Глупые джедаи скажут, что это костыли, совершенно ненужные одарённому в укреплении его связи с Силой. Чванливые глупцы, что сами уничтожили свою школу боевого одеяния. Да, облачение было не самым важным инструментом джедая. И пожалуй, всего пару часов назад, она была бы готова с чистым сердцем подтвердить это.
Только сейчас, чувствуя, как потоки Силы свободно обтекают её, каждой клеточкой своего тела ощущая непрерывный ток бесконечной энергии жизни, она поняла, как сильно её привычное одеяние изменяло её восприятие. Будучи полностью облачённой в этот шедевр, она чувствовала себя голой. Вслушавшись в течение Силы, она едва подавила в себе стон, настолько ярким и чётким пришёл отклик.
— Броня может быть частью полученной награды, — вывел её из блаженного чувства единения с Силой голос лорда.
— Сколько? — прошипела в ответ Вентресс.
— Половина, — отрезал чёртов лорд.
Наёмница молча закружила по апартаментам, безуспешно борясь с искушением.
— Чёрт с тобой, я согласна, — желание обладать этой великолепной вещью оказалось сильнее порушенного достоинства.
Конец Интерлюдии.
Тяжёлое неприятное чувство поглощает меня. Мрачное предчувствие, страх перед будущим, тревога. Сложно передать словами, что я ощущаю. Это некая перманентная смесь ощущений приближающейся катастрофы.
И с каждым мгновением это неприятное липкое чувство всё усиливается. Каждая секунда приближает имперский церемониальный шаттл к посадочной площадке, организованной в центре площади Единства. Самой большой, самой высокой, самой вместительной, и ещё множество самой-самой, площади в галактике.
Кажется, я должен быть доволен, я сделал всё, что мог, для того, чтобы подготовиться к неизвестным неприятностям. Двадцать четыре разумных: двенадцать клонов, двенадцать вуки, и все в тяжёлых штурмовых доспехах и при оружии. Мой маленький почетный эскорт.
Атата-Кач Койгой, мой верный предводитель лохматой братии, чуть ли не светится от счастья, не веря в оказанную ему честь. Неудивительно, у него появилась реальная возможность продемонстрировать свою верность сюзерену. Что может быть главнее.
Вуки спокойно и деловито готовятся, еще раз проверяя снаряжение. Будто бы там, внизу, нас ожидает не ликующая толпа, а самая жестокая схватка с неизвестным противником. Хотя в новеньком тяжёлом доспехе, особо и не поймёшь что это именно вуки. От обычных клонов, их отличает только внушительное телосложение.
А вот ТК-313 не разделяет энтузиазма лохматых. Офицер собран, деловит, и необычно молчалив. Его шлем покоится на сгибе локтя, а сам он задумчиво рассматривает Корускант в иллюминатор. Двенадцати клонам не нужно проверять снаряжение, им не нужно и готовиться, удерживать темп шага. Пожалуй, маленький показательный приём, не самая сложная штука в которой доводилось участвовать этому отряду.
Надеюсь, они сегодня не понадобятся. И ворчание Асоки, что сидит сейчас надувшись и уставившись в стену, будет оправданным. Маленькая ученица недовольна. И думаю, мне ещё предстоит выслушать всё, что она обо мне думает.
Неудивительно, причина её недовольства нахально лыбится, вперив в меня насмешливый взгляд. Её шлем, почти точная копия шлема Асоки, лежит на палубе, наёмница использует дорогостоящее оборудование в качестве простой подставки под ноги. Хотя я чувствую, с каким трудом она удерживается от того, чтобы не надеть броню полностью.
Идея с оплатой части её услуг эксклюзивным бронекостюмом для одарённых, полностью себя оправдала. Не знаю, что бы я делал, откажитесь она от брони. Всё же, из обещанной ей суммы награды, на моих счетах есть только чуть больше семисот тысяч. Хорошо ещё, что гильдия наёмников предоставила апартаменты безвозмездно, и пусть в этом подарке было несомненное двойное дно.
Как было бы хорошо, если бы вся эта, собранная вместе компания, мне не понадобилась. Что же должно произойти там, на площади, о чём столь упорно пытается предупредить меня Сила? Скорее всего, совсем скоро я это узнаю.
Сейчас у меня всё ещё есть оно, самое разумное решение. Стоит отдать один единственный приказ — имперский шаттл повернёт, пилот заложит вираж, и мы вернёмся на орбиту, подальше от нависшей угрозы. Можно будет направиться напрямую в Императорский дворец, поделиться с учителем тревожащим меня предчувствием.
В той, прежней, кажется совсем далёкой жизни, никогда я не мог понять политиков, которые, несмотря на готовящиеся покушения, все равно идут на официальные встречи. Насколько бы это было бы логично и правильно, затаиться, отсидеться, переждать нависшую угрозу. Теперь, получив совсем крохотную толику власти, я кое-что понял. Там, на площади, по самым скромным подсчетам, собралось не меньше миллиона человек. Миллион разумных ждут моего прилёта. И если я не появлюсь, на моей карьере можно будет ставить большой и жирный крест. Очередное маленькое испытание от императора, проверка его удобного инструмента на профпригодность. Что же, ничего удивительного, ситхи никогда не отличались человеколюбием.
Последние мгновения, когда еще все можно изменить, чувство пустоты в желудке — и корабль начал спуск. Клоны синхронно поднялись со своих мест. Асажж нахлобучила на голову шлем, заняв своё место слева и чуть позади меня. Асока, после секундного колебания, заняла своё место справа. Клоны и вуки выстроились по бокам почётным эскортом. Легкий толчок, касание корабельных посадочных опор. Пора.
Интерлюдия. Альдераан
В одном из малых приёмных залов альдераанского дворца, на огромном голоэкране воспроизводилась прямая трансляция из Центра Империи. На экране было видно, как на огромной площади беззвучно бесновалась толпа. Ведущая, зелтронка в облегающем платье, что-то оживлённо рассказывала своим зрителям.
Толпа окружила посадочную площадку, образовав живой коридор, ведущий прямо к самому большому избирательному участку в Галактике. Там, в центре площади, возвышалось здание Единения — огромный, сверкающий металлом и стеклом небоскрёб, попирающей своей вершиной космос.
Когда-то на этом месте был возведён первый космический лифт. Огромное круглое здание давно уже не использовалось по назначению. Трёхкилометровый в поперечнике, круглый шпиль, уходивший своей вершиной в заоблачные небеса, использовался как памятник-символ и административное здание.
Давным-давно, из гигантской шахты был убран циклопический электроподъемник. Теперь обладающее просто чудовищной прочностью строение, заполнялось внутренними этажами. Тысячи трансгалактических корпораций боролись за право получить офисное помещение в самом большом здании в галактике. Чтобы таким образом недвусмысленно указать конкурентам их место у подножия, показать свою силу, богатство и влияние, так сказать, устремившись центральным офисом в самые небеса.
Сейчас, возвышаясь из живого моря, здание казалось незыблемым. Когда-то давно оно стало опорой экономической мощи Корусканта, а позднее — опорой экономической мощи Республики. Его главной несокрушимой опорой, символизирующей единство таких разных её членов.
Находившиеся на Альдераане зрители, люди и нелюди, совсем не выглядели радостными. Казалось, момент всеобщего ликования делал атмосферу среди собравшихся только более напряжённой. Шестеро, одни из самых влиятельных разумных в галактике, пусть их влияние и было обусловлено разными причинами.
Представитель Альдераана, сенатор Бейл Органа, смуглый мужчина в официальном придворном костюме, молча пил тёмный корускантский бренди. Этот напиток казался ему наиболее подходящим к ситуации. Он всем своим видом показывал своё недовольство, периодически бросая взгляд на второй, небольшой экран, где совсем скоро должны были появиться первые результаты голосования.
— Император не отказал себе в удовольствии устроить этот маленький цирк, — недовольно проговорил Бейл, отставляя стакан в сторону, сегодняшний день обещал быть долгим. И ему требовалась ясность мыслей.
— Хотите сказать, сенатор Органа, что вы могли бы отказаться от использования такой фигуры, если бы она у вас была? — спросила сенатора-альдераанца невысокая стройная женщина, с золотисто-каштановыми волосами, убранными в аккуратную причёску. — Особенно, будь у вас возможность устроить своё маленькое шоу на пол-галактики?
Чандриллианка загадочно улыбалась, не открывая от голоэкрана взгляда жадных голубых глаз. Её воздушное платье полускрывало грациозное тело, как бы очерчивая его заманчивой тенью. Правильное лицо, мягкие черты, маленькие аккуратные ручки, сложенные на животе. Её юная, почти ангельская внешность, плохо сочеталась с ее риторикой.
Мало кто, встретив её впервые, мог бы подумать, что перед ним никто иная, как Мон Мотма, самый молодой независимый сенатор за всю историю существования Республики. Бейл окинул свою соратницу недовольным взглядом, однако не смог избавить себя от удовольствия, немного полюбоваться статью сенатора.
— Вы как всегда правы, сенатор Мон Мотма. Мы всегда сожалеем о том, чего не можем иметь. Однако, не кажется ли вам, что вы преувеличиваете значимость этого Лорда? — спросил он, оглядывая зал и ожидая поддержки у других своих соратников. Жаль, но оппозиция Императору была, как всегда, разобщена.
— Вот и не стоило отговаривать меня от открытой критики Палпатина в Сенате! Быть может тогда вы бы уже имели фигуру нужного уровня, — хлестко ответила ему сенатор.
— Вы же умная женщина, должны сами всё понимать. Время для открытого противостояния ещё придёт. Даже результаты этого фарса, зовущегося Референдумом, неоднозначны, — в привычной манере, растягивая слова, подал голос представитель Мон-Каламари.
Джиал Акбар, как обычно блестел своей красной кожей, от нанесённого на тело геля, что позволял этому земноводному спокойно находиться вне водоёма. Сидя в специально для него сконструированном кресле, он с удовольствием поглощал закуску, забрасывая её в свой большой рот, хотя скорее, пасть. Широко поставленные рыбьи глаза с безразличием взирали на мир.
Если бы не мягкий лавандовый аромат, нагнетаемый системой рециркуляции воздуха, находиться в одном помещении с Джиалом Акбаром было бы невозможно. Представители данного вида имели ярко выраженный запах, весьма неприятный для большинства видов. Возможно, в древности, именно это помешало мон-каламари занять своё место в Республике.
Бейл Органа поморщился, у него в союзниках фанатик и рыба. Кажется, у них нет совершенно никаких шансов. Однако, ради второго по размерам флота в галактике, запах можно было и потерпеть. А уж поддержка почти трети свободных сенаторов, стоила пренебрежения фанатичным нравом. Эти двое были ещё ничего, в сравнении с ещё одним его союзником, который ещё не проронил и слова.
Старик, с изрезанным морщинами лицом, с безразличным спокойствием в ожидании взирал на экран. Седовласый человек с козлиной бородкой, и суровыми, словно высеченными в камне чертами лица. Карие глаза смотрели со злобной иронией, губы кривились то ли в усмешке, то ли в оскале, а пальцы непрерывно сжимали полы плаща. Находиться с этим человеком, столь подавляющим своей харизмой, в одной комнате было неприятно чисто физически.
Рам Кота, рыцарь джедай, герой войны, и странный, преследующий какие-то свои странные цели, человек. Как жаль, что выбирать не приходилось. Одарённые были почти полностью выключены из борьбы против императора. Если бы не помощь этого человека и нескольких его последователей, об успехе их замыслов можно было бы забыть.
— Да, но мне претит сидеть сложа руки, пока всё больше власти сосредотачивается у этого узурпатора! С каждым днём вольное дыхание Свободы угасает... — начала свою обычную проповедь Мон Мотма, заставив Бейла нахмуриться. Как жаль, что такая умная женщина, уважаемый политик, и непримиримый борец в Сенате, была бесповоротным фанатиком. Что же, выбирать ему было особо не из кого.
— Начинается... — подал голос джедай. Звук его голоса чем-то напомнил звук выстрела, заставив сенаторов прекратить дискуссию.
Шаттл, медленно и величественно вынырнув с голубых небес, быстро приближался, увеличиваясь в размерах. Чёрный космический корабль сверкал в лучах солнца, медленно поворачиваясь к зрителю кормой. Широкая посадочная аппарель откинулась, автоматически разворачивая красную ковровую дорожку. В ярко освещённом проёме показалась массивная чёрная фигура.
Конец Интерлюдии.
Интерлюдия Боба Фетт. Корускант
Молодого наёмника сложно было испугать грязью, не страдал он и клаустрофобией, и даже в толпе чувствовал себя вполне уютно. Но сейчас, возвышаясь примерно на метр над людским морем, он ощущал какую-то неправильность в происходящем.
Возможно, причиной тому был гул, лёгкая вездесущая вибрация, которую создавала толпа внизу. Её не могли заглушить ни восторженные возгласы, ни даже тонкая аппаратура его шлема. Технически совершенная броня ничего не могла поделать со звуком, что передавался всей поверхностью площади.
Вибрация проникала до самых глубин, заставляя всё внутри чесаться. Крайне неприятное чувство, но с этим неудобством придётся смириться. В тесном пространстве воздуховода, не то, что было негде снять броню, даже повернуться при желании было сложно.
Молодой наёмник не мог знать этого. Но тот эффект, от которого он страдал, не был вызван толпой на площади. Древние инженеры, проектировавшие космический лифт, столкнулись с проблемой вибрации. Для компенсирования опасных гармонических колебаний, вокруг шахты был построен гигантский резонатор, который впоследствии, уже значительно позже, приспособили для нужд города в качестве площади.
В те далёкие времена, когда космический лифт использовался по назначению, во время подъёма груза, от башни разносился протяжный низкочастотный вой. Сейчас отголоском тех былых времён служила только эта незначительная вибрация.
Тихий звук шагов оповестил наёмника, что его корректировщик наконец поднялся. Подвесная платформа слегка покачнулась, когда Элевен взобралась на неё. Оставалось только радоваться, что он подобрал этого ребёнка. В узкой башенке воздуховода, двоим взрослым ни за что было бы не разместиться.
— Как их много... — произнесла Элевен, отдающимся металлом голосом.
— Да, толпа собралась изрядная... Видимо многим людям мы сегодня испортим праздник, — негромко отозвался Боба, можно было не бояться, что их услышат. Нисходящий поток воздуха надёжно укрывал звуки их голосов, да и вряд ли в толпе кому-то будет до этого какое-то дело.
— Как долго нам ждать? — спросила его Элевен.
— Недолго... скоро наша цель прибудет. Ты пока готовься, выстрел предстоит непростой, — молодой наёмник постарался выразить голосом своё желание помолчать.
* * *
— Как по расписанию...
Корабль медленно опустился в самом центре площади. В это мгновение на площади установилась громогласная тишина. Вот только вибрация никуда не делась и Бобе оставалось только надеяться, что она не повлияет на точность предстоящего выстрела.
К кораблю поспешила журналистка с красными волосами, вокруг неё парило сразу четыре дроида-камеры. Посадочная аппарель откинулась, и с корабля на площадь медленно сошла чёрная бронированная фигура, в окружении истуканов в белой броне.
