Он передал штурвал рулевому и решительно пошел в сторону своей каюты. Я обреченно плелся следом. Так быстро возвращаться на место преступления не хотелось. Резко распахнув незапертую дверь, он застыл, сделав единственный шаг вперед. Я попытался выглянуть из-за его плеча, чтобы узнать причину заминки. Но он сам повернулся вполоборота, открывая мне вид на скомканную постель. Я как-то совершенно не думал о том, что ее, наверное, следовало заправить перед уходом. А теперь она являла собой вопиющее свидетельство моего сумасшествия. В светлых глазах напротив зашевелилась темнота, он медленно облизал губы. Я, как завороженный, не мог отвести взгляда от этого лица.

— А, может, это был лишь предлог, и ты просто захотел еще раз остаться со мной наедине? Решил продолжить начатое? — В легкой, совсем не вяжущейся со словами улыбке он обнажил по-человечески ровные зубы. Сейчас они совсем не напоминали те иглы, в какие могли превращаться.

От такой откровенной наглости я отшатнулся, ударившись затылком о косяк. Но, спохватившись, решил больше ничем не показывать, как меня задела эта насмешка.

— Увы, не всем нашим мечтам и желаниям суждено сбыться. Вот и тебе в этот раз не повезло. — Я нарочито дружеским жестом похлопал его по плечу, с радостью вылавливая искорки раздражения. — Меня ждут. Можно чуть быстрее?

— Маленький паршивец! — Как он смог одновременно и захлопнуть дверь, и окончательно втащить меня в комнату, прижав к стене, я не уследил. — Думаешь, теперь можешь играть мной, как хочешь?

Попытка вырваться была пресечена быстро и жестко: мне просто вывернули руки, заломив их за спину и этим заставив выгнуться — а значит, прижаться к сильному телу. Кажется, несколькими словами я смог его разозлить. Но сдаваться я не собирался, поэтому со смелостью висельника смотрел на него и шипел все, что я о нем думаю. То, что сильная хватка, сдерживающая меня, была даже приятна, что зверь внутри терся боками, мурлыкая и соглашаясь добровольно подставить загривок под зубы более сильного соперника, я старался спрятать даже от себя. Не говоря уже об Акри.

Но тут он решил меня поцеловать. Пришло время поменяться нам местами. Теперь я изображал из себя статую, усиленно игнорируя ласковые покусывания и попытки пробраться языком между крепко сжатых зубов. При особенно наглом и откровенном движении я не сдержался и сильно укусил его за губу. Брызнула кровь. Я не стал отказывать себе в удовольствии и слизал вкусные капли с губ. А потом и с ранки у Акри. Он со сдавленным рычанием отступил, отпуская меня.

— Я же говорил: покусаю.

— Определись, наконец, чего ты хочешь!

Вскоре в меня полетела какая-то одежда. Не дожидаясь капитана, я выскользнул прочь. Почему-то было обидно. Но, на самом деле, во всем виноват только я. Но он ведь мог быть более терпимым, ласковым, понимающим? Ведь мог бы?

Акри.

В отличие от мальчишки, мне спалось плохо. И дело не в том, что я не привык ощущать кого-то чужого так близко. С этим, как ни странно, все было в порядке. Но сначала я любовался огненными, разметавшимися по подушкам, волосами, четким, сейчас расслабленным профилем, тонкой кожей, потом в голову начали лезть воспоминания. Поневоле я начал анализировать и раскладывать их по местам.

Вся та игра, которую я затеял с сознанием мальчишки, вывернулась неожиданной стороной для меня самого. Я хотел лишь припугнуть. Показать маленькую иллюзию. В принципе, такое взаимодействие сущностей, чтобы стал возможен ментальный контакт, при котором происходит полное единение и обмен энергией, практически невозможно. Да, в наших старых книгах описаны подобные случаи. Иногда оно использовалось в целях лечения, при нем можно полностью отдать все свои силы другому, хотя и мало кто из моего народа пойдет на это. Иногда — для получения информации, но это было сродни пыткам. В этом случае разум просто взламывался.

А можно было просто играть или... заниматься сексом. Эти два аспекта расписывались совсем в другом фолианте, который я получил в руки гораздо раньше положенного. Но детское любопытство порой и не такие тайны взламывало. Но там говорилось, что подобные аспекты возможны только при полном доверии и в случае, если любовники настоящие половинки. Но даже так требовалось множество тренировок, прежде чем могло получиться что-то настоящее. А тут... Совершенно спонтанно и неуправляемо. Я потерял контроль над ситуацией практически сразу. Да, еще и тень словно с ума сошла. Но не сказать, что я был недоволен. Удовольствие было фееричным. А возможность разделить крылья, которыми мне все еще не дано было пользоваться в реальности, сделало его еще более полным и совершенным. Еще одна насмешка судьбы: рожденные крылатыми не смели летать, ведь это означало передать контроль над собой тени. Крылья были ее. Только те, кто действительно смог слиться со своим вторым "я" и обрести цельность, познали эту радость наяву. Но таких было очень мало. И всем им было бессчетное количество лет.

Как оказалось, я совсем не напугал Шерри. Едва вынырнув из грезы, он спокойно уснул на моих руках, а ночью льнул всем телом в поисках тепла. Меня же разрывали противоречивые чувства. Именно поэтому я ушел из каюты рано утром. Я просто боялся накинуться на него. Он был слишком соблазнительным. Стоя на носу корабля, я безудержно предавался мечтам, как оно будет дальше. Как я буду ласкать своего котенка, приучать к себе, показывать стороны мира и жизни, которые он еще не видел. Воображение рисовало идиллические картины будущего, где я строгий, но заботливый защитник, а он ласковый, нежный мальчик. Как мне вообще в голову могли прийти подобные мысли? В реальность меня вернули быстро.

Когда я увидел идущего ко мне Шерри, все внутри сжалось от радостного предвкушения. Оказалось — рано. Паренек был холоден и насмешлив. Я был несколько растерян, ожидая совсем другого. Вид развороченной постели с новой силой всколыхнул уснувшее, было, желание. Но Шерри был явно против продолжения ночи. Но такой — яростный, сопротивляющийся, горячий, — он нравился мне гораздо больше, чем тот, которого я рисовал в своем воображении. Пораженный этим фактом, я отступил. Растерянность вылилась в небольшую грубость. Раньше я никогда не терпел рядом с собой тех, которые не признавали и оспаривали мою правоту и лидерство. А тут даже тень не возмущается, а лишь довольно жмурится. Рефлекторно я провел языком по уже почти затянувшейся ранке. Меня тут же догнало запоздалое воспоминание о самом моменте укуса. Тело прострелила дрожь удовольствия. Но Шерри рядом уже не было. Сбежал. Не страшно. У меня еще есть время, чтобы разобраться и в себе, и в нем.

Шаг четырнадцатый. Признания и надежды.

Твою душу унесу, спрячу в сумрачном лесу, и в шкатулку, как сокровище, закрою.

Канцлер Ги

Акри.

Дни потянулись однообразной вереницей. На душу, как на борта корабля, накатывали волны тоски. И, вроде бы, все было хорошо: все, как обычно. Я старался быть с Шерри обходительным и заботливым, но порой у меня возникало ощущение, что он меня избегает. Правда, как только оно появлялось, он спешил разубедить меня в этом, появляясь совершенно неожиданно, фонтанируя язвительными шутками и жизнерадостностью. Как только я успокаивался и пытался сократить расстояние между нами, которое он поддерживал с завидной бдительностью, он исчезал так же неожиданно, опять сокращая наше общение до минимума. Из-за этого я периодически выходил из себя, срывался на матросах, но неизбежно уговаривал себя быть терпеливее. Ночами я часто пытался понять, зачем мне вообще все это нужно? Почему я не могу поступить, как обычно, и просто забыть этого назойливого парнишку? За такие мысли я всегда получал негодующий рык тени и переключался уже на нее, говоря, что раз Шерри ей так нравится, то пусть сама за ним и ухаживает. Но, что странно, после той ночи я гораздо легче находил общий язык с моей тьмой. Из состояния вооруженного перемирия мы перешли к пусть вынужденным, но приятельским отношениям. И я уже начал задумываться, а каково оно, когда полностью сливаешься со своим вторым "я"?

К моим личным проблемам медленно, но верно добавлялись более глобальные. Плаванье незаметно затягивалось. Ни я, ни остальная команда не рассчитывали на такой срок. Поэтому запасы воды и пищи подходили к концу, матросы начинали ворчать. Им цель путешествия была неизвестна, а с учетом того, что берегов мы не видели со дня отправления и до сих пор не спешили поворачивать к материку, даже в головы самым беспечным начали закрадываться опасные для меня мысли. На все мои вопросы о том, сколько нам еще плыть, Сирил только пожимал плечами, говоря, что знает о дороге даже меньше меня. Шерри же только отмахивался и опять исчезал. А сдерживать недовольство команды было все сложнее. Конечно, заработанное ранее уважение пока помогало, но надолго ли его хватит? У меня же самого внутреннее чутье молчало, и я даже примерно не представлял, в каком мы сейчас расстоянии от Чеграра.

Сегодня привычная уже солнечная погода сменилась легким туманом и прохладным ветерком. Я стоял на носу корабля, вглядываясь в даль в надежде увидеть хоть что-нибудь кроме водной глади. От этого занятия меня отвлек шумный выдох нескольких человек за спиной. Развернувшись, я увидел, что этой реакции удостоился Шерри, который в последнее время часто сидел в смотровом гнезде. Он в очередной раз лихо спускался, казалось, даже не касаясь дерева мачты. Выглядело, безусловно, очень эффектно, но, даже зная, что он не простой паренек, я чувствовал, что у меня замирает сердце от этих прыжков. Ведь если он сорвется с такой высоты, никакая природа не спасет от серьезных травм. Между тем, он уже был на палубе.

— Если ты когда-нибудь упадешь, я тебя лечить не буду. — Сирил появился неожиданно. Рядом с ним маячила фигура полукровки. Никакого определенного мнения у меня на его счет не было. Он всегда молчал и вообще старался не привлекать к себе внимания.

— Не упаду. Но мне приятна твоя забота. — Шерри буквально повис на плечах дроу, чуть не мурлыкая.

— Да что ты? Тогда это тебе будет еще приятнее. — С этими словами Сирил сильно дернул расшалившегося мальчишку за ухо, поднимая его на носочки. — Еще раз увижу эти твои фокусы — выдеру, как маленького.

— Ай! Пусти, изверг! — Вывернувшись из цепких пальцев, Шерри метнулся мне за спину, прикрываясь, как щитом. От такого его поведения я опешил. Обычно он избегал физического контакта, а тут сам схватился.

Сирил, было, подался за ним, видимо, с намерением закончить воспитательную процедуру. Но во мне неожиданно вспыхнул инстинкт, застилающий разум багровой пеленой и заставляющий защищать свое. Поэтому дроу я встретил полубоевой стойкой и почти неслышным рычанием, срывающимся на шипение. Я так и не разобрался, был ли это толчок со стороны тени, или моя собственная инициатива. Правильно оценив ситуацию, Сирил медленно отступил, держа руки на виду. Медленно я приходил в себя, понимая, что только что опять чуть не сорвался. И закреплению спокойствия совсем не способствовало горячее дыхание около шеи.

— Ты мой защитник! — Теперь это неугомонное рыжее существо висело на мне, хлопая обманчиво честными и наивными глазками.

— Но это совсем не значит, что я не продолжу твое воспитание. — Резко развернувшись, я громко клацнул зубами возле его уха. Шерри резво отскочил в стону. Стараясь не обращать внимания на чувство разочарования, вызванное этим действием, я напустил на себя серьезный вид. — Шерри, сколько нам еще добираться до Чеграра?

— Ну, вот, опять ты завел эту песенку. — Я сжал губы, подбирая аргументы, чтобы объяснить ему, что это уже не шутки. Видимо, заметив это, он тоже глубоко вздохнул и уже серьезно, но немного устало добавил: — Уже скоро. Максимум пара дней. Только вот, кажется, это будет несколько сложнее, чем я ожидал.

— Что ты имеешь в виду?

Взгляд у Шерри стал каким-то рассеянным и беззащитным.

— Я уже несколько дней слышу какой-то смутный зов, но не могу разобрать слов. А когда пытаюсь мысленно последовать за ним, то не могу догнать, словно меня что-то тянет назад, не пускает.

Я быстро обдумывал, что бы могло вызвать подобную реакцию.

— А ты не слышишь этого зова? — обратился я к Сирилу.

— Зова нет, но есть легкое беспокойство, словно я что-то забыл и никак не могу вспомнить.

— Я бы хотел, чтобы, если вы почувствуете что-то необычное, вы сразу рассказали об этом мне. — Голосом и взглядом я пытался передать всю серьезность этой мысли. Но, конечно, Шерри не мог оставить это просто так.

— Как скажете, мой капитан. — И это "мой" прозвучало интимней стонов перед оргазмом.

* * *

К вечеру и туман, и ветер усилились. Все мои чувства были напряжены до предела, предчувствуя опасность. Я уже в который раз обходил корабль, проверяя, как закреплены паруса, как закрыты люки, чем занимаются матросы. Это мое кружение прервал окрик с левой палубы.

— Капитан! — Шерри стоял, вцепившись до синевы пальцами в перила.

— Что случилось?

— Дальнейшее продвижение для корабля опасно. Я не хочу платить за свои желания столькими жизнями. Поворачивай обратно. Нам с Сирилом вполне хватит шлюпки. — Неправильно истолковав мое молчание, он закончил: — Заплатим мы тебе, как договаривались. Не переживай.

— Глупый мальчишка! Мне не нужны твои деньги! — Это его предположение, что я беспокоюсь о деньгах и готов их бросить в открытом море из-за неясной, возможно, эфемерной, опасности, задевало неимоверно.

— А что?

— Мне нужен ты. — Я сам не ожидал этой фразы, поэтому тоже пораженно замолчал, понимая, что это правда.

Это был первый раз, когда я был ему благодарен за способность любую ситуацию обратить в шутку.

— Ну, раз я — главное твое сокровище, то готовься так, словно впереди самый страшный шторм в твоей жизни. — Показательно стрельнув на меня взглядом из-под опущенных ресниц, он снова повернулся к морю.

Услышав быстрые мягкие шаги, я втянул воздух ноздрями и понял, что к нам приближается Сирил.

— Ты чувствуешь? — Совершенно не обращая на меня внимания, он тронул Шерри за плечо.

— Да. Такое ощущение, что из меня жилы тянут.

— Ты уже говорил? — Он кивнул в мою сторону.

— Он с нами до конца, — Шерри грустно усмехнулся, — каким бы тот ни был.

Между тем ветер все набирал обороты, а видимость становилась все хуже.

— Спустить паруса! — Матросы шустро начали исполнять приказ. Это был не первый шторм, застающий нас в море, но я уже предчувствовал, что так просто нам из него не выбраться.

Мачты уже давно были голы, но мы продолжали с солидной скоростью двигаться вперед. Такое может быть в реках, когда плывешь по течению, в море же подобное я ранее не считал возможным. Вода приобретала непрозрачный серый цвет. Скорость все увеличивалась. Я молил всех богов, чтобы впереди не было чего-то вроде рифов, иначе я просто не успею поменять направление движения. Туман уже больше напоминал молоко. Что-то разглядеть можно было только на расстоянии вытянутой руки.