлял рисунок: юношеское, но уже суровое лицо на одной стороне и замысловатый крест — на другой. Надпись разобрать он не смог, буквы были незнакомы. Вопросительно взглянул на Гора.
— Кроме меня не прочтет никто, — гордо подняв голову, напыщенно произнес Первосвященник и, выдержав паузу, заговорщицки, словно раскрывая великую тайну, прошептал:
— Ригвин, волей Создателя, Император.
— Впервые слышу о таком Императоре. Как Вы сказали? Ригвин?
— Неудивительно! Ни о нем, ни о его владениях у нас никто не слыхивал. Да и в древних манускриптах тоже ни слова... Похоже, он из тех же неведомых земель, что и предки Райзы.
— Хорошо. Тогда кто такой этот Создатель, чьей волей он Император?
Гор нахмурился, сделал вид, что не расслышал вопрос, склонился над сундуком. Оттуда он извлек серебристый кинжал с зеленым камнем, венчающим рукоятку.
Великолепная по изяществу и красоте вещица, словно магнит, притягивала взгляд. Серж невольно протянул руку. Перво-священник хищно ухмыльнулся, покачал головой:
— Нет! Погодите, граф. Со временем и это будет Вашим.
Перед тем, как покинуть подземелье, он все с той же плотоядной улыбкой кивнул в сторону стоящей у стены клетки.
— Пока пуста.., — поймав недоуменный взгляд Сержа, Гор оборвал фразу на полуслове и, немного помолчав, уже ровным голосом продолжил: — Пойдемте, граф, невеста Ваша, поди, заждалась.
"Чего он так взбесился? Из-за Создателя, что ли?" — думал юноша, шагая вслед за угрюмым жрецом.
Что до несметных богатств, то они совсем не радовали, скорее наоборот — настораживали и пугали.
"Принцесса — наследница могущественных северных королей. Неведомые страны, где по воле Создателя правит Ригвин. Ничего не знающая об этом Райза. Как она очутилась в Священных землях Межгорья? Почему воспитывалась жрецом при храме? Ответ один — воля Горуна. Так же, как их встреча, любовь... Любовь? Неужели этот Демон властен и над ней? Зачем Великий и Всемогущий играет их судьбами?"
В саду его дожидалась Райза. Глаза девушки сияли счастьем. В них, словно в зеркале, отражались лучи полуденного Гелеоса. На устах цвела улыбка, в руках благоухал букетик золотистых настурций.
Увидев озабоченное лицо суженого, она сразу помрачнела.
— Серж, милый, что произошло?
— Все хорошо, моя принцесса, — улыбнулся он, гоня прочь тревожные мысли. Крепко прижав к груди наследницу невероятно далеких северных королей, прошептал на ушко: — Завтра рано-рано мы с тобой отсюда уедем и постараемся никогда больше не возвращаться.
Но шесть лет спустя вернуться все же пришлось.
За это время они успели пожить при дворе, что едва не стало причиной гибели Райзы. Флавия не находящая себе места от ревности и унижения, пыталась ее отравить.
Не желавший скандала Грегор III отправил принцессу к двоюродному брату в Вергиндию, а графа попросил оставить двор, по сути дела отправив в изгнание в наследственный Рииз. Покидать его без монаршей воли было запрещено.
По настоянию Джи после рождения первенца, названного Мелвином, они с женой и вовсе перебрались в загородный замок, где и проживали последние годы. Тем неожиданней стал новый вызов из Священных земель. К пакету, скрепленному печатью с изображением гигантского орлана, прилагалось разрешение самого короля.
Сразу всплыли в памяти все перипетии прошлой поездки. Происхождение жены, богатство северных королей, теперь замурованное в потайной комнате подземелья графского замка. Серж так и не взял оттуда ни единой монеты с ликом неведомого Ригвина. Не коснулся он и украшений жены, не рассказал ей тайну ее происхождения. О том, что Мелвин — сын принцессы знали он, Первосвященник да еще, наверное, Великий Горун. А его происков Серж опасался больше всего, поскольку понимал, что игра только началась. Но отказаться от приглашения было невозможно и он, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится, отправился в Священные земли Межгорья.
Минувшие годы запорошили волосы и бороду Первосвященника сединой, черты лица стали резче, нос длиннее. Но взгляд бессердечно-колючих черных глаз по-прежнему остался про-нзительно острым. Теперь Гор еще больше напоминал гигантского орлана, гнездившегося на крыше храма.
Принял Первосвященник графа как нельзя более учтиво. Справился о здоровье родителей, Райзы, сына. Пожелал про-цветания и богатства знатному роду Квин.
Затем повел в Святилище, где перед ликом Великого поведал о древнем пророчестве, которое вот-вот должно было свершиться. Оно гласило: Горун еще при рождении Сержа заключил его кончину в тело оборотня. И близок тот день, когда они сойдутся в смертельном бою. Победив, молодой граф снимет со своего рода проклятье, обретет духовную свободу и долгие годы счастливой жизни. Но смерть напасть должна первой. Оружием против нее станет некогда уже виданный им в подземелье кинжал.
"А ведь знал же гад!" — думал Серж, принимая из рук жреца дары Горуна. Ну ничего, еще поглядим, кто кого... Ему показалось, что Гор скинул со своих плеч непомерную ношу, расправился, стал выше. На мгновенье в ночном мраке глаз жреца мелькнули ехидные искорки.
Приподняв чехол клетки, Серж впервые увидел оборотня.
Огромный зверь, положив морду на лапы, спал. Вздрагивая и постанывая во сне, словно человек, тяжело и хрипло дышал. Отливающая золотом шерсть спуталась, сбилась клочьями. Сквозь серебристую прядь на голове проступала засохшая кровь. Рядом на подстилке стояла нетронутая миска овсяной похлебки.
Серж удивленно взглянул на Гора.
Тот все понял без слов:
— В нем живут две сущности, волчья и человеческая. Кормить их следует привычной пищей через день. — Сделав небольшую паузу, немного подумав и решив ничего не пояснять, добавил: — Такова воля Великого.
Разбуженный словами Первосвященника монстр поднял голову, показав огромные белые клыки, злобно зарычал. В зеленых глазах кровью отразились блики светильников.
Серж впервые за долгие годы почувствовал, как липкий страх холодом просочился в душу.
Гор, отшатнувшись, сделал неловкий шаг назад, зацепился о железный ухват, упал на спину и ударился затылком.
Стражи Храма бросились его поднимать. Пошатываясь, жрец встал и оскалился не хуже оборотня:
— Проклятая тварь, — словно змея прошипел он, — будь моя воля, заморил бы тебя голодом и жаждой, а из шкуры сделал бы бурдюк для испражнений...
Ответом ему стал страшный рев, заставивший вспомнить о злобных демонах, прилетающих в мир людей за душами смертных.
Первые месяцы после возвращения из Священных земель Серж не расставался с кинжалом, ожидал с минуты на минуту битвы со смертью. Но пока ничего не происходило. Зверь, за-ключенный в волшебную клетку, большую часть времени особой агрессивности не проявлял. В основном, лежа на сплетенной из камыша подстилке, дремал.
Каждый день молодой граф спускался в подземелье, чтобы еще разок взглянуть на свою смерть. А та, похоже, пребывала в великой тоске и печали, казалась лишенной жизненных сил, способности и желания сражаться. Но случались и другие часы, когда пробудившийся волк выл и бесновался.
Понемногу Серж привык к необычному заключенному и даже стал ему сочувствовать и, что уж особенно странно, ощутил необъяснимое душевное родство.
"А может, так и должно быть? — думал он, — смерть-то ведь моя. Значит мы — близкая родня. Да и пострадала она также, как и я от козней Горуна. Наверно, потому мы похожи".
Тогда же молодой граф решил съездить к Дрилле. Может быть, ведьма даст ответы на мучившие его вопросы.
И вот однажды утром неожиданно даже для самого себя, никому не сказав ни слова, Серж отправился в лес.
В тот день его вела сама судьба. Укрывшийся за пушистыми розоватыми облаками Гелеос не донимал мучительным зноем, а попутный ветерок торопил одинокого всадника к виднеющемуся в дали лесу. Словно волосы юной девы, перебирал, колыхал высокие луговые травы, гнал волны по пестреющему разноцветьем зеленому морю. Граф свернул с мощеной дороги на едва заметную тропу.
Гул больших серых пчел, кропотливо выискивающих сладостный цветочный нектар, трели птиц поднебесных, щелканье, свист, скрежетание невидимых глазу насекомых, — все слилось в единую степную симфонию. Благоуханье тысяч цветов, сохнущей под лучами Гелеоса травы дурманили голову сладостно-чарующим ароматом.
Серж любил степь, напоминавшую невиданное им море. Не отдавал под беспощадный плуг арендаторов. Иногда по утрам вместе с Райзой купался в росе или же грустил по ночам в одиночестве, глядя на зовущее звездное небо.
Миновав распаханную защитную полосу, въехал под сень вековых дубов. Каждый — в добрых два обхвата, они тянулись почти на целую лигу. Дальше рос смешанный лес, в глубине которого на берегу лесного озера, скрючившись, как и хозяйка, незряче смотрела пустыми глазницами окон избушка Дриллы.
Ведьму Серж нашел у самой кромки воды пристально глядящей в озеро. Почуяв чужого, она повернулась, подняла глаза. На мгновение в ее грязно-сером затуманенном взоре сверкнула искра разума, но быстро погасла, уступив место полному безразличию.
Спешившись, граф подошел к старухе. Мельком взглянув на него, Дрилла недовольно нахмурила мохнатые брови и, тряхнув седыми космами, отвернулась.
— Почтенная, — начал было граф, протягивая золотую монету, — скажите, что ждет меня впереди.
Не желая говорить и еще больше пригнувшись к земле, она сделала шаг в сторону.
— Дрилла, прошу тебя. Ты не можешь так просто уйти! За-клинаю всем святым, что осталось в твоей душе! — воскликнул Серж и бережно взял за руку.
Ведьма вздрогнула, по ее телу пробежала волна.
Вновь подняла глаза на графа. На этот раз взгляд Дриллы был неожиданно пронзительным и разумным, проникающим в тайную суть вещей. Усилием воли граф сдержал нахлынувшие тошноту и головокружение. Переборов слабость, устоял на ногах, вслушался в путанное и странное пророчество.
-...Игрушка.., орудие мести в руках Богов... Жизнь, смерть, причина, следствие — все поменялось местами. Исполнив предначертание Великого, победив смерть, ты уничтожишь един-ственную причину своего существования... И не только своего... но жены и сына. Горун сразу заберет их жизни. Устранит возмущение пространственно-временного континуума.... В твоей смерти — их жизнь, а также их великая печаль... В твоей смерти — угроза Великому... L-Dox может выиграть, а Горун просчитаться... А-ха-ха-ха-ха...
