— Алистер, пожалуйста! — Нерия вновь рискнула прикоснуться к локтю рыцаря, раздражение которого поднялось новой волной. Она уже успела изучить натуру Стража, имевшего достаточно добрый нрав, чтобы долго сносить беды безропотно и с шутками, и вызвать гнев которого было непросто. Но если такое получалось — непросто было и заставить его улечься. — Будь... благоразумен. Хотя бы ты!
Лен дернул глазами в ее сторону, и во взгляде его помимо пренебрежения к шемлену, появилось настоящее презрение.
— Не вмешивайся в разговор, плоскоухая. Судя по твоему поведению, недостойному, как и та жизнь, что ведете вы, отбросы нашего народа, ты не прочь была бы прямо сейчас заделаться его подстилкой! Если еще не...
Как ни быстр был кулак Алистера, Нерия оказалась быстрее, сумев повиснуть на руке Стража и поймать его в полете у самого лица отшатнувшегося охотника. Лин, казалось, только этого и ждал, выхватывая нож. Кое-кто из стоявших у него за спиной молодых эльфов тоже схватился за оружие, впрочем, еще не вынимая его из ножен. Однако, готовая начаться схватка так и не случилась. Выскочивший из толпы другой эльф — не старше Лина, но с юношески пухлыми щеками и простоватым взглядом, шагнул в пространство между готовыми сцепиться гостем и охотником.
— Стойте! Лин, постыдись. Когда ты сказал, что хочешь поговорить со Стражем, мы не думали, что ты начнешь беседу с оскорблений. Хранитель Затриан велел нам относиться к Стражу и его спутникам с уважением. А Сурана — из потомков Говорящих с Духами! Недостойно долийца так разговаривать с женщиной!
Лин раздраженно дернул рукой, с зажатым в ней ножом. Было видно, что нежданное вмешательство собрата пришлось ему сильно не по нраву. Но настроения прочих юношей, хотя и не дружественные по отношению к шемлену, все же были явно на стороне пухлощекого, вступившегося за честь целительницы.
— Каммен верно говорит, охотник, — хмуро проговорил эльф из толпы, казавшийся старше прочих. — Узлов бы тебе на языке навязать за твои подлые речи. Целительница не раз выручала нас, в особенности, когда Затриан вынужден был отлучаться из лагеря. Зачем ты порочишь ее имя?
Лин стиснул зубы. Глядевший исподлобья Алистер медленно разжал кулаки. Спасая положение, пухлощекий Каммен поспешно обратился к оскорбленному гостю.
— Прошу простить поспешные речи моего соплеменника, Страж, — он даже мотнул головой, слегка поклонившись. — Мы шли к тебе не с обидой. Нечасто в нашем лесу можно увидеть чужака... а тем более, настоящего Серого Стража. Легенды гласят, в ваш орден берут только воинов, смелых и отважных. Скажи, Страж, верно ли, что... что у вас есть место и для долийцев? Принимаете ли вы эльфов?
Извинительный тон пухлощекого сумел погасить его гнев. Алистер глубоко вздохнул.
— Ты желаешь вступить в орден Стражей? — вместо ответа, переспросил он.
Каммен явно смешался.
— Я... ну, в общем... это большая честь, но я... Видишь ли, Страж...
— Легенды не лгут, — так и не дождавшись внятного ответа, Алистер кивнул, искоса поглядывая на Лина, не думавшего прятать нож. — Наш орден принимает любого, кого сочтет достойным звания Стража, будь то человек, гном или эльф. В рядах Ордена... было... много долийцев.
Его слова встретили едва слышными перешептываниями. Глаза Каммена восторженно вспыхнули.
— Есть кое-что еще, о чем мы хотели бы узнать. Не сочти за дерзость... ну, эээ... Говорят, что все Серые Стражи — непревзойдённые воины, и об их искусстве в битвах ходят легенды.
— Все верно, — после паузы ответствовал Алистер, чувствуя подвох. И он не замедлил проявиться.
— Тогда, Страж... ты не мог бы... показать нам свое мастерство? Не секрет, что мы, долийцы, хорошие лучники. Но на мечах... как ни прискорбно это сознавать... мы уступаем шемам в силе и умении.
Удивленный и недовольный просьбой Алистер покачал головой.
— Сразу всему не научишь.
Каммен, а с ним и еще несколько юношей подались вперед. В их взглядах явно читалось нетерпение.
— Не нужно учить. Покажи!
Алистер и Нерия переглянулись, и Страж вновь почувствовал ободряющее пожатие тонких пальцев.
— Что именно вам показать?
Вместо ответа, все, как один, долийцы, отступили на несколько шагов назад, оставляя впереди троих своих соплеменников, и среди них — Лина.
— Побей нас, Страж, — осклабился тот, поигрывая ножом. — Сможешь? Или весь треп о вашей непобедимости — просто хвастливые сказки никчемных шемленов?
Нерия выпустила руку Стража и останавливающе вытянула ладонь вперед.
— Знает ли об этой вашей затее Хранитель?
— Хранитель ушел в лес, за травами. Он теперь часто туда ходит, — Лин умело перебросил нож из ладони в ладонь. — Ну, что скажешь, шемлен? Готов доказать, что тебя не зря назвали Стражем?
Алистер мельком оглянулся на попятившуюся магиню и, сделав шаг навстречу подходившим к нему с мечами и ножом в руках эльфам, внезапно резко прыгнул в сторону крайнего, который показался ему младше и неопытнее прочих. Расчет оправдался. Увернувшись от свистнувшего совсем рядом меча, Алистер поймал тонкую руку и вывернул ее, с удовольствием услышав болезненный вскрик. Крутанув долийца, он выставил его тело перед собой, как щит, но тут же отказался от этой затеи, сообразив, что если второй его противник не казался достаточно умелым, чтобы не нанести увечья соплеменнику, то Лин мог покалечить намеренно, чтобы потом было, в чем обвинить ненавистного Стража. Потому, резко отпихнув кусавшего губы от боли эльфа в толпу наблюдавших за боем товарищей, он подхватил из травы его выроненный меч, и с силой вогнал в землю до половины.
— В чем дело, Страж? Вам что, запрещено брать в руки оружие..?
Лин еще говорил, когда Алистер вновь внезапно и стремительно бросился вперед. На этот раз на ту же легкость, что и с первым противником, рассчитывать не пришлось. Эльф ушел от захвата шемлена и попытался полоснуть его мечом, но промахнулся, и, в запале, кинулся следом, чтобы все-таки достать клинком изворотливого Стража. Этим он поневоле помешал Лину, который увидел для себя благоприятный момент вступить в схватку именно теперь. Под насмешливые крики долийцев, Алистер сделал круг по поляне, а затем, внезапно развернувшись к разгоряченному погоней противнику, поймал его руку с мечом и, сдавив, заставил разжать судорожно стиснутые на рукояти пальцы. Выхватив меч эльфа правой рукой, он принял на него удар ножа Лина и, использовав преимущество в силе, чтобы оттолкнуть того в сторону, всадил в землю и второй меч, одновременно отпуская обезоруженного долийца, и уходя от точного и должного быть болезненным удара кулаком. Теперь против него оставались обезоруженный долиец и Лин, который, выставив перед собой нож, словно бы крадучись, скользил навстречу настороженно следившему именно за ним Алистеру.
— Быть может, довольно? — сделавшийся в битве спокойным и уверенным в себе Тейрин поднял светлые брови. — Я уже голыми руками обезоружил двоих из вас. Захоти я вашей смерти — вы уже были бы мертвы. Или нужно показать именно это?
— Он прав, — ранее поддержавший Каммена старший эльф выступил из толпы, делая сородичам знак остановиться. — Страж дерется лучше, чем любой мечник нашего клана. Остановите схватку, пока дело не дошло до беды.
Пальцы Лина сжались на рукояти меча, а зеленые глаза сверкнули недобрым.
— Я сказал, хватит, леталлин, — старший сделал властное движение рукой. — Спрячь свое оружие. Мы пришли к Стражу с миром. В твоих бедах нет его вины.
Несколько мгновений два десятка пар глаз были устремлены на Лина. С видимым усилием он поднял руку и — вложил оружие в ножны. Затем, не сказав ни слова, развернулся и, растолкав своих соплеменников, не оглядываясь, пошел с поляны прочь.
— Я — мастер Сарел, — старший эльф склонил лохматую голову. — Прошу извинить нас за Лина, Страж. Прошлой весной его невесту увели с собой шемлены и в клане поговаривают, что увели ее не силой, а она пошла добровольно, ослепленная нечестивой страстью к шемскому солдату. С тех пор он ищет, на ком сорвать злобу. Мы, долийцы, не считаем достойной месть ради мести.
Алистер вспомнил трех повешенных за убийство долийской козы людей, и промолчал.
— Страж, — Каммен шагнул ближе, видимо, чувствуя себя неловко от того, что собирался сказать. — Быть может ты... мог бы показать нам... понятно, что сразу всему научиться не получится, но если бы ты согласился хотя бы попробовать учить нас тактике боя шемов?
Почувствовав устремленные на себя со всем сторон взоры эльфов, Алистер внутренне запротестовал. Внешне, однако, сохраняя благородную невозмутимость.
— За те шесть лет, что я провел в Церкви, обучаясь на храмовника, главное, чему нас научили сразу... при помощи розог, карцера и строгих постов — уважать сэра учителя, и подчиняться ему беспрекословно, — попробовал он, но потерпел поражение.
— Мы будем слушаться тебя Страж, — за всех пообещал Каммен, и его пухлые щеки запунцовели от едва удерживаемого волнения. — Как слушались бы Хранителя!
Алистер еще раз обвел взглядом обступивший его эльфийский молодняк и неслышно вздохнул. Похоже было, что и здесь от необходимости командовать и принимать решения ему было не отвертеться.
— Будь по-вашему, — он кивнул, разрешая своим бывшим противникам забрать оружие. — Однако, придется подождать. Прямо сейчас я ухожу... по делам Серой Стражи, — поймав понимающий взгляд Нерии, он постарался проигнорировать недоуменные взоры остальных. — Вернемся мы ровно через два восхода. Тогда и начнем... ваше обучение.
Часть 32
Дайлен нехотя разлепил веки. Нащупав пальцами глаза, хорошенько их потер и, проморгавшись, посмотрел на мир уже вполне осознанно. Мир, впрочем, не мог сейчас порадовать его особым разнообразием красок. Взгляд его уперся в высокий каменный потолок, на который отбрасывал блики горевший где-то в стороне огонь. С трудом сместив голову, Амелл углядел большой очаг, в котором потрескивали дрова, бывший единственным источником света в комнате. Возле очага, помешивая в горшке на углях какое-то варево, сидела молодая женщина, почти девушка, в мантии младшего мага. Почувствовав на себе взгляд, она подняла глаза и, улыбнувшись Дайлену, поднялась и прошествовала к нему.
— Ну, как чувствует себя сегодня храбрый путник? — присев на край ложа, она пробежалась пальцами по лбу и щекам Дайлена, потом отогнула края рубахи, трогая его грудь и живот. — Какие-то неудобства? Боли?
Нащупав под собой мягкий соломенный матрац, Амелл подтянулся и сел. В груди что-то натянулось, не болезненно, скорее, предупреждающе. Он опустил взгляд, и некоторое время изучал видимые ему участки тела, покрытые розовыми полосками в тех местах, где мясо было подрано кошачьими когтями.
— Ты это залечила? — он еще раз провел ладонью по абсолютно здоровой коже.
— Я, — магиня усмехнулась, касаясь тыльной стороной ладони его щеки. — Еще убрала все следы обморожения, спасая твое прекрасное лицо. Пришлось потрудиться, знаешь ли. Совсем не бережешь дарованное тебе Создателем. И за то, что до сих пор такой красавчик, нужно благодарить только меня. Иначе носа — и того бы лишился. Думаю, — она дернула бровями, — я заслужила благодарность.
Амелл опомнился.
— Прости меня. Спасибо!
— Спасибо — вещь хорошая, но в карманах она не звенит, — целительница с намеком указала глазами куда-то вниз. Свесившись со своего ложа, Дайлен обнаружил под ним свою дорожную сумку, сплошь в подсохших пятнах его же крови, и тот меч, который он взял с собой еще из замка Редклиф. Щит, однако, отсутствовал.
— Сколько я был без сознания? — спросил он, запуская руку в сумку. К его удивлению, кошель был на месте и, судя по всему, не тронули и других вещей.
— Теперь утро четвертого восхода с того дня, как тебя принесли в крепость, — магиня пожала плечами. — Я могла пробудить тебя тотчас же, но не хотелось, чтобы ты мучился от болей. Теперь ты исцелен и... о, благодарю тебя. Это... щедро.
— Ты говорила, мы в какой-то крепости? — пряча кошель обратно в сумку, переспросил Дайлен. В который раз обошедшая его смерть воспринималась будто бы отстраненно, словно залитая кровью поляна, оскаленные клыки страшных зверей и долгий, мучительный путь в полубреду через морозный лес были далеко — целую жизнь назад и — не с ним. — Кто меня принес?
Магиня опустила деньги в невидимый в складках мантии карман.
— Ты, в самом деле, ничего не помнишь? Это — Борнэ. Великие врата, разделяющие Герлен на Ферелден и Орлей. А принес тебя сюда патруль воинов Церкви. Мне рассказали, что ты лежал на снегу, в стороне от Имперского тракта и замерзал, пока тебя не спасли. Вообще-то, — она помедлила, — тебе повезло. Патруль вел сэр Октавиан. Это он приказал подобрать, и проследил, чтобы твоих вещей не тронули. Кто-то другой мог и мимо пройти. В обязанности храмовников не входит спасение драных котами замерзающих путников.
Она снова усмехнулась. Теперь только Дайлен обратил внимание на ее говор. Все слова звучали правильно, но с каким-то смягченно-тягучим орлесианским акцентом. Он улыбнулся в ответ и, откинув одеяло, спустил ноги в подштанниках с кровати.
— Видимо, я должен поблагодарить и его?
Магиня качнула головой.
— Только на словах. Да и то... если очень сильно этого желаешь. Он поступает так не ради благодарности. Сэр Октавиан помогает путникам, отдавая дань своему прошлому. Ни для кого не секрет, что... То есть, он сам не раз рассказывал о том, что когда-то по приказу своего капитана вынужден был бросить в горах беспомощного ребенка. Ребенок наверняка давно погиб, а сэр Октавиан до сих пор не может забыть. Это сильно его мучит. Но тебе только на руку. В отличие от моей помощи, он спас бесплатно. Впрочем, проход через Герлен стоит денег, так что будь я тобой — их бы приберегла.
Дайлен потер плечо, смяв несвежую рубаху.
— Я прохожу через Герлен впервые. К кому требуется обратиться, чтобы пропустили в Орлей?
Женщина махнула рукой в сторону выхода.
— Если желаешь на запад — то, разумеется, с начальником смены орлесианцев. Как выйдешь отсюда — направо тебе будет Ферелден, Орлей — налево. Если не перепутаешь, то иди прямо к будке, что у ворот. С тебя должны взять плату за проход, и вычитать свод орлесианских законов. Но поскольку беженцев этой зимой особенно много, а на страже теперь шевалье Дабэрнэ, который толст и ленив, да простит меня Создатель, думаю, отбудешься только деньгами. Судя по кошелю, они у тебя есть.
Амелл благодарно кивнул и заозирался.
— Одежда — под кроватью, — сжалилась магиня, поднимаясь и отходя к огню. — Но на твоем месте я бы зашла к распорядителю и купила себе новую.
Спустя некоторое время Дайлену пришлось убедиться в справедливости этих слов. Верхняя часть брони действительно висела на нем лохмотьями, к тому же была сильно выпачкана кровью. Кое-как прикрыв это не менее драным плащом, Амелл подобрал сумку, думая прощаться, и тут в голову ему пришла еще одна мысль.
— Послушай...
— Камилла, — подсказала целительница, вновь склонившись над горшком.
