"Что еще она замыслила?"
Реактивный выброс двигателей не грозил "Леди Фебдаш" серьезными неприятностями — он был слишком разрежен, да и не так уж горяч. Это могло показаться жестом отчаяния. Облако газа могло защитить "Пелью" от его оружия на несколько секунд, но потом яхта все равно проскочила бы сквозь него, и тогда он вновь мог легко догнать корабль принцессы. Не желая зря тратить время на то, чтобы обогнуть реактивный выброс, барон поступил так же, как любой другой Ав на его месте — он решил прорваться сквозь него, подобно ребенку, сунувшему руку в костер. Кловаль пошевелил пальцами в перчатке, на предельном ускорении бросив яхту вперед, в облако светящегося тумана.
Едва он достиг реактивного выхлопа, внешний корпус "Леди Фебдаш" неожиданно раскалился добела, и весь корабль насквозь пронизал поток яростной радиации. Опаляющий жар ослепил Кловаля, и одновременно отказало его шестое чувство. Он был слеп и как обычный человек, и как Ав. Он понял, что умирает.
Через несколько мгновений после того, как невыносимая боль пронзила его тело, барон осознал свою ошибку. У Ав существовала поговорка для обозначения чрезмерной расточительности: "тратить антивещество на реактивное ускорение". Отчаянная принцесса именно так и поступила, выбросив свой скудный запас антиматерии через сопла реактивного ускорителя, что было крайне неэффективно. Но зато она превратила двигатель курьерского корабля во вполне равноценную замену антипротонной пушке.
— А-аххх! — вскрикнул Кловаль, и, задыхаясь, выплюнул струю крови. Античастицы, бомбардирующие корпус яхты, вызвали мощнейший всплеск гамма-излучения, губительный для всего живого.
В последние мгновения жизни барона Фебдаша его сердце исполнилось искреннего восхищения перед Лафиэль.
Наблюдая, как "Леди Фебдаш" на предельном ускорении мчится куда-то за пределы этой звездной системы, Лафиэль снова направила космолет к одиннадцатой топливной фабрике. Покольку в поединке она потратила почти всю реактивную массу для двигателей, она вынуждена была разгоняться медленно, экономя то немногое, что оставалось.
— Все кончено? — спросил Джинто, наконец, позволивший себе перевести дух.
— Да, все закончилось, — Лафиэль подняла на него взгляд. Должно быть, во время боя он успел обо что-то удариться, потому что под глазом у него наливался сочный, свежий синяк.
— Ты убила барона?
— Да, — Лафиэль вздохнула. Она чувствовала себя истощенной, а ее голос звучал так, словно доносился откуда-то со стороны, — Яхта уцелела, но там не могло никого остаться в живых, — Лафиэль повернулась к старику, — Мои соболезнования, ваше Превосходительство.
— Это был бой, принцесса, — отозвался тот со скрываемой болью в голосе.
— "Соболезнования"? И только? — поразился Джинто.
— В чем дело, Джинто? — удивленно спросила Лафиэль, обернувшись.
— Ты только что убила кого-то, и теперь ведешь себя так, словно это ничего не значит!
— Если бы я не убила его, тогда он убил бы нас.
— Я знаю! Я не спорю, что у тебя не было другого выбора. Я, правда, все понимаю. Но, все же, ты не думаешь, что могла бы чувствовать хоть какое-то сожаление?
— С чего бы? Это только часть моей работы, — она сверкнула глазами на Джинто, — Если бы я верила, что должна испытывать раскаяние из-за того, что делаю, тогда я никогда не смогла бы сделать этого!
— Я не это хотел сказать... ну, в общем, мне просто кажется, что человек должен быть несколько расстроен, если он только что кого-то убил.
Лафиэль почувствовала себя оскорбленной. Ее донельзя злило, что Джинто вытаращился на нее, словно на какое-то чудовище — после того, как она только что спасла и его жизнь! Это привело ее в настоящую ярость.
— Есть какие-то причины, чтобы расстраиваться? — несмотря на то, что в душе она кипела от гнева, голос девушки звучал очень спокойно. Зловеще спокойно.
— Ну, нет, вообще-то... Но...
— Ты начинаешь нести полную чепуху, — убежденно заявила Лафиэль.
— Я понимаю, — признал Джинто, — Просто меня удивляет, как можно после такого оставаться настолько спокойной. Твое поведение кажется мне каким-то слишком уж хладнокровным, только и всего.
— А я никогда и не притворялась теплой, — на лице принцессы начало проявляться скрываемое раздражение.
Претензии Джинто были просто-напросто несправедливы, и как-то... обидны.
"Да почему я должна переживать из-за того, что хорошо сделала свою работу? Звезды, это же просто нелепо! Чем он вообще недоволен?!"
— Но...
— Довольно, юноша! — с неожиданной резкостью вмешался старый барон, — У кого здесь точно нет причин для огорчения, так это у вас.
Джинто прикусил язык — ему нечего было возразить.
"Кажется, я начинаю понимать, — подумала Лафиэль, несколько успокоившись, — Я ошибалась. Он расстроен не из-за меня, а из-за того, что случилось. Но все равно непонятно, что могло его так огорчить?"
— Я знаю, вам просто не хотелось видеть, как ее Высочество кого-то убивает, — продолжил старик.
— Джинто все равно никак не мог бы увидеть ничего оттуда, где он находился во время боя, — рассудительно заметила Лафиэль.
— Это было только выражение, ваше Высочество. Ему просто не хотелось быть рядом, когда вы убили моего сына. Это все равно, как если бы он все видел.
— Но почему это его так беспокоит?
— Спросите у него самого, — увильнул отец барона Фебдаша — теперь уже покойного.
Лафиэль посмотрела на Джинто.
— Это правда?
— Ну... в общем, да, — неохотно выдавил он, не глядя на нее.
— Но почему?
— Просто, я... — и снова она не дала ему договорить.
— Это был бой, Джинто — говорю на тот случай, если ты сам этого не заметил. Я должна была сделать то, что сделала.
— Я знаю.
— Тебе неприятно видеть, как я побеждаю в бою?
— Не говори глупостей! Если бы ты проиграла, нам всем бы конец.
— Ах, так ты это понимаешь? — она приподняла брови, — Уже радует. Но тогда что тебя тревожит?
— Сам не знаю... — Джинто виновато опустил голову, — Прости, что я на тебя напустился. Я наговорил кучу глупостей, все верно. Ты солдат, и у тебя нет причин стыдиться победы в бою, особенно, если ты тем самым спасла и мою задницу. Да, я все понимаю, и ты права, просто... если честно, я никогда прежде не видел, как люди убивают друг друга.
Лафиэль испытующе смотрела на юношу, который явно не мог найти ответ на ее вопрос. Но она решила, что лучше не нажимать. Кажется, ссора была исчерпана, и ее это устраивало.
— Я прощаю тебя, — наконец, сообщила она, — Ты должен быть мне за это благодарен.
— Я благодарен, — Джинто неловко улыбнулся.
— Вот и славно! — проворковал барон-отец, глядя на терминал, — Ну что ж, пока вы так мило беседуете, я, пожалуй, восстановлю контроль над своим доменом.
Он не казался заметно огорченным случившимся, пока, с приглушенным вздохом, не произнес едва слышно:
— Этот безмозглый сын...
В его словах слышалась затаенная боль.
* * *
"Чепуха!" — решила Силнэ.
Когда она собрала группу служанок, чтобы устранить утечки воздуха, они ожидали, что люка вовсе не окажется на месте, но все оказалось не так плохо. Массивная круглая крышка люка была вырвана из креплений, но не повреждена, и покоилась на крыше купола вверх ногами. Следы ожогов на металле вокруг крышки указывали на экстренное открытие, но сама она, кажется, была в идеальном состоянии. Изучив ее внимательнее, Силнэ убедилась, что на поверхности крышки не было ни сколов, ни потеков. Она остановилась и повернулась, глядя на свою имровизированную команду.
Силнэ не могла видеть неудовольствие четырех женщин, надевших скафандры, но она явственно его ощущала. Хотя все они делали это дважды в год на обязательных учениях, они никогда не ожидали, что им придется на самом деле выйти в вакуум. Сама Силнэ, с другой стороны, работала в открытом космосе практически каждый день.
Три из четверых женщин несли тяжелую металлическую плиту, на тот случай, если бы настоящий люк не подлежал ремонту. Но люк был намного надежнее и удобнее, так что, как оказалось, их усилия пропали даром. Следом за ними подошла Алуса с большой тубой клейкого герметика.
— Можете выбросить эту плиту, — объявила Силнэ.
— Выбросить? Куда? — спросила Куньюса, портниха.
— Куда угодно. Туда будет нормально, — указала Силнэ.
"Проклятье, мы же в космосе! Они что, совсем тупые — не понимать таких вещей?"
— Вместо плиты мы используем саму крышку, так что, девочки, вам нужно принести ее.
Три служанки неуклюже отбросили тяжелую плиту и подошли к люку.
— А ты сама не хочешь нам помочь? — вкрадчиво поинтересовалась Сезума через коммуникатор.
— Просто делайте, что вам говорят! — огрызнулась Силнэ, — Давайте же! Нам нельзя терять времени — воздух по-прежнему уходит.
— Стараниями твоей бесценной принцессы! — раздраженно буркнула Лулина.
— Не смей говорить о ней в таком тоне! — взвилась Силнэ.
— А то что? — издевательски осведомилась та, — Напугала! Вот подожди, Силнэ, скоро вернется барон!..
— И прекрасно, я подожду! — запальчиво воскликнула Силнэ, — Напугала!
— Давайте просто делать дело, — уныло предложила Куньюса.
— Надо же, посмотрите-ка, кто вдруг решил проявить здравый смысл, — съязвила Сезума.
Не прекращая перебранку, три девушки подняли массивную крышку люка и под руководством Силнэ установили ее на место.
— Алуса! — позвала Силнэ, — Дай сюда герметик.
— Держи! — та протянула ей тубу.
Сжимая тубу, Силнэ уткнула ее раструб в люк. Открытие клапана было похоже на зажигание газовой горелки, только вместо огня оттуда вырвался поток белой пасты, мгновенно застывающей при соприкосновении с металлом. Силнэ торопливо замазывала ей тонкие зазоры между люком и его проемом. Это сработало — по крайней мере, на первое время. В идеале, следовало держать двери и шахты вентиляции перекрытыми — когда давление в секции заключения вернется к нормальному уровню, герметик вряд ли выдержит. Пока обстановка во дворце не нормализуется, и они не смогут проделать весь надлежащий ремонт, им придется сохранять в помещении, где недавно содержался "в отставке" отец барона, низкое давление.
— Мы уже можем идти? — спросила Сезума.
— Нет, — возразила Силнэ, несмотря на то, что ей больше не требовалась помощь. Просто ее раздражала мысль, что они уйдут и будут отдыхать, когда она останется здесь.
— Чепуха! — взорвалась Сезума, обращаясь к своим подругам, — Нам тут нечего больше делать! Давайте вернемся и предоставим нашей милашке-механику доделать остальное!
— Прекрасно. Делайте, что хотите, — огрызнулась Силнэ.
— Мы уходим, — решила Сезума, — Этот вакуум вокруг заставляет меня задыхаться!
— Ты бы на самом деле начала задыхаться, если бы взаправду оказалась в вакууме, идиотка!
Три раздраженные женщины направились прочь, но Алуса осталась. Неожиданно, незнакомый мужской голос начал объявление на внутренней частоте.
— Приветствую, вассалы. Говорит Слаф Атосрюа сиун-Атос, старший барон Фебдаш. Мой сын, Кловаль Атосрюа сиун-Атос лиуф Фебдаш, только что погиб в бою.
— Вранье! — отчаянно выкрикнула потрясенная Сезума.
— Всем нам тяжело с этим смириться. Так или иначе, он был вашим лордом. И хотя он не был безупречен, как сын, все же он оставался моим сыном. Если вы желаете покинуть эту территорию, я не буду пытаться вас остановить. Я признателен вам за вашу преданность моему сыну, и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Это может быть денежное пособие, если вы захотите вернуться на Поверхность, или же рекомендации с моей стороны, если вы решите перейти на службу к другому лорду. Я поддержу вас по мере возможностей, чем бы вы ни предпочли теперь заняться. Или, если вы этого захотите, вы можете остаться здесь и продолжать работать на меня. Но это все в будущем. Как вы должны были уже слышать, вражеский флот вторгся на территорию Империи Ав, и конфликт становится неизбежнен. Я верю в наши Звездные Силы, и вы тоже должны верить. Но, пока все не успокоится, вы должны признать меня своим предводителем. После этого я изберу и назову наследника, чтобы помочь всем вам решить судьбу этой территории.
Когда передача прервалась, Силнэ прекратила работу — дверь была герметично запечатана. Девушка встала, отключив коммуникатор — всхлипы Сезумы и причитания Лулины ее раздражали.
"Ну и что, что барон мертв? Это теперь не мое дело. Я становлюсь вассалом династии Криб".
— Что ты имеешь в виду, говоря, что мы не уложимся в срок? — подал голос Джинто со своего сиденья в шлюзовом отсеке.
— Именно то, что сказала, — объявила Лафиэль.
Ускорение курьерского корабля удерживалось в пределах одной стандартной единицы — дэймона — которая составляла всего 0,5 "G" по меркам обитателей планет.
— Мы потратили почти все топливо во время схватки, и из-за этого не можем разгоняться слишком быстро. В результате, мы потеряем много времени, пока доберемся до топливной фабрики. По моим расчетам, теперь мы уже не опередим вражеский флот, направляющийся к маркизату Сфагнов, а скорее отстанем от него часов на шесть.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — мрачно спросил Джинто, — Обычно ты раздуваешь целую историю из любой мелочи, которую я скажу!
Внешние уголки бровей принцессы поднялись в идеальной симметрии.
— Ну вот, видишь? Стоило мне что-то сказать, и ты уже разозлилась!
— Тебя так волнует мое самообладание?
— Нет.
— Тогда в чем проблема?
— Ну, просто... — Джинто и сам не был уверен. Почему ее спокойствие так нервирует его? Чем больше он об этом думал, тем отчетливее понимал, что это в большей степени его собственная проблема, а не ее.
Суровая правда состояла в том, что Лафиэль постоянно внушала Джинто непреходящее чувство собственной неполноценности. Мало того, что его непоколебимая защитница была моложе, чем он сам, эта бесстрашная душа еще и была упакована в изящном девичьем теле. Несчастное, уязвленное эго Джинто не могло этого вынести.
— Ну, ладно, вы двое, — встрял старший барон, спасая юношу от еще большего позора, — Давайте подумаем, что дальше. Вы все еще намерены лететь в систему Сфагнов, принцесса?
— Таково мое задание, — провозгласила Лафиэль, — Никто его не отменял.
— Если вы не будете осторожны, вы рискуете прилететь туда в самый разгар боя, — внушительно предостерег старик, — Я бы не возражал, если бы вы остались здесь. Вряд ли я могу развлекать вас должным образом, но определенно буду лучшим хозяином, чем мой сын.
— Благодарю за предложение, — Лафиэль осеклась и посмотрела на Джинто, так, будто бы только что вспомнила, что он здесь, — А ты что думаешь?
Джинто прикинул варианты. Если они прибудут на место, когда бой уже завершится, спешить вперед просто бессмысленно. Если Империя выиграет сражение, то их вмешательство будет ни к чему. Если же проиграет, то в системе Сфагнов их ждут намного большие неприятности, чем здесь. Еще опаснее, если они, как и сказал старший барон, окажутся в системе Сфагнов, когда битва будет в разгаре. Поэтому все говорило о том, что остаться и подождать было бы разумнее. Однако никакая логика не могла погасить в юноше горячее желание как можно скорее убраться из системы Фебдаш ко всем чертям.
