Возвращение

— Точно? — растерянно отозвался я. Хорошо, что заклинатель ждал до этого момента — общаться на важные вопросы с медиком, который пытается восстановить целительные печати, никогда не казалось полезной идеей. Когда Миль злился, он срывался на остальных, а он всегда злился, когда разговаривал со мной.

— Где ваша могучая и таинственная сверхъестественная сила, Рейни?

— Я что-то пропустил? У меня есть сила?

— Осенний праздник все ближе. То есть вы реально собрались помирать? — с нарастающим раздражением продолжил он.

— Зато я оправдаю ваши ожидания.

Миль снова взял подушку, оглянулся на дверь и все же ее отложил:

— Рейни, что вы о себе возомнили? Мне уже несколько раз угрожали, чтобы я не повредил вам своим злодейским проклятием, о вашем самочувствии спросил даже клятый Норман, даже Нэттэйдж, даже Гвендолин! Может быть, чувство собственной важности и требует с вас считать, что все поголовно в мечтах видят вашу смерть, но я вас расстрою — большинство в мечтах видит себя и свое спасение, и вы — один из способов.

Ничуть не удивлен, что мной интересуется Норман — после всего, что я уже успел с него стрясти, было бы крайне забавно протянуть ноги, не выполнив ни единого обещания. Но больше Миль повозмущаться не успел — сработала сигналка.

— Кто кого убивает? — в комнату радостно ввалился Шеннейр, оставляя на блестящем полу грязные следы. После разрушения башни и последующих событий его настроение до сих пор парило на уровне эйфории, что приносило темному магистру дружелюбие и практически всепрощение, а его бывших подчиненных приводило в ужас и ступор. Наверное, возвращался от развалин, когда его перехватил Вильям. По общему рефлексу: не знаешь, что делать — зови Шеннейра. Даже если Шеннейр тоже не знает, ему это не помешает.

— Меня. Инфекция, — Миль смотрел на грязь с искренним страданием. — Шеннейр, вы вообще в курсе, что это операционная?

Боевой маг плавно обогнул заклинателя и нетерпеливо махнул мне рукой:

— Тсо Кэрэа, вижу, что с вами все в порядке. Поторопитесь, скоро Совет. Будет интересно.

Я кивнул и начал вяло подниматься, борясь с туманящим голову зельем. Если наркоз действовал до сих пор, то на совете лучше и вправду помалкивать. Миль побледнел, потом позеленел, и встал напротив темного магистра, надсаженным голосом прошипев:

— Вон отсюда.

Шеннейр приподнял брови и просто сдвинул его в сторону.

Преградить путь во второй раз заклинатель не решился, и уже в коридоре за спиной послышался рык, грохот и звон стекла.

— Он порой так странно себя ведет, что даже мне не по себе, — признался мне Шеннейр.

— У Миля пунктик на том, что его старания не ценят.

А еще за ухудшение моего состояния опять влетит ему, хотя как раз Миль сделал все, что мог.

В общем виде Вихрь представлял собой разросшуюся ткань с полостями, поэтому внутри было криво, косо и тесно. Из-за тесноты и из-за того, что все перемещались туда-сюда, таскали ящики или просто бродили с деловым видом, казалось, что людей раз в десять больше. Магическая тюрьма грузилась, путалась от большого количества объектов с неопределенным статусом и то и дело пыталась тянуть ментальные щупальца, вылавливая случайных жертв. Жертвы оттого застывали, и их быстро находили и приводили в чувство, не позволяя впасть в забытье или начать буянить. С разумом Вихря боролся инфорский отдел — с переменным успехом.

— Вас не беспокоит, что я сбегу? — я потер ошейник, решив разобраться с вопросом перемещений сразу. — Не знаю, какие мне дать гарантии.

Внутри Вихря я все равно перемещаться не мог — ни сюда, ни отсюда. Но Шеннейр только хмыкнул, ясно показывая, что этот вопрос его волнует в последнюю очередь:

— Я тоже могу взять машину и уехать, и никто меня не остановит. Но мы оба здесь.

Ну что же, он понимал меня лучше прочих. Хотя, несмотря на все плюсы, я бы предпочел взаимопонимание с кем-то другим.

Столпотворение контролировали маги в сером, которые приветствовали нас с подчеркнутым уважением. Слегка калечной эмпатией я ощущал, что спокойствие магистров успокаивает остальных, и то, что на меня больше не смотрели сверху вниз, заставляло ощущать себя беззащитным. Всеобщее презрение давно превратилось в зону комфорта; а кто вообще желает покидать зону комфорта? Моя тень, мой плащ-невидимка теперь испарились в ничто.

— Что с полигонами? Их же закрыли?

Интерес к его делам пришелся бывшему магистру по душе.

— Закрыли, — Шеннейр наконец замедлил шаг, подстраиваясь под мой темп. — А перед этим оставили подвешенными несколько нестабильных самоорганизующихся проклятий, которые от изменения фона вышли из спячки и начали развиваться.

— Вам не кажется, что это все... продуманное вредительство?

— Кажется?! — весело изумился он. — Я в этом уверен. А вас это расстраивает?

— Может быть, я хотел вернуться и разрушить темную гильдию. Но что делать, если она уже в руинах? — печально вздохнул я, и Шеннейр сочувственно кивнул.

Наши желания совпадали. Впрочем, запинывал побежденных он безо всяких угрызений совести.

А в гильдии все оставалось по-прежнему. Кто-то командовал, кто-то работал, а высшие маги проводили совет. Но к этому времени я уже знал, что на советах порой обсуждаются важные вещи, а некоторые участники даже не играют роль мебели. На Гвендолин с Нэттэйджем было впору вешать табличку "люди, благодаря которым хоть что-то не развалилось". Удивительно, почему они — те, кто всегда был на вторых ролях. Неужели среди магов не нашлось амбициозного толкового лидера?

Хотя начать с того, что амбициозных карьеристов рядом с собой Шеннейр не терпел. Много жизней унесла война, а те, что остались, попали под массовую чистку, устроенную Алином, который избавлялся от ближнего круга прежнего магистра, оформляя это как казнь военных преступников, повинных в уничтожении светлой гильдии.

Для меня это звучало мерзко.

Алин был здесь же, изображая приличествующую случаю скорбную мину, в которой без труда читалось "отъехал на несколько дней, а у вас Шэн в руинах. Да как так-то?". Но в целом дискуссия велась в позитивном русле. Мир и порядок объяснялись просто: на совещание принесло Нормана. Заарн стоял в одном конце комнаты, а люди сгрудились в другом. Совету было плевать на гильдию, но не плевать на свое будущее, поэтому обсуждали меня.

— Да отдайте вы светлому какой-нибудь сильный артефакт и все! — Вильям недоуменно оглядывался, не в силах постигнуть хитросплетение традиций и умение высших все время что-то решать и ничего не решить. — Пусть заменит посох — в чем проблема?

Шеннейр остановился у входа, прислонившись к стене, и указал на место рядом с собой. Похоже, сегодня мы будем наблюдать.

— У меня были артефакты, но... — Нэттэйдж без пафоса сидел на груде ящиков, смотря на собравшихся запавшими покрасневшими глазами. — Они снова под тоннами камня... Меня что, кто-то проклял?

— Райан, вы же их коллекционировали, — беспечной наивности Вильяма можно было только позавидовать, и поименованный маг подарил ему тяжелый взгляд, пытаясь донести, какую глупость он только что сморозил.

Взгляд не сработал.

— Отдать светлому сильнейший светлый артефакт? — намекнул высший.

Вильям просиял:

— Хорошо, что вы так быстро уловили суть!

— Может быть, мы еще магии его будем учить? — вкрадчиво осведомился Райан. — Может быть, мы еще и светлую гильдию восстановим?

— Надо было в свое время вывести светлых под контроль, и никаких проблем бы не возникло... — тоскливо протянул начальник Внутренней службы.

Где-то это уже мелькало. Что за тема с объединением гильдий и почему я не в курсе?

— Спокойно, уважаемое собрание, — тихо оборвал начавшийся ропот Алин. — Без перегибов...

Резко стукнула трость, и Райан остановился в центре зала, с раздражением глядя на собратьев:

— Что за глупость здесь происходит? С чего вы взяли, что вторжение начнется на Осенний праздник? Потому что так сказал светлый — или эта нелюдь?

Ой-ой, кажется, у кого-то сдали нервы. Норман поморщился, но смолчал; я удивлялся, как правитель Аринди до сих пор терпит такое отношение.

— Темная гильдия пляшет под дудку светлого ученичка! Тсо Кэрэа Рейни сказал то, Тсо Кэрэа Рейни сказал это — да кто вообще дал эмпату право голоса? — Райан сжал трость, и развернулся к выходу: — Я не участвую в этом безумии.

Маги зашептались, и я успел заметить, как многозначительно переглянулись Гвен и Нэттэйдж.

— Ключи от порталов были только у высших, — шелковым голосом произнесла глава инфоотдела, привлекая всеобщее внимание. Гвендолин в принципе говорила очень редко. — Во время обрушения Шэн в гильдии были я, Нэттэйдж, Олвиш и вы. Поведайте нам, Райан, зачем вы активировали портал?

Райан не испугался, не возмутился, и вообще выглядел так, что отмахнуться от такой ерунды ему мешает только уважение к собеседнице:

— Я прибыл в Шэн, чтобы забрать заказ из пятой лаборатории. Я заплатил за проект, а не за его осколки.

— Пятая лаборатория полностью уничтожена, — так же мягко напомнила волшебница. — А мои ученики погибли, даже не успев выйти из транса.

— При всем моем уважении, Гвендолин, вас никто не заставлял жертвовать своими учениками ради рядовых функционеров. Порталы были открыты и для вас.

— Вы предполагаете, что я должна была сбежать, бросив наших магов на произвол судьбы? — шелк превратился в хрусткий лед, но Райан только устало поморщился:

— Да хватит играть в моралистов. Когда у нас была проблема с тем, чтобы набрать новых?

Молчание, повисшее после его ухода, было тягостным. Гвендолин плавно кивнула, обводя собравшихся непроницаемыми синими глазами, и подняла изящную руку:

— Прошу слова. Из-за высшего мага Райана мы практически остались на улице. Высший маг Райан отказывается выполнять решения совета. Высший маг Райан поставил под угрозу существование не только магов, но и всей страны, — она сделала короткую паузу, проверяя, до всех ли дошел трагический смысл. — Выношу на обсуждение вопрос об изгнании предателя.

— Поддерживаю, — бросил Нэттэйдж, и вспышка его печати совпала с сиянием другой. Высшие враждебно переглянулись, и Олвиш высокомерно процедил, глядя поверх:

— Темную гильдию спасли архивная служба и светлый. Какой позор.

Сказано неверно, зато от души.

Шеннейр кривил губы, похоже, представляя сейчас совсем иной суд. А я вспоминал, как высшие спорили о моей казни. Хотя последнее слово все равно осталось за темным магистром, а темный магистр сказал: "Да отправьте его в камеру, сам сдохнет. И давайте расходиться, надоело".

— Ах да, конечно, — спохватился Вильям, уловив, что все глядят на него. — Я тоже. Это ведь нехорошо — так поступать?

Четверо против четырех. Неясный расклад. На самом деле такое поведение вполне укладывалось в рамки местной этики — порталами, несмотря на опасность, пользовались все. Но поступить так, как поступил Райан — это не иметь никакого чутья на ситуацию. Совет должен назвать виновника в обрушении Шэн, которое так и так скоро бы произошло.

Хотя вряд ли Райану это повредит, с его-то замком и статусом. Изгнание так изгнание, не воевать же с ним будут. Или...

— Согласен, — ровно произнес Алин, и стоящие рядом маги шокированно уставились на предводителя.

— Вы? — удивленно произнесла Гвендолин.

— За дурость надо платить, — жестко ответил он, и в этот момент судьба была предрешена.

— Единогласно, — чуть нараспев подвела итог Гвен, дождавшись, пока вслед за Алином проголосуют остальные. И повернулась к заарну, прижав руки к груди и согнувшись в легком поклоне: — Лорд Норман, передаем преступника в ваши руки. Я уверена, что наказание будет справедливым.

* * *

У многих вещей есть своя мрачная, зловещая сторона. Темная сторона темной гильдии называлась снабжение.

Вообще-то магистр не должен заниматься этим самолично; жизнь гильдии контролируют специальные замы, но, как глава, он должен знать хотя бы общую схему. В основном, чтобы вовремя дать по зубам тем замам, которые начинали крутить хитрые интриги в этом направлении.

Хотя мне не казалось, что это аргумент, оправдывающий необходимость таскаться за Шеннейром и вникать в детали.

— Это в светлой гильдии все было просто. Тех, кто осмеливался вредить собратьям, судили на закрытых процессах, и живыми они уже не возвращались, — ностальгически вещал темный магистр о славном и былом. — Хорошие порядки.

Протесты, что я враг и всех обманываю, а если не обманываю, нам все равно конец, результата не возымели.

— Помрем мы может и потом, а кушать хочется сегодня, — популярно объяснил Нэттэйдж, который шел вроде бы с нами, а вроде бы и нет. Тут и выяснился второй аспект происходящего: большинство магов и немагов, не принадлежащих к сторонникам Шеннейра, предпочитали общаться с Шеннейром через меня. Может быть, я и являлся врагом, но прежде всего — передатчиком, совмещенным с универсальным фильтром. Конечно, если бы меня не было, они бы сами разобрались, но зачем тратить силы, если есть возможность не тратить?

Сначала была долгая и муторная встреча с городскими старшинами Полыни, переросшая во встречу с заарнами и обсуждение эвакуации столицы, которую стоило начинать уже сейчас. Вопрос обрушения Шэн старались вовсе не поднимать; люди вполне очевидно считали, что маги снова сходят с ума по поводу кадровой перестановки, и к ним лучше не лезть — вдруг заразно. Впрочем, жаловаться горожане не рисковали, и создавалось впечатление, что главное, что интересовало окружающих — не собирается ли темная гильдия вновь устроить войну со светлой. Угроза массового уничтожения из-за чужих разборок как висела над страной, так и осталась висеть.

К счастью для всех, темный магистр был в необычно благодушном настроении.

— Осмелели, — всего-то недобро прокомментировал Шеннейр и продолжил грузить меня информацией. Информация была полезной и, по мнению магистра, еще и простой. Мне хватило нескольких минут, чтобы понять, что я вообще в этом ничего не понимаю.

-...и заклинатели обычно притормаживают, учитывайте это.

— А-а-а... — я вырвался из размышлений. — Простите, что?

— Ах да, вы тоже заклинатель, — спохватился он. — Ничего, будет легче с ними разобраться — на одной-то скорости.

За прошедшее время инфоотдел уже сумел расширить коридоры и объединить некоторые камеры в нормальные просторные помещения. Операционная тоже превратилась в анфиладу залов, и в том, что ей занимались в первую очередь, я видел явный знак от Гвендолин. Пусть в итоге дело было вовсе не в искренней благодарности, а в демонстрации благодарности.

Миль висел в гамаке и бездельничал, и на наш приход вяло помахал гербовой бумагой с печатью:

— Союз городов побережья поздравляет светлого магистра с инаугурацией. После праздника припрутся лично.

— Вы им нравитесь. Побережью льстит островной магистр, — довольно отозвался Шеннейр, и я покачал головой:

— Торопятся.

— Конечно, они торопятся. У них волновые щиты с минуты на минуту слетят, — без всякой жалости согласился он и наконец оставил меня в покое.