Неправда. Разум над душой

Я припарковался рядом с остальными, вышел из авто и оперся на передний бампер в ожидании. Кивнул, приветствуя некоторых знакомых. Парни потягивали какие-то энергетики, девчонки, которых первые "незаметно" лапали при свете фар, хихикали, бросая на меня скользящие взгляды. Никого из представительниц прекрасного пола раньше здесь не видел, были другие. Да и по их реакции на мой приезд можно понять, что меня они видят в первый раз. Хотя, неудивительно, если вспомнить, сколько я здесь не появлялся.

— Сегодня не работаешь? — Воронцов-младший, вышедший из ауди, протянул мне пачку "Бонда".

Я отрицательно махнул головой — не курил уже целое лето, и особо не хотелось.

— Взял отгул.

Тот в ответ пожал плечами и вытащил одну сигарету.

— И то верно, — из кармана летних зеленых брюк выудил зажигалку, щелкнул огнем, прикуривая, сделал глубокую затяжку. — А я только с начала сентября устроился.

Я удивленно на него посмотрел: чтобы заставить Воронцова работать, нужно было едва ли не нож к горлу приставлять.

— Кем?

— *лять, не поверишь, — замотал он головой, корча недовольную рожу.

— Да ладно тебе, — недоверчиво протянул я.

— Охранником.

Он выжидающе уставился на меня и, добившись полного офигения, продолжил.

— У бати в торговом центре. Я охренел.

— Я тоже, — пришлось признаться.

— Сказал, пока так полгода не проработаю, квартиру не получу.

— Жестко.

— Он меня в первый же день спалил, — хмыкнул Воронцов. — Увидел в камеры наблюдения, ска, как я сижу в кафе возле кинозала, позвонил и сказал помахать ручкой.

Я не сдержал смешок. Парень, глядя на меня, грустно вздохнул и медленно затянулся.

— У меня в восемь утра смена начинается, а в три — заканчивается. Каждый день.

— А выходной когда?

— В этом-то вся соль, понимаешь, — он сбил пепел с сигареты. — Сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь и февраль я работаю без выходных.

— Не п**ди, — фыркнул я.

— Не веришь? Вот никто не верит, — обреченно произнес брюнет. — Приходи в любой день в "Юнону", посмотришь на меня в форме. Как обезьяна там, — он пошатал головой из стороны в сторону. — Е

* * *

ный стыд.

— Я днем сплю, — ответил я, наблюдая, как серебристая тачка приближается к финишу. — У меня с девяти вечера и до пяти утра.

— Херово.

Я молча согласился.

Давидыч пролетел первым, и постепенно сбрасывая скорость, описал круг на большой площадке при заводе. Сразу же за ним ехал понтёр, и вместо того, чтобы пощадить машину, с визгом притормозил нос к носу с моим порше. Я критически осмотрел передний бампер, которому практически угрожали, и бросил на выходящего из желтянки тяжелый взгляд, который не сулил чуваку ничего хорошего.

— Хай, бургеры, — махнул он рукой, насмешливо ухмыляясь.

Но от тачки не отходил, ссыкло. Отвечать ему желания не было, поэтому мы с Воронцовым в ответ только кивнули.

Бесил он всю обеспеченную братию по полной, к тому же сам парень не знал границ ни личного пространства, ни норм поведения. И называли его поэтому Жуком, уже полтора года как убрав характеристику Навозный. Она подразумевалась сама собой.

В это время как раз подкатил Давидыч.

— Наконец-то! — он едва ли не ураганом подлетел к нам, радостно протягивая руку. — Решил показать свою рожу на свет Божий?

— Тебе только Бога вспоминать, атеист хренов, — нарочито возмущенно воскликнул я, крепко пожимая ладонь. — Мне кажется, или это солнце наконец-то сделало из тебя человека?

— Иди к херам, — довольно хмыкнул парень, опираясь на правую ногу.

Обычно худой бледный Тимоха сейчас выглядел свежее и здоровее. Чуть подправился, подзагорел, даже рыжие волосы выгорели на солнце.

— Ну что, прогревай свой драндулет, — он кивнул за мою спину, довольно лыбясь. — Если, конечно, не боишься, что после перерыва тебе ничего не светит.

— Я тебя в последний раз вынес вперед ногами, не забыл?

Он закатил глаза:

— Можешь вспоминать теперь это до конца жизни как свое самое большое достижение. Ну что? Просмотришь трассу? У нас некоторые изменения.

— Что за изменения?

— Садись, — Давидыч развернулся, уходя к своему авто. — Щас покажу.

Ступеньки давались тяжело. Лифт, какого-то хрена, не работал, а мне в выходной, да еще и перед сном столько физической нагрузки не в радость. К тому же настроение находилось на уровне абсолютного ноля.

Задел крыло своего порше. Тем гребанным столбиком в конце трассы, который поставили для усложнения. Вот и стало понятно, куда пойдут мои свободные деньги, блин. Теперь только бы дойти без травм, чтобы на работу завтра в нормальном состоянии выйти. Черт. Хорошо, хоть кроме внешнего вида авто ничего не пострадало.

Поднимаясь на свою площадку, нашарил в кармане ключи, вставил в замочную скважину, два раза обернул. Замок щелкнул, и я потянул за ручку. И как только дверь отворилась, замер с широко открытыми глазами.

От самого входа и до спальни сплошным ковром лежала дорожка из лепестков светлых роз. По краям стояли круглые плоские свечи с давно растопившимся воском. Я с опаской взглянул на ковер — нигде не припалено? Вспомнил, что стою в проходе с распахнутой настежь дверью. Неожиданно из спальни тихо заиграла музыка, что-то из легкой американской попсы. Я в это время нащупал ручку, беззвучно вошел и наконец-то прикрыл это безобразие от чужих глаз.

Сомнений не было в том, кто все это натворил. А вот вопрос "как?" наконец-то посетил мою голову и прочно в ней засел. Свои ключи я никому не давал и даже не собирался — личное пространство на то и личное, чтобы остальные не могли попасть в него, когда им вздумается. Я раздраженно выдохнул и бросил связку на тумбочку.

Из-за открытой двери спальни показалась фигура в красном шелковом халатике.

— А я тебя заждалась, — промурчала брюнетка, потягиваясь, чтобы размять спину.

— И давно ты здесь? — я мельком посмотрел на настенные часы — полпервого ночи.

— Нет, — она пожала плечами. — Но шампанское уже не такое холодное, как было два часа назад, — немного игривости в сонном голосе не исправило моего хмурого настроя.

— Как ты сюда попала? — вопрос прозвучал грубее, чем рассчитывал я сам, но смягчать ситуацию смысла не было. Кое-кто серьезно нарушил правила.

Я пересек линию лепестков, направляясь на кухню. Три свечи из десяти потухло. Кристина проследила за ними слегка погрустневшим взглядом, а после пошла за мной.

— Я решила сделать сюрприз, — она остановилась в дверях, пока я наливал в стакан воду из фильтра. — Не понравился?

На мгновение обернулся, одарив ее испытывающим взглядом, чтобы понять, чего от меня хочет эта девушка, а затем отвернулся обратно. Мы так не договаривались, и она это прекрасно осознает.

— Так как ты сюда попала?

Ответом мне была тишина. Некоторое время я стоял спиной, но, так и не услышав ни слова, обернулся и отставил стакан в сторону. Тяжелого взгляда девушка не выдержала. Она склонила голову и глядела куда угодно, но не на меня.

— Не хочу тебя ругать, как непослушную собачку. Сама понимаешь, что нарушила наше соглашение.

— Я всего лишь хотела порадовать тебя, — вздернув подбородок, проговорила брюнетка. — Вот, — она распахнула халатик, под которым оказалось только красное кружевное белье.

Я провел взглядом по фигуре и остановился на решительно настроенном лице.

— Потуши свечи, Кристина. Ковер дорогой.

Решительный блеск карих глаз потух, плечи опустились вниз. У меня вырвался тяжелый вздох. Глаза словно запорошило, я зажмурился и потер их пальцами.

— Ты такой уставший в последнее время, все никак не мог назначить встречу... — начала девушка. — Я начинаю скучать по веселому нахальному парню, с которым познакомилась несколько месяцев назад.

— Тебе не надо скучать, — начал устало объяснять я, словно пятикласснику, не запомнившему таблицу умножения с десятого раза. — И радовать меня тоже не надо. Мы с тобой только помогаем друг другу, понятно?

Кристина поджала губы, не зная, что ответить, а после резко развернулась и ушла в коридор. Я последовал за ней и застал ее за тем, как она тушила последнюю свечку, сжимая огонек между тонких пальцев.

— И мне нужна твоя помощь, — продолжил напирать я. — Благотворительный вечер в средине сентября, нужна спутница.

— Ты же знаешь, все что угодно, — глухо послышалось в ответ. — Ты мне со свадьбой помог, я тебе в ответ любую просьбу, — не поворачиваясь лицом, проговорила она, поднимаясь с корточек. Я увидел, как опустились ее плечи в глубоком вздохе, а затем фигура в красном халате прошла в спальню, пиная по дороге лепестки.

Я последовал за ней, с удивлением наблюдая, как она скидывает халат и поднимает с кресла платье цвета мокрого асфальта.

— Извини, что так получилось, — вдруг обернулась брюнетка.

— Вернешь то, чем открывала?

Фраза сработала как ушат ледяной воды. Кристина поджала губы и сглотнула. Со мной нельзя так вести себя, даже если начинает казаться, что имеешь право. Не стоит пытаться.

— Вот они, — кивнула на связку, лежащую на столе. — В холодильнике шампанское, хочешь — выпей сам.

Девушка расправила платье и начала его натягивать, пытаясь наиболее выгодно показать свою фигуру. Я в ответ только покачал головой.

— Куда ты пойдешь в такое время? Оставайся, — мне стало ее жалко.

Но именно этого мы и пытались избежать, когда договаривались обо всем наперед: никаких соплей, только секс и взаимовыручка в разных ситуациях. Я осмотрел комнату на наличие лепестков, но видимо девушке хватило сил только на коридор. И слава Богу.

— Можешь лечь здесь, — предложил я. — Я пойду в зал.

— А ты не хочешь?.. — она оттянула лямку бюстгальтера и вопросительно на меня посмотрела.

Я покачал головой:

— Я устал и мне надо подумать, — в кои то веки я отказался от... самому не очень вериться. В комнате стало вдруг душно и жутко неудобно, особенно от того, как задрожали губы Кристины... — Спокойной ночи, — кивнул на прощание и поспешил выйти из спальни.

* * *

*

Я закинула ногу на ногу и отпила гранатовый сок из стакана. Пока это все, что я могла себе позволить в финансовом плане, выходя вечером погулять. И выходила я только третий раз за этот учебный год, который получался у меня на удивление геморойным. Не знаю, по старой памяти или в виду своей вредности преподаватели ставили мне честно заработанные баллы едва не скрипя зубами. В последнее время мне на ум приходило сравнение с велосипедом, у которого заклинило тормоза, но я все равно тащу его по гравию и пыли на некрутящихся колесах. Вот честное слово, ощущение до боли знакомое. Может быть, весь преподавательский состав до сих пор думает, что нужно исполнять указания Раневского годичной давности, кто их знает. Хорошо только то, что всеми любимая Ирис не пошла на провокацию (а возможно она ее просто не заметила). Так что с ее предметом у меня проблем не было, как это ни странно.

Хотя, эта борьба с учебной системой держит меня в тонусе, так что хоть какой-то плюс от нее есть. Но я уже немного подустала. А говорят, с третьего курса зачетка должна работать на студента, ага.

— Хорошо, что погода еще не испортилась, — протянула Полина, расправляя плечи и откидываясь на спинку кресла.

Мы разместились в нашем любимом "Сладком Вечере" на открытой площадке, которая появилась в этом году. Плетеные стулья, легкие столики словно связанные из соломы, белые зонтики — все в лучших традициях ресторанного дела. Еще и температура радовала — не меньше двадцати. Люблю такую осень.

— Организаторы поставили еще один квест на начало октября, — раздумывая о своем, произнесла спортсменка. — Похолодания вроде как начнутся с ноября.

— Вы командой участвуете? — поинтересовалась я.

На время моего пребывания в команде таких турниров не наблюдалось. А этим летом прошло сразу три, и в каждом из них кэп занимал призовые места. Полина, естественно, тоже активно в них участвовала, потому я и была просвещена в этой теме.

— Само собой. Только мелкий ерепениться.

— Почему это? — удивилась я.

Полина хмыкнула:

— В учебу ударился.

— А, ну да, — с понимающей улыбкой закивала я.

Леха в этом году закончил колледж и перевелся в университет, только вот из-за не очень высоких оценок поступил на второй курс. И был этому совсем не рад. Еще в большем восторге находилась Алена, в группу которой парень в итоге попал.

— Я не очень понимаю, что там у них происходит, но, похоже, кое-что завязывается, — Поля вздохнула. — Мелкий дома постоянно скандалит с Маратом и тыкает мне, чтобы я забрала с его глаз "своего боевого воробья".

— А вот и воробей, — я заметила приближающуюся фигурку в легком джинсовом комбенизончике. — Она, кстати, тоже не очень-то любит мелкого.

— Ну, ты знаешь, в фильмах с этого чаще всего и начинается большая лавстори, — спортсменка пожала плечами.

— В жизни, поверь, все происходит совсем иначе, чем в мире фантазий сумасшедших режиссеров, — со знанием дела ответила я.

Уж мне ли не знать.

— Вы же с ним уже нормально общаетесь, — многозначительно подняла брови Полина.

Я выразительно фыркнула и закатила глаза.

— Наше "нормально" это утро в июне сорок первого. А кое-кому не хватает драмы в личной жизни.

— Я тебя умоляю, — состроила рожицу девушка и хитро улыбнулась. — Спорим, у тебя есть его номер?

— Чей номер? — Алена кинула сумку на кресло и плюхнулась на место между нами.

— Психиатра, — язвительно произнесла я. — Кое-кому пора подлечить серое вещество.

Полина свела глаза к переносице, изображая сумасшедшую, и мы засмеялись, оставляя мелкую в некой прострации.

— Не знаю, как Поле, — Чиж с подозрением посмотрела на девушку. — А этому засранцу, который не знает даже того, что нужно соблюдать субординацию, точно нужен психиатр. Вы же понимаете о ком я?

— Еще бы не понять, — кивнула я. — Что опять случилось?

Девушка пододвинула кресло вплотную к столику и оперлась на него локтями.

— Поскольку я староста группы, то на мне висят все организационные вопросы, а ко всему и честь группы. А этот олух просто не понимает, насколько я загружена! На мне газета!

— В чем проблема? — Полина подалась вперед.

— Проблема в том, что... — девочка замялась и горестно выдохнула. — Дурак он...

...

— Можешь отнести это на кафедру?

Ей пришлось просить его, потому что вся группа успела покинуть аудиторию раньше, пока девушка складывала в сумку журнал группы и остальные принадлежности.

— Алена, закроете аудиторию и отнесете ключ на вахту, — произнес преподаватель привычным уставшим тоном и, увидев кивок, покинул помещение.

— Почему я должен их относить? — взвился Леха, глядя на девушку снизу вверх.

Он все еще сидел за столом, пока староста всем своим миниатюрным ростом возвышалась над ним (едва ли на полторы головы).

— Потому что я тебя попросила, — как само собой разумеющееся ответила она.

— Слушай, мы же с тобой обсуждали...

— Вот именно! Мы обсуждали, и я сказала, чтобы ты больше никогда не вспоминал то, что произошло на свадьбе. А ты уже в сотый раз...