Блог. Посты за январь-июнь 2017 года

Но да — для них, новоселов 50-60 это был простор. Своя кухня! Свой туалет!!!! Без очереди!!!!

Кстати — "хрущовки" придумал не Хрущов, несмотря на название. Всю техническую документацию утверждали еще при Сталине, который в последние годы правления озаботился и вопросом расселения обычных граждан в отдельные квартиры. Сталина можно любить, не любить, но одно у него отнять нельзя — если он за что-то брался, то это выполнял. Решил расселить — расселил, пусть даже и после смерти. Хотя, по-моему, первые типовые дома еще при нем построили.

Но массовое строительство началось уже при весельчаке Никите, ему и слава досталась. Причем строили с размахом, сразу районами, вместе со школами, детскими садами и магазинами. Был даже креатив — часто те, кто строил дома, в них потом и заселялся, прямо бригадами. А почему нет? Трудовой почин. "Станем новоселами и ты, и я".

Города прирастали новыми районами, причем прирастали в очень быстром темпе, особенно сильно это было видно в Москве. Вот так и появились знаменитые "Черемушки", неподалеку от которых, кстати, прошло и мое детство. Мне как-то довелось увидеть карту Москвы конца 40-х годов. Елки-палки, как же она разрослась за какое-то одно десятилетие! А если взять в масштабе полувека, то это вообще нечто.

Новые районы снимали в хронике и художественных фильмах, про них писали статьи, песни и повести. "Быстрыми темпами идет строительство жилья..."

Тогда же Москва обзавелась огромным количеством тополей, ставшим сегодня одним из ее символов. Тополь — дерево неприхотливое, быстро растущее и активно вырабатывающее кислород, он буквально лидер в этом вопросе. Потому сажали их повсеместно, забыв, правда, о двух нюансах. Первый — тополя, вырастая, при сильном ветре здорово ломаются, а второй — это пух. Тот самый тополиный пух, который "жара, июль". Для справки — песню написал поэт из Владивостока, у них реально пух в июле летит. У нас же — в мае-июне.

Ох, что творится в мае-июне на улицы Цурюпы и на улице Гарибальди, на Болотниковской и на Севастопольском проспекте. Это летняя метель. Серьезно. Я как-то с Болотниковской на "Профсоюзную" в автобусе ехал, году в 1992, как раз в начале июня. Жара помню — страшенная, градусов под 30, а в автобусе все окна закрыты, потому как за ними летает. Не просто летает, а закрывает белый свет. Водитель, которому даже "дворники" не помогали, матерился так, что один военный, что стоял рядом со мной, уважительно хмыкнул.

Впрочем, мы пух любили. Его поджигать было прикольно, когда он скапливался в водосточных трубах и у бортиков тротуаров. Спичку бросил — и "фрррррр"!

Мое поколение выросло в "хрущовках". Не знаю, может кто-то и не любит это вспоминать, переехав со временем в более просторные квартиры. А я испытываю тепло по отношению к этим приземистым "пятиэтажкам", хоть и покинул их много лет назад. В них было тепло, в них был уют. В них осталось наше детство.

Впрочем, мой дом, тот, в котором я вырос, уже давно снесен и на его месте стоит многоэтажка, так что сняв голову, по волосам не плачут.

И все-таки будет жалко, если "хрущовки" навсегда исчезнут, как когда-то арбатские особняки. Это ведь не просто дома. Это часть истории города.

18.05.2017

Барды

Неправы те, кто говорит, что у нас своего ничего нет, в смысле форматов шоу и других развлечений. Мол, все что есть на свете, придумали там, за рубежом, а потом уже наши приобрели по лицензии. Ну да, "Поле чудес" и "Голос" придумали не у нас, но нельзя же сразу говорить, что ничего нет. А КВН, пусть в последнее время его и невозможно скучно смотреть? А "Что? Где? Когда?". Правда там тоже не без греха, очень уж у игроков стали лица откормленные, в экран не влезают.

Ну и — барды. Такого точно нигде нет.

То есть — наверняка в мире немало ребят и девушек, которые бренчат на гитарах и придумывают стихи. Вон, в Мексике есть эль марьячас, а в Чили был Виктор Хара. Но это все не то. Это кустари-одиночки.

А вот наши барды — это что-то. В том смысле, что нигде больше из самодеятельности не вырастало культовое движение. При этом оно так и осталось самодеятельностью!

Первые барды появились как подснежники, вместе с "хрущовской" оттепелью. Нельзя сказать, чтобы до нее не было песен под гитару, но это были другие песни, про "В нашу гавань заходили корабли, большие корабли из океана" и "Как сладки любовные утехи, не играйте в эти игры дети. Полюбил Ромео, сын Монтекки, дочь врага, Джульетту Капулетти". Причем все это перемежалось балладами за тюрьму и сладкий запах свободы.

В 50-е же все круто изменилось. В моду вошли поэты. Они собирали стадионы, их книги было невозможно купить. Любой парень, повязавший на шею косынку и начавший бросать в народ рифмы где-то в районе памятника Маяковскому, имел все шансы попасть или в милицию, или в историю. А уж коньяк и любовь девушек на "копытцах" и с прической "бабетта" ему была просто гарантирована.

Потом застенчивые парни, из тех, кто не мог себе позволить вот так выступать перед людьми, стали класть чужие стихи на незамысловатую музыку, извлекаемую из гитары при помощи "трех аккордов". Получились песни.

А потом эти парни попробовали написать свои стихи. Вот так и появилась бардовская песня.

Застенчивые парни не ходили на "Брод" и не перемещались по "Треугольнику". Они не носили "дудочки" и ботинки на "манной каше". Нет, они натягивали на себя трико и кеды, продевали руки в лямки рюкзака и отправлялись в походы — кто недальние, верст за сто от города, а кто и на другой конец страны. На Кавказ, например, по горам лазать, или даже в Сибирь, в тайгу, туда где несут свои воды "Лена" и "Обь"

Таких туристических групп было огромное количество, они встречались на маршрутах друг с другом, варили кашу из концентрата, пили чай из жестяных кружек, кормили комаров и... Да, пели друг другу собственные песни.

Так бардовская, она же авторская песня расползлась по стране, прямо как вирус какой-то.

О чем было принято петь? О вещах простых и понятных. О тайге и реках, о бытовом подвиге, о горах и альпенштоках, о лыжах и елках, о ясноглазых девчонках с босыми ногами, о черемухе и сирени, о том, что в лесу хорошо, а в городе дождь. И никакой политики.

Тем временем в Москве (а где же еще?) появились и идеологи этого течения. То есть — авторская песня встала на ноги.

Довольно скоро это стало забавой тысяч людей, а на небосводе самодеятельных гитаристов засияли настоящие звезды, которые по популярности запросто стали убирать вчерашних кумиров-поэтов. Евтушенко и Рождественского на магнитофон никто особо не записывал, а вот Аду Якушеву или Городницкого — еще как. Магнитофон — рупор популярности. Хороший слоган, надо запомнить.

К концу шестидесятых движение окрепло так, что доросло до фестиваля. Вполне себе настоящего, того самого, который "Грушинский" (в народе просто "грушинка"). Для справки — Валерий Грушин — студент, турист, поэт. Погиб в 1967 году, спасая детей на одной из сибирских рек.

На первый фестиваль приехало народа немного, что-то около тысячи. Но это был только первый фестиваль. Потом состоялся второй, третий... А на десятом отметилось сорок тысяч человек. Сорок тысяч!

К тому времени устоялись традиции, существовала символика, изготавливались памятные значки и даже была разработана оригинальная концепция сцены для финального концерта — плавучая гитара. В смысле — она реально плавала на воде.

Представляете — со всей страны в июне на Федоровские луга (это под Тольятти) съезжались десятки тысяч людей, чтобы попеть друг другу песни. В конкурсную программу попадало из них десятков пять, но при этом никто не чувствовал себя обделенным. Не это было главным. Главным была атмосфера братства, "треники", вытянутые на коленях, перловка, попыхивающая в котелке, палатка, натянутая как струна. И вечерние костры, у которых звенели гитары.

Какие "эль марьячос"? Что они против наших бородатых геологов, врачей, учителей? Детишки, право слово...

И снова зажигались звезды. Во всех городах Союза и даже за его пределами из магнитофонов звучали Городницкий, Кукин, Клячкин, Мирзоян, Долина. Супруги Никитины стали любимчиками интеллигенции, кинорежиссеров и детей. Сам помню, как радостно пел про ежика резинового с дырочкой в правом боку.

Особняком стояли три величественные фигуры, которые официально и по сей день включают во все антологии авторской и самодеятельной песни, но при этом сложно сказать, так ли оно на самом деле. Визбор, Окуджава, Высоцкий.

Каждый из них к началу семидесятых уже перерос сидение у костра с гитарой, став кумиром миллионов.

Ключевое слово — "самодеятельная песня", но можно ли назвать этим словом песни-репортажи Визбора, романтические зонги Окуджавы, монологи Высоцкого? Не уверен. Это нечто большее, чем самодеятельность.

Не знаю, были ли на "грушинках" Окуджава и Высоцкий, но Визбор точно был и даже на одном из фестивалей председательствовал.

К 1980 году число бардов, приехавших на "грушинку" плавно подошло к отметке сто тысяч и это, как мне думается, и стало причиной того, что неофициальный фестиваль вполне себе официально закрыли. Можно, конечно, покопаться в сети, поискать ответ на вопрос — верно ли мое предположение, но, если честно, лень. Да и вряд ли я далек от правды. Когда столько русских людей собирается в одном месте, то хоть кто-то один непременно начнет ругать власть, а кто-то другой потом про это несомненно напишет "куда следует". Традиции у нас такие.

Но, заметим, авторской песне повезло больше чем КВНу. Тот закрыли в 1972. Зато открыли их оба обратно одновременно — в 1986.

И снова запели гитары и радостно зазвенели тольяттинские комары, истосковавшиеся по густой бардовской крови.

Собственно, на этом можно пост и заканчивать. Просто потом все было уже не так красиво. Страна изменилась и романтика улетучилась, фестиваль же в какой-то перестал быть слетом единомышленников и стал брендом. А бренд — это деньги, расколы, суды и разборки. Не хочу про это писать.

Да, забыл сказать. Я сам не слишком большой поклонник авторской песни в ее чистом виде. Ну со всеми атрибутами, вроде: "милая моя, солнышко лесное". Но я уважаю этих людей, потому что это творчество в его чистом виде.

19.05.2017

Радиоспектакли

Это тема, к которой я давно собирался подобраться, да все никак не получалось. То какая-то другая идея отвлечет, то майская метель в Городе начнется, то еще чего. Но сегодня вот, наконец, совпало.

Про радио я уже писал, если быть более точным — про станцию "Маяк". Радио в СССР любили. Мало того — годов до шестидесятых это был чуть ли не единственный источник круглосуточных развлечений для большинства граждан. Это в столицах и крупных городах хорошо — там тебе и театр, и пивные бары, и кино хоть каждый день. И телевизор почти у каждого есть. Ну да, по нему программы только вечером идут, но есть же?

На периферии с развлечениями было похуже. Нет, никакого ужаса-ужаса там не было, не следует думать, что в деревнях и небольших городках люди вечерами при "керосинках" сидели, а главной забавой у них было свиньям хвосты крутить. При каждом мало-мальски населенном пункте непременно был клуб, где показывали кино, местная самодеятельность концерты устраивала, туда приезжали артисты, ну и так далее. Ну — и танцы, опять же. Советская власть о населении в этом отношении думала — и я сейчас не иронизирую.

Но это случалось не каждый день, а культуры хотелось. И вот тут выручало радио. По нему и концерт передадут, и новости расскажут, а вечером — радиоспектакль.

Радиоспектакли 60-80 — это в большинстве своем шедевры не меньшие, чем то, что игралось на сцене. А в чем-то они даже и превосходили визуальные версии. В театре ты видишь, что происходит — декорации, костюмы, актерскую пластику и мимику. А в радиопостановке этого всего нет и перед артистом стоит куда более серьезная задача — сделать так, чтобы слушатель смог себе представить все то, чего он не видит.

Потому в большинстве радиопостановок были задействованы лучшие из лучших, те, кто телефонный справочник на "бис" сыграют.

Если посмотреть актерские списки всех значимых радиоспектаклей, то можно только присвистнуть и сказать:

— Однако!

Если это классический репертуар — то там отметились почти все великие "мхатовцы" — Грибов, Яншин, Баталов, Тарасова, Хмелев. Если это постановки театра "Сатиры" — Папанов, Миронов, Аросьева, Васильева, Менглет.

И так далее, прямо по театрам. Только лучшие из лучших.

Мне в свое время довелось слушать постановку "У времени в плену", причем было мне тогда лет девять или около того. Чего я мог понять? Да почти ничего, я понятия не имел ни о том, кто такой Вишневский, ни о том, что он вкладывал в эту пьесу. Но слушал до последнего слова — так меня это захватило.

И даже в 80-е, когда телевидение отжало себе почти всю аудиторию, хороший радиоспектакль мог захватить слушателя.

Году в 1988-1989, не помню уже точно, по весне показали повтор "Семнадцати мгновений весны". Это сейчас его гоняют без остановки, все серии в один день, а тогда народ радовался и сильно — лет семь-десять до этого этот фильм в эфир не шел. Соскучился народ и по Штирлицу, и по Мюллеру, и по радистке Кэт и по: "А теперь слушай внимательно, девочка".

Как и в дни премьерного показа вечером улицы пустели — народ сопереживал советскому разведчику.

Я тоже не отлипал от экрана, по сути видя этот сериал в первый раз. Нет, я его смутно помнил по детству, когда мои родители и бабушка с дедушкой смотрели его еще на Новаторов, но что я тогда мог понять? Да ничего. Помнил только, что было чуть-чуть жалко фашиста, который в своих стрелял. Вроде бы враг, а поступил хорошо, нашу спас и детишек.

А тут мне было лет уже достаточно, кое-что я успел прочесть, что-то понять и даже знал, что такое "сепаратные переговоры". О как.

Так вот. Показали, стало быть, последнюю серию, Штирлиц побродил по лесу и поехал себе в Берлин, вести свой незримый бой, пробежали титры и тут диктор, которая появилась после них на экране, и говорит:

— А теперь, товарищи, кто хочет узнать, что было дальше с нашим славным разведчиком, дружно идите к радиоприемникам. Там по первой кнопке сейчас начнется радиопостановка "Приказано выжить".

Тогда за рейтинг не боролись, потому как все были в одной упряжке — радио и телевидение.

И, натурально — по первой общесоюзной минут через пять сначала закрутили до боли знакомое "Не думай о секундах свысока", а потом начался спектакль. Штирлиц — Тихонов, Мюллер — Броневой, Шелленберг — Табаков. Сама постановка была разбита на несколько частей, ее дней пять крутили, если не ошибаюсь.

Народ к радиоприемникам прямо прилип. Даже мама моя слушала, а она "деловая" женщина уже тогда была, ее поди, удиви такими вещами.

Так что — великая штука радиоспектакли. Их, кстати, совершенно бесплатно можно послушать в сети, на официальных сайтах, они выложены в открытый доступ. Если будет время — послушайте постановки 50-70 годов, не пожалеете.

И совсем уж отдельная штука были детские спектакли. Но про это — в следующий раз.